Семь яхт

Малик Умбетбаев (2024)

В середине 90х двое друзей открывают в Москве новый бизнес — яхтенный чартер в Средиземном море. Для запуска проекта они перегоняют яхты из Стамбула на Мальту. Повесть рассказывает о первом походе за пять морей.

Стамбул

Только начав работать, Мклай понял, что попал в ловушку. Он крайний и вся ответственность на нем, несопоставимая и несоразмерная с тем, что делает Гоша. Ведь Мклаю нужно было забросить огромную сеть, прочесать весь океан рынка, выловить рыбу, упаковать ее, оформить билеты и визы, и отправить на Мальту. Гоше остаётся только выпотрошить ее и зажарить. Но Мклай упёрся, в самом начале всегда непросто. Пока Гоша был в Москве, они вместе сходили на туристическую выставку в ЦМТ на Пресне. Там было три или четыре яхтенных павильона и в одном из них они познакомились с Петром. Круглолицый с выцветшими голубыми глазами белобрысый мужичок заинтересовался новым предложением. У него стояла яхта без дела в Стамбуле. Погонять ее в чартере на Мальте выглядело заманчиво. Прищурив глаза он расспрашивал важного Гошу про цены на мальтийскую стоянку и комиссию с каждого чартера. Гоша снова объяснял ему схему, что «7 яхт» подгонят русских клиентов, а Пётр предоставит только лодку на прокат.

— Это стандартная комиссия чартерных брокеров по всей Средиземке, Петя, — дожимал его Гоша. — Приплывешь, сам увидишь.

Пётр наклонил голову к левому плечу и прищурился.

— Хорошо, я пригоню две лодки, попробуем ваш чартер на Мальте. Из Стамбула мы отчалим через две недели, на дорогу наверное столько же. Так что через месяц встречай гостей, — подмигнул он Гоше с Мклаем. — Могу ещё и вас взять в поход.

Предложение было лучше некуда. Гоша не мог ждать, ему надо было лететь на Мальту. Решили отправить Мклая, для первого в России яхтенного брокера важен живой морской опыт. Да и потенциальным клиентам будет проще объяснять где на лодке расположен гальюн и как им пользоваться. Пётр сказал, что одна их его яхт деревянная Бавария 45. И он может взять кроме Мклая ещё двоих пассажиров. Офисный матрос Игорь чуть ли не со слезами просил взять его в поход, но был назначен замещать директора. Оставалось ещё два свободных места. Сашку Коня, их общего друга, порекомендовал взять с собой Гоша. На третье место сразу, как только об этом зашел разговор на даче, вызвался художник маринист Коля. На майские праздники трое путешественников вылетели утренним рейсом в Стамбул. Хотя из этой троицы никто не управлял судном больше лодки с вёслами, за месяц руководства компанией «7 яхт», Мклай поднабрался теории и теперь уверенно рассказывал юнгам Коле и Коню об обязанностях членов экипажа, паспорте моряка и что такое марина — стоянка для яхт. В самолете Коля с интересом слушал о международных конвенциях, дающих преимущественное право прохода малым судам и разрешающим заходы в любые порты мира. В рассказе Мклая им особенно понравилось то, что морякам визы для пересечения границ не нужны. Мклай объяснял им маршрут.

— Мы пойдём через три моря. Выйдем из Стамбула и пересечем Мраморное море. Затем вдоль Греции пойдём Эгейским морем. Мимо Сицилии пересечем Ионическое море и попадём на Мальту.

