Аристарх Игнатьев. Герой по найму

Максим Медвецкий, 2021

Жизнь неохотно оказывает помощь людям, упавшим в яму по собственной глупости. Редкий прецедент влетел в распахнутое окно бывшего офицера советской армии с проворством весенней ласточки. Случайное знакомство с известным олигархом пробудило Аристарха Игнатьева от социальной спячки. Семейная тайна Кудрявцевых предстала перед наёмным героем неразрешимым ребусом. Природное обаяние, нестандартное чувство юмора и врождённое упрямство позволили Игнатьеву реализовать свой неуёмный потенциал. В течение недели он соблазнил бывшую свояченицу Кудрявцева, получил на руки карту с ориентирами клада адмирала Колчака и собрал таёжную экспедицию. Не учёл он лишь одного – обманутые женщины предательства не прощают. Раиса Круглова тихой поступью мучительной смерти отправилась вслед за опальным любовником. Противостояние столичных золотоискателей перевернуло размеренный уклад сибирского посёлка с ног на голову, а местные жители стали невольными участниками опасной игры.

Глава 3

Мечты должны непременно сбываться, иначе они превращаются в навязчивые идеи и отравляют нашу жизнь горьким послевкусием степной полыни. Потаённые желания Игнатьева реализовались в самые кратчайшие сроки, привнеся в тихую гавань его средних лет душевный покой и пьянящую безмятежность. Кухонная идиллия прельщала взгляд Аристарха Петровича непривычным многообразием различных нововведений. Вместо дешёвой водки на его столе стоял приличный коньяк, а ливерную колбасу заменяло копчёное сало. И всё это отражалось в лице хозяина скромных квадратных метров тихой радостью бытия. Одиночество также покинуло Аристарха Петровича в рамках этой бессонной ночи. Напротив, через стол, сидела красивая девушка, возле ног крутился новый обитатель квартиры — пушистая кошка, с именем которой новоиспечённый владелец не стал заморачиваться.

— Машка! — Игнатьев плеснул в миску гречневой каши стакан молока и поставил в угол. — Ешь иди.

Евгения в очередной раз наполнила рюмку пятизвёздочным коньяком и лукаво улыбнулась гостеприимному хозяину.

— Давай, Аристарх Петрович. За мир во всём мире.

— Согласен, — Игнатьев ловко опрокинул рюмку и благодарно взглянул на Кудрявцеву. — Хороший напиток. Последний раз что-то подобное выпивал ещё в мае сорок пятого. Откуда у тебя деньги на такие изыски, красавица?

— Папа дал, — отрешённо произнесла Кудрявцева. — Лет-то тебе, сколько Аристарх Петрович? Что-то не похож ты на ветерана Великой Отечественной.

Игнатьев задумчиво почесал затылок и наколол на вилку кусок сала.

— Да ты тоже не очень смахиваешь на дочь олигарха.

— Ты не ответил, — Кудрявцева пристально взглянула на своего собеседника.

— Сорок шесть, — Игнатьев смиренно пожал плечами. — Годы, они, милая, никого не щадят.

Евгения Валерьевна недовольно сморщилась, когда небольшое кухонное помещение заполнил едкий табачный дым.

— Годы здесь ни при чём, Аристарх Петрович. Спиртное и табак. Вот они действительно никого не щадят. Ты зачем себя гробишь?

Евгения заглянула за край бытия одинокого мужчины, намереваясь разложить колоду его прошлых неудач по полочкам.

— Что, жизнь совсем не удалась?

Аристарх Петрович не был готов к подобного рода откровениям. А потому лишь удивлённо мотнул головой и слегка нахмурил левую бровь.

— Девочка. А ты часом не факультет психологии оканчивала?

— Журналистика, — Кудрявцева доброжелательно улыбнулась.

— В газете работаешь? — предположил Игнатьев. — Жёлтая пресса.

— Нет, — уверенно отрезала Кудрявцева. — Я помогаю отцу вести бизнес.

— Папа у нас, значит, всё-таки олигарх?

— Ну, — Кудрявцева уклончиво качнула головой. — Что-то вроде этого.

— А чем занимается мать в вашем добропорядочном семействе? — любопытство Игнатьева набирало обороты.

Аристарх Петрович не спешил раскрывать карты собственной жизни. Он решил предварительно удостовериться в искренности своего оппонента. Где-то в глубине своей уставшей души Игнатьев смутно догадывался о том, что вся эта неоднозначная ситуация в скором времени призовёт в его серую жизнь глобальные перемены.

— Она нас бросила, — Кудрявцева наполнила рюмку коньяком и залпом выпила. — Тогда мне было шесть.

Аристарх Петрович подвинул к Евгении тарелку с салом.

— Влюбилась в капитана дальнего плавания и умчалась с ним за тридевять морей?

— Именно, — Кудрявцева подтвердила догадку Игнатьева. — Туда, где климат мягче и забот меньше.

— Турция?

