Взорвать «Москву»

Максим Шахов, 2011

Уволенный из армии капитан спецназа Артем Тарасов запутался в сложностях мирной жизни. Даже чуть было с бандитами не связался… Но его вовремя заметил бывший сослуживец полковник ФСБ Мезенцев и предложил настоящую работу. Суть ее в следующем. Организация украинских националистов-бандеровцев готовит в Севастополе взрыв российского крейсера «Москва», и Артему поручено предотвратить теракт, а заодно уничтожить подрывника. Однако все пошло совсем не так, как было спланировано…

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Взорвать «Москву» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава третья

Разгром

Und sollte mir ein Leid gescheh’n

Wer wird bei der Laterne stehen

Mit dir Lili Marleen?

«Lili Marleen»[11]

Разгром «Гаммы» был не похож на простое сокращение штатов, вызванное упадком финансов и всеобщим государственным унижением. Кто-то сидящий высоко наверху сделал вполне определенный жест: спецбатальон — непозволительная роскошь для бюджета. Достаточно «Альфы» и «Беты» — отдельный спецбатальон «Гамма» должен исчезнуть, и хватит этой греческой премудрости, сами с усами…

…Застопорились автомобильные моторы. Заперли и опечатали оружейную комнату. Потрескалась краска конструкций на полосе препятствий. Развезли по другим войсковым частям солдат и сержантов-срочников. Бэтээры сдавали на консервацию — со стороны автопарка слышался отборный мат зампотеха и гул прогреваемых моторов.

Со стороны трассы мигнули проблесковые маячки, и в обрушившейся с неба мгновенной тишине послышался ровный рокот моторов. Ехало большое московское начальство. Полковник Дребезов — комбат — выстроил офицеров и прапорщиков на плацу, потоптался на ступеньках штаба, поправил фуражку. Он предпочел бы в одиночку взять захваченный боевиками жилой дом, чем тянуться в струнку перед московским начальством. Свежевыбритые лейтенанты-ассистенты вынесли из здания штаба батальонное знамя — честный боевой триколор с георгиевской ленточкой на древке.

Стоящий рядом с Артемом старлей по прозвищу Свисток ткнул того локтем в бок:

— Видал батину рожу?

— А что? — шепотом спросил Тарасов.

— Как в воду опущенный, — пояснил Свисток.

— Москва едет — ни хрена хорошего не предвидится, — согласился Артем.

— В прошлый раз… — начал было Свисток, но тут комбат выпятил грудь и скомандовал:

— Батальон! Смир-р-на! Равнение напр-р-ра-во!

Показался кортеж гостей. Впереди катил черный «Мерседес» с мигалкой, за ним вплотную два черных джипа.

— Круто подъезжают большие звезды, — буркнул, держа равнение, Свисток.

На тяжелом лице Дребезова изобразилась мука. Знаменосец и ассистент замерли рядом с колышущимся на ветру знаменем. Молчал на куцем плацу по ниточке выровненный камуфляжный строй «Гаммы».

Кортеж обогнул круглую клумбу, на которой до сих пор не удалось вырастить ничего, кроме кустистой травки, и остановился, словно натолкнувшись на невидимую преграду.

Гранитной глыбой встал правительственный «Мерседес». Из приткнувшегося ему в затылок джипа выпрыгнул бойкий молодой полковник, чертиком подбежал к задней дверце «Мерседеса», бережно распахнул…

Министр обороны, сухощавый мужчина неопределенной внешности в штатском костюме, выпростал ногу в лакированной туфле и выбрался на плац. Из джипов выгружалась свита с папками, портфелями и ноутбуками. Половина Генштаба явилась.

Лицо у министра было скучающим: расформирование боевых поздразделений за последний год стало для него рутиной. Он кивнул напряженному как струна командиру «Гаммы» и встал как раз напротив строя офицеров и прапорщиков. Следом тронулась блестящая свита.

— Здравствуйте, товарищи! — вяло провозгласил министр, и после положенной секундной задержки строй оглушительно грянул:

— Здра-жа-тарищ-министр!

Прежний министр, тот хоть и волюнтарист, но все-таки был генерал, вроде бы свой, а этот… черт его знает, штатского. Что он понимает в армейских нуждах? А под пулями он хоть ротой командовал? А чем спецподразделение отличается от обычного мотострелкового батальона? Чем отличается боевая задача, стоящая перед пехотным командиром и перед «батей» спецов?

Министр оглядел бравых бойцов «Гаммы» и изобразил на лице удовольствие. Хорошо смотрелись каменные лица бойцов — даже с сугубо штатской точки зрения.

