Когда уходит день

Максим Рич, 2020

Молодая влюбленная пара едет на отдых в одно очень живописное местечко. И, казалось бы, что все протекает идеально: красочная природа, любовь, романтика и сказочный закат. Но с приходом ночи начинается череда странных и загадочных событий, которые впоследствии втягивают влюбленных в совершенно иную и необъяснимую реальность. Время начинает идти каким-то странным образом, а города становятся безлюдными. Что это? Природный катаклизм, психологический эксперимент или небесная кара? Молодые люди хотят понять, что происходит вокруг и найти выход, но кто-то или что-то постоянно пытается им помешать, покушаясь на их жизни.

Глава 3

III день

Мы проснулись от ослепляющего утреннего солнца, проникающего в окно. Было такое ощущение, как будто ничего и не происходило. На улице был приятный теплый солнечный день.

— Привет! — сказал я Лизе, увидев, что она тоже уже не спит.

— Привет! — грустно отозвалась она.

— Ты в порядке?

— Нет, — расстроенным голосом выдавила она. — Марк, я хочу уехать отсюда.

— Хорошо, — вздохнул я. — После вчерашнего мне тоже здесь как-то не по себе. — Я встал с кровати, завернулся в халат и, обернувшись, сказал: — Нам действительно лучше покинуть это место.

Спустившись на первый этаж, я будто попал в послевоенный хаос. Повсюду были разбросаны вещи, мебель была перевернута, а на кухне вообще вся посуда представляла собой груду осколков, среди которых где-то были и те две злосчастные сами собой разбившиеся тарелки. В остальном же все выглядело совершенно обычно и умиротворенно. И, наверное, даже слишком обычно и умиротворенно после такой внезапной сумасшедшей бури.

Вместе с ночью ушел и страх, а ему на замену пришли необыкновенный интерес и переполняющее меня любопытство. Мне ужасно хотелось понять, что на самом деле произошло. И начал я свои поиски истины с рассматривания осколков посуды на кухне.

Среди гор разбитой керамики и стекла, бывших еще некоторое время назад нашей кухонной утварью, я пытался отыскать именно те части посуды, которые принадлежали тарелкам, разбившимся самым загадочным образом. Но, покрутив на ладони несколько керамических осколков, я понял, что ищу иголку в стоге сена. Все части разбитой посуды были похожи друг на друга как две капли воды, в них не было ничего необычного: никакого магнетизма и тонких нитей. Это были просто куски разбитых тарелок и чашек и ничего больше.

Отсутствие каких-либо ответов только еще больше распалило во мне любопытство. Продолжив свои поиски истины, я решил проверить, как выглядит обстановка за пределами дома. Мне казалось, что там, несомненно, должны были остаться хоть какие-нибудь следы после урагана. Но, к моему удивлению, на улице также ничего не изменилось, даже лужи после дождя почти высохли, оставив за собой лишь чуть влажную почву.

Дом, как ни странно, после такого сильного землетрясения тоже выглядел без каких-либо повреждений. Единственное, что было не в порядке из того, что я нашел, так это выбитые электрические предохранители. По моему мнению, это и объясняло отсутствие электричества во всем доме. Но оставался вопрос: из-за чего их выбило? Чтобы это узнать, я решил залезть на крышу и там поискать какие-нибудь следы, а заодно и посмотреть сверху на округу. Но и там я снова разочаровался. На влажной и скользкой крыше также ничего не было. Никаких следов и отметин я там не нашел, но зато вспомнил, что обещал Гарри быть аккуратным в доме. Конечно, этот погром не я устроил, но все же мне казалось, что нужно хотя бы починить электричество и немного прибраться.

Спустившись с крыши, я наладил электропредохранители и направился прибирать дом. Но, к моему удивлению, свет в нашем особняке так нигде и не заработал. Когда я выкрутил одну из лампочек, то удивился тому, как она выглядела. Все внутренности лампы были расплавлены, словно воск. Я даже не мог себе представить, что могло так воздействовать на нее.

— Что там? — спускаясь со второго этажа, спросила Лиза.

— Я не могу понять, что произошло: все лампочки в доме одновременно перегорели, даже те, которые были выключены.

— Может, в нас ударила молния?

— Нет, это вряд ли. Я облазил весь дом и никаких повреждений не нашел, — рассматривая в руках лампочку, проговорил я. — Словно ничего и не было.

— А как же землетрясение и тот непонятный звук? — прибирая разбросанные вещи, спросила Лиза. — Такое не могло просто причудиться.

— Тут ты права. Нет никаких сомнений, что здесь случилось что-то невообразимое. Но что могло создать такие странности природы? — продолжая вглядываться в перегоревшую лампочку, раздумывал я. — Нам и вправду лучше уехать отсюда.

— И чем быстрее, тем лучше! — сразу согласилась Лиза.

После проведенной ночи нам обоим больше не хотелось задерживаться в этом удивительном месте ни на минуту. Ради скорейшего отъезда Лиза с молниеносной скоростью собрала все наши вещи и ждала около машины. А меня, наоборот, словно что-то задерживало здесь. Я неторопливо шел вдоль озера к машине, разглядывая ни с чем не сравнимую лазурную жемчужину. Она была похожа на спелый, сочный фрукт, но воспоминания о пережитых ночных событиях будто добавляли такому сладкому плоду чуть гниловатый и прокисший вкус.

— Ну а днем здесь даже очень красиво! — проговорил я, подойдя к Лизе.

— После этой ночи я не верю в такую фальшивую красоту, — ответила она со слегка брезгливым выражением лица.

— Да, ты права. Что-то здесь не так. Вот только не могу понять, что именно? — проговорил я и задумчиво кинул взгляд на озеро. — Как-то очень тихо и спокойно…

— От этой тишины и спокойствия мне вообще здесь не по себе, — неприязненно проговорила Лиза и сразу села в машину.

А я все еще никак не мог отвести глаз от этого голубого природного бассейна, окаймленного желто-багровыми лесами и зелеными лугами. Это чудо природы будто что-то важное хотело сказать напоследок, заманивая мой взгляд в свое лазурное ложе. Тогда я еще не мог знать, что произошедшие там ночные события были только началом наших испытаний, потянувших за собой уже более страшные и загадочные последствия.

— Марк, ты что, хочешь остаться здесь? — решив поторопить меня, недовольно произнесла Лиза, высунувшись из машины.

— Уже иду, малыш, сейчас поедем!

Вдоволь насладившись приятными видами, мы наконец двинулись в путь. Дорога назад уже не казалась нам такой чарующей, как раньше. Теперь мы замечали на своем пути только ямы, грязь и дебри густых зарослей вдоль обочины.

— Малыш, извини меня, — виновато обронил я, выезжая с лесной дороги на трассу.

— За что?

— За то, что испортил нам отдых.

— Ты ни в чем не виноват, — недовольно буркнула Лиза, уставившись в окно. — Тем более мне все больше кажется, что это должно было произойти с нами.

— Почему ты так думаешь?

— Не знаю. Просто я это чувствую.

— Но тогда для чего нам было это все дано?

— Наверное, потому что муравью дано быть муравьем, бабочке — бабочкой, а нам дано это… — размышляя вслух, промолвила Лиза, накручивая на палец локон. — В общем, не знаю. И если честно, то даже думать об этом не хочу. Я просто уже мечтаю поскорее попасть домой и забыть об этом месте как о страшном сне.

— Как скажешь, — пробормотал я и начал включать автомобильный приемник в надежде, что хотя бы новости или музыка отвлекут нас от гнетущих мыслей. Но и здесь было все непросто. По радио тоже были одни помехи. Я начал переключать каналы и диапазоны приемника, но в ответ слышалось одно шипение.

— Неужели и радио накрылось от того скачка напряжения? — задумчиво произнес я, щелкая кнопками автомагнитолы. Затем я достал из кармана мобильный телефон и попробовал его включить. Но он тоже не показывал признаков жизни. — И телефон молчит.

— Может, здесь просто плохой сигнал? — с иронией заметила Лиза, глянув на меня с ухмылкой.

— А ты наблюдательная! — улыбнулся я. В тот момент мне даже возразить ей было нечего, потому что, скорее всего, она была права. По крайней мере, мне хотелось так думать.

Пустынная трасса с высокими лесными стенами по обеим сторонам дороги безмятежно продолжала уходить далеко вперед под чуть слышимый, убаюкивающий гул колес и строптиво обтекающий кузов машины ветер. Такая трасса могла усыпить кого угодно. И, возможно, ей удалось бы проделать такой трюк и со мной, если бы не странность, показавшаяся на дороге. Мое сонливое настроение как рукой сняло, когда я увидел вдалеке какую-то непонятную темную фигуру.

— А это еще что?! — с негодованием выпалил я.