Мклай продолжал рассказывать о правилах перехода, швартовках и ночлеге, но двое спутников его уже не слушали. Перечисление морей по маршруту произвело на них такое впечатление, что они, сидя в креслах самолета, принялись крутить головами в поисках широкого морского горизонта словно заправские пираты. Стены узкого фюзеляжа им явно мешали. Конь задавал глупые вопросы и тут же сам на них отвечал. Николай посмеивался, хлопал Коня по спине и приговаривал: « Ну и Саша». А Саша Конь, как человек без комплексов, острил без перерыва и заменял собой радио Юмор ФМ. Ценная находка для длительного пребывания в море, думал про себя Мклай. По дороге из аэропорта Ататюрка к марине он пытался вспомнить где видел Петра раньше. Желтое такси пробивалось в пробке по приморскому бульвару. Коля почему-то примолк, затих на заднем сиденье и странно озирался по сторонам. В окно залетали незнакомые запахи моря, рыбы, кофе и сахарной пудры. Вдоль дороги мальчишки продавали с переносных разносов запечённые круглые булочки, похожие на бейглы. Яхтенная марина располагалась в оживленном районе древнего византийского города. Большой участок вдоль моря был огорожен металлическим сеткой, сквозь которую виднелись покачивающиеся на ветру мачты и трепещущие флаги. Охранника у ворот не было. Утренний Стамбул ещё только просыпался. Хотя солнце уже палило во всю. Трое бледных вспотевших путника с сумками за плечами спустились по деревянному мостику к причалу и присели передохнуть. Перед ними во все стороны рядами расходились вдаль пластиковые борты моторных лодок, деревянные палубы парусников и над всем этим скоплением плавающих судов мерно покачивались длинные мачты как сосны в густом прибрежном лесу. У всех одновременно появилось желание раздеться, окунуться в море и выпить холодного пива. В предыдущий день, да и ночь они отмечали отъезд. Рядом увидели табличку «No swimming” и понуро побрели искать русские яхты. Искать соотечественников за рубежом не составляет большого труда, русские всегда самые громкие и их слышно издалека. Табачного цвета корпус Баварии выделялся ярким пятном на фоне преимущественно белых яхт в марине. Двое парней, подшучивая и матюгаясь, забрасывали с пирса на борт пакеты с овощами, бананы и бутылки с водой.

— ЗдорОво, моряки, — гаркнул Николай и сразу же разулыбался. Парни выпрямились и с интересом взглянули на прибывших.

— А вы из Москвы, — спросил стройный молодой блондин, похожий на шведа. Он прятался в тени под навесом на корме.

— Да, мы к Петру. Только что прилетели.

— А-а, ну закидывайте вещи на борт, — скомандовал блондин. За его спиной из проема высунулась голова девушки. — Пётр живет в гостинице, так что располагайтесь.

После короткого знакомства, шкипер Володя, так звали блондина, показал им где на марине душ и предложил отправиться в город. На яхте делать нечего, да и жарко. А с Петром можно встретиться вечером, когда он будет на яхте. Мклай потащил свою команду вверх по склону в сторону шоссе. Ему хотелось, не теряя времени, поскорее добраться до главной достопримечательности, знаменитого собора Святой Софии, заложенного императором Константином в четвёртом веке. Коля как обычно не спешил и по-хозяйски осматривался по сторонам. Саша Конь сбивал ритм своими шуточками, что он, как православный, в мечети за себя не отвечает. Вокруг тянулись заборы частных вил, разбросанных по широкому склону. На одной из смотровых площадок они наткнулись на отполированный, сверкающий на солнце бронзовый бюст Ататюрка. Отец тюрков смотрел пустыми глазницами на залив с высокого холма как будто оживший мертвец. Почему-то именно Коля вывел к нужному месту. По длинному парапету трое путешественников прошли мимо торчащих, как ракеты на старте, минаретов и вошли в собор. И тут же словно провалились в бездонную до выси потолка яму. Только яма бесконечно уходила вверх. Изнутри купол и все пространство казалось ещё больше. Прошла вечность, прежде чем они дошли до центра, отмеченного кругом на гранитном полу. Николай прикрыл глаза, расслабил кисти рук, для чего пошевелил всеми пальцами как пианист, и тихо спросил Мклая: «Чувствуешь какая энергетика?». Мклай посмотрел вверх сквозь слои воздуха, рассеченного на пласты лучами солнца и ощутил своё исчезновение, испарение до состояния атома или сгустка энергии, такого же как миллиарды других, составляющих вселенную. Вся история этого священного места пронеслась у него перед глазами. Он увидел Константина, водружающего крест в основание церкви, турецкую конницу, гарцующую под огромным куполом, возведение четырёх новых минаретов. Только став никем, он мог смотреть со стороны и видеть все. Сколько же здесь, на разломе христианства и ислама, погибло и возродилось душ, сколько пролито крови в поисках правды. Своей для каждой стороны. Глаза уткнулись в огромный белый круг на стене, по которому волнами бежали знакомые по Афгану строки — Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммад его посланник. Каждый раз читая это слово «посланник» или «Расул» по-арабски, Мклай чувствовал кровную сопричастность тексту великой идеи, объединившей так много людей. Ведь это было имя его отца. Но иероглифы были ниже, грубее света, который бесконечно исходил сверху вниз. После долгого молчания в соборе им захотелось встрепенуться, вернуться на землю. Почему-то опять Коля вывел их на старую трамвайную дорогу с булыжной мостовой. На улицу выходили открытые террасы ресторанов и кафе со столиками в окружении витиеватых спинок стульев ручной работы. На площади, где трамвайные пути загибались вправо, прямо под открытым небом играли музыканты. Арак, пиво и музыка быстро вернули трёх путников в состояние обычной земной беспечности. На закате они вернулись на марину, снова выпили уже на борту яхты за приезд с Петром и его старшим партнером Семёном. Он тоже шёл в поход впервые. Скинулись в общий котёл для закупки продовольствия на двухнедельный маршрут. И решили завтра с утра не спеша трогаться в путь. Только Пётр попросил съездить с ним в какое-то министерство, чтобы получить справку, разрешение на выход из порта. Почти весь следущий день они с Петром проторчали в забитом людьми просторном офисе старинного особняка, где разместилась инспекция судов. Но справку им не дали. Никак, ни с помощью уговоров, ни с помощью денег. Как обьяснил Пётр, турки не хотят принимать к рассмотрению российские документы о регистрации судов. Мклай вдруг подумал, что с этими яхтами что-то нечисто и снова стал вспоминать, где он мог раньше встречаться с Петром. Вечером на стоянке, когда по традиции выпивали за прошедший день, Мклай сообщил Коле, что он знает Петра по Артеку. Когда Мклай работал там переводчиком ещё во времена аспирантуры, Пётр был начальником Веселой дружины. То есть он из комсомольских начальников. А они, как и партийные бонзы, ближе всех стояли к народному добру. Так что, видимо, Петя подсуетился и увёл лодки из страны. Поэтому и регистрации нет. Дополнительно, Мклай сообщил Николаю, что частных яхт в Союзе не было. Яхты считали роскошью, излишеством, поэтому яхтенное дело в стране не развивали. Отдельные парусники покупали на западе для спортивных клубов. Своих нормальных проектов по строительству яхт не вели. Поэтому и регистраций по международным стандартам не проводили. А про яхтенный чартер никто и не слышал.