— Нет, — Кудрявцева категорично покачала головой. — Греция. Мать работала переводчиком в Министерстве иностранных дел Союза Советских Социалистических Республик.

Евгения наполнила рюмку и протянула её Аристарху Петровичу.

— И вот однажды в Москву прибыла делегация греческих парламентариев, — Кудрявцева продолжила печальное повествование. — Возглавлял делегацию премьер-министр.

— Дальше можешь не рассказывать, — Игнатьев выпил и на выдохе прикрыл рот тыльной стороной ладони. — Переводчиком была назначена твоя мать, которая в скором времени поняла, что безумно влюбилась в импозантного политика и уже не смыслит своей дальнейшей жизни без него.

— Что-то вроде того, — Кудрявцева устало провела ладонью по лицу. — От неё осталась лишь записка, в которой она просит её понять и простить.

— Печально, — Игнатьев тяжело вздохнул. — И что, больше не виделись?

— Нет, — Кудрявцева небрежно махнула рукой, давая понять, что больше бередить старые раны она не желает. — Ну а ты как?

— Что как? — расплывчатая формулировка вопроса слегка смутила Игнатьева.

Евгения пробежала взглядам по обшарпанным стенам кухни и остановила свой взор на недельной щетине, наполовину скрывающей лицо профессионального выпивохи.

— Как до такой жизни докатился?

— А! — Игнатьев, с трудом сообразив, откуда ноги растут, криво улыбнулся и наполнил рюмку. — Методом проб и ошибок.

— Это как?

— Пробовал собственными руками слепить семейное счастье да ошибся на повороте. Вот с тех пор всё на обочине и стою.

— А если добавить в эту душещипательную историю немного конкретики? — Кудрявцева оценивающе взглянула на своего неоднозначного собеседника.

— Да как-то сразу всё не задалось, — Игнатьев выпил и грустно улыбнулся. — Боксом в юности занимался. Мастер спорта, чемпион страны. Главный претендент на Олимпийские игры. За две недели до сборов попал в аварию. Перелом руки, сотрясение мозга. Вместо ринга больничная палата, а перчатки, соответственно, заменил гипс.

— Печально, — Кудрявцева сочувственно покачала головой. — Мечта всей жизни рухнула в одночасье.

— В точку, — Игнатьев утвердительно кивнул. — Затем служба в армии. И вот как-то сразу я проникся этой идеей. Ощутил себя нужным, так сказать, на своём месте. Нашёл себя, причём в одночасье. После службы поступил в военное училище, окончил с отличием и вернулся в родную часть.

— И стал образцовым советским офицером.

— Для которого честь мундира и офицерская преданность были превыше всего, — добавил Игнатьев. — Через год к нам в медсанбат прислали на практику медсестру.

Игнатьев мечтательно улыбнулся.

— Молодая, красивая, образованная.

— Влюбился? — заинтересовано поинтересовалась Кудрявцева.

— Не то слово. Утонул сразу. С головой.

— А после — свадьба, медовый месяц, совместные планы на долгую семейную жизнь, — догадалась Кудрявцева.

— Не без этого, — Игнатьев наполнил рюмку и протянул девушке.

Аристарх Петрович смотрел в глаза Евгении и никак не мог понять, чем его так проняла эта практически незнакомая девчонка, перед которой он с такой лёгкостью распахнул двери своего прошлого.

— Счастье длилось ровно год, — подвёл итог своего безрадостного рассказа Игнатьев.

Евгения опустошила рюмку и закинула в рот кусок сала.

— И что же встало на пути вашей семейной идиллии?

— Майор из штаба, — неприятные воспоминания заставили Игнатьева крепко сжать кулаки и зубы. — Классический вариант. Муж без предупреждения возвращается домой и застаёт свою глубоко обожаемую супругу в объятиях другого мужчины.

— Страшно подумать, что после этого произошло с майором.

— В принципе, ничего страшного. Перелом челюсти в двух местах, сотрясение мозга.

— На этом, смею полагать, история окончена, — Кудрявцева вопросительно взглянула на своего собутыльника.

— Никак нет, — отрапортовал Игнатьев. — Майор этот, гнида, обиды не простил. Тогда в самом разгаре был вооружённый конфликт с республикой Афганистан. Он, долго не думая, и подмахнул бумажку о моей командировке.

— И ты попал на войну?

— Не попал, — Игнатьев бессильно развёл руки в стороны. — Потому как решил отметить это событие, причём с размахом. Ресторан, путаны, красная икра, танцы.

— И?

— Кавказцы в тот день что-то праздновали. К девушкам моим начали приставать. Очень нагло себя вели.

— И ты их научил хорошим манерам?

— Не то чтобы, — Игнатьев закурил. — Но как минимум попытался. Наказал я их жёстко и безотлагательно. Однако и самому выйти из воды сухим не удалось. Два ножевых ранения.

— Ничего себе! — Кудрявцева заторможено провела рукой по волосам.