Процедура общения скомкалась. Офицерам и прапорщикам скомандовали «Вольно! Разойтись!», и батя, окруженный свитскими военными, принялся что-то втолковывать министру. Тот кивал с гнусной интеллигентской ухмылочкой: мол, сами понимаем, но времена-то какие, и давайте-ка переместим нашу беседу в помещение, а то на воздухе слишком уж неформально получается, да-с… Беседа продолжалась минут пять, потом министр и свита втянулись в здание штаба.

— Знамя-то для прощания вынесли, не иначе, — выдувая через ноздри сигаретный дым, сказал Свисток.

Артем пожал плечами: после отправки срочников все было понятно и без комментариев. Лихорадочные мысли о поиске работы, которые навязли на зубах, стоило отбросить. Уж очень горький это момент — прощание со знаменем части, и только человек военный способен понять, как это больно и обидно. Живо знамя — жива войсковая часть. В ней может не остаться ни одного человека, но коли есть знамя — пушечное мясо нарастет, и скоро другие встанут под то же полотнище. Но если потеряно знамя, любая войсковая часть подлежит расформированию — будь то даже закаленная в боях полнокровная дивизия… Но иные времена настали, и в мирные дни растворяются в мутном штатском море боевые единицы, и уходят офицеры в никуда с тощими рюкзаками за спиной…

Небо было серое. Погромыхивал вдалеке гром. Артем стоял на плацу, чувствуя, как по щекам хлещет сырой ветер. Будущее кончилось сегодня.

— Товарищи офицеры! — рявкнул со ступенек штаба комбат. — Просьба подойти!

Сгрудившись у штабного здания, несколько десятков людей приготовились слушать, что скажет батя.

— Товарищи офицеры! — повторил Дребезов. — Алексей Иванович, наш министр, объявил о том, что мы давно ждали: принято решение расформировать батальон «Гамма». Сейчас Алексей Иванович спустится к нам и обратится к вам лично…

Тот самый свитский полковник, в обязанности которого входило услужливо открывать двери начальственного «Мерседеса», подбежал к комбату и что-то прошелестел тому на ухо. Загорелое лицо комбата налилось краской, стало свекольным.

— Ясно, — отрезал Дребезов. — Товарищи офицеры! — повысил он голос. — Господин министр отбывает по срочному делу в Москву. С вами будет иметь беседу полковник… э-э…

— Шаварин, — поспешно вставил свитский.

— Полковник Шаварин! — закончил комбат.

Офицеры «Гаммы» отошли в сторону и наблюдали за тем, как штатский министр с мобильным телефоном у уха и поджатыми губами прошел по ступеням и нырнул в салон «Мерседеса». Следом укатил один из джипов, груженный штабными чинами.

Проводив взглядом кортеж, полковник Шаварин заговорил:

— Товарищи офицеры! Как вам уже известно… — обведя взглядом бойцов, он поспешно закончил: — По приказу министра обороны ваша часть расформировывается. Все уволенные в запас будут обеспечены… ну и так далее… Всего доброго, господа!

И свитский полковник торопливо прошел к джипу.

— Вот и проводили, — резюмировал комбат. — Товарищи офицеры! Прошу в ленинскую комнату. Хоть министр и уехал, а водки выпить все-таки надо…

По знаку Дребезова прапор-писарь внес в «ленинку» один за другим четыре ящика водки. Закуска присутствовала в виде ящика тушенки и нескольких буханок серого пайкового хлеба.

Зазвенели граненые стаканы. Офицеры наливали по полному.

— Товарищи офицеры! — возвысился над общим гулом полковник Дребезов. — Этот сучонок полковник не сказал вам главного: меня уходят вместе с вами. Это чтобы вы не думали, будто батя остается в «Гамме» остатки говнеца подъедать да матчасть распродавать…

Бойцы загудели.

— А мы так и думали, товарищ полковник! — влез, как всегда, Свисток. На него зашикали.

— Так выпьем, товарищи, за нас с вами — и х… с ними! — провозгласил батя тост и опрокинул стакан.

После первого тоста офицерская пьянка пошла своим чередом. Делились мыслями о будущем, и даже оптимисты были сдержанны.

В дыму и чаду плавали реплики:

— Я — и командовать мотострелковым взводом?! Да ты охренел, лейтенант! Сам иди и командуй!

— Генштаб чичеров так и не понял, а если бы понял, в Грозном работали бы не мы, а ракетные войска стратегического назначения! Под корень, под корень, говорю, рубить! И нефтяные скважины эти долбаные — пожечь! С этого начинать надо было!

