Укрощение дракона 2. Дракон нашего времени

Маргарита Ардо, 2019

В удивительном мире я вышла замуж за бесстрашного дракона-огнеборца. Я не могла знать, что месть черных драконов Маркатарров будет так страшна. Но мы поборемся за счастье нашей семьи и за наше будущее! Все недосказанные тайны будут раскрыты, на все вопросы будут даны ответы, все долги уплачены, и снова нам придется непросто, особенно, когда мой любимый дракон встретится со своим тестем, полковником полиции, который взяток не берет. Ни у кого…

Глава 4

Оказывается, папу просто надо было покормить. Он расправился с двумя полнющими тарелками жареной картошки с мясом и просветлел лицом. Я налила до краев кипятка в его пол литровую кружку, кинула пакетик чёрного чаю и размешала неизменные три ложки сахара. Папа взял было кружку и отставил. Взволнованная, я сидела напротив, и на языке вертелся вопрос. Очень важный для меня вопрос. Но я не решалась его задать. Со вздохом папа взглянул на меня.

— Доча, я тут посоветовался немного. Со знающими людьми поговорил. И сам подумал. Ты только не реви больше, договорились?

Сразу в глазах зачесалось, но, закусив губу, я кивнула. Папа набрал воздуха в грудь и выпалил:

— Так вот. Я решил. Не всё ли нам равно, кто отец? Главное, кто мать! И кто — дед. Да?

— Папа!!! Папочка! — завизжала я вне себя от счастья и кинулась ему на шею. — Да! Давай оставим! Надо оставить, правда! Я ещё ничего не должна чувствовать, наверное, и, может, просто кажется, но я прям всё время ощущаю, что он там — живой, масенький, малипусечка… Папочка, он ведь наш! Или она…

— Нютка, — улыбался папа, затисканный и зацелованный. — Ой, Нютка… Надеюсь, внук будет. А то вы меня задушите вдвоём, если девочка…

— От любви! Папочка!

— Ну, вот и хорошо, — выдохнул он удовлетворенно. — Теперь можно и чай пить спокойно. Там у нас пряников нету?

Я глянула в хлебницу.

— Есть, — попробовала на мягкость. По-моему, это ещеё те, что я перед пропажей покупала… — Ими только гвозди забивать, но лучше выкинуть ради мер предосторожности.

— Насчет предосторожности, — посуровел мгновенно папа. — Тебе, Нютка, понятно, нужны положительные эмоции. Но ты моя дочь и должна понимать, что пока я не засажу гада, который тебя похитил, надо быть начеку. С работы уволишься. Никаких поздних гулянок. Бабушку из Мезмая вызовем, чтоб ты не одна была, пока мне отпуск не дали.

— Бабушку-то зачем? У нас тут и так развернуться негде, — удивилась я. — И потом из неё охранник никакой. Только паникёр. И в отпуск ты же летом собирался…

— А тебя кто охранять будет? У меня нет денег на надёжного телохранителя. С ребятами из патруля я договорюсь, чтобы с университета тебя домой отвозили, когда занят буду.

— Пап, это уже конвоем попахивает, — кисло улыбнулась я. — Ты успокойся: я дома, со мной всё хорошо, и больше ничего не случится.

— Я должен в этом удостовериться.

— Но ведь всё не предусмотришь. Вообще мне и кирпич на голову может упасть. Ты ж не будешь передо мной с сачком бегать?

— Зачем с сачком? — опешил папа.

— Кирпич ловить. Или шлем на меня надевать…

— С сачком нет. А насчет шлема надо подумать.

— Ну, па-а-ап! — закатила я глаза.

— И на курсы самообороны тебя запишу, — папа явно не шутил, и это пугало. — И экстремального выживания. Чтобы не терялась в любой ситуации. Завтра с утра я забегу на работу на пару часов. Потом пойдем к психологу.

— Зачем?

— Насчет памяти. И прочего. Не перечь.

— Да я молчу.

— После к Федор Иванычу в больницу. Пройдёшь обследование. Анализы сдашь. Всё, как положено. Запишу тебя на права учиться, чтобы сама водила. Машину купим, я кредит возьму.

Я оторопела от размаха папиных мыслей по защите меня.

— Потом в полицию и в оружейный.

— А это ещё зачем?

— Во-первых, документы восстановить. Во-вторых, баллончиком теперь не обойтись, — буркнул папа. — Купим электрошокер, самый мощный. И травматику, пистолет. Потом в тир, пристреливаться.

