Глава 2. Труд. Тот самый, который облагораживает
— Кики, это что за бесовской приблуд?
Подруга страшно смутилась и поспешила прикрыть ладонью украшение на правой руке, но я уже успела оценить страшненький браслет, криво сплетенный из ниток желтых, оранжевых и черных цветов.
— Шархай вчера подарил, — призналась Кики, старательно избегая встречаться со мной взглядом.
— И за что же тебе такая… прелесть?
Кики печально вздохнула:
— Кажется, тигр на меня запал…
— Ой! — не сдержала я эмоций. — Когда ты успела проштрафиться перед всеми кошачьими богами?
— Обучающаяся Вейрис!
От громоподобного баса преподавателя вздрогнула не только я, но и бо́льшая часть ребят, сидящих в аудитории.
— Да, профессор Каспо?!
Я вскочила со стула и настороженно посмотрела в сторону мужчины.
Каспо был чистокровным хафлингом. Его макушка заканчивалась где-то в районе моего пупка, но шутить с мужчиной никто не решался. Недостаток роста преподаватель по разумным расам компенсировал скверным характером и таким громким голосом, что порой, когда он ругал обучающихся и обзывал бездарями, дребезжали стекла в оконных рамах.
— О чем я только что говорил, Вейрис? — рявкнул Каспо.
Я растерянно глянула на доску, прочла тему лекции: «Основные виды расы эльфов» и навскидку ответила:
— Вы весьма увлекательно рассказывали об основных отличиях ушастых друг от друга!
Обычно профессор Каспо невероятно бесился, когда кто-то позволял себе непочтительные обращения типа «хвостатые», «полурослики», «гномы», «зеленые»… Ляпни я «тупорылые» на теме «Тролли и их культура», барабанные перепонки всех присутствующих в классе прочувствовали бы на себе всю мощь легких преподавателя, но мы обсуждали эльфов… А ключик к сердцу любого хафлинга лежит через пренебрежительное отношение к эльфам.
— Ушастых? — спокойно повторил он. — Вейрис, я попросил бы не употреблять сокращения, используемые необразованным населением… Садитесь.
Я украдкой выдохнула и плюхнулась рядом с Кики.
— Продолжим, — проронил хафлинг, опираясь рукой на кафедру.
Которую, кстати, специально сконструировали под его размер, чтобы преподаватель мог обозревать студентов, внемлющих каждому его слову, а не пряжки на форменных школьных ремнях.
— Повторю: на основании географических регионов обитания, фенотипических отличий и культурных признаков выделяют три основных вида: золотые эльфы, лунные и лесные.
Проявив ученическое рвение, я подвинула раскрытую тетрадь и принялась записывать. Лучше иметь конспект перед глазами, чем самостоятельно пробираться сквозь излишки информации шестисотстраничного учебника по разумным расам.
— Кто может рассказать о наиболее ярких представителях данной расы — золотых эльфах? — обратился к аудитории хафлинг. — Обучающийся Рохо.
Парень неохотно поднялся со своего места.
— Ну, золотыми их называют из-за цвета волос и кожи…
— Это все, что вам известно? — нахмурился преподаватель. — Прискорбно… Садитесь, обучающийся Рохо. Веласкес, вам есть что добавить?
Кики изящно поднялась со своего места и улыбнулась.
— Золотые или солнечные эльфы действительно имеют примечательный цвет кожи и волос, — уверенно начала рысь. — Это связано с регионом обитания — равниной радужных ветров. Из-за мельчайших частичек золота, меди и латуни, находящихся в воздухе, волосы, кожа и ногти эльфов приобретают редкий золотистый оттенок, блестящий на солнце.
Ну, это надолго… Молодец Каспо, нашел кого спросить! Кики же помешана на эльфах, считая их самыми «няшными няшками из всех».
–…высокие и внешне тонкие тела имеют очень прочный скелет, — вдохновенно вещала рысь. — Вопреки сказкам о бессмертии, золотые эльфы подвержены старению и смерти. Своих погибших собратьев эльфы не закапывают в землю, а бальзамируют специальным образом и оставляют в выступах хребта Павших. Со временем ветер покрывает тела толстым слоем «радужной пыли», и со стороны кажется, что это золотые статуи.
— Замечательно, Веласкес. — Каспо одобрительно качнул головой. — На этом пока прервемся.
— А я только собралась про брачные ритуалы рассказать, — посетовала подруга, садясь на место.
Говорю же, повернута на эльфах! А с виду — приличная хвостатая рысь…
— Охотники столь же увлекательно поведать о лунных и лесных кланах есть?
Тишина, повисшая в кабинете после вопроса преподавателя, была поистине идеальной.
— Так и знал… — вздохнул хафлинг. — В таком случае запоминаем. Лунные эльфы расселены в пределе Эльграс. Как мы знаем, солнце в данном регионе находится ниже линии горизонта в течение пяти декад и появляется только на семнадцать часов в последний день цикла. В связи с этим лунные эльфы кардинально отличаются от своих «солнечных» собратьев. Их кожа имеет серый оттенок, волосы — черные или темно-серые, а глаза окрашены черным пигментом.
Хафлинг сделал небольшую паузу, давая нам возможность записать его слова, и продолжил:
— Третий вид эльфов — лесные. К несчастью, лесных видели лишь во времена Последнего союза. Доподлинно известно, что эти эльфы — одни из самых метких стрелков. Также они великолепно разбираются в ядах и транквилизаторах растительного и животного происхождения.
Преподаватель снова прервался, на этот раз для того, чтобы сойти со ступенек кафедры и взять в руки меловую палочку.
— А теперь более детально рассмотрим культурные отличия данной расы от иных…
— Преподаватель Каспо, — неожиданно прервали хафлинга.
Мужчина медленно обернулся и посмотрел на тянувшего вверх руку младшего наследника престола. Собственно, на Джерома заинтересованно посмотрели и все остальные, в том числе и я, мысленно гадая, почему смазливому не сидится за партой спокойно.
— У вас возникли какие-то вопросы, обучающийся?
— Правильно ли я понял, преподаватель, что на данный момент науке и истории известно только три основных вида эльфов?