Чуть приблизившись, я разглядел три столкнувшиеся машины темного цвета, стоящие прямо посреди дороги. Плавно остановившись около них, словно около темных надгробных камней, я решил проверить, не нужна ли там кому-нибудь помощь. Выйдя из своей машины, я оглянулся по сторонам и по мокрому асфальту направился к одному из искореженных автомобилей. Подойдя к нему вплотную, я увидел, что это уже не автомобиль, а просто груда металлолома на колесах. Я дотронулся до капота и двигателя — они были холодными. «Значит, прошло как минимум часа два», — подумал я.

Все три изувеченных автомобиля, вероятно, были участниками жуткой аварии. Я боялся, что сейчас наткнусь на гору трупов. Но когда я открыл искореженную дверь одного из автомобилей и заглянул внутрь, то ничего, кроме мелких осколков стекол и разбросанных личных вещей водителя, не увидел. В этой машине не было ни следов человеческих травм, капель крови — ничего, что могло бы говорить хоть о каких-то ранениях. Только леденящая атмосфера пустого автомобиля угнетала меня до самой дрожи в ногах. Казалось, что тут была какая-то страшная тайна.

— Марк, что там? — полюбопытствовала Лиза, крикнув из окна машины.

— Здесь пусто, вообще никого нет, — ответил я ей. — Странно, что машины никто не оттащил с дороги.

— Может, всех забрала скорая помощь и было некому?

— Может и так. Но все равно как-то это все странно выглядит.

Эта мрачная дорожная картина чем-то отпугивала. Мне было тревожно находиться рядом с таким жутким местом. Как будто тут сам дьявол растоптал машины и утащил с собой людей. Не найдя в себе сил еще хоть немного задержаться там и наскоро осмотрев место аварии, я быстрым шагом, как спортсмен по легкой атлетике, направился обратно к своей машине и, запрыгнув за руль, резко надавил на газ. Загадочное происшествие тут же осталось где-то позади.

— Марк, а тебе не кажется странным, что дорога слишком пустая? — проговорила Лиза, глядя в окно.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, за исключением той аварии, за все время нашего пути мы не встретили ни одной машины.

— Да, я заметил это, просто как-то не хотел на этом акцентировать внимание.

— Просто мне начинает это все казаться ненормальным.

— Да брось, — улыбнулся я. — Думаю, что это просто не очень популярная дорога, поэтому здесь никого и нет. Через пару километров мы свернем на широкую автостраду, вот там и увидишь всю прелесть перегруженных транспортом дорог.

Когда дорога постепенно начала расширяться, приближаясь к автостраде, на одном из поворотов показался еще один поврежденный автомобиль у обочины.

— А вот и еще один, — промолвил я, притормаживая около очередного несчастного автомобиля. Но на этот раз он был не сильно искорежен. У него лишь передние колеса смотрели в разные стороны. Было такое ощущение, что водитель этой машины просто уснул за рулем и на скорости слетел с дороги в пахотное поле, которое и уберегло его от больших повреждений.

— Марк, там опять никого нет, — обронила Лиза, рассматривая одинокую машину.

— Ты уверена?

— Абсолютно! Там пусто, — твердо заявила она.

После ее слов, я тут же прибавил газу, увеличив скорость, в попытке поскорее убраться от этого зрелища, хотя на самом деле просто хотел поскорее скрыться от осознания чего-то странного, пугающего и необъяснимого.

— Что же за безумие здесь творится? Это просто бред какой-то! — выкрикнул я, не сдержав эмоции от непонимания и пугающей обстановки.

— Марк, у меня такое ощущение, что мы начинаем сходить с ума.

— Нет, малыш, с нами все нормально, — попытался я как-то снизить наше напряжение. — Нужно поскорее добраться до дома. Там, я думаю, мы и поймем, что произошло на самом деле.

Выскочив на автостраду, я первый раз увидел, что она может быть пустой. Не было практически никого. И только когда мы начали подбираться к населенным пунктам, брошенных машин стало появляться все больше и больше. Некоторые из них покоились за пределами дороги, а некоторые были скованы между собой крупными и мелкими авариями. Все автомобили, словно призраки, хаотично заселившие пустынную трассу, пугали своим одиноким присутствием каждого, кто мог проехать мимо них. Вся эта картина напоминала страшный сон, в котором никак нельзя было проснуться.

— Марк, давай остановимся, — проронила Лиза, увидев одиноко стоящий на трассе магазин. — Мне кое-что нужно купить.

— Хорошо! — отозвался я и повернул на парковку небольшого супермаркета.

Мы вошли внутрь магазина под звон дверного колокольчика, заполнившего своим заливистым звучанием весь пустой торговый зал.

— Здесь есть кто-нибудь? — прокричал я в безлюдное пространство.

— Марк, может, это какая-то шутка?

— Тогда нам же лучше! Не нужно будет платить за покупки… — ухмыльнулся я. — Давай возьмем, что надо, и поедем отсюда.

— Хорошо! — сказала Лиза и направилась к полкам с товарами.

А я тем временем начал осматриваться в магазине. Мне как-то не верилось, что его могли бросить открытым средь белого дня. Но, к моему удивлению, кроме разбросанных на полу банок с моющим средством, зубных щеток и каких-то тюбиков, там ничего и никого не было. И только одиноко стоящая покупательская тележка с набранным товаром напоминала о том, что в этом магазинчике недавно кто-то находился.

«Похоже, и здесь никого нет», — обреченно вздохнув, подумал я и тут же, случайно развернувшись, наткнулся на полку с видео для взрослых.

— Ого, какая здесь хорошая коллекция! — показал я Лизе одну из красочных коробок с фильмом для взрослых. В ответ Лиза только игриво улыбнулась и продолжила свои покупки, выбирая что-то из предметов женской гигиены.

Пикантные картинки с обложек видео словно разбудили мою фантазию и заставили посмотреть на ситуацию с другой стороны. «А ведь если в округе никого нет, то нам позволено делать здесь все, что угодно, — радостно подумал я. — Все, что раньше было запрещено и скрыто, теперь разрешено и представлено нам на обозрение».

В ту же секунду мой взгляд упал на кассу около выхода. У меня сразу мелькнула мысль о «легких деньгах». Чувство вседозволенности и безнаказанности начало разгораться во мне.

Недолго думая, я тут же перескочил за прилавок и начал там искать, чем можно поживиться.

— Марк, здесь все записывается на камеры, — промолвила Лиза, увидев, как я достаю деньги из кассы. — А вдруг это все обман и за нами сейчас наблюдают?

— Тогда им следует знать, что меня не нужно так разыгрывать! — уверенно проронил я, посмотрев прямо в камеру видеонаблюдения, установленную на потолке. — Да и к тому же камеры теперь бесполезны. Здесь нигде нет электричества.

Вдруг неожиданно послышался какой-то глухой стук, доносящийся из подсобного помещения. Лиза тут же испуганно замерла, посмотрев на меня.

— Малыш, будь здесь, а я пока посмотрю, что там такое… — буркнул я, выходя из-за кассы. — Может, все-таки здесь кто-то есть.

Вбежав в подсобное помещение, я снова услышал глухой стук. Он доносился откуда-то слева. Впереди были только две двери. Одна — слева, с эмблемой женского туалета, другая — справа, с эмблемой мужского. Я медленно и аккуратно открыл левую дверь и, затаив дыхание, вошел внутрь. В женском туалете было всего три кабинки и в каждой из них были закрыты дверцы. Сердце в тот момент стало колотиться, как сумасшедшее. Воображение начало разыгрывать со мной дикие представления. Мне стало мерещиться, как кто-то или что-то выпрыгивает из-за угла. Страх начал перебирать мои нервы, как струны на гитаре.

Я медленно подошел к первой туалетной кабинке и, собравшись с мыслями и силами, резким ударом ноги распахнул ее. Но внутри ничего не было, кроме мусора. Напряжение начало расти. Все вокруг будто пропиталось запахом страха и неожиданности. Набрав в легкие воздух и задержав дыхание, я сделал еще один медленный шаг в сторону и тут же ударил ногой и вторую кабинку. Дверь вылетела. Но, к моему удивление, внутри тоже было пусто. Руки и лоб взмокли, дыхание участилось. Оставалась последняя кабинка. Только в ней могло что-то сидеть. Я сглотнул слюну, сжал крепко кулаки и, прищурив глаза, резким ударом выбил дверь и третьей кабинки.

— Что? — удивился и одновременно ухмыльнулся я. Вся взволнованность и напряжение тут же исчезли. В те мгновения я даже не знал, радоваться тому, что никто не выпрыгнул на меня, или же огорчаться, что мы здесь на самом деле были одни.