Мои глаза чуть из орбит не выпали. Потому как я думала о кафе-кондитерской, чтоб отпраздновать моё возвращение, о том, что мне нечего надеть — одни штаны в шкафу и футболки, а хотелось чего-то красивого — платьичка. И в детский заглянуть: мне так и мерещились пинеточки — то розовые, то голубые. Хотя рано ещё. Ну, хоть мишку плюшевого!

— Может, не надо, пап?

— Надо!

Походу с пироженками и платьичком я пролетаю…

— Тогда ладно, чего уж мелочиться, — махнула я рукой, — пошли сразу танк покупать. И пару гаубиц. Можно БУ. И гранату в сумочку.

— Аня, это не шутки.

— Пап, я понимаю. Но, — скривилась я, — давай не будем устраивать из нашей жизни войну и осадное положение. Знаешь ли, спать в обнимку с огнемётами — оно как-то не очень… — проговорила я и вдруг запнулась: сочетание слов «спать в обнимку» и «огнемёт» отчего-то вызвали во мне невероятно теплые чувства и волнение внизу живота.

— Нютка, ты чего?

— А?

— Вспомнила что-то? — в папе сразу проснулся следователь.

ОМГ!

— Давай-ка, рассказывай, по горячим следам.

И отчего-то я смутилась.

— Да нет, пап. Всё окей.

— Не темни. Я каждую твою гримаску с детства изучил. Выкладывай.

Я растерянно пожала плечами, помолчала две секунды и призналась:

— Кажется, я видела настоящий огнемёт… И даже рядом со своей постелью. Почему-то это что-то очень знакомое. И, наверное, в руках держала.

Папа побелел.

— Так я и знал, что дело простой шушерой не обойдется! Волки позорные, — наконец, бросил он хмуро. — Сволочи! Ладно, уже зацепка. Будем проверять всех, кто занимается незаконными поставками оружия. Огнемёты, говоришь?

— Может, показалось? — робко вставила я.

— Выясним. Бриллианты, перстни, огнемёты — похоже, пора начинать охоту на крупную рыбу. И серьги твои я по базе пробью и сдам экспертам в лабораторию.

Мрачный, как туча, папа достал своё табельное оружие и положил передо мной на кухонный стол. Пистолет выглядел нелепо между грязной тарелкой из-под картошки, кружкой с недопитым чаем и окаменелыми пряниками.

— Я уеду ненадолго, — охрипшим голосом произнес папа. — Ты, дочь, никому не открывай. Никуда не выходи. Пользоваться этим надо так…

Я слушала его, хлопая ресницами, и брать пистолет в руки не хотелось.

— Ты хоть пироженок купи, — сказала я перед дверью папе.

— Хм… Хорошо.

— И пряников. И мороженого. И фрукточки…

— Всё?

— Нет, — улыбнулась я. — Можно ещё требуше и спрингалту — копья метать.

* * *

Обходчица тётя Маша была находкой для шпиона. И кладезем информации для пришельца из другого мира. Любого иностранца она априори считала неразумным, «как дитё», и не удивлялась вопросам. Потому, спиливая ветку, Иррандо удостоился подробных объяснений о реалиях Аниной страны под названием Россия. Он узнал, что ей правит президент в Кремле, но есть ещё Дума, и там сидят «одни бандиты», что вполне подходило под его представление о разбойничьем мире.

Выяснил, что бриллианты можно обменять на местные рубли в ломбарде или скупке. Вот только почему российские деньги были деревянными, лорд Лонтриэр так и не понял. Возможно, на изготовление локальной валюты шёл какой-то особый сорт древесины? Впрочем, по словам тёти Маши, «деревянные» были не в чести по сравнению с «зелёными», но и те были тоже в последнее время не очень, а лучше всего брать Евро. Впрочем, логики в этом совсем не наблюдалось, так как расплачиваться в России всё равно можно было только деревянными.

— Закон вышел, — поведала тётя Маша. — А ещё у нас тут санкции и кризис… Вам, в Европе, не понять! Но где наша не пропадала! Я вона тут картошечку сажаю, курей держу, зеленушечку.

Рассказ обходчицы о положении дел в стране, дорогах, коррупции и взятках пестрил междометиями с яркой, эмоционально негативной окраской, которых Аня не употребляла. Из чего Иррандо сделал два вывода: Аня говорила на умеренно разбойничьем языке, что не могло не радовать; второе — дела в государстве были так себе. И во всем были виноваты какие-то американцы, по уровню коварства не уступающие Маркатаррам.