— Таджики?! К ногтю! Хохлы?! К ногтю! Так мой папаша рассуждал — он в Анголе, между прочим, воевал! Так и я себе мыслю!

— А ты молчи, москвич! Тебе что — к теще на квартиру, и сладкая жизнь… Огурцы на даче растить будешь…

— А Пашка Савельев — сучонок такой — еще год назад ноги сделал! Чуял, не иначе! Говорят, свой бизнес в Москве закрутил… Может, брешут поганцы?

— Подъемные?! Видел я эти подъемные. И квартиру ты будешь три года ждать — это в лучшем случае, если власть ненароком не поменяется…

— Китайцы попрут скоро! Очень скоро! Попомни мои слова — уже на следующий год казахи помощи против Китая попросят: они до сих пор на верблюдах воюют. Тогда-то мы и понадобимся, ребята…

— У хохлов новый президент — вроде нормальный, русский. А то были всякие заморочки насчет Украины перед выборами в 2004-м… Нагни ухо — скажу какие… Да были мы там — двое суток в автобусах под Центризбиркомом проторчали!..

— Кому я, на хрен, на гражданке нужен?! У меня саперного стажа двенадцать лет! Я в Никарагуа растяжки ставил! Я в Эфиопии военным советником был!.. В дворники, что ли, подаваться?! Или в военруки?!

К изрядно подвыпившему Артему подсел командир разведроты, капитан Таганцев.

— Что скис, Теман? Не радует жизнь?

— Радует, да не с того конца, — гася сигарету в стакане, ответил Тарасов. — Я вообще-то про дембель слегка думал, но чтобы так…

— Предали, суки! В который раз предали! — протягивая руку за новой бутылкой, согласился Таганцев. — Мы-то думали, что «Гамму» не тронут — сам знаешь, кто за нас мазу тянул. А выходит, что не всякая маза держит…

— Ты-то сам куда подашься? — поинтересовался Артем.

— Мне одна дорожка, — обреченно сказал Таганцев. — К блатным в помощники. Неплохой из меня помощник, а, Теман?

Командирский «газик» и грузовик роты охраны до полуночи развозили по квартирам пьяных офицеров. Полковник Дребезов, твердо держась на ногах, вел учет личному составу: двое, кто покрепче, взяли третьего — повели. А когда все разъехались, он еще долго бродил по опустевшему расположению части с потухшей сигаретой в дрожащих пальцах…

Уже валясь на общежитскую тощую койку, Артем вспомнил, что забыл вернуть полковнику Дребезову занятые на прошлой неделе две тысячи рублей.

* * *

Отличить сырые алмазы от подделки было просто — в коробке, упакованные в пластик, красовались стеклянные кругляши, похожие на крупные бусины. Непонятный расклад. Непонятные Пашкины нервы.

Артем приметил место на пригорке и сунул коробку со стекляшками между корней раскидистого пыльного куста. Пускай полежат — вдруг пригодятся.

Пора было ехать к Пашке за гонораром.

* * *

Мобильный прозвенел как-то тревожно. И хотя Тарасов понимал, что звонить по-разному — весело или тревожно — аппарат не может, звук все-таки показался ему нехорошим. Телефон в Артемовом «Самсунге» дребезжал, разрываясь на части, и от его звона на зубах закипала оскомина.

Так и есть — номерок Савельева на дисплее.

— Алло! Алло! — отчаянно завибрировал в мембране неизвестный женский голос. — Вы не знаете, где Паша?!

— Простите, это кто? — спросил Артем.

— Это — алло! — тьфу ты! — Алла! Меня зовут Алла! Я знакомая Паши! Я всем позвонила — вы последний в списке, я даже не знаю, как вас зовут!

«Знакомая, а верещит навроде жены. А может, просто истеричка. Надо будет Пашке сказать, чтобы трахал ее нормально, а не отлынивал с пивом в руках», — подумал Тарасов и проговорил:

— Может, он по уважительной причине отсутствует?

На том конце высморкались, и женский голос уже спокойнее ответил:

— Я пришла к Паше — у меня ключ свой. А дверь открыта! Я вошла — такой разгром! Бардак прямо! Пиджак поперек комнаты лежит. Тумбочка опрокинута. Компьютер включен. Сейф, где Паша пистолет держал, открыт настежь, пустой. Мобильник на диване — пищит и ползет, как живой… И лампа разбита… А Паша — он порядок любил…

И Алла разревелась в голос.

