Сессия

Марат Арнис, 2018

Приключения группы студентов факультета журналистики во время сессии в Санкт-Петербурге. Трудности и перипетии студенческой жизни и первые шаги в профессии. Взгляд изнутри.

Фотодело

Тротуар был вымощен крупными плитами. Я шел, стараясь не наступать на стыки. Если я наступлю на полоску, то никогда не разбогатею. Сегодня это было мое правило. Геморрой, который я придумал себе по пути в институт.

У главного входа я встретил своих однокурсников. Когда мы появились в аудитории, у стола преподавателя уже толпились студенты. Они показывали свои шедевры, и каждый пытался что-то комментировать.

— Так, ну-ка, все сели, — объявил, в конце концов, преподаватель. — Берем конвертики, которые я просил вас подготовить, кладем туда фотографии, подписываем и по одному мне сдаем.

Все так и сделали. После чего кучерявый педагог, со съехавшими на самый кончик носа очками, стал рассматривать содержание каждого конверта. Многим он ставил зачеты, не проронив не слова. Другим задавал вопросы.

— Скажите, — задумчиво спросил он, разглядывая очередную фотографию, — что здесь изображено? Что-то я не совсем понимаю.

Он поднял вверх фотоизображение, на котором все увидели два коричневых пятна на фоне зеленой травы.

— Это летучие мышки, — отозвалась студентка. — Я спелеолог. Мы нашли их в пещере.

— Да? — его глаза выплыли из-под очков. — А мне показалось, что это два каких-то зажаренных цыпленка.

— Вы, наверное, просто кушать хотите, — застенчиво попыталась оправдаться девушка.

— Я позавтракал.

— Надеюсь, ваш завтрак не был похож на то, что я изобразила.

— Разумеется, нет. Я ел овсяную кашу. Да, Господи! Почему я оправдываюсь перед вами? У вас есть что-нибудь еще? — вскипев, спросил преподаватель.

— Нет.

— Хорошо, давайте зачетку. В следующий раз, сделайте милость, снимите более разборчивый сюжет.

Он расписался в синей книжице и взял следующий конверт.

–Та-а-а-к, а это у нас что? Степанова Роза. Есть такая?

— Есть! — пропищала Роза. — Это я.

— Любопытно, — нахмурил брови педагог. — Мужики в бане, это очень интересный ход с вашей стороны.

— Что? — Роза угрожающе посмотрела на Серегу. Тот пожал в ответ плечами.

— Это… это мой папа и его друзья, — попыталась выкрутиться она.

— Да? — поднял от удивления брови преподаватель. И кто же из этих юных парней ваш папа? Он развернул фотокарточку. На ней в обнимку сидели четыре молодых заножских пацана. Их наготу лишь частично скрывал обильный пар. Все они были красные и довольные.

— Тот, что посередине, — дрожащим голосом проговорила Роза. — В молодости. То есть в юности. В общем, я, когда маленькая была, фотографировала.

— И сколько вам было лет?

— Пять!

— А сейчас?

— Двадцать один.

— Ну что ж. Учитывая, что это было шестнадцать лет назад, и вы, вероятно, еще были не опытной, я прощаю вам эффект красных глаз. Оригинальность идеи и смелость композиционного решения тоже оценены. А вот за отмазку, пожалуй, тройка. Хотя тоже оригинально. В целом, вы прошли это испытание. Я ставлю вам зачет.

— Фух, — вздохнула Роза и села. После чего повернулась к Сергею и, показывая, что ему крышка, провела большим пальцем по горлу. Серега опять развел руками.

— Теперь я понимаю, — в полголоса процедила Роза, — почему эти фото немного не вписывались в твою композицию о магазине «природа»!

В отличие от своих товарищей, я и Максим этот зачет сдали без эксцессов. Впрочем, как и вся остальная группа. В этот день фотодело было единственным предметом, и мы решили прогуляться в кино. Наша компания вышла на улицу и продвинулась в сторону остановки. В трамвае к нам подошел кондуктор-студент азиатской внешности. Мы ему заплатили, и он важно сел на свое кондукторское кресло.