— Так что у нас первая в России чартерная компания, — гордо добавил он. — А у Петра похоже нет регистрации Ллойда. Вот он и пытается выжать у турков хоть какую-нибудь бумажку, чтобы в чартер ходить официально. Мутный этот Пётр.

С утра Коля бодро встал и потянул Мклая за собой. Убивать время в инспекции он не собирался, поэтому предложил прокатиться на пароме. Конь Саша после вчерашней попойки остался дрыхнуть с командой. Переходить Босфор на пароме это туристический секрет. Виды на оба берега — европейский и азиатский — залюбуешься. По утрам из Азии спешат в Европу на работу, поэтому обратный паром, на котором плыли Коля с Мклаем был почти пустым. Мклай заметил, что Коля понимает контролеров и все объявления в порту. «Было дело, я для себя когда-то изучал турецкий», — нехотя признался он. Но Мклай все больше убеждался, что Коля бывал здесь раньше. С перепою мучило утреннее похмелье, идти по жилым кварталам азиатского берега было тяжело. Но Коля настойчиво куда-то тянул Мклая. Наконец он увидел то, что искал. «Сейчас мигом голову поправит», — радостно поделился он с Мклаем. Они сели на открытую террасу неприметного ресторана и Коля заказал тузламу. Турецкий хаш из рубца с острым перцем и уксусом. И действительно их вмиг пробило, жизнь снова заиграла красками.

— Откуда ты знаешь этот ресторан, — удивлялся Мклай. — Да ещё на пароме, с видом на Босфор.

— Да друзья рассказывали, — продолжал валять дурака Николай.

Но Мклай уже был уверен в том, что Коля скрывает то, что разглашать нельзя по подписке. А по подписке, значит он здесь работал по той самой линии, о которой не говорят. Так что Коля водил Мклая по старым тропам и теперь путешествовать в Турции открыто свободным туристом похоже ему очень нравилось. Вечером все собрались на совещание в кафе на пирсе. Справку Пётр получить не смог. По плану они уже лишний день потеряли на стоянке. Всем хотелось поскорее выйти в море. Поэтому Вова, шкипер большой яхты, предложил сделать как всегда. Через нельзя. То есть уйти ночью без предупреждения. У Коли тут же загорелись глаза от слова нельзя. Он поддержал идею двумя руками. Остальные не возражали. У русских в крови делать все не по правилам. Особенно купаться там, где запрещено. Что уж тут говорить об уходе из турецкого плена. Выходить в пролив решили в два ночи, когда все уже спят. Сумерки сгустились. Над блестящими под звёздами водами Босфора раскинулась жаркая южная ночь.