— Послушайте, девушка, — спокойно сказал Артем. — Сидите в квартире и никуда не выходите. Я приеду. Никому не открывайте. Не звоните никому — я понимаю, как это трудно, но все-таки не звоните. Не отвечайте на телефонные звонки. Я вас по домофону вызову и одновременно Пашкин номер наберу — увидите меня с телефоном и впустите. Договорились? Выпейте спиртного. Я у Пашки в баре бутылки видел… Бар-то хоть цел?

— Ага, — пискнула Алла и отключилась.

«Выбрось контейнер… Это дурилка», — запомнил Артем. И еще припомнилось инженерное слово «гранулят». Голос у Савельева был весьма растрепанный. Раньше за ним такого не замечалось, ни в каком виде. Хотя за полтора года могло многое измениться…

Тарасов отловил частника и попросил отвезти себя на станцию метро «Домодедовская». Оттуда автобусом. Так безопаснее. Менты уже составляют фоторобот на загадочного убийцу…

Крепко попал Савельев. По самое некуда. Нехорошая история с алмазами вышла. Не по Сеньке шапка оказалась. Эх, Пашка!

* * *

Алла впустила Артема после второго звонка на мобильный. Она долго изучала его запыленную физиономию и незавидную одежку. Потом язычок замка щелкнул, и ухоженное парадное впустило гостя.

Оказалась Алла девицей лет тридцати с выкрашенными под цвет воронова крыла жидкими волосами, впалыми висками, морщинками у расплывшихся глаз и сочным большим ртом. Эту заурядную внешность, впрочем, скрашивали босые красивые ноги, которыми Алла, едва кивнув, протопала в гостиную. Советом Артема она воспользовалась — в воздухе за ней тянулась густая коньячная струя.

— Я ничего не трогала, — доложила Алла, потирая кулачками глаза. — Вы Пашин коллега?

— Так точно, — ответил Тарасов, оглядывая комнату. — Не звонили? Не приходили?

Алла отрицательно покачала головой и, отойдя к окну, захныкала:

— Такая опасная работа!.. Я ему говорила… — прорывались сквозь хлюпанье визгливые фразы. — У его друга магазинчик — так хорошо с магазинчиком… А Пашка все — «Армада», «Армада»! Вот и получил… морское сражение… И никто ничего не знает…

Артем осмотрел гостиную. Его учили громить такие красивые уютные гостиные, хозяева которых перешли дорогу закону, а вот ментовской выучки ему явно недоставало. «Событие преступления, независимо от того, явилось оно результатом общественно опасного действия или бездействия, приводит к тем или иным изменениям в окружающей среде», — припомнил Артем идиотский абзац из собственного конспекта по криминологии, дополнительному предмету, искренне презираемому офицерами спецбатальона «Гамма». Больше ничего полезного по предмету припомнить не удалось.

Никакого особенного бардака в гостиной не было. Следов крови тоже не было заметно. Продрана кожаная обшивка дивана, и поролон торчит. Пепельница перевернута. Одежда разбросана. Распахнут сейф — ни за что не догадаться, что это сейф, если бы не эта открытая черная дверца, торчащая из-под крышки стола. Криво стоит искалеченный торшер в углу. Черный длинный след на паркете…

Артем присел на корточки, провел по черной полосе пальцем: похоже на след от подошвы. Тащили, похоже, Пашку, а он упирался. Расспрашивать соседей глупо: не тот у Артема сейчас вид, чтобы представляться ментом. Да и морду светить после битвы при Люберцах явно не стоит…

Артем выпрямился. От неловкого движения пистолет, нагретый во внутреннем кармане, с грохотом упал на паркет. У Аллы, внимательно наблюдавшей за перемещениями гостя, явственно дернулось поплывшее лицо. Ошалело переводила она взгляд со ствола на Артема и обратно.

— Савельев не говорил, что у него проблемы по работе? — поднимая оружие и упрятывая его обратно в карман, невозмутимо спросил Тарасов.

— М-м-м… нет, — ответила с испугом Алла. — Он вообще о проблемах со мной никогда не говорил…

«Я бы тоже не стал», — согласился с Пашкой Артем и проговорил:

— Припомните, эсэмэсок никаких странных с утра Савельев не присылал? Записки не находили?

Алла отрицательно мотнула головой.

Присев на продранный диван, Тарасов еще раз огляделся. Забросил руку на спинку, с удовольствием ощутил благородство мягкой кожи.

Что это, черт?!

Ну Пашка, ну, блин, любитель чистоты!