И только я собрался уходить, как сзади снова послышался глухой стук, а за ним еще и серия ударов. От внезапного странного шлепанья меня словно поразило электрическим разрядом. Я тут же обернулся и увидел, что над третьей кабинкой, оказывается, есть приоткрытое окно. И в нем на ветру, словно бешеная белка, начала биться форточка, издавая глухие стуки. Мне сразу стало одновременно и смешно, и обидно от подобного явления. Я не мог поверить, что такая ерунда смогла настолько привлечь мое внимание и дать надежду на то, что здесь мог быть кто-то еще. Но, очевидно, все было игрой моего воображения. Я просто ужасно хотел найти хоть кого-нибудь, мне нужно было за что-то зацепиться, и форточка сразу превратилась в живой фантом для меня.

Не успел я в голове пережевать эту мысль, как вдруг со стороны входа в магазин послышался резкий удар и звук рассыпавшегося стекла.

— Марк, иди скорее сюда! — испуганно прокричала Лиза, причем так, как будто к ней пришел сам черт и схватил за руку.

На этот раз дрожь пробежала по всему телу, от кончиков пальцев ног и до самой макушки. Я быстро вбежал в торговый зал и тут же увидел Лизу. Она стояла, прижавшись спиной к товарным полкам, с видом дикого страха на лице.

— Малыш, что случилось?

— Там какое-то бешеное животное… — дрожащим голосом проговорила она.

— Где оно?

— За этой полкой… — пробормотала Лиза, указав на обратную сторону торгового стеллажа.

Я медленно выглянул за угол и сразу увидел разбитое окно. Весь пол был усыпан множеством стеклянных осколков, а чуть ближе к стеллажам лежал огромный мертвый ворон. Он был размером почти с гуся, но с черным растрепанным оперением.

— Малыш, это всего лишь птица, причем уже мертвая.

— Ты уверен?

— Да, — улыбнулся я. — Посмотри сама.

Лиза медленно вышла из-за полок с товарами и боязливо подошла ко мне.

— Это какая-то бешеная птица! — испуганно произнесла она, взяв меня за руку. — Тебе не кажется странным, что она покончила жизнь самоубийством, разбив окно и влетев сюда?

— Малыш, мне здесь все кажется странным. Просто эта птица — самая маленькая странность из тех, которые произошли за вчера и сегодня. Но тем не менее я бы все равно не стал здесь надолго задерживаться… — обронил я, глянув по сторонам. — Ты уже все взяла, что нужно?

— Да, я готова.

— Хорошо, тогда давай скорее убираться отсюда.

Выйдя на улицу с пакетами в руках, мы спешно направились к машине.

— Мне кажется, я понял, почему озеро сегодня выглядело каким-то странным, тихим и спокойным, — задумчиво произнес я, открыв багажник.

— Почему?

Я поставил все собранные в магазине товары в машину, захлопнул дверцу багажника и, посмотрев по сторонам, медленно сказал:

— Форточка в туалете магазина…

— И что? — не дослушав до конца, перебила Лиза.

— Утром, когда мы были на озере, там была гробовая тишина и полнейший штиль. Там не было ветра вообще. И даже когда мы сюда приехали, ветра не было также. Но стоило нам здесь немного побыть, как разыгрался вихрь. Форточка в туалете магазина билась об оконную раму, будто живая, а потом еще и эта птица, влетевшая в окно.

— Ты думаешь, это как-то связано? — осведомилась Лиза, приглаживая разлетающиеся от очередного дуновения ветра локоны волос.

— Пока не знаю, но мне кажется, что это все может быть не просто так.

— Ну, это же просто ветер и ничего больше.

— Возможно. Но если этот ветер снова нагонит дождь и повторит прошлый вечер, то лучше бы нам в этот момент быть дома, — рассудил я, посмотрев на облачное небо. — Давай скорее убираться отсюда.

— Полностью с тобой согласна, — промолвила Лиза и почти бегом залезла в машину.

Я тоже, не задерживаясь ни на секунду, сел за руль, и мы снова двинулись в путь по пустынной дороге, хранящей свою тайну, подобно ночному призраку.

— Марк, мы только что ограбили магазин! — встревоженно заявила Лиза, посмотрев в зеркало заднего вида.

— Не переживай, дорогая, то ли еще будет, когда мы приедем в город…

— Нет, я все-таки надеюсь, что там кто-нибудь будет.

— Посмотрим! — с улыбкой ответил я. — Может, мы теперь будем как легендарные гангстеры Бонни и Клайд.

— Нет уж! Я хочу, чтобы там все было по-прежнему.

Когда мы выскочили на магистраль, я начал выжимать из своей машины всю мощь и разгонять ее до предела, стараясь быстрее добраться до дома. Я несся на всех парах, нарушая дорожные правила. И только брошенные на дороге автомобили, которых с приближением к городу становилось все больше и больше, заставляли меня изредка притормаживать и объезжать их. Я ехал как уж, виляющий своим хвостом сквозь дикие заросли. При этом я старался вглядываться внутрь каждого автомобиля, стоящего на дороге, пытаясь высмотреть там хоть кого-нибудь. Но все было тщетно.

— Марк, я все-таки не понимаю, что же происходит на самом деле? — проронила Лиза, печально поглядывая на пустынный пейзаж. — Куда делись все люди?

— Не знаю, малыш. Может, дома нам кто-нибудь об этом расскажет? — вздохнув, обмолвился я. — Нам бы поскорее добраться туда. Там мы как минимум будем в безопасности.

Лиза также глубоко вздохнула, посмотрела на меня и будто что-то хотела сказать, но потом резко передумала и замолчала, отвернувшись к окну и думая о чем-то своем.

— А может, произошла какая-то экологическая катастрофа? — вновь заговорила она через некоторое время.

— А почему мы тогда до сих пор живы?

— Не знаю. Может, мы были в какой-то защищенной местности.

— Да, вот только, судя по вчерашним событиям, мы как раз и были в самом эпицентре этих непонятных явлений.

Послеобеденное солнце еще ярко светило в небе. Мы были полны надеждой найти все ответы в своем городе. Казалось, что родные стены просто не смогут подвести нас. Ведь дома всегда безопасно, тепло и все просто и понятно. Но, как оказалось, это было все иллюзией. Как только мы подъехали к самой границе нашего мегаполиса, путь нам преградило множество таких же брошенных на дороге автомобилей.

— Здесь куча машин… — тихо обронил я, аккуратно объезжая завораживающих железных призраков.

— Что?

— Такое количество машин здесь могло образоваться либо утром, когда все начинают ехать в город по своим делам, либо вечером, когда все начинают возвращаться домой, — пояснил я. — Скорее всего, здесь произошел такой же феномен, как и у нас, только он случился либо сегодня утром, примерно с восьми до десяти часов утра, либо вчера вечером, примерно с пяти до семи часов вечера. Это часы городских заторов.

— Но у нас же все произошло совершенно в другое время! — проронила Лиза, удивленно посмотрев на меня. — Был вечер, но было уже темно. Наверное, часов девять.

— Точно, — обмолвился я. — И если предположить, что это явление вчера шло со стороны города, поразив его около семи часов вечера, то, действительно, получается, что мы находились в отдаленной зоне и до нас все дошло только спустя пару часов. А если допустить мысль, что наш город был поглощен этим феноменом сегодня утром, тогда выходит, что волна этого необъяснимого явления шла с нашей стороны и донеслась сюда лишь только через ночь.

— Ты думаешь, это пролетело по всей планете постепенно, перепрыгивая с одного города на другой? — с неподдельным интересом спросила Лиза, глядя на одну из машин, врезавшихся в столб на обочине.

— Пока не знаю, но нужно поискать кого-нибудь в людных местах. Ведь кто-то должен был там остаться так же, как и мы.

Проезжая по центральным улицам города, который в это время должен был переполняться людьми, громкими звуками клаксонов и проезжающими автомобилями, я видел лишь одиночество. Мистическая пустота города будоражила воображение, а брошенные машины напоминали фильм-катастрофу.

Я решил начать поиски таких же уцелевших людей, как и мы, с центрального парка. В обычное время он являлся самым знаменитым и оживленным местом города. Возведенные зеленые угодья посреди бетонно-стеклянных лабиринтов нашего мегаполиса всегда приманивали к себе толпы людей. Этот парк был излюбленным местом горожан, желающих уединиться с природой и насладиться умиротворением и покоем. И находилось это место отдыха на небольшом возвышающемся холме, утопающем в зелени. Сверху этот парк был похож на маленькую, заросшую деревьями выпуклость посреди города.

Я остановился у знака «Въезд на территорию парка воспрещен». Не знаю, чем я тогда руководствовался: чувством безнаказанности, страхом покидать автомобиль или просто нежеланием ходить пешком, но решил, не выходя из-за руля, проехать на машине по всему парку и таким образом поискать кого-нибудь. Въехав на одну из пешеходных дорожек, мы медленно начали пробираться вверх.

