Небесный всадник

Максимилиан Борисович Жирнов, 2020

Подлинная история всадника без головы, рассказанная невольным путешественником во времени вертолетчиком Ральфом Линдеманом. Герою – ветерану Вьетнамской войны, придется найти, как вернуться в свое время, разрулить любовный треугольник, сразиться с индейцами, наказать взбунтовавшихся негров и разоблачить опасного преступника. Что бы ни произошло, можно не сомневаться: бремя белого человека Ральф Линдеман будет нести достойно.

Глава 10. Индейские страсти

Джош Сансом ворвался ко мне в комнату без стука.

— Собирайся, лейтенант! Ее похитили! — выпалил надсмотрщик, потрясая кулаком. — Нет времени!

Видать, дело серьезное, раз он так взвинчен.

— Кто похитил? Кого?

— Дикий Кот! Надо его поймать! Каждый человек на счету!

— Какой кот? — я ничего не понял из бессвязной речи надсмотрщика. — Дикий?

Сансом перевел дух.

— Индейцы, команчи, перехватили мою племянницу на дороге в форт Индж. Сейчас они на дороге к северной стоянке. Мы собрали небольшой отряд, он готов пуститься в погоню. Но если индейцы уйдут…

Второй раз объяснять не требовалось. Я натянул форму, хлебнул из бутылки сельтерской и, вслед за Сансомом, выскочил во двор, в серую прохладу раннего утра. И тут случилось то, чего я никак не ожидал. Черномазый конюх вел под уздцы оседланную лошадь. Очевидно, ее приготовили специально для меня.

Я с ужасом отшатнулся от храпящего и фыркающего четвероногого монстра. Мне показалось, что если я к нему прикоснусь, то обдеру ладони о блестящую коричневую шкуру. Да никогда в жизни никто не заставит меня прикоснуться к этому чудовищу!

— Что стоишь? — Сансом уже вскочил на своего коня. — Скорей!

— Я не умею…

— Трус! Догоняй, если решишься! — надсмотрщик щелкнул плеткой. Его конь заржал, взвился на дыбы и поскакал галопом в раскрытые ворота.

Я, недоумевая, смотрел вслед удаляющемуся Сансому. По-моему, на вертолете мы бы догнали индейцев куда вернее. И, если что, я мог бы взять на борт весь его отряд. Естественно, без лошадей.

Негр все еще стоял каменным истуканом с острова Пасхи.

— Это быстрый конь, масса Ральф, — проговорил наконец он. — Выносливый мустанг.

— Веди обратно в конюшню. У меня другой план.

Я поднялся по ступеням в кабину вертолета. Запустил мотор, взлетел и помчался на север. Насколько я помнил из своих географических изысканий, в десяти милях от усадьбы раскинулась густая роща, через которую вела к холмам единственная просека. Значит, похитителям просто некуда от меня деваться.

Я оказался прав. Пять краснокожих всадников во весь опор мчались через заросшую кустами прерию. Они ускакали далеко, и у преследователей — отряда Сансома, не было никаких шансов их догнать. Я не стал приближаться к индейцам — конечно, они слышали рокот мотора, но вряд ли почуяли опасность. Скорее всего, они даже не поняли, что их догоняет небесная колесница.

Мне с трудом удалось найти подходящую площадку среди зарослей. Как и во Вьетнаме, здесь, насколько хватало глаз, кругом стояла сплошная стена деревьев. А ведь именно на этом месте должен был… вернее, будет через сотню лет карьер по добыче известняка!

В конце концов, едва не обломав лопасти о толстые стволы, я приткнул вертолет на проплешину в сотне ярдов от просеки. Не дожидаясь, пока ротор остановится, забрал винтовку с патронами и устроил на опушке удобный наблюдательный пункт. Ждать пришлось долго.

Поначалу в роще стояла мертвая тишина. Потом вдалеке вскрикнула птица. В ответ раздался вопль, похожий на мяуканье кошки. От неожиданности я чуть не выронил бинокль. Крик раздался снова, на этот раз его подхватили сразу несколько лесных тварей. К душераздирающему концерту присоединялись все новые и новые участники, и вскоре роща наполнилась ужасающей какофонией, от которой у меня на лбу выступил ледяной пот.

Черные точки на горизонте показались, когда от напряжения мои глаза чуть не выскочили из орбит. Всадники быстро приближались, и вскоре я смог хорошо разглядеть врага. Сначала мне показалось, будто по прерии едут зомби из голливудского фильма, но потом вспомнил энциклопедию и понял: это боевая раскраска! Естественно, каждый воин был вооружен винтовкой и томагавком.