На глазах ошеломленной Аллы Артем вскочил и с усилием потянул диван на себя, развернул, приник к его задней коричневой полированной стенке.

Дрожащим савельевским пальцем по стародавнему слою пыли было выведено: «Метро «Ясенево», Тарусская, дом на углу…» Знакомое вроде место.

— Что там? — перегаром дохнула за плечом любопытная Алла. — Что, что?! Что вы там нашли?!

Тарасов смахнул пыльную надпись и поднялся.

— Ничего особенного. Пыльно там очень, за диваном. Вы бы тряпочкой протерли…

Алла тупо таращилась на диванную спинку.

— Я проедусь в одно место. Попытайтесь совсем успокоиться и ничего не предпринимать, — сказал он внушительно. — Одно скажу точно: Савельев жив. Попытаюсь его извлечь. По старой, так сказать, памяти. Подождите до вечера. Если ни я, ни Пашка не позвоним, можете звонить в милицию. Там спросят, почему так поздно сообщаете. Ответите, что пережили шок и все такое. Не забудьте подпустить слезы в голос — у вас с актерским мастерством все нормально…

Алла проглотила эту пилюлю не поморщившись.

— Но я надеюсь, — закончил Тарасов, идя к двери, — что уже очень скоро вы услышите голос своего дорогого Паши.

— Постойте! — крикнула вслед Алла. — Мы даже не познакомились!

— Я в суматохе совсем забыл, как меня зовут, — ответил Артем. — И помните: если вы мне что-то недорассказали, то плохо от этого будет прежде всего Савельеву. Привет родителям!

«Мог бы и поприличнее девку себе найти, — с досадой думал Артем, шагая к станции метро. — Из Ярославля вон какие приезжают — кровь с парным молоком… А эта… дура крашеная… Истеричка… А сама ведь знает, похоже, больше, чем говорит…»

* * *

— Отвечай, товарищ дорогой… Быстро отвечай и старательно. Мы очень ждем!

— Да подожди ты со своим «отвечай» — с морды ему скотч отклей!..

Пашка что-то яростно промычал и тут же получил увесистый подзатыльник:

— Не вмешивайся, когда дяди разговаривают!

Когда Савельев пришел в себя, над ним склонялись два хмурых типа служебного вида, чем-то неуловимо напоминающие преемника ельцинской власти.

С треском отлепился скотч. Пашка застонал и пробубнил разбитым ртом:

— А за продранный диван, ребята, вам придется отвечать…

— Ответим! — похлопал его по плечу тот из типов, что был повыше. — Расскажи-ка, кто тебя на казанских курьеров науськал?

— Нам только это надо знать. Скажешь — отпустим, — пообещал тот тип, что был помельче.

Пашка с мукой поднял глаза к потолку. Последний час был не самым лучшим часом в его жизни. Следователь Михальский, сукин сын, позвонил и попросил побеседовать с ребятами из Второго управления. Савельев здорово удивился — им-то что за прок во внутрироссийских делах? — но просьбу Михальского как давнего знакомого уважил. И тут снова завопил мобильный. От новости Пашка с размаху сел на тумбочку в прихожей: сырые алмазы, на которые он сделал главную ставку этого года, оказались дурилкой. «Если бы раньше сообщили! — мысленно стонал Савельев. — На хрена ж я деньги трачу!» Очень побеспокоили корыстного Пашку истраченные на операцию с участием Артема кровные деньги. Савельев решил разобраться с этой сизой мутью позднее, а пока сообщил Тарасову печальную новость. То-то небось Артем удивился! Ну да незачем ему знать детали, простому исполнителю…

Загудел домофон. Пашка даже раздеваться не стал — мало времени, да и обещал Михальский, что гости много времени не отнимут. И вот возникли в дверях двое ребят, чей род занятий невозможно спутать ни с чем — серые, неприметные, уверенные. «Здорово!» — широко улыбнулся Пашка и тут же получил профессионально поставленный удар в лицо и резкую подножку. Падая навзничь, Савельев вдруг с ослепительной яркостью понял, что поверил, ошибся, недооценил. Нужно было понять напряжение, прозвучавшее в телефонном голосе Михальского.

«Алмазы… Расслабился… Профессионал гребаный… Ворона…»

Щелкнули наручники на запястьях, и Пашка с неожиданным юмором подумал о том, что эти, в отличие от бандитов, раскаленным утюгом по голой жопе водить не будут — найдут другие подходы…

Савельев попытался взбрыкнуть ногами, но тут же получил еще один удар в лицо. Били так, чтобы унизить. Пашка рухнул на диван, рванулся — затрещала диванная кожа, — заорал. Гости бесцеремонно стиснули его скулы и широко залепили рот скотчем. Савельеву оставалось только яростно мычать.