Осматриваясь по сторонам, я наблюдал живописные картины сочных газонов, по которым, словно паутина, расстилались вымощенные брусчаткой аллеи. Все эти мозаичные тропинки были окружены раскидистыми желто-зелеными деревьями. На небольшом друг от друга расстоянии, преимущественно под теми самыми деревьями, стояли узорчатые скамейки, гармонично вписывающиеся в общий пейзаж парка. Этот парк был похож на красиво упакованный подарок, внутри которого была пустота. Едкий запах одиночества словно пропитывал все вокруг.

Еще несколько часов назад здесь было шумно и весело, а теперь лишь скомканные на зеленых газонах покрывала напоминали о пикниках, которые люди проводили в веселых компаниях. На секунды я даже воображал, что здесь еще кипит жизнь. Люди спокойно отдыхают на природе, веселятся и получают светлые впечатления под приятным осенним солнцем. Конечно же, то было все игрой моего воображения, а на самом-то деле парк был просто усыпан брошенными вещами. По всей аллее были разбросаны попкорн, какие-то пакеты и даже велосипеды — в общем, все, что люди брали для прогулок и пикников.

— Смотри! У кого-то сорвалось свидание на самом интересном месте, — я указал взглядом в сторону ближайшей лавочки, на которой лежал разбросанный букет из крупных красных роз с немножко обтрепанными лепестками.

Да, — обреченно вздохнув, сказала Лиза. — И, судя по такому красочному букету, познакомились они недавно, и, наверное, все самое интересное и волнительное их должно было ждать еще впереди.

Слегка улыбнувшись, мы молча переглянулись и продолжили рассматривать окраины парка.

— А вот, смотри! — проговорила Лиза, заинтересованно посмотрев на одну из лавочек. — Я уверена, что на этой скамейке сидели две молодые девушки.

— Как ты это определила? По оставленным дорогим и модным сумочкам?

— Ага! — улыбнулась она.

— Это забавно. Я раньше никогда не думал, что по брошенным вещам можно точно угадать человека.

— Зато я всегда могла определять сущность людей по туфлям, одежде и прическе.

— Неужели? А меня ты тоже можешь определить по туфлям? — ухмыльнувшись, спросил я.

— Нет, — рассмеялась она. — Потому что мы вместе покупали тебе туфли.

— Ну, хорошо. А что тогда ты скажешь вот об этих вещицах? — проговорил я, медленно проезжая около очередной скамейки, на которой лежала газета, придавленная нелепыми очками, а рядом покоилась разложенная шахматная доска с разбросанными фигурами.

— Мне кажется, что на этой лавочке сидели старики, которые играли в шахматы и смаковали свои минуты жизни в обсуждении каких-то повседневных новостей с такими же одинокими сверстниками.

— Ты знаешь, — спустя некоторое время выдавил я, не отрывая взгляда от дороги. — Я только сейчас задумался о том, что каждый пришедший сюда имел свои какие-то мысли, мечты, надежды, и все это испарилось. Даже в уме не укладывается, как это все могло исчезнуть в одночасье.

— Это грустно… — тяжело вздохнув, проронила Лиза и замолчала.

Тем временем мы подобрались к самой вершине парка. Дальше дороги не было. Но впереди предстала еще одна картина, взбудоражившая наши души.

— О боже, Марк! Ты только посмотри на это… — выйдя из машины, промолвила Лиза. — Как такое вообще могло произойти?

— Это ужасно… — отозвался я.

На самом возвышенном месте парка, среди зеленых газонов и ветвистых деревьев, располагалась полянка, которая была излюбленным местом родителей, гуляющих с маленькими детьми. Когда мы увидели ее, наши сердца будто пронзило иглами. Вся лужайка была усыпана брошенными пустыми детскими колясками. Все они молча стояли и будто ждали, что за ними кто-нибудь придет. Мой взгляд переходил от одной коляски к другой, словно я слышал детский плач со всех сторон. Меня будто начало раздирать изнутри, когда я представил, как все эти малыши разрываются от плача в тот момент, когда их родители начинают погибать. Эти маленькие беспомощные существа даже не могли сами бороться за свое существование. Не понимая, что происходит вокруг, и потеряв защиту в виде взрослых, они могли только истошно кричать и надеяться, что кто-нибудь придет к ним на помощь.

— Куда же Бог смотрел, когда все это происходило? Неужели он ничего не мог поделать? Ведь это же дети, они еще ни в чем не были виноваты, — огорченно проговорила Лиза, стоя в окружении брошенных колясок.

В ту секунду меня будто поглотила какая-то атмосфера одиночества и страха за потерю будущего всей нашей планеты. Я стоял в раздирающей душу тишине среди деревьев, замерших от безветрия, и думал о надвигающемся на нас бессмысленном и одиноком бремени бытия.

— Ты знаешь, — обронил я, подойдя к Лизе. — У меня такое ощущение, как будто весь мир просто очистился от гнетущих паразитов, сорвав с себя толстую корку, пропитанную человеческой ненавистью, злобой, выхлопными газами и всякими пакостями, которые создавал человек. Возможно, наша планета использовала все произошедшие события, чтобы наконец-то с облегчением вздохнуть.

Лиза грустно посмотрела вдаль на высотные здания, возвышающиеся сразу за холмом парка, и затем, обернувшись ко мне, сказала:

— Я не знаю, что нам теперь делать.

Я ничего ей не ответил, а лишь, слегка приобняв за плечи, молча постоял с ней некоторое время и потом тихо произнес:

— Может, пойдем еще кого-нибудь поищем?

— Но где? — удивленно посмотрев на меня своими зелеными глазами, поинтересовалась Лиза. — Я не знаю других городских мест, в которых могло бы собираться больше людей, чем здесь.

— Я думаю, что стоит посмотреть еще там… — указал я рукой в сторону скопления высоких зданий.

Сразу за парком величественно возвышался офисный центр города. Он весь был утыкан серыми небоскребами, походившими издалека на стеклянные карандаши разной высоты. Они были видны с любой точки города и собирали в себе всю деловую жизнь.

— Ну, хорошо, пойдем, — уныло отозвалась Лиза.

Взявшись за руки, мы побрели по уходящим вниз, красиво сложенным каменным ступеням. То был единственный и самый короткий путь, спускающий с холма парка на главную улицу офисного центра, состоящего сплошь из бетона и стекла. Солнце еще было высоко, но уже постепенно начинало опускаться в сторону заката, изредка пропуская свои лучи сквозь небольшие зазоры между высотными офисными зданиями. Центральная улица города оказалась такой же покинутой и безмолвной, как и парк на холме. Осмотревшись по сторонам, мы вышли прямо на дорогу, которая была непривычно пустой, и неторопливой походкой направились вдоль одиноких, уходящих в небеса зданий на поиски таких же выживших.

— Марк, ты знаешь, мне пришла в голову одна мысль, — проворковала Лиза, рассматривая пустые сумрачные небоскребы.

— Какая?

— О том, где мы сейчас находимся.

— И где же?

— Ну, вот смотри, — проронила она, глянув на меня с серьезным видом. — Если порассуждать логически, то мы находимся в нашем мире, но здесь никого нет. То есть мы вдвоем попали в какой-то другой мир, похожий на наш.

— Логично, — смачно чихнув, выпалил я. — Но только мне кажется, что ты слишком много думаешь.

— Марк, нам нужно думать и рассуждать, чтобы выбраться отсюда.

— Я думаю и рассуждаю, — чуть шмыгнув носом, проговорил я. — Но мне все-таки хочется верить в то, что мы просто попали на телешоу и нас разыгрывают или же проводят какой-то психологический эксперимент.

— Да твоя теория об эксперименте полная ерунда, потому что такой масштабный опыт вряд ли кто-то мог сделать, — раздраженно отрезала Лиза. — Здесь что-то другое. И, возможно, разгадав это «другое», мы сможем понять, где находимся и как отсюда выбраться. Просто нужно вспомнить каждую мелочь, которая произошла с нами, и попробовать во всем этом найти какую-нибудь взаимосвязь. Мне кажется, что только так мы сможем найти выход отсюда.

— Ну, если поразмыслить, как отсюда выбраться, то я думаю, что выход будет примерно там же, где и вход, — улыбнувшись, проронил я, пытаясь поддержать Лизу в ее рассуждениях.

— Ты что имеешь в виду? Озеро? — вздернув брови, поинтересовалась она. — Нет, хоть там и очень красиво, но я туда больше не вернусь.

— Ну, тогда нам остается только одно — продолжать искать кого-нибудь из свидетелей этих непонятных событий.

Грустно посмотрев на меня, Лиза тяжело вздохнула и, ничего не ответив, продолжила вглядываться в окрестности, размышляя о чем-то своем.

— Все будет как во сне, — задумчиво проговорила она через некоторое время.