Ух, кажется, меня раздражает даже звук его голоса. И чего этот белобрысый осел недопонял? Сказано — три! И точка!
Но, неожиданно для всех присутствующих в аудитории, преподаватель Каспо не стал отвечать на столь очевидный вопрос. Хафлинг уставился на Светлого принца, и они долго и пристально изучали друг друга глазами. Первым сдался почему-то Каспо, отведя взгляд в сторону, а затем и вовсе повернувшись спиной к напряженно следящей за происходящим аудитории.
— Кмх… — откашлялся хафлинг, вновь беря в руки меловую палочку. — Несмотря на разные районы заселения эльфов, их культурные особенности практически идентичны, что свидетельствует о некогда совместном проживании на одной территории и последующем расселении… Для зачета вам необходимо будет знать семь основных божеств, которым поклоняются представители кланов…
Но к своему стыду, я никак не могла сконцентрироваться на громком басе Каспо, вещающего около доски. Мой взгляд был прикован к светло-серой, фактически белой макушке Джерома.
Что мог означать его вопрос и неожиданное молчание хафлинга? Неужели есть и другие эльфы, о которых нам почему-то не рассказывают преподаватели? И если это действительно так, то в чем причина? Для чего умалчивать такую информацию?
Почувствовав мой взгляд, Джером резко повернулся.
Кошкин хвост!
Застигнутая врасплох, я поспешно опустила голову пониже и сделала вид, что полностью погрузилась в процесс нудного конспектирования.
* * *
Я ходила туда-сюда по крылечку западной пристройки и… бесилась!
Уже полчаса улетели каннису под хвост, а у полуразрушенного здания невзрачной пристройки никто, кроме разъяренной парды, так и не появился. Зная мерзостный характер наследника, я еще с утра сбегала к куратору, чтобы убедиться, что про отработку Джером не соврал.
Айрис Руколо как раз пыталась привести свою внешность в порядок.
Куратор была уроженкой Вая, небольшого архипелага на юге, хорошо известного ядовитыми плантациями анчара. По какой-то загадочной причине местное население рождалось уже устойчивым к яду. Причем не только анчара, но и практически всех ядовитых растений, произрастающих на Темных землях.
Айрис имела характерное для жителей Вая строение тела: высокая, темноволосая, крупная. Сочная, как выражались ребята из параллели.
Она в задумчивости рассматривала косметичку, и в глубине ее глаз застыло точно такое же выражение паники, как у Кики, когда той на экзамене попался билет про дифференциальные исчисления биоэнергетических полей черных троллей. И если рысь мне удалось спасти благодаря заранее припрятанной в рукаве шпоре, то выручать куратора показалось как-то странно.
Поэтому, услышав крайне раздраженное «Да, Ноэми, вы приступаете сегодня, сразу же после занятий», поторопилась оставить куратора наедине с кремами, тенями, тушью и помадой.
И вот теперь я топтала ногами крыльцо западной пристройки в ожидании хоть кого-нибудь!
— Обучающаяся Вейрис? — Голос директора заставил меня вздрогнуть от неожиданности.
Резко обернувшись, я увидела Итона-Бенедикта и рыжебородого дворфа-полукровку. Оба — в высоких сапогах до середины бедра, испачканных желтой глиной, в простой, скорее всего «рабочей» одежде, которую не жалко испортить. Но если вид дворфа был привычным, то комья пыли и паутины, запутавшиеся в выгоревших на солнце волосах директора, вызвали немало вопросов.
— Вейрис, вы зачем так рано пришли? — удивился Итон-Бенедикт, стремительно взлетая по ступенькам на крыльцо и попутно шаря в карманах в поисках ключа.
— Куратор сказала, что отработка начнется сразу после занятий.
— Хм… — недовольно нахмурился мужчина, отпирая покосившуюся дверь. — Я же просил Маккалича предупредить…
Ага, нашел кого просить. В списке моих недоброжелателей у Маккалича — законное первое место. Следом — Джером.
— Что ж, в таком случае не будем терять времени, — сказал Итон, проходя в затхлое, темное помещение западной пристройки. — Артур, — обратился он к рыжебородому дворфу, — осматривайтесь, а я пока разложу все чертежи. Обучающаяся Вейрис, — бросил он, даже не поворачивая головы в мою сторону, — вы здесь раньше были?
Я кивнула, потом сообразила, что глаз на затылке директора нет, и поспешно приблизилась.
— Да, на первом курсе, когда еще работал архив. Нас водили сюда на обзорную экскурсию…
— Хорошо, значит, не заблудитесь, — кивнул мужчина и повернулся в сторону входа. — А вот и обучающийся Райвиль. Замечательно!
Ничего «замечательного» в том, что этот смазливый засранец приперся, лично я не видела, поэтому громко фыркнула и одарила наследника хмурым взглядом. Парень в долгу не остался и ответил мне тем же.
Пока мы приветствовали друг друга убийственными взглядами, Итон-Бенедикт сделал еще несколько шагов по коридору и толкнул двери в ближайший кабинет.
— Итак, враги-неприятели. Сегодня вы работаете здесь. Джером освобождает комнату от парт и прочей рухляди. Вейрис ловит крыс…
— Что!!!
Да-да, я в курсе, что кричать на взрослого мужчину, наделенного влиянием, тем более — на директора, способного одним щелчком пальцев выкинуть тебя за ворота школы, как минимум недальновидно, но…
Заставить парду ловить крыс?! Он, случаем, с дуба не рухнул?!
— Не понимаю, с чего такая бурная реакция, обучающаяся? — пристально глянул директор.
— При всем уважении… — которое еще надо заслужить, бывший ты вояка, — я не крысоловка!
— Серьезно?
Ах он, гад, еще и насмехаться изволит!
— Директор, — неожиданно вступил в разговор Джером, — а вам не кажется, что подобного рода общественные работы нам с обучающейся Вейрис не по статусу?
Искоса глянув на младшего наследника, я заметила крайне недовольное выражение на холеной моське. Он-то с чего пылит? Его в подпол крыс ловить никто не отправлял.