Двое индейцев скакали впереди, двое — чуть сзади. Между ними ехал вождь — пучок безвкусно раскрашенных перьев на голове красноречиво говорил сам за себя. С холки его лошади бессильно склонилась к земле черноволосая девица. Как она не свалилась при такой бешеной скачке?

Я не боялся команчей. Их ружья стреляли в лучшем случае на сто ярдов, а на скаку так и вовсе лишь в упор, мой самозарядный «Гаранд» бил впятеро дальше. Но все же я прошептал «молитву», которой научили меня друзья из корпуса морской пехоты.

«Это моя винтовка. Таких винтовок много, но эта моя. Моя винтовка — мой лучший друг. Это — моя жизнь. Я должен научиться владеть оружием так же, как владею своей жизнью. Без меня моя винтовка бесполезна. Без моей винтовки бесполезен я…».

Я подождал, пока индейцы не подъедут достаточно близко, чтобы заметить меня, и вышел им навстречу — если бы я начал стрелять из засады, они бы просто повернули назад. Тогда — ищи их по всей прерии.

Построение изменилось. Четверо воинов сорвали с плеча ружья, развернулись в шеренгу, точно хорошо вышколенные солдаты и, громко завывая на своем собачьем языке, ринулись ко мне. Вождь со своей добычей остался позади.

Я припал на колено, прицелился и нажал на спуск. Выстрел ударом кнута хлестнул по ушам. Команч раскинул руки и покатился по земле. Его товарищ тут же разделил печальную участь. Но, потеряв половину отряда, индейцы и не думали отступать. Густые белые облачка вырвались из дул их ружей; пули ушли высоко вверх. Я перевел прицел.

На третьего краснокожего у меня ушло два патрона. Четвертый будто не видел гибели соплеменников. Он мчался прямо на меня, громадной башней восседая на боевом коне. В руке грозно сверкнул томагавк. Я выстрелил лошади прямо между глаз. Тысячефунтовая груда мяса и мышц словно налетела на бетонную стену. Всадник же, оглушенный но не побежденный, вскочил на ноги. Лишь третья пуля успокоила его навеки.

Блымс! «Гаранд» с характерным мелодичным звоном выплюнул опустевшую патронную пачку. Я перезарядил оружие и щелкнул затвором. Если бы не эта заминка, вождя бы не спасло ничто.

— Стойте! Не стреляйте! — дрожащим голосом взмолился индеец. — Вы убили их всех!

— Назови хоть одну причину, по которой я должен оставить тебя в живых.

— Я — Дикий Кот, сын верховного вождя. Если я не вернусь, команчи будут мстить за меня! Они выйдут на тропу войны! Тогда бледнолицым придется плохо.

Только сейчас я понял, что тот, кого я принял за вождя, очень молод. Не старше семнадцати, может, восемнадцати лет. Наверное, он, в поисках подвигов и приключений, тайком сбежал из родительского вигвама. Если так, то ему надо всыпать хорошего ремня и на неделю посадить под замок. Но убивать, пожалуй, рановато. Может быть, этот урок пойдет ему на пользу?

— Аргумент, — согласился я. — Живи. Но пограбить тебя мне придется.

Дикий Кот замотал головой так, что, казалось, она сейчас у него отвалится.

— Не пограбить! Все твое по праву победителя! Лошади, ружья. Даже пленница! Ты — страшный воин!

Скорее, у меня страшное оружие. Но… Боже мой! Я совершенно забыл о девушке!

— Что вы с ней сделали? Если она умрет, клянусь, ты не проедешь и десяти шагов!

— Это дурман! Сок кактуса! Скоро она придет в себя!

— Вот что. Слезай с коня и положи пленницу на землю. Потом бери еще одно копытное, то есть, лошадь, сложи на него трупы убитых и вали на все триста шестьдесят градусов… а, стой! — сказал я, заметив на поясе Дикого Кота револьвер. — Эту штуку давай сюда. Пригодится.

Индеец точно выполнил мой приказ. Я великодушно оставил ему ружье и томагавк — вдруг на него нападет залетный ягуар? Когда Дикий Кот тронулся в скорбный путь, я окликнул его:

— Твои приятели настоящие камикадзе!

Но молодой команч, разумеется, не понял реплику. И все же он остановился.

— Не знаю, как ваше имя, но отныне вы желанный гость в вигваме моего отца! Уверяю: вам никто и никогда не посмеет причинить вреда!

Через минуту ветви деревьев скрыли индейца от моих глаз. Если бы у меня не оставались важные дела, я мог бы с комфортом отвезти его домой и лично сдать под опеку родителям. Уж я бы позаботился о том, чтобы непутевый сын вождя неделю не мог сидеть на пятой точке.