— Три месяца в госпитале. После суд, условный срок.

— А служба?

— А к тому моменту, как я вышел из больницы, меня уже уволили из рядов советской армии задним числом и заклеймили позором, — ответил Игнатьев.

— А при чём здесь позор?

— Ну, как же. Меня обвинили в трусости. Дескать, я специально бросился на нож, чтобы избежать ужасов войны. В общем, не офицер — тряпка. Позор части и всех вооружённых сил.

— И здесь также не обошлось без твоего майора?

— А дальше пить начал, — Игнатьев продолжил свой безрадостный рассказ. — На север подался, нефтяные скважины бурил, лес валил, шишки с кедров сшибал.

— Но к былому ощущению счастья приблизиться так и не смог? — Кудрявцева констатировала неприглядный факт.

— Ладно, — Игнатьев безразлично махнул рукой. — Кто старое помянет, тому нового не видать.

Аристарх Петрович опрокинул рюмку горькой под свой же импровизированный тост и посадил на колени своего домашнего питомца.

— У меня вон теперь Машка есть.

Евгения в полной мере получила ответы на свои многочисленные вопросы, главным критерием которых было определить личную порядочность Аристарха Петровича. После этого она нагло заглянула в дырявые карманы Игнатьева.

— Ну а на жизнь, водку и ливерную колбасу ты чем зарабатываешь?

— Эх, милая, — Игнатьев тяжело вздохнул. — Хотел бы я рассказать тебе историю о том, как по ночам пишу отчёты для крупных финансово-инвестиционных компаний. Или же поведать сказку, что мастерски вырезаю фигурки из бивня мамонта, да только от грустной правды никуда не укроешься. Грузчик я, Женя. Призвание у меня такое — помогать людям.

— Постоянное место работы? — поинтересовалась Кудрявцева. — Социальный пакет, отпуск, официальная зарплата.

— Ага, — Игнатьев скептически поморщился. — А ещё бесплатный проездной на все виды наземного транспорта и пятидесятипроцентная скидка на посещение дельфинария.

— Значит, от случая к случаю подрабатываешь?

— И всё больше по ночам, — уточнил Игнатьев.

Евгения Валерьевна окончательно собрала красочный пазл под негромким названием «непутёвая жизнь Аристарха Игнатьева». Девушка отметила про себя, что овчинка явно стоила выделки, и двумя руками растрепала свои густые русые волосы. Сразу после этого она медленно поднялась из-за стола и направилась в сторону спальни.

— Спокойной ночи, — Кудрявцева сонно зевнула и оставила хозяина наедине со своим мохнатым питомцем.

Аристарх Петрович несильно расстроился потери собеседника и, наполнив рюмку элитным напитком, с особой нежностью и трепетом погладил дворовую кошку.

— Вот и встретились два одиночества, — Игнатьев хлопнул рюмашку и, блаженно улыбнувшись, прижался небритой щекой к довольной кошачьей морде. — Вдвоём-то оно всегда веселее.

Аристарх Петрович неожиданно для себя вспомнил детскую песенку, в которой говорилось, что вместе и по просторам весело шагать, и песня звучит красочнее в хоровом исполнении. Пьяный взгляд Игнатьева небрежно упал на циферблат трофейных часов, пытаясь прочитать название известного бренда. Знание английского языка на школьном уровне позволило бывшему троечнику воспроизвести лишь отдельные буквы латинского алфавита.

— Хорошие часы, — Игнатьев подвёл жирную черту под своими стараниями. — И к тому же явно недешёвые.

Последнее предположение Аристарха Петровича не было лишено здравого смысла, хотя и не отражало всей истинности данного утверждения. Если бы кошка Машка могла говорить и шепнула бы на ухо своему хозяину фактическую стоимость конкретного экземпляра ограниченного выпуска, он сильно бы удивился. После, скорее всего, упал бы в обморок, но сначала удивился бы.

Свежеиспечённый обладатель роскошных часов «Филипп Патек» долго не мог уснуть. И виной всему была даже не Машка, самым наглым образом пытавшаяся отвоевать для себя добрую половину перьевой подушки, и наглый комар здесь был ни при чём. Эскадрон шальных мыслей Аристарха Петровича всё кружил вокруг да около, так и не решаясь приблизиться к заброшенному хутору, имя которому безысходность. Игнатьев, как никто другой, понимал, что вся его жизнь не стоит и ломаного гроша, а сам он личность слабохарактерная и инертная.

— Неудачник, — сквозь полудрёму пробубнил Игнатьев и перевернулся на другой бок. — Лентяй.

Машка, неожиданно разбуженная невнятным бормотанием, сонно приоткрыла правый глаз и, проявив к своему хозяину поистине человеческое сострадание, несколько раз лизнула его лоб языком. И если бы она всё-таки могла говорить, то в данную минуту произнесла бы что-нибудь типа:

— Не дрейфь, хозяин, прорвёмся!