— Дайте угадаю, обучающийся Райвиль, — усмехнулся директор. — Если Ноэми не крысоловка, то вы не хламонос?
И в эту секунду я посмотрела на Итона-Бенедикта совершенно другими глазами. Во сколько там его отдали на флот? В двенадцать?
А значит, он вряд ли ходил в магическую школу, вряд ли общался со своими сверстниками, дурачился на переменах, дружил, ненавидел или влюблялся… Скорее всего, вначале были домашние репетиторы, а после — корабль, море и команда. Это все, чем успела одарить его юность, и теперь нерастраченное ребячество прорывалось сквозь строгий костюм и серьезную маску начальника.
Он развлекался! Причем за наш с Джеромом счет.
— Господин директор, — начал было мой невольный подельник на ниве общественных работ, — когда родители отправляли меня в эту школу, им было гарантировано…
И вот тут-то Итон-Бенедикт вновь едва заметно изменился. Усилился его запах, из глаз пропали искорки веселья, а сам он будто стал выше и шире в плечах.
— С того момента, как вы подписали документы о зачислении, прошли экзамены на поступление и обрели статус «обучающегося», — резко сказал директор, — заметьте, Джером, не «обучающегося престолонаследника», не «обучающегося с особыми привилегиями», а просто «обучающегося», вы на равных правах со всеми. И пока я занимаю кресло директора, ваш статус наследника не играет никакой роли. Вы можете отказаться от обучения и уйти, когда вам заблагорассудится, а сейчас приступите к отработке вашего наказания.
Сказав это, мужчина отвернулся и, склонившись над столом, принялся раскладывать какие-то схемы и чертежи.
Мамочкино высочество перекосило, но почему-то, избалованный чужим преклонением, Джером, обычно не особо следящий за словами, на этот раз удержал язык за зубами.
— Обучающаяся Вейрис, вас все сказанное касается в той же мере, так что поспешите… Крысы сами себя не изловят.
Подавив бессознательное желание козырнуть на манер военных и, чеканя шаг, двинуть в сторону подвала для отлова крыс, я позволила себе еще несколько мгновений промедления, в течение которых пристально изучала широкую спину склонившегося над чертежами мужчины.
М-да… Кажется, Кики немного ошиблась. Итон-Бенедикт не просто проблема. Он наша коллективная головная боль, неожиданный геморрой и прочие неприятности!
* * *
Словно черная тень, я незаметно прокралась ближе к цели и растворилась во мраке подвала. Переступив передними лапами, прижалась брюхом к пыльному полу и, не мигая, уставилась на трех встревоженных доносившимся сверху шумом крупных мышей. Ждем-с, пока эти наглые твари не потеряют бдительность.
Кошачья сущность, полная азарта от предстоящего, активно била кончиком хвоста и едва сдерживалась, чтобы не замурлыкать от удовольствия. Ведь какая-никакая, но охота!
Правила для оборотней на территории школы были не слишком строги. Нам разрешалось превращаться в своих комнатах (если соседки не против и габариты позволяют), также была выделена небольшая территория в километре от общежития, где мы могли побегать в свое удовольствие и поиграть друг с другом.
Не знаю, как прочим оборотням, но мне этого было мало. Когда растешь в лесном прайде, кошачья натура начинает требовать чего-то большего, чем возможность на час-полтора обернуться пардой и погоняться за Кики и ее младшим братцем среди высокой травы.
Охота… Мне нужна охота!
Несмотря на возрадовавшиеся инстинкты, вот так сразу сдаться на милость директора и стать пай-кошечкой я не пожелала, решив, что вначале следует продемонстрировать мерзкому мужчине не менее мерзкий и находчивый характер чистокровной парды.
Быстро раздевшись и приняв кошачью форму, я с отважным видом на черной усатой моське двинулась в сторону подвала, чтобы уже через три минуты с диким визгом (да-да, пришлось ради дела трансформировать голосовые связки) вылететь оттуда, преследуемой стайкой крыс-умертвий.
Якобы случайно прошмыгнув под ногами Джерома, несущего к выходу парту без одной ножки, я бросилась к директору, обсуждающему что-то с дворфом. Недолго думая, прыгнула на стол, «случайно» скинула лапами на пол бумаги, а затем вскарабкалась на плечи мужчины.
Итон-Бенедикт покачнулся и еле слышно выругался сквозь плотно сжатые зубы.
— Вейрис! Какого…
Договорить не успел: давно сдохшие крысы, движимые заклинанием, попытались повторить мой маневр. Едва первая из них начала карабкаться по штанине директора наверх, он резко выставил вперед руку, и на пол осыпалась серая кучка пепла. Еще одно движение — и та же судьба постигла остальных неупокоенных крысок.
— Слезайте, Вейрис, — приказал директор. — Опасных тварей поблизости больше нет.
Я вытянула шею, осмотрела поверженных крыс, затем покосилась в сторону матерящегося шепотом Джерома, который благодаря мне, такой ловкой, уронил на ногу парту, после чего с сомнением глянула на директора и покачала головой. Дескать, делайте со мной что хотите, но бедная маленькая кошечка перепугана до смерти и с безопасного места не сдвинется.
Итон-Бенедикт поймал кончик моего хвоста и несильно дернул. Я, естественно, зашипела и выпустила когти.
— Слезайте, обучающаяся. — Директор словно не заметил боли от моих коготков, пропоровших плотную ткань пиджака и коснувшихся кожи. — Слезайте. Вы все-таки не маленький пушистый котенок, а хорошо откормленная парда.
Это возмутительно! Что еще за «хорошо откормленная»?! Да я пушинка!
И вообще, это не я тяжелая, это просто кое-кто слишком хлипкий!
Недовольно рыкнув директору прямо на ухо, я махнула хвостом, грациозно спрыгнула на пол и с сомнением посмотрела в сторону открытого подвала.
— Вперед и с песней, Вейрис. Осталось всего каких-то девять с половиной часов.
Зря он так…
В следующий час я профессионально разыграла спектакль «Парда, застрявшая в щели между досками», дала театрализованное представление «Ой, снимите меня скорее с этой балки, а то я тут вспомнила, что боюсь высоты» и добила коронным «Помогите! Кажется, за мной… хвост!»