Типы переглянулись. Начался обыск — поспешный и не самый профессиональный. Не сообщили гости, что искали: переворошили одежду, вскрыли с ужасающей легкостью оружейный сейф, залезли в компьютер и принялись там яростно шуровать… Припоминая уроки боевых искусств, Пашка лежал смирно и пытался расслабиться. Сейчас бы набрать сучьего иуду Михальского — только вот мобильный вывалился из кармана, да и не позволят псы позвонить. Хотя сделать звонок следовало не Михальскому, который тоже ведь исполнитель, а не босс, а другому человечку, который сидит на Лубянке этажом повыше… Хреново, когда непонятно, а еще хреновее, когда страшно…

Страшно стало Пашке, когда типы, кивнув друг другу, встали над поверженным хозяином и начали прилежно изучать его окровавленное лицо. Савельев прикрыл глаза.

— Прокатимся в одно место — на нашу квартиру, — услышал он тусклый голос. — Ты там бывал вроде… Не будешь вырываться? Обещаешь? А то неохота тебя обездвиживать и тушкой в машину тащить…

Пашка с готовностью закивал головой. Отсрочка. Есть время подумать…

Савельев протянул скованные руки и замычал: правое запястье совсем посинело. Псы переглянулись и расщелкнули наручники. Один из гостей, широко расставив ноги, стоял напротив, держа руку в кармане.

Чем черт не шутит?

Пашка со стоном растер запястья, потянулся, забросил руки за спинку дивана.

Адрес квартиры возле метро «Ясенево» он помнил хорошо: бывал там с Михальским, допрашивали вместе одного азика. Хорошие были времена, и деньги хорошие… Я спокоен, ребята, я сломался, мне нехорошо и жутко, осталось вывести еще одно слово, Алка, сучка, никогда пыль не вытрет, а от приходящей уборщицы порядка не дождешься…

В машине с затемненными стеклами — снова в наручниках — псы увезли его в неизвестность. И вот — спецквартира с убогой обстановкой, напоминающая гинекологический кабинет, и двое ребят из железной породы ГПУ, которые искренне желают вышибить из шефа охранного агентства нужные сведения. Ничего здесь не изменилось — даже «вахтенный журнал», как шутил Михальский, лежит на том же подоконнике.

— Кто тебя науськал на груз из Казани? Откуда информация? — наседал мелкий, и скулы его нехорошо напряглись.

«Опять по морде, — морщась, тоскливо подумал Пашка. — Взяли моду, блин…»

Второй пес вышел в другую комнату и, плотно прикрыв дверь, принялся кому-то названивать.

— Савельев, ты зарвался, — продолжал мелкий, видимо, раздумав применять силу. — Ты сильно зарвался. Ты забыл, что такое «Армада»? Ты начал хорошо, а потом распустился. Никакой дисциплины. Забыл, кто тебя кормит?

Пашка горестно замотал головой. Вряд ли Алка, дура набитая, обнаружит его послание. Не начала бы трезвонить куда не надо — например в милицию. Таких мутных дел милиция не любит — не их это компетенция, никак нет. Что там Тарасов, пешка для гамбита? Если его взяли, будет молчать — факт. Выбросил ли он контейнер? Одни вопросы без ответов… Мутно цедится свет сквозь жалюзи, и на душе мутно…

— Скажи хоть что-нибудь, а, Савельев? — почти попросил пес. — Мы не менты, перед нами тут понты разводить не надо. Мы простые офицеры с Лубянки… Говори, а?

— Я буду говорить с генералом Прохоровым, а не с тобой, пацан, — сплюнув, глухо ответил Пашка. — Устроили тут, понимаешь…

Мелкий хохотнул и наотмашь ударил Пашку по кадыку. Тот захрипел и откинулся на спинку железного стула, к которому был прикован.

— Это еще не удар ниже пояса, — пояснил мелкий. — Что там? — крикнул он коллеге.

Второй пес возник на пороге, поманил мелкого и что-то прошептал на ухо.

В коридоре прозвучали шаги. Щелкнул замок. И все кубарем покатилось в тартарары…

* * *

Через полтора часа с небольшим Артем вышел из такси у станции метро «Ясенево». Вдалеке виден угловой дом — тот самый, на который указывали Пашкины каракули. И неясно, как выуживать Савельева из ловчих сетей.