«Что ж, везде свои сложности. И не так уж наши миры отличаются», — подумал Иррандо и тут же чуть не упал с дерева, потому что нарастающий издалека шум превратился в грохот, и длинная вереница железных сараев на колесах с надписью РЖД промчалась мимо избушки на огромной скорости.

Повиснув на руках на ветке, Иррандо с беспокойством глянул на тётю Машу — не надо ли спасать?

Но та, радостно выпятив безразмерную грудь, стояла как ни в чём не бывало с круглым флажком и совсем не боялась чудовища. Сердце Иррандо билось учащенно, принцу стало стыдно за свой демарш. Он спрыгнул на землю, подобрал пилу и выглянул из-за домика. На обычной дороге специальная палка перегородила путь множеству самоходных повозок.

Иррандо с любопытством разглядывал блестящие, разноцветные и разнообразные металлические коробки на колесах, пытаясь представить, что заставляет их ехать, и с изумлением замечая управляющих ими не только мужчин, но и женщин.

«Феминизм», — вздохнул Иррандо, чуть больше понимая Аню.

В мире, где женщин не только отпускают самих в путешествие между городами, да ещё и позволяют управлять магическими аппаратами, а таким, как тётя Маша — указывать дорогу железным чудищам, просто не могли дела обстоять лучше. Даже без американцев…

* * *

Наконец, Иррандо Бельмонте Лонтриэр справился с громадной веткой яблони, распилил её на дрова для растопки, сложил в конурку, и одновременно узнал, что самоходные повозки называются машинами, и что «ни у кого денег нету, но все кредитов понабрали и ездят, оттого и пробки». В воображении принца-дракона всё это выглядело донельзя странно — казалось, что множество машин съезжаются в огромную бутыль из-под вина без донышка, пока не утыкаются в плотно забитую пробку… Но, чтобы не выглядеть совсем глупо, Иррандо решил больше не спрашивать, как это на самом деле, а увидеть всё своими глазами. Тем более, что там, куда он направлялся, то есть в Москве — «день и ночь везде сплошная пробка»…

К счастью, когда проносилось очередное железное чудище с сараями, благодарная тётя Маша тормознула огромную машину с открытым позади кузовом. На красной кабине было написано КАМАЗ.

— Эй, браток, есть дело магарычовое. Подбрось иностранца до Москвы. А то потерялся, бедняга. Да и грабанули, без денег остался. Но сам парень хороший, душевный, хоть и в кольчуге. — И обходчица сунула водителю какой-то пакет. Кажется, с бутылкой.

Затем тётя Маша обернулась к Иррандо и достала из кармана оранжевого жилета свёрток из промасленной, с мелкими буковками бумагой.

— Вот, возьми на дорожку. Сама пекла, с капустой. Заезжай ещё, принц! — улыбнулась она и поправила рукой короткие фиолетово-красные завитки. — Я тебе и не такого расскажу!

Иррандо поклонился вежливо и поблагодарил, как мог. Тут же был прижат к горячим грудям, обтянутым шерстяной кофтой, но, к счастью, скоро отпущен.

Иррандр искренне был благодарен и так же сильно радовался отъезду, потому что в голове уже шумело от избытка информации и красочных междометий. Угрюмый, небритый водитель КАМАЗа оказался молчуном. Иррандо захлопнул дверцу, и затаив дыхание, принялся следить за дорогой, за колесом, которое уверенно крутил водитель, за рычагами, педалями, стрелочками и цифрами на панели под окном. Слушал, как что-то мерно гудит в нутре машины, и удивлялся.

«Всё-таки машина — это восхитительное чудо техномагии», — признал Иррандо.

Конечно, расправив крылья, он бы полетел гораздо быстрее, но принц не забывал об угрозе попасть в неизвестный зоопарк к крокодилам. Око ведь не зря предупреждало! И то, с каким пренебрежением Аня отзывалась о крокодилах, заставляло лорда Лонтриэра проявлять разумную осторожность. Сначала нужно было понять, как обстоит всё в этом мире, чтобы не наломать дров. Но главное — он и так уже мчался в Москву — туда, где живёт Аня, его любимая, нежная Анрита, в беспокойстве о которой заходилась душа. И… о малыше под её сердцем.