Злой директор, которого оглушительные визги и необходимость спускаться в пыльный подвал ради оказания помощи глупой парде отвлекали от общения с Артуром, пригрозил, что больше на провокации не поведется, поэтому я была вынуждена объявить антракт и дать зрителям получасовой перерыв.
К тому же на отработку я рванула сразу после занятий, и теперь, приученный к вечернему перекусу, организм требовал еды.
Живые мыши — это, конечно, немного не то блюдо, которое указывают первым в меню ресторана, но мне были важны не столько калории, сколько впечатления, поэтому я залегла в засаде недалеко от мышиной колонии и принялась терпеливо ждать.
Серая предводительница смело выглянула из своего укрытия, повела крохотным носиком и сделала несколько нерешительных шажочков вперед. Замерла, прислушиваясь, все ли в порядке, вновь принюхалась и только после тщательной разведки торопливо понеслась к полкам с недоеденным архивом.
Отпустив с миром храбрую разведчицу, я кинула взгляд на возвышающиеся стеллажи. Почему личные дела выпускников хранили в темном подвале, переполненном крысами, мышами и умертвиями, так и осталось загадкой. Возможно, таким нехитрым образом бывшие служащие архива совмещали приятное с полезным? Уничтожали никому не нужные личные карточки обучающихся и подкармливали мелких вредителей в надежде, что те не полезут наверх, чтобы полакомиться более ценным учебным материалом.
Поди пойми загадочную душу архивного работника!
Лежать в засаде было скучно, поэтому я прислушивалась к доносившимся сверху звукам. Дворф-полукровка пытался уговорить директора изменить что-то в предложенном плане, сократить таким образом материал и сэкономить средства. Итон-Бенедикт стоял на своем, аки скала в море, напоминая подвыпившего работягу в день зарплаты, кричащего со стойки бара: «Гуляем на все!»
Прислушиваясь к разговору, я помиловала еще несколько мышей, позволив им беспрепятственно прошмыгнуть перед носом залегшего в засаде хищника, и наконец увидела долгожданный куш этого вечера.
В отличие от своих серых блеклых сестер, этот представитель грызунов имел прекрасный темно-рыжий оттенок, обладал длинным хвостом, крохотными розовыми ушками и крупным аппетитным брюшком.
Это даже не так называемый «мышиный король». Это целый мышиный Батя!
С трудом удержавшись, я облизнулась и приготовилась к броску.
Рыжий Батя куснул попытавшуюся прошмыгнуть вперед него мышь, лениво понюхал воздух и вразвалочку посеменил к ближайшему стеллажу. И почему-то именно в тот идеальный момент, когда черненькая пардочка приготовилась совершить бросок и сжать в когтистых лапах жирного мышонка, наверху что-то с оглушительным стуком упало, а затем раздались громкие и очень злые комментарии младшего наследника престола.
Мышиный Батя замер не то от неожиданности, не то от услышанных непристойностей (не удивлюсь, если мышонок даже покраснел), а затем неожиданно прытко рванул обратно в норку.
Твою ж!
С диким воплем я прыгнула вперед, отрезая добыче пути к отходу.
— И-и-и! — заголосил мышонок, каким-то невероятным образом умудряясь кувыркнуться прямо в воздухе, уйти от моего удара лапой и со всех ног помчаться в противоположную сторону.
Ну уж нет! Никакие вредные наследники с кривыми руками не испортят мне охоту!
Воинственно зашипев, я рванула за ускользающей добычей, но удивительно шустрый для своей комплекции рыжий вредитель заложил крутой вираж и проскочил между моих лап. Не готовое к такому высшему пилотажу тело парды слегка занесло на повороте, задние лапы заскользили по скользкому полу, и я больно стукнулась пятой точкой о нижнюю полку стеллажа.
Сцепив зубы, дабы не повторить ранее озвученную Джеромом не слишком приличную тираду, я присела, оттолкнулась лапами и совершила потрясающе красивый и точный прыжок.
— И-и-и!!! — снова заверещал оказавшийся в когтистых лапах мышиный Батя. Он забился, пытаясь вырваться из крепкого захвата, и смешно защелкал зубами.
Я довольно мурлыкнула.
Ах, какая ловкая! Ах, какая быстрая! Ах, какая… Какого хрена?
Тихий, на грани слышимости скрип заставил добычу и хищника замереть и прислушаться. Перегруженные, покрытые многолетней пылью полки стеллажей стонали, кряхтели и изображали предсмертные стоны. Затем на короткое мгновение в темном подвале наступила тишина, но в тот момент, когда мне уже всерьез начало казаться, что все обошлось, раздался противный чавкающий хруст и передняя ножка шкафа подломилась…
Упс!
Первыми в движение пришли книги и тяжелые папки с личными карточками. Я вскочила на лапы, чтобы не быть погребенной под страницами никому не нужной писанины, но сверху прилетел тяжелый томик в синем переплете, который больно припечатал меня по затылку. Не ожидая такой подставы, я потеряла координацию и плюхнулась пузом на пол, раскинув все четыре лапы, а затем меня завалило остатками стоявших на полках книг.
Поняв, что недавний хищник сам превратился в жертву, мышиный Батя радостно пискнул, снисходительно глянул на поверженную книгами черную кошку и (хвостом клянусь!) показал мне язык.
Возмущенная до кончиков усов, я каким-то чудом смогла приподняться, а дальше практически одновременно звонко клацнули зубы и с оглушительным грохотом обрушился стеллаж.
— Ноэми! — По голосу директора сложно было разобрать, переживает он или бесится.
Послышались тяжелые шаги, заскрипела первая ступенька лестницы, ведущей в подвал.
— Ну держись, хвостатое недоразумение! — прозвучала угроза, а затем в подвале вспыхнул свет.
В тусклом свете одной-единственной лампочки, висевшей под потолком, перед мужчиной открылась весьма неожиданная картина. Под останками развалившегося стеллажа, погребенная среди кучи книг и папок с личными делами, лежала черная парда. Из-под завала выглядывала только ее припорошенная пылью и паутиной морда. В зубах довольной кошки был крепко зажат хвост крупного рыжего мышонка, который изо всех сил перебирал лапами, не теряя надежды вырваться и сбежать.