— Посмотри на него, — сказал Никита шепотом Сереге, указывая взглядом в сторону контроллера. — Это монгол. Монгольский студент.

— Монгол? — удивленно посмотрел на кондуктора Серега.

— Да, монгол. Он до сих пор думает, что собирает с русских дань.

— Во дает! И что за народ такой, эти монголы? — совершенно расстроившись, сказал Серега.

— А ты что, не помнишь про татаро-монгольское хамство? — продолжал Никита.

— Хамство? Или ханство? Э-э-э, по-моему, ты здесь что-то путаешь.

— Хамство, хамство. Это они принесли нам хамство. С тех пор Русь и заразилась этим недугом. Ведь посмотри: везде одно хамство. На почте, в магазине, не говоря уже о жилконторах.

— Да-а-а, — грустно вздохнул, словно проигрывая все ситуации, где сталкивался с хамством, Серега. — ЖЭК, тот ваще страшная вещь! — добавил он.

— Да! ЖЭК-потрошитель! — нахмурил брови Никита.

Я представил заножский ЖЭК, и мне тоже стало страшно.

К этому моменту наш трамвай остановился на светофоре. Прямо на перекрестке, между ожидающих зеленого света машин, на инвалидном кресле юркал безногий калека. Шаря своим единственным глазом, он подъезжал к автомобилям с открытыми окнами и просил милостыню. У него также не было почти всех пальцев на руке и пол-уха. Я сразу узнал его. Он всегда здесь торчал. Это было его постоянное рабочее место. Здесь его можно было увидеть в любой божий день, кроме воскресенья. Видимо это был выходной или отчетный день перед своими уличными боссами. Картину калека являл жуткую, но люди, постоянно ездившие этим маршрутом, уже привыкли. Чего нельзя было сказать про моих спутников. Они с ужасом рассматривали несчастного и бросали на меня вопросительные взгляды.

— Он здесь уже давно работает, — махнул я в сторону несчастного.

Машины тронулись, и калека, как опытный эквилибрист, стал играючи уворачиваться от полетевших авто. Виртуозно управляя своей коляской, он легко выбрался из бешеного потока автострады и припарковался на обочине.

— Как он только остается цел? — удивленно спросила Роза. — Машины просто летят в миллиметрах от него.

— Цел? — вскрикнул Никита, — Ты издеваешься?

— Ну, почти — виновато проговорила Роза.

— Вообще-то, когда он здесь начинал, у него не было только мизинца! — пошутил я.

— Дурак, — не одобрила мою циничность Роза и стукнула меня по руке.

Примерно через 40 минут мы были уже в кинотеатре. Из обильного списка пестрящих постеров мы единодушно выбрали фильм ужасов. Все были согласны, что перед ужасами очередной сессии нужна была встряска.

Начинались ужастики как обычно. Спокойно и размеренно. Серега, не отвлекаясь от экрана, снял свои ботинки и затолкал их ногами под кресло. Затем воспользовался романтической заминкой в фильме и смачно высморкался. Ужасное началось минут через двадцать. Это было что-то! Крови режиссеры не пожалели. Не пожалели они и избитых приемов. Картина была просто утыкана голливудскими штампами. Когда герой в ванной закрывает зеркальную дверцу подвесного ящичка, в отражении неожиданно появляется призрак. Жертва не может дотянуться до ножниц в момент, когда её душит маньяк. Человек, которого хотят убить, бежит, спотыкается, падает и почему не встает, а начинает ползти, как будто сломал обе ноги. Но потом опять вскакивает и еще километров пять бежит как угорелый. Но все это, тем не менее, нагоняло страх на находящихся в зале зрителей. Впередисидящая девушка вообще просидела весь сеанс под курткой. Другие, в самые пугающие фрагменты, просто смеялись как сумасшедшие. Это такая реакция у некоторых людей на страх. Кончилось все хорошо. Наши победили. Но в самом конце рука мертвого чудовища неожиданно пошевелилась. Этот штамп и завершил очередной американский кровавый хоррор.