— Что? — переспросил я, невольно тут же вспомнив неприятного незнакомца с дороги и его странную фразу о сне. — Я вспоминаю слова гадалки, — промолвила Лиза. — Она сказала: «Все будет как во сне».

По мне тут же прокатилась какая-то волна мистики, тревоги и предвкушения чего-то таинственного. Я даже не верил, что такие странные совпадения возможны.

— Так, может, мы просто спим? — наивно предположил я, сопоставив слова Лизы и незнакомца с дороги.

— Я тоже так подумала, но мы не можем видеть один и тот же сон одновременно.

— А если это только мой сон?

— Почему он твой? Он может быть также и моим.

— Нет, малыш. Если это сон, то он определенно должен быть моим.

— И почему же?

— Потому что во сне ты не замечаешь мелких деталей и почти не можешь рассуждать и чувствовать. А я здесь могу хорошо все видеть, чувствовать и рассуждать.

— Ну, знаешь… Я тоже здесь могу все чувствовать, видеть и рассуждать, — недовольно заявила Лиза.

— Вот именно так мой плод воображения мне бы и ответил во сне, — ухмыльнувшись, обмолвился я.

— Марк, да ты точно так же можешь быть моим вымыслом и фантазией.

— Нет, малыш. Есть одна причина, по которой я не могу быть твоим сном.

— И что же это за причина?

— Помимо того, что во сне ты не можешь толком рассуждать, чувствовать и видеть мелкие детали, там еще практически не работает и память. Вот ты, например, можешь вспомнить, что делала месяц назад в это же время?

— Нет, конечно. Но я думаю, что и ты этого не помнишь. Просто это было очень давно.

— Месяц назад примерно в это же время мы с друзьями возвращались с футбольного матча и у меня лопнуло колесо, — сразу же ответил я.

От моих слов Лиза даже немного опешила. Она явно не ожидала, что я представлю ей такие доказательства. Но спустя всего пару секунд она слегка улыбнулась, будто нашла в моих словах какую-то несуразицу, и затем сказала:

— Да это вообще ничего не значит. И дело тут не в твоей или моей памяти. Просто в то время у тебя произошел запоминающийся случай, поэтому ты и запомнил его. Здесь нет ничего сверхъестественного. Так что можешь больше не тешить себя иллюзиями о сновидении.

Исчерпав все аргументы и предположения, мы закончили спор о сне и продолжили нашу прогулку в молчании, медленно прохаживаясь по глухим улочкам, в окружении призрачных бетонно-стеклянных зданий, наполненных пугающим безмолвием.

— Нет! О боже! — сквозь тишину внезапно проронила Лиза, резко остановившись.

— Что случилось?

— Марк, мы умерли! — в испуге произнесла она.

— Нет, малыш, это не так.

— Конечно же так! И ты был прав, это сон! Только это мертвый сон, — встревоженно проговорила Лиза, накручивая в себе отчаянные мысли. — Мы, скорее всего, вчера умерли, а теперь наши души заблудились и бродят здесь.

— Малыш, этого не может быть. Я уверен, что ты ошибаешься.

— А как же тогда еще объяснить все эти непонятные события?

— Я думаю, что всему случившемуся есть разумное объяснение.

— Марк, единственное разумное объяснение всему — это то, что нас не стало! — почти прокричала Лиза, не сдержав эмоций и наворачивающихся от отчаяния слез. Даже не верилось, что настроение Лизы могло так быстро поменяться. Еще несколько минуту назад она с уверенностью доказывала мне, что здесь нет ничего сверхъестественного и мои фантазии о сне полный абсурд. А теперь сама погрязла в сомнениях, страхе и бредовых идеях.

— Хватит сочинять разные глупости, мы живы! — раздраженно ответил я, пытаясь утихомирить ее. — Сейчас я тебе кое-что покажу.

— Марк, да ты просто раскрой глаза! Только мы здесь, и больше никого нет, это просто нас нет! — не желая меня слушать, продолжала она.

— Дай мне свою руку, — рассердился я.

Но Лиза и слушать меня не хотела. Она продолжала погружаться в панику, веря только своим умозаключениям.

— О боже! А что же дальше с нами будет?

— Смотри! — выпалил я, насильно взяв ее руку.

— Ай! Больно! — вскрикнула она. — Зачем ты ущипнул меня?

— А разве мертвые могут чувствовать боль? — с сарказмом произнес я.

— Нет, не знаю… — неуверенно, снизив тон, проговорила она.

— Я тебе еще раз говорю, мы живы, — заверил я, заботливо обхватив ее плечи. — Ну, даже если просто предположить небольшую вероятность, что ты права, то, скорее всего, вчера мы не одни умерли на этой планете. А тогда мы найдем всех таких же умерших, создадим здесь свой город и будем еще лучше жить.

Лиза жалобно вжалась мне в грудь, словно плачущий ребенок, и затем, будто почувствовав мое тепло и защиту, немного успокоилась и, шмыгнув носом, тихо произнесла:

— Что-то не очень убедительно звучит.

— А знаешь, мне в голову пришла другая идея, — пытаясь сбить ее унылое настроение, воодушевленно высказался я. — Если здесь никого нет, то весь этот город наш. А значит, мы можем делать здесь все, что захотим.

— И что, например?

— Ну, например… — задумался я, высматривая по сторонам что-нибудь подходящее, — вот это!..

— Что? — с интересом спросила Лиза.

В ответ я молча улыбнулся, взял ее за руку и повел к ближайшей парковке одного из офисных зданий. На выбранной мной автостоянке находилось несколько брошенных машин, среди которых покоился и припаркованный дорогущий автомобиль представительского класса стоимостью в несколько сотен тысяч долларов. Это авто черного цвета стояло с приоткрытой задней дверью и сияло в солнечных лучах.

Подводя Лизу к этой дорогущей машине, я решил сбить с ее лица грусть небольшой игрой.

— Мадам, позвольте представиться. Меня зовут Марк. Я ваш личный водитель, — произнес я, галантно взяв ее ладошку. — Меня направили к вам, чтобы исполнять любое ваше желание.

— Любое? — игриво поинтересовалась она, охотно включившись в мою игру.

— Любое! — с уверенностью ответил я, распахнув и без того чуть приоткрытую заднюю дверь автомобиля. — Прошу вас, садитесь!

— Я, пожалуй, присяду вперед, — кокетливо высказалась она.

— Как пожелаете!

Плюхнувшись в машину, мы с интересом продолжили нашу незамысловатую игру и двинулись в путь.

— Куда изволите?

— М-м… Мне, пожалуйста, за покупками! — восторженно заявила Лиза.

— С удовольствием, мадам! — согласился я и потихоньку поколесил к торговому центру.

— А тебе идет эта машина, — с улыбкой глянув на меня, обмолвилась Лиза через некоторое время.

— С чего ты это взяла? — осведомился я, на мгновение поставив на паузу свою надуманную игру.

— Ну, ты такой важный за рулем.

— Важный?

— Ну да, как гордый павлин, — заливисто рассмеялась она.

Я глянул на себя в зеркало и задумался о том, что Лиза, возможно, была и права. Я действительно ощущал в себе какой-то прилив сил. За рулем этого дорогого автомобиля я чувствовал себя Богом. Мне казалось, что остальные люди просто никчемные муравьи по сравнению со мной. Статус этой машины настолько пропитал мой мозг, что меня и вправду начало распирать от какой-то мнимой важности.

Ну, может и так, — усмехнулся я. — Но зато, когда я держу руки на этом руле, обтянутом дорогой и изысканной кожей, во мне будто пробуждается небывалая сила, уверенность и дерзость.

— Это заметно, — не переставая улыбаться, сказала Лиза.

— Вот бы сейчас меня увидели какие-нибудь знакомые. Они бы точно сгорели от зависти.

В ответ Лиза посмотрела на меня каким-то осуждающим взглядом, затем тяжко вздохнула и, так ничего и не сказав, отвернулась к окну, погрузив себя в какие-то мысли. Через некоторое время я понял, о чем она тогда призадумалась. Невольно глянув в наружное зеркало заднего вида, я увидел множество брошенных машин, пустынные улицы, и эта картина отозвалась в душе нестерпимым одиночеством. Мне сразу пришло совершенно очевидное осознание того, что здесь совсем никого нет. В этом мегаполисе не было ни моих друзей, ни знакомых, даже родители никак не смогли бы увидеть меня в такой машине. И внезапно все вокруг: город, этот дорогой автомобиль и даже вся наша жизнь — стали для меня какими-то пустыми.

Я посмотрел на грустное лицо Лизы и продолжил:

— Хотя, с другой стороны, здесь даже ни перед кем не похвастаешься.

— Это точно… — продолжая смотреть в окно, отозвалась она.

— А знаешь, ничего особенного в этой машине и нет.

— Ты о чем?

— Я имею в виду, что здесь никого нет, и эта машина как-то стала совсем обычной.