— Обучающаяся Вейрис… — тяжелый вздох. — Вы издеваетесь?
Я? Издеваюсь?! Между прочим, «ловить крыс и мышей» не было моей личной инициативой!
Торопливо сбежав по лестнице, директор наклонился и достаточно легко приподнял деревянный стеллаж.
— Вылезайте, Вейрис, и советую бежать наверх как можно быстрее. В противном случае никто не даст гарантий, что я смогу сдержаться и не устрою карательные мероприятия в отношении вашей попы, целый вечер ищущей себе приключений.
Угроза настолько потрясла мою кошачью душу, что я подняла морду и от удивления приоткрыла рот.
Радостно пискнув, мышиный Батя рванулся вперед, оставляя поверженную кошку ни с чем. Теперь на директора я смотрела дико обиженными глазами.
— И не надо на меня дуться, Ноэми, — устало сказал мужчина, продолжая на весу удерживать такой тяжелый с виду стеллаж. — Вылезайте!
Демонстративно громко фыркнув, я гордо задрала нос, собрала лапы в кучку и приподнялась. Со всех сторон тут же посыпались листочки, выпавшие из личных карточек, книжки с погрызенными мышами уголками и прочая бумажная чушь. Нарочито медленно я выбралась из-под обвала и, неторопливо переступая мягкими лапами, пошла в сторону лестницы. Где-то на середине пути почувствовала взгляд и резко припала на правую заднюю лапу.
Смотрите, директор! Я бедная маленькая парда, пострадавшая на ниве общественных работ. Меня низя эксплуатировать. Мной надо любоваться и вообще пылинки сдувать!
— Прекратить спектакль! — рявкнул Итон-Бенедикт, выпуская из рук стеллаж. — Живо наверх одеваться!
Взвизгнув от резкого приказа и даже, кажется, невысоко подпрыгнув от неожиданности, я рванула по лестнице с такой скоростью, что и сама не заметила, как очутилась за плотно запертыми дверями. В комнате, где раздевалась в начале общественных работ.
— Обучающиеся, — громко позвал Итон-Бенедикт из коридора, — на сегодня вы закончили. Жду обоих завтра после обеда.
* * *
Всю ночь меня мучили кошмары.
Я вздрагивала, просыпалась и долго ворочалась с боку на бок, пытаясь снова заснуть и отдохнуть. Но стоило вновь смежить веки, как в темноте полудремы вокруг меня начинали кружить крысы размером с хорошо прикормленных носорогов. Они вились вокруг, шипели, зло сверкали алыми глазенками и дубасили лысыми омерзительными хвостами…
Бр-р!
Утром, заявив прихорашивающейся Кики, что общественные работы нанесли мне глубокую психологическую травму, я перекинулась и, свернувшись чудесным черным клубочком, попыталась продлить пытку сном еще немного. После такой сказочной ночки идти на занятия было крайне неосмотрительно по отношению к своему организму.
К несчастью, спасительный лечебный сон все не шел, и вернувшаяся спустя час рысь застала меня все в том же состоянии.
— Доброе утро, растрепашка! — улыбнулась подруга, ероша шерсть у меня на загривке.
Лениво выгнувшись, я все-таки собралась с силами и попыталась встать навстречу новому дню.
— Ты чего вернулась? — перекидываясь обратно в человека, полюбопытствовала я.
— Осознала, что бежевый — не мой цвет… — заявила Кики, а потом выглянула из шкафа, в котором что-то лихорадочно пыталась найти, и на полном серьезе выдала: — Это меня убивает!
Улыбнувшись, я оставила рысь наедине с поисками нужной вещицы, натянула на голое тело шелковый халатик и пошла умываться.
Наша комната была рассчитана на четверых, но в связи с репутацией школы (точнее — полным отсутствием таковой) наполняемость студентами была ниже некуда. И если приемная комиссия начало каждого учебного года встречала в слезах и панике, то Кики откровенно радовалась сложившемуся недобору, захватив в личное владение два оставшихся в комнате «ничейных» шкафа.
Надо отметить, что у всех кошечек (вне зависимости от их прайда) есть общая черта: мы все тщательно следим за своим внешним видом. Но в случае с Кики все было несколько круче. Девушка была помешана на вещах, искусно подобранных аксессуарах, дорогой косметике и туфлях. Все три шкафа Кики ломились от избытка красивых и безумно дорогих вещей. И самое примечательное в том, что на моей памяти рысь еще ни разу не надевала одну и ту же одежду дважды.
Мне бы такие таланты и… такой большой кошелек!
Приняв прохладный душ и приведя себя в порядок, я вернулась в комнату.
— Советую приодеться, — предупредила рысь, придирчиво крутясь перед зеркалом.
Она сменила бежевый джемпер на тонкую белую блузку, выгодно подчеркивающую каждый выступающий изгиб тела, и теперь пыталась подобрать шелковый платок в тон.
— А что, есть повод? — копошась среди вешалок, поинтересовалась я.
— А как же! Пока ты дрыхла, директор отменил первый урок и собрал всех в актовом зале для срочного объявления…
Черное платье с нежно-розовым кружевным воротником выпало из моих рук.
— Что?!
— Ой, ну чего ты переживаешь, — поморщилась Кики. — Я отметилась за нас двоих, так что официально никто о твоем прогуле не узнает. Но мне кажется, пора менять учебное заведение.
Поднятое с пола платье вновь выпало из моих рук.
— Что-о-о?!
Кики, как, впрочем, и я, использовала магическую школу в попытке побыть самостоятельной и выйти из-под опеки семьи, поэтому ее слова о смене места учебы поразили меня до кончика хвоста.
Поймав в отражении зеркала мой удивленный взгляд, девушка грациозным движением поправила волосы и плюхнулась на свободную кровать.
— Хочу заметить, что я всех предупреждала относительно нашего нового директора. — Даже эти слова почему-то прозвучали грустно. — Как увидела, сразу поняла: мужик деятельный попался. А значит, что?..