На конечных титрах зрители двинули к выходу. Качаясь в толпе как зомби, просочились наружу и мы. После темного зала яркие люстры заставили всех щуриться. Все стали похожи на китайцев.

— Фильм тупой, но, блин, с претензией! — рецензировал увиденное Серёга.

— А мне было страшно, — призналась Роза.

— А я бы концовку переписал, — сказал Никита.

Я посмотрел на Максима. Как и весь день, он молчал. В его глазах только прибавилось немного ужаса. По всей вероятности, в его голове еще крутились яркие эпизоды фильма.

— Что молчишь, Макс? — спросил его Серега.

— Мне очень жаль Мэри, — ответил поникшим голосом Максим.

— Кого? — спросил Никитос. — Какую еще Мэри? — рассмеялся он.

— Подружку главной героини, которой ампутировали голову, — зло посмотрел на нас Максим.

— Не ампутировали, а бессовестным образом оторвали, — возмутился Никита. — Разве голову можно ампутировать?

— Да ладно. Не бери в голову, дружище, — сказал я, — у этой Мэри на самом деле все в порядке. Это молодая актриса. У неё все впереди. А недавно у неё родилась дочка от второго брака с Джонни Кэшем. Сам читал недавно в журнале «Все об актерах из фильмов ужасов».

— Что-то не слышала о таком журнале, — задумчиво пробормотала Роза.

— Ладно, ладно, проехали, — сказал Макс, придя в себя.

Мы вышли на улицу. Серега вспомнил, что домашние наказали ему посмотреть в Питере мобильные телефоны, и мы двинулись в ближайший салон связи. Там нас встретил назойливый менеджер.

— Вам что-нибудь подсказать? — спросил человек в бесформенной брендированной рубашке.

— Нет, спасибо, мы сами, — ответил вежливо я.

— Чего ему надо? — тихо поинтересовался Серега.

— Это менеджер. Он хочет впарить нам телефон, — отозвался Никита.

— А, менеджер. В Заногах тоже есть менеджеры. Они гоняют тех, кто пришел погреться в магазин с морозу.

Я засмеялся.

— Видимо, у вас там менеджерские полномочия гораздо шире, — сказал я. — А что тебе за телефон нужен?

— Айфон. Мы с женой решили купить нормальный мобильник.

— Нормальный!? — возмутился Никита. — Не плохо!!! Возьми тогда сразу вот этот, с брильянтовыми вставками. Вполне нормальная труба!

— Ты не подумай! Я не богач какой-то. Мы полгода копили. Надо же солидно выглядеть.

— Небось, на хлебе и воде сидели, — усмехнулся Никита. — Животных хоть домашних кормили?

— Каких еще животных?

— Своих!

— А, своих! Конечно.

— Слушай, Сережа, — вмешалась Роза, — зачем тебе айфон, когда у тебя ботинки дырявые?

Весь магазин умолк и покосился на помятые, уставшие ботинки Сереги. Он стыдливо скосолапил ноги и глупо улыбнулся.

— И правда, никакой айфон тебе не поможет выглядеть солидно, — отметил Никита. — Купи лучше себе обувь нормальную. Что за народ у нас такой?! Может ходить в рванье, но с толстой золотой цепью на шее. Солидно, типа!!! Пашет, пашет день и ночь, зато в конце месяца может один раз шикануть в дорогом ресторане. А потом опять в шахту или к станку. Тьфу!

— Ну, ладно, ладно! — попытался я успокоить Никиту. — Пусть делает, что хочет.

— Эх, — отчаянно махнул Никита, и мы вышли из салона.

Конец ознакомительного фрагмента.