Лиза улыбнулась и спросила:

— А знаешь почему?

— Нет. Почему?

— Просто цена и значимость таких вещей становятся высокими только тогда, когда на них смотрят другие. А здесь никого нет, значит, и возвышать это некому. Поэтому она и стала тебе ненужной.

— Да, интересная мысль.

— Это так. Даже несмотря на то, что эта машина очень красивая, она здесь не имеет никакой ценности.

— Да, и к тому же она громоздкая и неповоротливая, как огромный корабль.

— А еще у меня ноги прилипают к этим кожаным сиденьям, — добавила Лиза, рассмеявшись.

— Зря мы бросили мою машину в парке. Я только сейчас начал понимать, что она была моим самым родным, уютным и привычным автотранспортом.

— В этом я соглашусь с тобой, — улыбнувшись, сказала Лиза. — Даже у меня уже с ней связано много хороших воспоминаний.

— Нужно будет на обратном пути забрать ее, потому что эта колымага мне все меньше и меньше нравится. Даже не понимаю, зачем за эту железяку люди платят такие баснословные деньги.

— Ну, наверное, они просто пытаются так выделить себя и стать выше других. Чтобы остальные могли с восхищением на них смотреть.

Я посмотрел на лежащий на обочине велосипед и, задумавшись об утопии нашего общества и его надуманных идеалах, сказал:

— Печально, что только так люди могут показать свое превосходство над остальными. Неужели зависть, тщеславие и гордыня могут управлять всем обществом?

— Ну, минуту назад ты сам хотел перед кем-нибудь похвастаться.

— Да, это точно, — вздохнул я. — После твоих слов мне теперь вообще этот автомобиль кажется простым куском металла на колесах и не больше. Даже удивительно, как вещи могут так быстро меняться.

— Я думаю, что меняется всего лишь наше отношение к ним. Это общество диктует, чему нам нужно поклоняться.

— Да, наверное, ты права. Просто, казалось бы, такая очевидная истина должна быть видна невооруженным глазом, но мне почему-то нужно было попасть сюда, чтобы осознать всю эту правду.

— Ну, иногда какие-то события заставляют нас совершенно по-другому взглянуть на мир.

— Да, только уж слишком высокая цена у этого осознания, — промолвил я, поглядывая на тоскливые одинокие улочки.

Эта дорогая машина была первой ступенькой, изменившей мои суждения о совершенно простых вещах. Она позволила мне со стороны посмотреть на наше тщеславное общество, погрязшее в навязанных идеалах, алчности, обмане и других человеческих пороках. Чуть позже я понял, что смог увидеть всю эту палитру людского негатива только потому, что в этом одиноком мире такие вещи были просто смешными, глупыми и ненужными. Но все же, несмотря на всю испорченность нашего общества, я хотел в нем жить. Я хотел быть частью его и даже иногда пользоваться некоторыми людскими пороками, чтобы потешить себя. Очевидно, мы были так устроены, что просто жить и наслаждаться жизнью не могли. Нам нужно было вечно превосходить кого-то и стремиться вверх. Это была единственная наша среда обитания, в которой мы ощущали себя живыми и чувствовали свое мнимое предназначение. И это было во мне тоже. Я вглядывался в пустые окна жилых зданий и всем сердцем жаждал там кого-нибудь найти. Я воображал, что скоро, а возможно, даже завтра весь этот мир вновь станет прежним, наполненным людьми, шумом и нашими близкими.

Дорога по пустынному городу заняла у нас около двадцати минут. Подъехав к торговому центру, я бросил машину прямо перед входом, там, где стоянка была строго запрещена, но только не сегодня и только не для меня.

На удивление, в этом скоплении магазинов еще был свет. И когда мы зашли внутрь, то увидели то, что раньше могло присниться только во сне. Десятки магазинов с множеством дешёвого и дорогого товара предлагали нам свой ассортимент как единственным посетителям совершенно даром. Это было похоже на ярмарку вседозволенности. Казалось, будто во всем мире убрали продавцов и отменили деньги и теперь, чтобы что-то купить, нужно было просто подойти и безвозмездно взять это.

Прохаживаясь по огромным площадям безлюдного торгового центра, я чувствовал себя королем. Мне было позволено делать все, что угодно, и никто не смог бы меня в чем-то упрекнуть. Это был наш новый мир, наполненный вседозволенностью и безнаказанностью.

— Я даже не знаю, с чего начать, — повернувшись ко мне, с восторгом сказала Лиза.

— Детка, сегодня можешь себе ни в чем не отказывать.

— Вы так щедры ко мне…

— Сегодня все ради вас, мадам, — снова начав игру, произнес я, взяв ее за талию.

— Какая прелесть! — внезапно проронила она, резко остановившись около одного из магазинов. — Марк, посмотри, какие здесь чудесные шубки.

— Бери любую! — великодушно высказался я, понимая, что ни за что платить не нужно.

Лиза тут же радостно впорхнула в магазин и, взяв там сразу три шубы, направилась в примерочную.

— Ну, как тебе? — спросила она, надев на себя одно из норковых одеяний.

— Ты в этом просто красавица!

— Пока еще не совсем, но сейчас буду! — кокетливо ответила она и таинственно удалилась в соседний магазин.

— Ты куда? — кинул я ей вслед.

— Я сейчас…

Пока Лиза что-то там затевала, я решил и себе найти что-нибудь подходящее. И первый попавшийся мне магазин стал просто кладом. Это была лавка дорогих наручных часов. Там было неимоверное количество разнообразных часовых механизмов, одетых в корпуса дорогих брендов, манящих мой взгляд сиянием в витринах. Это были не просто часы, это были произведения искусства. Их выбор был настолько велик, что глаза разбегались в разные стороны.

Конечно же, я и раньше замечал этот магазин, но каждый раз, проходя мимо него, даже и не думал войти внутрь. Я знал, что там нет ни одного ценника, который был бы мне по карману. Но сейчас все это великолепие было в моем распоряжении. Во мне тут же проснулась какая-то необычная жадность и желание забрать все и сразу. Охваченный вседозволенностью, я начал примерять одни часы за другими, при этом смотря на себя в зеркало и представляя, как окружающие будут с восхищением смотреть на меня и мой дорогущий наручный механизм. Но тут я внезапно вспомнил про то, как ехал сюда, и про дорогой автомобиль, ждавший меня у входа. Он был такой же, как и все эти бесценные часы. Я увидел во всех этих недешевых вещицах что-то общее. Все они были наполнены пафосом и высоким статусом, помогающим их обладателю занимать определенное место в обществе и ничего более. Но здесь все это никто не мог оценить. И я еще с большей силой начал осознавать, что все эти дорогие вещи специально придуманы обществом, чтобы хоть как-то возвышать и выделять из толпы маленькую горстку людей, которая могла себе позволить что-то подобное. Мне стало казаться, что этот мир словно хотел дать какой-то знак о ценностях нашего общества либо пытался заставить меня что-то пересмотреть в жизни. И, надо сказать, ему это практически удалось. Все часы на витрине сразу же показались совершенно одинаковыми безделушками, которые выполняли всего одну функцию — показывали время.

Недолго думая, я вытащил первые попавшиеся на глаза часы и сразу нацепил их на руку, даже не посмотрев в зеркало.

— Марк, ты где? Иди сюда! — вдруг окликнула меня Лиза.

— Иду… — отозвался я и тут же метнулся к ней в соседний магазин шуб.

Лиза тоже всегда умела выбирать красивые и изысканные вещи. И на этот раз ей удалось это сделать просто на славу. Увидев меня внутри магазина, она вышла из примерочной комнаты в одной пушистой шубе и пикантном нижнем белье и направилась ко мне навстречу медленной, обворожительной походкой, покусывая свои сочные губки. Ее жаждущий взгляд будил самые неистовые желания, которые вырывались из моей головы наружу. А обстановка магазина, который в обычное время должен был быть очень многолюдным, словно запретный плод, притягивала меня.

Подойдя ко мне, Лиза медленным движением скинула с себя шубу на пол и, оставшись только в одном нижнем белье, посмотрела на меня игривыми темно-зелеными глазками и будто безмолвно разрешила: «Бери меня».

— А я и не знал, что ты такая развратница! — обронил я, нежно притянув ее к себе и ощутив приятный и дурманящий аромат ее тела.

— У меня есть хороший учитель, — кокетливо отозвалась она и дерзко обхватила своими губами мои. В страстном теплом поцелуе мы медленно опустились на мягкую шубу. Наше дыхание соединилось в чувственном поцелуе. Но не успел я скользнуть рукой по ее изящным изгибам тела, как резко отключился свет во всем торговом центре. Наступила непроглядная тьма. Оказалось, что в этой части огромного торгового помещения среди сплошных витрин не было ни одного окна. А в тех местах, где они, возможно, и были, висели рекламные баннеры, надежно заслоняющие собой весь проникающий свет.