— Жди парада перемен?
Девушка кивнула и принялась кратко пересказывать суть утреннего собрания.
Оказалось, что новый руководитель философской школы общего профиля не впечатлился собственной должностью. Каким-то удивительным образом Итон-Бенедикт смог свершить невероятное. Он надавил на аттестационный комитет министерства магического образования и предоставил все основания для того, чтобы перевести паршивенькую магическую школу общего профиля в самую настоящую магическую Академию, а себя из директоров повысил до ректора.
Кто еще не понял — это Великая Печалька!
— Пока изменен только статус, — продолжала делиться новостями рысь. — Но ректор «обрадовал» тем, что до конца декады проведет анализ профпригодности всех педагогов. Параллельно рассмотрят личные карточки должников. Худшие среди педагогов будут уволены, обучающиеся с кучей хвостов — отчислены, для остальных в конце декады пройдет трехчасовой тест, по итогам которого нас распределят по пяти основным курсам.
— Пять курсов? Чего он выдумывает? Мы же общий профиль!
— Ахам-с, — недовольно скривилась подруга. — Прощай, спокойная жизнь… Теперь придется всерьез взяться за учебу.
Комнату наполнил наш коллективный вздох, полный печали.
* * *
— Обучающаяся Вейрис, очень жаль, что вы проигнорировали утреннее собрание, — встретил меня хмурым взглядом ректор, стоящий на крыльце в западную пристройку. — Оно, кстати, было обязательным для всех.
Я опустила голову и попыталась скрыть удивление.
Кики ведь отметила меня среди присутствующих, а это значит, что наш карьерист либо чрезвычайно глазаст, либо уже успел обзавестись бесплатными стукачами.
— Надеюсь, вам все передали о нововведениях?
— Да… — коротко ответила я, внимательно разглядывая возвышающегося мужчину.
Сегодняшний Итон-Бенедикт кардинально отличался от вчерашнего. Вместо простой рабочей одежды — строгий деловой костюм, золотые часы на запястье, массивный перстень на указательном пальце левой руки. Вместо выгоревших на солнце, растрепанных волос и легкой щетины — тщательно выбритое, сосредоточенное лицо и зачесанные назад волосы.
А еще от него вновь разило той самой незнакомкой с чересчур сладкими духами.
— Сегодня работаете под присмотром Маккалича и куратора Руколо, — сухо бросил ректор, спускаясь по ступенькам. — Надеюсь, в этот раз обойдется без происшествий?
Уверенно кивнула.
Конечно, без происшествий! Крыс и мышей меня больше никто ловить не заставит, прибить Джерома не даст Маккалич, в свою очередь, куратор Руколо не позволит телохранителю укокошить чистокровную парду, а сам Джером в присутствии Айрис не станет вступать со мной в перепалку.
Ляпота-а-а…
Пожелав ректору приятного вечера, я поднялась по ступенькам и смело вошла в здание, чтобы тут же удивленно ахнуть.
Западная пристройка, отданная под нужды канцелярских кры… кмх! служащих для создания архива магической школы, не то чтобы на ладан дышала. Она, откровенно говоря, давно нуждалась в капитальном ремонте (начиная где-то с третьего дня после постройки). Шишей на ремонт, естественно, ни у кого не было, поэтому трехэтажная пристройка тихохонько ветшала и ненавязчиво разрушалась.
К несчастью, прокатившийся по территории Аристалии во время летних каникул ураган ощутимо потрепал крышу, сделав здание совсем не пригодным для дальнейшей эксплуатации.
Вчера, со скрытым злорадством прислушиваясь к тому, как Джером таскал парты и прочую рухлядь, я искренне верила, что «торжественный вынос хлама» нужен для сноса. Но уж никак не для ремонта!
— Чего застыла?! — прикрикнул широкоплечий дворф, закидывая на плечо тяжеленный мешок с цементом.
— Ты к Артуру? Так он пошел на часок вздремнуть, — обратился ко мне второй рабочий, с большой банкой едко пахнущего лака в руках.
— С такими-то сроками работы о полноценном отдыхе можно забыть, — весело добавил третий дворф, ловко сматывая толстый жгут.
— Так что приходи попозже, — подвел итог первый, унося мешок в ту самую комнату, где я вчера переодевалась.
Прикрыв нос шейным платком, чтобы спасти тонкое обоняние кошки от резкой вони растворителей, краски, пропитки и лака, я подошла поближе ко второму рабочему, который показался наиболее осведомленным, и призналась:
— Мне не к Артуру, мне бы на отработку… Не знаете, где можно найти куратора Руколо?
— А-а-а… — понимающе протянул тот. — Поднимайся на третий этаж, — махнул кисточкой в сторону лестницы рабочий. — Они где-то там.
Осторожно переступая через разбросанные инструменты и кучи строительного мусора, я пересекла нижнюю площадку и под аккомпанемент молотков, дрелей и тихой ругани рабочих поторопилась наверх.
«Где-то там» оказалось просторным кабинетом, в котором с комфортом расположились куратор и личный телохранитель наследника. Айрис угощала молодого мужчину пирожками из столовой и поила ароматным чаем из термоса, а Дерен потчевал куратора рассказами о придворной жизни.
Появление кого-то третьего спутало бы все карты куратора в выработанной стратегии по завоеванию внимания Маккалича, поэтому, вручив мне тряпку и ведро, она послала меня в соседний кабинет мыть окна.
Окна — это все-таки не отлов крыс в пыльном подвале, так что я пожала плечами и отправилась отрабатывать свой недавний прокол на уроке профессора Тебиона.
— Привет, хвостатая, — хмуро глянул Джером.
— Привет, смазливый, — ехидно улыбнулась в ответ. — Чего такой помятый?
Парень украдкой зевнул, махнул рукой, мол, отцепись, не твоего ума дело, и поменял тему:
— Тебе что сказали делать?
— Окна мыть, — вздохнула я, безрадостно оглядывая четыре витражных окна. — А тебе?
— Перегородку сломать, — вздохнул наследник.
— Ну, ломать — не строить!