С кем придется встретиться? Если Пашку взяли бандиты, что весьма вероятно, то огневого боя не избежать. Ствол без глушителя — соседи, ОМОН, и вообще неприятно. Если менты, что сомнительно — уж очень оперативно сработано, — но если менты, то опять стрельба, ОМОН, и то же самое… Нет, на явочную квартиру арестованного менты не вывозят — в райотдел норовят, ну или в изолятор временного содержания. Явно, спецслужбы шуруют, и это хреновее всего. Алмазы, брат, это тебе не фунт изюма…

У парадного гроздь автомобилей и старушка с клетчатой сумкой на плече и густыми морщинами.

— Добрый день, — сдержанно обратился к местной жительнице Артем. — Вы ничего подозрительного в последние часы не замечали?

— Удостоверение покажете? — блеснули оживлением старушечьи глазки.

— Покажу, — заверил Тарасов, коснувшись нагрудного кармана куртки. — Так что?

— Да давненько, часа, может, три назад — как раз новости по телевизору показывали, — повели двое третьего в парадное-то.

— Как выглядел тот, которого повели? — хмурясь, настойчиво продолжал Артем.

— Да рыжеватый такой, толстоватый, одет прилично. И лицо у него вроде разбито было, — сообщила старушка. — А вы…

Упреждая вопрос об удостоверении, Тарасов спросил:

— А куда повели, знаете?

— Да есть там на третьем этаже квартирка подозрительная, — пожевав губами, проговорила старушка. — Говорят, там эфэсбэ проживает…

— Спасибо, — кивнул Артем.

— Вы из райотдела? — вдогонку поинтересовалась старушка. — Так они ж не шумят… А удостоверение ваше…

— В следующий раз обязательно покажу, — не оборачиваясь, отозвался Тарасов, ныряя в сырую прохладу парадного.

Он узнал даже больше, чем рассчитывал. Старухины сведения были очень похожи на грустную правду.

Легко взбегая по ступенькам, Артем извлек ствол из внутреннего кармана, снял с предохранителя и сунул в просторный боковой карман куртки — так можно не выпускать из ладони рукоятку. Вприпрыжку промчался мимо подозрительной квартиры, зафиксировав бледный номер «27» и длинную царапину. Воображение уже рисовало узника, слепо цепляющегося за что ни попадя, и бледных ночных сотрудников, влекущих жертву в пыточный зал…

Он был на площадке этажом выше. Щелкнул замок: слух не обманул Артема. Думать некогда. Да и не стоит. Да здравствует импровизация! «Не люблю совпадений», — мелькнула мысль и вовремя спряталась.

Серый типчик в костюме открывал ту самую нехорошую дверь. Он бросил взгляд вниз, на лестничный пролет, поднял глаза…

Артем вихрем налетел на серого, выполнил элементарный захват за шею и врезал типу кулаком по пояснице.

— Придушу! — прошипел Тарасов, разворачивая противника к двери.

Ошарашенный, тот не сопротивлялся.

— Кто еще в квартире?

— Со-сотрудник, — прохрипел тип. — И еще один…

— Савельев?

Тип утвердительно заморгал глазами. Артем перехватил ключи, бросил в карман, потянул на себя дверь.

— Пошли.

Для убедительности он вытащил ствол и вдавил в спину серого. Тот не дергался — вот что значит школа…

В полутемной прихожей был слышен раздраженный высокий голос второго пса. Придерживая своего пленника, Тарасов боком протиснулся вперед, резко стиснул жилистую шею, отпустил. Звук оседающего тела раздался одновременно с грохотом распахнутой межкомнатной двери.

— Руки за голову! — рыкнул Артем, держа ствол на изготовку.

Стоявший спиной второй пес вздрогнул и начал медленно поднимать руки к затылку. На диване помещался Пашка Савельев в пиджаке с полуоторванным рукавом, с разбитой мордой и отчаянными глазами.

«За импровизации в свое время комбат пять суток гауптвахты давал», — подумал Артем.

— Медленно сними пиджак и брось на пол! — приказал он.

Пес повиновался: выбрался из рукавов. Пиджак лег на пол.

— Паша, ствол у него из кобуры достань!

Савельев кряхтя поднялся и скованными руками неловко вытащил из подмышки серого табельный «макаров». Артем подошел на два шага.

— Браслеты с мальчика сними! — Он ткнул серого стволом в крестец.

Упали, звякнув, наручники.

— Ну ты даешь, Теман! — выдохнул Пашка.

— Садись! — скомандовал Тарасов псу.