— Что-то мне это напоминает, — с иронией произнес я, лежа на теплой шубе.

— Неужели опять начинается?

— Думаю, что нет. Мне кажется, что это просто отключилось электричество, ведь здесь некому за ним следить.

— Марк, а если все же здесь начинает происходить то же, что и на озере? — с беспокойством проговорила Лиза. — Я не хочу еще раз погружаться в этот кошмар.

— Малыш, сильно сомневаюсь в этом. И к тому же я все больше подозреваю, что все происходящее здесь кем-то спланировано.

— Почему ты так думаешь?

— Ты разве не заметила, что когда у нас дело доходит до интима, так свет сразу отключается? — ухмыльнувшись, предположил я, начав собирать нашу одежду с пола. — Так произошло в доме на озере, и то же самое случилось здесь. Такое ощущение, что они специально прячут такие моменты от посторонних глаз. Может, это действительно чей-то придуманный проект вроде телешоу и за нами просто наблюдают?

— Но это все бессмысленно. И к тому же сделать такое практически невозможно. Марк, я не знаю, будет здесь что-то еще происходить или нет, но мне страшно, я устала и хочу домой, — расстроенно заключила Лиза, взяв меня за руку.

— Хорошо, — грустно вздохнув, ответил я. — Давай соберем все наши покупки и будем потихоньку выбираться отсюда.

Медленно передвигаясь по непроглядной темноте пролетов торгового центра в поисках выхода, мы пробирались по мрачным коридорам, ощупывая каждую стену. Временами мне даже казалось, что из этой черной бездны вообще нет выхода.

— Марк, только не отпускай мою руку, а то мы здесь потеряемся навсегда, — с волнением попросила Лиза, следуя за мной сквозь кромешную темноту.

— Не переживай малыш, выход уже где-то рядом, я это чувствую.

— Я надеюсь на это! — с энтузиазмом ответила она.

Наконец, завернув за угол очередного пролета, я увидел вдалеке белую точку, от которой исходили лучи света. Это было не что иное, как стеклянная дверь на улицу. Обрадовавшись, мы сразу ускорили наши шаги и вскоре оказались у самого выхода. Но стоило распахнуть двери, как нас тут же накрыл порыв теплого уличного ветра, а непривычный солнечный свет ослепил после долгих блужданий по темноте.

Выйдя на улицу, Лиза глубоко вздохнула и, пригладив развевающиеся на ветру красивые локоны, спросила:

— Марк, ты чувствуешь?

— Что именно? — в недоумении произнес я.

— Запах одиночества. Здесь будто все пропитано им.

Я внимательно посмотрел по сторонам, прислушиваясь к каждому шороху, затем тоже глубоко вздохнул и будто бы и вправду услышал какой-то шепот одиночества. Он исходил от скрежета пустых пивных банок, гоняемых ветром по асфальту, от шелеста выброшенных полиэтиленовых пакетов, парящих по дорогам и цепляющихся за колеса покинутых автомобилей, и даже от самого шума ветра, качающего кроны деревьев. Вся пустота города, наполненная беспризорными звуками, будто стонала от нестерпимой боли.

— Да. Сейчас я тоже что-то такое почувствовал, — слегка улыбнувшись, обмолвился я.

— Здесь что-то изменилось, — задумчиво сказала Лиза.

— Да. Это ветер! — через мгновение сообразил я. — Его раньше здесь не было. Так же, как и у того магазинчика на трассе. Сначала было все спокойно, а потом появился ветер, который чуть форточку в туалете не разбил.

— Я думаю, что это не только ветер, — с каким-то волнением в глазах высказалась Лиза. — Здесь что-то снова начинает происходить.

— На этот раз, возможно, ты и права.

— Марк, мне страшно, — тихо проговорила она, глянув на меня. — Давай поедем домой.

— Хорошо, как скажешь, — согласился я, нежно приобняв ее. — Мы все равно уже вряд ли сможем кого-нибудь здесь найти.

Уставшие и изможденные от прогулки и длительной дороги, мы поколесили домой по пустынным улицам одинокого города, не забыв при этом забрать мой автомобиль, оставленный в парке.

Как только мы вошли в свое жилище, я сразу почувствовал какие-то странные ощущения. Они будто погружали в какую-то фальшивую сумеречную реальность. Наш дом был будто частью меня, в нем было все необыкновенно родным: стены, запах и даже ощущения, но это все было каким-то ненастоящим и лишенным жизни. Я не мог позвать в гости друзей, чтобы весело посидеть с ними и посмеяться над случившимся, я не мог поговорить со своими близкими, я даже не мог просто включить телевизор, потому что во всем городе не было электричества. Весь этот дисбаланс чувств вызывал во мне какое-то непреодолимое уныние.

— Все так странно… — обмолвилась Лиза. — Такое ощущение, что мы дома, все как всегда, но что-то не так.

— Ты тоже это почувствовала? — слегка удивившись, проронил я.

— Ага, ты что, забыл, мы же с тобой даже мыслим одинаково, — ухмыльнулась она.

— Тогда ты должна знать, как сильно я хочу есть.

— Именно об этом я сейчас и подумала, — проговорила она и направилась на кухню.

Тем временем, устроившись на диване в гостиной, я стал озадачено разглядывать каждый угол своего и в то же время, как мне тогда казалось, чужого дома, не упуская из вида даже электроприборы.

— Здесь тоже перегорели все лампочки? — с интересом спросила Лиза, щелкнув выключателем.

— Я думаю, что нет, — доставая цельную лампу из настольного светильника в гостиной, сказал я. — Здесь, как и во всем городе, просто нет электричества.

— Ты думаешь, что здесь не было такого сумасшествия, как на озере?

— Не знаю, малыш, — уставшим голосом отозвался я. — Но раз уж все куда-то подевались, то, наверное, здесь тоже что-то произошло.

Через несколько минут мы плотно поужинали, и усталость начала медленно отпускать, постепенно перетекая в сонное настроение. На настенных часах уже был 21 час 20 минут. Не дожидаясь позднего вечера, мы решили перебраться в спальню, чтобы, наконец, расслабиться и отдохнуть после тяжелого дня.

— А что мы будем делать дальше в этом одиночестве? — грустно проговорила Лиза, запрыгнув на кровать и повернувшись боком ко мне.

— Продолжать наслаждаться жизнью, — скидывая с себя верхнюю одежду, предположил я. — Ведь мы же хотели, чтобы нас никто не беспокоил и мы просто отдыхали.

— Да, но просто… — разочарованно и задумчиво проронила Лиза, стараясь вставить свои мысли в нужные фразы. — Просто… Как бы так сказать… Я имею в виду, что никого нет, даже не с кем поговорить, одна пустота какая-то.

— Но в этом же есть и свои плюсы, — восторженно заявил я, плюхнувшись на кровать и так же повернувшись набок к Лизе лицом. — Например, мне стало нравиться ходить за покупками и при этом еще и зарабатывать деньги, забирая кассу, как в том магазине на трассе.

— Марк, а зачем тебе здесь деньги? — как-то грустно произнесла Лиза.

— Чтобы ты ни в чем не нуждалась и мне больше не пришлось ходить на работу.

— Все это, конечно, здорово, но здесь и так не надо ходить на работу. Просто даже некуда. И теперь непонятно, когда мы снова сможем вернуться к своим обычным трудовым будням, потому что сейчас одному только Богу известно, где мы на самом деле находимся и существует ли отсюда выход.

— А мне все-таки хочется верить, что, возможно, уже завтра весь этот необъяснимый хаос развеется и все закончится, — задумался я, перевернувшись на спину и уставившись в темный потолок. — Появится какой-нибудь человек, который выйдет на улицу и скажет: «Шоу окончено». Или же все само собой просто вернется на круги своя, в городе снова появятся люди, и жизнь закипит заново. Жаль только, что я мало денег успел урвать.

— Да, было бы неплохо, — не отрывая от меня взгляда, проговорила Лиза. — А если бы ты еще набрал внушительную сумму, то мы бы и разбогатели вдобавок.

— Да, не жизнь, а сказка.

— Да… — вздохнув, протянула Лиза. — Но вот только мне почему-то кажется, что это все так быстро не закончится. А пока мы живем в этом пустынном городе, нам и не на что тратить деньги. Да и деньги здесь просто красивые бумажки и не более того.

— Бумажки… — ухмыльнулся я. — Я как-то не задумывался об этом раньше. А ведь и вправду они здесь всего лишь нарисованные на бумаге картинки. Даже и не верится.

— Да, это так, — с серьезным видом высказалась Лиза, как будто хотела изо всех сил внедрить эту мысль мне в голову. — И будь они даже из золота, дерева или чего-то еще, ничего бы не поменялось. Их единственное предназначение — быть наградой за твою выполненную работу.