Стянув темно-коричневый кардиган, я придирчиво оглядела ближайшее окно, провела пальцем по стеклу и впечатлилась толстым слоем пыли вперемешку с грязью. А что, господа бумажкомаратели не знакомы со словом «уборка»?
— Принести тебе воду? — неожиданно предложил Джером.
— Сама справлюсь!
С самым независимым видом я подхватила ведро и направилась к выходу. Ведро было небольшим, металлическим, с погнутой ручкой и криво нарисованным желто-красным цветочком на боку. При каждом моем шаге оно издавало потрясающий скрипучий звук, от которого мои чувствительные ушки едва не сворачивались в трубочку.
Прямо пыточный инструмент, а не хозяйственный инвентарь.
По запаху отыскав на этаже туалет, я набрала воды в раковине и потащила обратно. Ведро было почти полным, поэтому ничего удивительного в том, что по пути я пару раз зацепилась им за ногу и расплескавшаяся вода замочила черные джинсы и просочилась в сапоги.
Тихонько ненавидя весь мир в целом и собственное упрямство в частности, я все-таки дотащила ведро до кабинета и с громким стуком водрузила на подоконник.
— Да-а-а… у меня бы ТАК хорошо донести не получилось, — язвительно заметил Джером, с улыбкой наблюдая, как я стягиваю сапоги и вытряхиваю из них воду.
Ненавижу, когда кто-то прав, а я при этом ошибаюсь. Особенно когда прав этот смазливый придурок!
— Может, уже займешься делом?
Джером усмехнулся, расстегнув верхние пуговицы, стянул рубашку через голову и кинул ее на спинку стула, где уже висел мой кардиган. Оставшись в одной майке, совершенно не скрывающей поджарое тело, младший наследник взял лом и принялся за дело.
Понятия не имею, чему учат наследников и возможных правителей, но с ломом Джером управлялся на удивление неплохо. Пока я протирала подоконник и разувалась, чтобы стоять на его чистой поверхности, а не грязном полу, парень умудрился выломать несколько досок из хлипкой перегородки, разделяющей кабинеты, и даже не запыхаться.
Вид Светлого принца, работающего наподобие простых работяг, был настолько необычен, что, даже приступив к мойке окна, я нет-нет да и кидала украдкой быстрый взгляд из-под ресниц. И как вчера на уроке Каспо, парень словно почувствовал один из таких взглядов. Он быстро повернулся, застав меня врасплох. Пока я краснела от непонятного смущения, активно делая вид, что полощу тряпку, Джером приблизился и самодовольно улыбнулся.
— Ноэми…
— Ну чего?!
Я стояла на подоконнике, поэтому, по идее, должна была возвышаться над замершим у моих ног парнем, но почему-то чувствовала себя словно маленький закомплексованный котенок, которого впервые познакомили с сиятельным наследником Джеромом.
Он был очень симпатичным парнем, знал об этом и, что хуже того, пользовался своим обаянием. Лично меня всегда приводили в восторг его глаза: светло-голубые, глубокие и задумчивые, словно небо в летний день. Мою сестру (тоже, между прочим, чистокровную парду) восторгали удивительно светлые мягкие волосы, которые в детстве Джером по настоянию родителей отращивал, но в последнюю пару лет почему-то начал стричься короче. А еще Джером любил сочетать загадочную улыбку и долгий пронзительный взгляд, отчего лично у меня всегда перехватывало дыхание, а кошачьей сущности хотелось творить глупости.
Вот и сейчас меня попытались поймать на крючок очарования. Только я не наивная рыбка, я зубастая щука… Точнее — кошка!
— Мне, конечно, до глубины души импонирует твое обожание во взгляде, но время, знаешь ли, не резиновое! Мне еще четыре окна драить, тебе — стену сносить, поэтому дублирую свой вопрос: ты чего-то хотел?
Взгляд голубых глаз стал задумчивым, а потом Джером словно очнулся от наваждения.
— Ничего… — Он отвернулся, заметил ведро, стоящее на подоконнике, и подхватил за ручку. — Вода грязная. Я поменяю.
И, не дав мне опомниться, наследник вышел из кабинета, оставив меня наедине с мокрой тряпкой, пыльным окном и кучей вопросов.
Во дела… Кошачьи боги, что происходит с этим парнем?
К тому времени как Джером вернулся, я успела домыть раму и перешла ко второму окну. Водрузив на подоконник ведро, наследник, не говоря ни слова и стараясь вообще не смотреть в мою сторону, поднял лом и принялся за разрушения.
Так в относительной тишине, каждый погруженный в работу и собственные мысли, мы провели бок о бок почти три часа. За это время Джером доломал стену, вынес доски и успел раз пятьдесят сбегать поменять воду для меня. К сожалению, окна приобретали блеск и чистоту с меньшей скоростью.
— Нам велели заканчивать, — принес благую весть Джером, возвращаясь из коридора. — Тебе помочь?
— Сама справлюсь! — сдувая со лба темную прядку, отмахнулась я.
— Ну-ну… — улыбнулся наследник. — Так же ловко, как с ведром?
Я кинула на него тяжелый взгляд, но поняла, что слишком устала и проголодалась, чтобы вступать в диспут и тратить время.
— Нет, я действительно почти закончила, — выжимая тряпку, ответила Джерому. — Осталось только протереть раму на форточке, и все…
Чтобы лишний раз не наклоняться, ведерко я подняла наверх и зацепила за ручку форточки, поэтому сам подоконник был мокрым из-за летящих сверху брызг. Поняв этот факт, Джером прислонился плечом к стене, поднял голову и хитро прищурил голубые глаза.
— Ваш куратор — на редкость цепкая женщина, — заметил он. — Маккалич едва на стену не лезет от ее навязчивого внимания.
— Вот уж за кого стоит переживать в последнюю очередь, так это за Дерена, — фыркнула в ответ. — Он из тех, кто запросто может давать целые лекции на тему «как избежать брака».
— Ты, кстати, тоже.
Выронив тряпку из рук, я резко развернулась и хмуро глянула на ухмыляющегося блондинчика.
— А ну-ка поясни.