Тот, снова сцепив руки на затылке в замок, присел на корточки, выпростал ноги и уселся. Нешироко размахнувшись, Артем ударил серого рукояткой пистолета в затылок. Сотрудник клюнул носом и впечатался физиономией в диван, сполз на пол.

Тем временем освобожденный от наручников Пашка выхватил у Артема мобильный, лихорадочно набрал по памяти номер.

— Сдал меня, да?! Сдал?! Да, я выбрался! — брызгая слюной, орал в трубку Савельев. — Только чего мне это стоило! Ты ж думай, дорогой, когда бойцов присылаешь! А-а, не твои бойцы?! В общем, разницы я не вижу — твои, не твои, — а только оба уже на том свете отдыхают… Да, есть реальная поддержка, ты правильно заметил… Все, бывай! Потом договорим!

В прихожей застонал, приходя в себя, первый пес. Пашка сунул мобильник в карман и злобно выругался:

— Сукин сын, Михальский! А ведь один из лучших!.. Б… криминал ползучий!..

— Запутался ты, «Армада», — заметил Артем. — Хозяев надо осторожно выбирать. А то в следующий раз ошейник и потуже могут затянуть…

— Да я им покажу «ошейник»! — горячился Пашка. — Разговор ведь какой был: помоги своими способами курьеров с поезда снять и изъять контейнер. Базара о том, что параллельно энкавэдэ на меня наедет, не было!

— «Сегодня ботаешь по фене, а завтра встанешь на колени», — процитировал Тарасов. — Валим-ка отсюда, и по-быстрому!

— Все, Теман, никакого больше криминала с моей стороны: это дорожка скользкая, и идти по ней я не желаю! — торжественно заявил Савельев, когда они уселись в пойманные на углу «Жигули».

— Покайся, сукин сын, что переоценил свои скромные силы, — сказал, ехидно улыбаясь, Артем.

— Каюсь! Каюсь! — мотнул всклокоченной головой Пашка. — Больше никаких связей с государственным криминалом!

По дороге он беспрерывно звонил, кому-то жалуясь и кого-то убеждая. Похоже, в подобных переделках Савельеву приходилось бывать не раз — он быстро оправился, порозовел, и даже разбитые губы не так уж бросались в глаза. Сыщицкая служба — она самая болезненная насчет морды…

* * *

Они сидели за угловым столиком в уличном кафе, прихлебывая пиво. Объемистый пакет с креветками был до половины пуст.

— Больше не повторится, это точно. Понимаешь, у меня с ФСБ особые отношения, — сплевывая шелуху, втолковывал окончательно пришедший в себя Пашка.

— Нашел с кем отношения выстраивать, — буркнул Артем. — От них держись подальше — старое правило, между прочим.

— Правило-то старое, да Россия новая! — возразил Савельев. — Крыша «Армаде» нужна? Нужна!

— А завтра директор приедет на работу с разбитой мордой, — заметил Тарасов, отхлебывая добрый глоток и отправляя следом пару крупных креветок.

— Заместитель завтра поработает, — беззаботно отозвался Пашка.

— Все равно не пойму, почему они тебя так бережно обрабатывали, — сказал Артем, испытующе заглядывая приятелю в глаза. — Обычно…

— Неужели непонятно? — поднял глаза Савельев. — Пугануть хотели по-серьезному. Ну и пуганули… Было уже со мной такое. А все почему? Потому, что поль-зу-ют-ся! — подняв палец, раздельно произнес Пашка.

— Расплачиваться за игрушки-камешки когда будешь? — поинтересовался Тарасов.

— А завтра и расплачусь, — расплылся в улыбке Савельев.

— «Хвост» за тобой постоянно ходит? — вдруг спросил Артем. Ему показался слишком внимательным взгляд молодого человека в темных очках, сидящего через столик.

— Часто! — кивнул Пашка. — Привык.

— Последствий, думаешь, не будет?

— Нет, я позвонил кому следует и сказал что следует, — заверил Савельев. — Говорю: бывало со мной уже такое…

Менялись посетители. Проходили, позванивая парами тяжелых кружек, завсегдатаи, а Артем потихоньку хмелел, вливая в себя пенное пиво. Тот бандит в поезде первый, наверное, отдал концы; второй жив. Псы-эфэсбэшники, те, что на квартире, живы оба — за это Тарасов ручался. Жаль их, сукиных детей. Не хочется больше убивать…

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Взорвать «Москву» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

11

И если со мной приключится беда,

Кто будет стоять у фонаря

С тобой, Лили Марлен?

«Лили Марлен», немецкая песня (нем.).

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я