— Выполненную работу?

— Ну да. Это как компенсация твоей потраченной энергии. Ведь когда ты ходишь на работу, ты же тратишь там свою энергию.

— То есть ты хочешь сказать, что, когда я ломал голову в офисе над проектами, я тратил свою энергию?

— Ну да. Ты тратил умственную энергию. Тебе там нужно было напрягаться и сосредотачиваться. А кому-то приходилось заниматься тяжелым трудом на заводе и тратить там свою физическую энергию.

— Да… Интересно получается.

— Да, вот только самое обидное в этом то, что за такую колоссальную потерю энергии люди получают всего лишь мизерную оплату в виде денег, которых никому не хватает.

— Ну, наверное, поэтому многие готовы даже убивать за эти разрисованные деньги, — сказал я, слегка привстав и подмяв под собой подушку.

— Да, наверное, — проговорила Лиза, уставившись задумчивым взглядом в какую-то невидимую точку в темноте нашей комнаты. — Просто иногда в уме не укладывается, как наше общество устроило такую систему, в которой крупные корпорации, словно ненасытные звери, поглощают в нереальных объемах энергию людей и за это дают им небольшое количество каких-то бумажек.

— Но зато на эти бумажки мы можем позволить себе купить и еду, и машину.

— Так еда и машина, на которую тебе нужно копить годами, — это тоже результат чьей-то потраченной энергии. Это же товары, и их тоже кто-то создавал, затрачивая свои силы. Просто весь абсурд в том, что большая часть этой энергии несправедливо оседает у руководителей корпораций.

— Тогда получается, что когда мы работаем, а потом что-то покупаем, да еще и кормим корпорации, то мы просто меняем свою энергию на чужую с помощью денег? Так, может, это и есть основа всей мировой экономики — обменивать энергии людей и оставлять большую ее часть в корпорациях?

— Может… — ответила Лиза, тяжело вздохнув. — Вот только поэтому нам и не нужны здесь деньги. В этом пустом мире просто не с кем обмениваться такой энергией. Все заводы остановились, офисы превратились в пустые помещения, а все то, во что люди вкладывали свою часть энергии, теперь валяется на улице и не имеет никакой ценности. Да и сами деньги тоже превратились в никому не нужную разноцветную бумагу.

— Да, но зато теперь мы все это можем брать и безвозмездно использовать для себя, — слегка ухмыльнувшись, проронил я.

— Только теперь в этом нет никакого смысла, — Лиза посмотрела на меня с такой печалью, будто на ее глазах рушился весь наш привычный мир. — Ты знаешь, я только сейчас поняла, насколько бессмысленна будет наша жизнь, если мы застрянем здесь навечно. Ведь не только деньги потеряли свою цену и смысл, но и все остальное тоже.

— Ты о чем? — чуть напрягшись, высказался я.

— Я имею в виду, что здесь теряется ценность всего. Зачем здесь деньги, когда можно и так брать все, что захочешь? Зачем надевать красивую одежду, ведь никто не увидит ее, а главное, чтобы удобно было? Зачем быть умнее, ведь никого и так нет и ты самый умный? Зачем прихорашиваться и быть красивой, ведь здесь некому это показывать?

— А как же я? — скромно улыбнувшись, обмолвился я.

Скользнув по шелковой простыне, я приблизился к Лизе вплотную, затем шаловливым движением руки сдернул с ее плеча лямку ночнушки и сказал:

— Можешь мне показывать свою красоту.

Но Лиза будто бы даже не заметила моего игривого жеста. Каким-то нелепым и неосознанным движением она подтянула к себе одеяло и тем самым невольно накинула лямку своего ночного одеяния назад на плечо. Затем, тяжело вздохнув и посмотрев на меня, она грустно улыбнулась и, едва сдерживая слезы, произнесла:

— Да, ты единственное мое общество в этой пустоте.

— Не переживай, малыш, я наполню твою пустоту радостью. Со мной не соскучишься! — восторженно проговорил я и крепко обнял ее.

— Даже и не знаю, что бы я здесь делала без тебя, — прошептала она.

— Ну, возможно, ты бы в истерике бегала по городу и искала кого-нибудь. Или же просто все время спала дома, — предположил я, при этом чуть отодвинувшись от нее, чтобы дать свежему воздуху просочиться между нашими лицами. — А вообще, здесь можно безнаказанно заниматься всем, чем угодно.

— Да, может и так, но только в чем смысл такого существования? Здесь даже не к чему стремиться и нечего добиваться.

— В жизни! — радостно ответил я.

— Да, вот только жизнь будет какая-то никчемная. Я имею в виду, что здесь нет никаких ценностей, равно тому, как нет и общества.

— А я вот рад твоему обществу.

— Я тоже рада твоему обществу, только я говорю о том, что без людей теряются все ценности жизни, потому что их некому оценивать и придавать значимость. Они просто становятся никчемными и никому ненужными. Это примерно как и добро без зла теряет свое свойство добра, потому что его не с чем сравнить, а значит, оно и перестает быть добром, — размышляла вслух Лиза и, будто пытаясь защититься от нахлынувшего отчаяния, накрылась до шеи одеялом.

— Так, по-твоему, ценность нашей жизни определена нашим положением и оценкой в обществе? — спросил я, хотя на самом деле уже знал ответ.

— Ну, получается, что так.

В этом разговоре мне сразу вспомнился дорогущий автомобиль, который мы на время позаимствовали и который на пустынных улицах показался мне обычным куском металла на колесах. Всплыли в памяти даже часы из одинокого торгового центра, ставшие обычной безделушкой на моей руке. Все эти вещи были такими же никчемными и обесцененными в этом безлюдном мире, как и все то, о чем говорила Лиза.

— Может, ты и права, но про себя могу сказать, что я вижу свою нужность и существование в наслаждении жизнью рядом с тобой.

— Я тоже счастлива, что у меня есть ты, но просто как-то грустно.

В тот момент в словах, голосе и настроении Лизы я будто услышал какой-то нестерпимый крик о помощи. Лежа на мягкой постели, я чувствовал и видел ее тяжелое дыхание, наворачивающиеся на глаза слезы и глубокое, как океан, отчаяние в душе. Я снова придвинулся к ней ближе и, захватив крепкими объятиями ее нежное тело, укрытое одеялом, сказал:

— Думаю, что самое главное — не нужно печалиться и грустить. Ведь в мире существует множество историй, книг и фильмов о том, как неунывающий человек один остается на необитаемом острове. Да, поначалу он тоже грустит от одиночества и пытается выжить в суровых условиях, но потом ко всему привыкает и даже начинает там веселиться. А нас здесь двое, и к тому же мы живем в хороших условиях: в магазинах есть еда и вода, на автозаправках можно сливать топливо, да и от холода мы не умрем. Так что, малыш, у нас нет причин для печали.

— Ты имеешь в виду, что мы должны отдыхать и веселиться? — немного приободрившись, промолвила Лиза.

— Ну конечно же. Мы теперь как разноцветные листья деревьев, о которых ты говорила вчера. Я почему-то запомнил твою фразу и, видимо, неспроста, — ухмыльнулся я. — Теперь и мы можем только жить и радоваться на протяжении всего периода, что нам дала жизнь.

— Точно! — улыбнулась Лиза. — Возможно, ты и прав.

— Конечно, прав. Да и к тому же разве это не детская мечта — делать в городе абсолютно все, что захочется и вообще наслаждаться безнаказанностью?

— Я почему-то об этом даже и не подумала.

— Ну а если ты со мной уже согласна, так, может, начнем этим наслаждаться прямо здесь и сейчас? — игриво обронил я, зарываясь под одеяло к Лизе.

— Я не против, — засмеявшись, промурлыкала она.

Слившись друг с другом воедино, мы погрузились в сладостное наслаждение и даже не заметили, как быстро провалились в приятный непробудный сон.

Тот первый день, проведенный в одиноком городе, я запомнил на всю жизнь. Безлюдность и пустота нашего мегаполиса открыли передо мной совершенно новые ощущения. Небольшое волнение от неизвестности и пугающей призрачной пустоты города вихрем и дрожью проносилось по моему телу, перемешиваясь с приятными чувствами вседозволенности и безнаказанности от любых действий. Теперь любой запретный плод мне был представлен на блюдце.

Конечно же, Лиза была права в своих рассуждениях по поводу отсутствия ценностей общества и безнадежности нашего будущего, просто я никак не хотел в это верить. У меня была какая-то внутренняя уверенность, что завтрашний день сам поставит все на свои места и вернет нашу жизнь. Тогда я еще не знал, что мир, в который мы попали, очень коварен и загадочен. Только впоследствии я понял, что путь домой имеет здесь неоправданно высокую цену, которая не каждому по силам.