Джером пожал плечами и скрестил руки на груди. Он все еще оставался в майке, поэтому моему взору открывался весьма неплохой вид на мускулистые плечи.
Кто бы мог подумать, что у этого высокого доходяги есть мышцы! Но не отвлекаемся…
— Ноэми, ну хватит разыгрывать из себя невинного котенка, — улыбнулся он.
— Понятия не имею, о чем ты, — ушла я в глухую несознанку.
Джером вполне мог знать об истинных причинах моего появления в философской школе общего профиля, но в то же время мог и блефовать, ожидая, что я проколюсь и выложу ему все как на исповеди.
— Брось, Ноэми, — ничуть не смутился от моего пристального взгляда наследник. — Думаешь, я поверил в то, что наша независимая пардочка решила поучиться? Ты даже читать не любишь! Я уж молчу про твои весьма скромные магические познания.
Я обиженно надула губы, хотя все сказанное Джеромом было правдой. С охотой читала я только «легкую» литературу, для отдыха, а учебники в эту категорию явно не входят. И да, маг из меня тот еще. Если бы не природный дар к магии крови, доставшийся от прабабушки, то меня даже на порог школы не пустили бы.
Джером приблизился.
— У твоей семьи достаточно денег, чтобы отдать тебя в Академию имени Зальцера-Сокрушителя, но ты здесь. Значит, в школу ты пришла не учиться, ты в нее сбежала, — продолжил раздражать своей осведомленностью Джером. — А прятаться ты можешь только от одного — от навязанного прайдом брака. Я прав?
Прав на все сто, но кто ж в этом сознается?
— Тебя моя личная жизнь не касается, — недовольно буркнула я и отвернулась.
— Ошибаешься, Ноэми. Еще как касается.
Это было так возмутительно, так в духе Джерома, что я не выдержала и зашипела. Рука непроизвольно дернулась, трансформируясь в боевую форму, и задела ведро. Висящая на крючке емкость опасно покачнулась и неожиданно съехала вниз. Вода внутри пришла в движение.
Я попыталась ухватить падающее ведро, но мокрые пальцы соскользнули с края. К несчастью, поднявший голову младший наследник увидел лишь ведро в моих руках, а следом его окатило потоком грязной воды и в придачу оглушительно громко приложило по темечку ведерком.
И я честно хотела извиниться! Даже пожалеть этого избалованного красавчика! Но, глядя на ошарашенного Светлого принца и возможного правителя Аристалии, по лицу которого скатывались мутные капли воды, не смогла удержаться от смеха.
— Ноэми! — возмутился вышедший из себя Джером. — Это не смешно!
Еще как смешно! Так смешно, что меня аж согнуло пополам, и я была вынуждена сесть на подоконник и схватиться за живот.
— За что столько ненависти, Ноэми? — накинулся парень. — Мы же неплохо раньше ладили друг с другом! Что я сделал, чтобы заслужить твои постоянные подколы, стеб, а теперь еще и вылитые на голову помои?!
— Ну, с помоями ты погорячился. Всего-то…
— Ноэми! — оборвал принц. — В чем дело?
Я колебалась, не зная, признаваться или нет.
— Ну же! — рявкнул Джером, подходя ближе и упираясь руками в подоконник по сторонам от меня.
Меня немного смутило то, как близко он оказался. К тому же при взгляде на взбешенного принца смеяться резко перехотелось.
— Я имею право знать! — наседал парень. — Чем я заслужил такое отношение?
И я не выдержала. Ну в самом деле, раз он так настойчиво просит, я, что ли, должна молчать?
— Ты разрыдался, как девчонка! — выпалила я и обвинительно посмотрела в растерянные голубые глаза.
— Разрыдался? — переспросил парень. — Я?!
Ой, вы только гляньте на этого актера! Какая точная передача удивления в голосе! Какая энергия, какая восхитительная работа лицевых мышц! А какая утонченная подача! Браво! Просим еще!
— Вот только не надо тут из себя строить невесть кого, — разозлилась уже я. — Вспоминай! Мы пускали флотилии в саду рядом с фонтаном из белого мрамора, ты обнял меня и поцеловал!
— А потом ты влепила мне пощечину… — тихо закончил Джером.
— Да. — На моих губах появилась снисходительная усмешка. — И ты разрыдался! — обвинительно ткнула ему пальцем в грудь. — И побежал ябедничать родителям, а вечером всех пардов попросили убраться с территории королевского замка.
Я смотрела в глаза Джерома и вновь возвращалась в тот день. Нам так и не дали разъяснений, почему приближенную семью пардов, одних из самых верных сторонников Райвилей, выгоняют из королевского замка. Потом отец ездил туда каждый день в течение декады, чтобы узнать причину и попытаться наладить отношения, но с ним не решались разговаривать даже стражники.
Никто не понимал, что происходит. Никто… кроме меня.
— Значит, все дело в том, что я плакса и ябеда? — уточнил Джером, вставая ближе и неожиданно крепко сжимая в своих руках.
— Пусти! — гневно пискнула я, стараясь вырваться, но Светлый принц словно и не заметил моих дерганий.
Сжав еще сильнее, он наклонился, потерся щекой о мои волосы, прикрыл глаза и вздохнул.
— Ноэми, мне было девять лет, — тихо сказал он. — Я впервые в жизни влюбился в девочку, и, к несчастью, она оказалась самой вредной пардой на свете.
Я громко фыркнула, оставила попытки вырваться и с каменным выражением лица отвернулась в сторону. Как оказалось, зря.
— В тот момент рухнул весь мой мир. — Джером наклонился еще ниже, и теперь при каждом слове его губы едва ощутимо касались моего виска. — Я заплакал не от боли, я заплакал от неожиданности. Ты разбила мне сердце, кошечка. Ранила так глубоко, что я спрятался в саду и пробыл там до ужина.
Он неожиданно выпустил меня из своих странных объятий и шагнул назад.
— Никто, кроме нас двоих, не знал о случившемся, — сухо добавил он, глядя мне в глаза. — Пардов попросили уехать по другой причине.
Резко повернувшись, Джером подхватил со стула свою одежду и, чеканя шаг, вышел из кабинета.
