Балканская звезда графа Игнатьева

Сергей Пинчук, 2018

1878 год. Россия воюет с Турцией. На Балканах идут сражения, но не менее яростные битвы идут на дипломатическом поле. Один из главных участников этих битв со стороны России – граф Николай Павлович Игнатьев, и он – не совсем кабинетный дипломат. Он путешествует вместе с русской армией, чтобы говорить с турками от имени своего императора сразу же, как смолкнут пушки. Его жизни угрожает турецкая агентура и суровая балканская зима. Его замыслы могут нарушиться подковёрными играми других участников дипломатической войны, ведь даже те, кто играет на одной стороне, иногда мешают друг другу, но Сан-Стефанский договор, ставший огромной заслугой Игнатьева и триумфом России, будет подписан!

От графа Игнатьева к русским читателям

— О чем это вы заговорили? — спросит меня удивленный читатель.

— Я хотел было написать предисловие, потому что нельзя же совсем без предисловия.

Ф. М. Достоевский Дневник писателя

Я никогда не писал предисловий к книгам, никогда не предавался занятию литературного критика и не одалживал своего имени в качестве рекламы. Но был вынужден уступить настойчивости автора, так как это совсем другой случай. Исключительный в своем роде. Книга Сергея Пинчука — это первое художественное произведение, посвященное моему прадеду, выдающемуся русскому дипломату и политику графу Николаю Павловичу Игнатьеву, рассчитанное на самый широкий круг читателей.

Думаю, что мой прадед был одним из немногих дипломатов, который не только разбирался в тонкостях дипломатической игры, но остро и точно понимал глубинную сущность России, знал ее историю и, отчасти, предвидел ее будущее. Он, например, в 1858 году предсказал сразу после Крымской войны, что западные державы постараются в будущем отнять от России сначала Польшу, а затем примутся за Малороссию. Игнатьев понял, что у России друзей нет и не будет. Не доверял прадед и Турции. В этом вопросе, как мы можем убедиться, остался прав и по сей день.

В 1860 году Игнатьев подписал Пекинский мирный договор, благодаря которому Россия получила выход в Японское море, и за ней утвердился обширный край к востоку от Уссури и по Амуру. Как говорили тогда современники, всего этого Игнатьев добился без пролития русской крови, одним умением, настойчивостью и самопожертвованием. В 1878 году Николай Павлович подписывает еще один договор, ставший триумфом и вершиной его карьеры: Сан-Стефанский, названный так по местечку Сан-Стефано, располагавшемуся в десяти верстах к западу от Константинополя. Именно этот документ освободил Болгарию, Сербию, Черногорию и Западную Румынию от Османской империи. Однако военные и политические позиции России оказались гораздо слабее, чем это представлялось Игнатьеву. Европа восприняла усиление российского влияния на Балканах в штыки. Кроме известных ценностных расхождений Игнатьева с частью правящих кругов России, тем же канцлером А. М. Горчаковым, с традициями петербургского Министерства иностранных дел. Да, ему противостояли самые серьезные и могущественные политики Запада — из Англии, Пруссии, Франции и Австрии. Благо на тот момент политическая интуиция не подвела царя. Александр II верно чувствовал, что, если бы Россия тогда настояла на своих правах, это привело бы как минимум на 40 лет раньше к масштабной войне на европейском континенте. И российская элита, которая, по словам поэта Алексея Толстого, «лежала то пред тем, то пред этим на брюхе», ментально не была готова к подобному исходу, рассчитывая на мировую сделку с европейскими державами. Все это усугубило положение России на предстоящем Берлинском конгрессе. Выгодные для нее положения Сан-Стефанского договора были вычеркнуты, карту Балкан перекроили. В русском обществе мирный договор в Берлине называли «позорным»…

После окончания русско-турецкой войны деятельность Игнатьева на поприще внутренней политики также не сложилась. Он предложил провести выборы в Земский собор от всех слоев населения и фактически был сослан из Петербурга в Киевскую губернию в село Круподеринцы. На подольской земле граф прожил более 20 лет. Здесь сохранилась построенная на его средства уникальная церковь в византийском стиле. В ней размещается склеп-усыпальница графа, его жены и дочери, а на подворье — единственный в Украине памятник русским морякам, погибшим в Цусимском сражении. Наша семья потеряла в этом сражении сразу трех молодых людей, двоюродных братьев. Среди них был и младший сын Николая Павловича — офицер эскадренного броненосца «Император Александр III» веселый Владимир Игнатьев. «Водою крещеный, морем взятый» — написано на памятнике. Установленный графом незадолго до его смерти, монумент представляет собой четыре соединенных якоря, посередине которых — огромный камень с двухметровым крестом. Местные жители рассказывают, что этот камень весом почти в 8 тонн их деды тянули на волах из карьера почти 2 года!

Чтобы завершить портрет своего прадеда, добавлю еще один важный штрих. Николай Павлович был во многом нетипичным чиновником. Выходец из военной среды, он заметно выделялся среди тогдашних дипломатов: обладал личной храбростью и сметкой, не терялся в сложных обстоятельствах и умел находить неординарные решения. Посол в Константинополе не боялся отстаивать перед начальством в Петербурге свою точку зрения. Его характеру была противна система лжи, угодничества и лицемерия, царящая при дворе и в Министерстве иностранных дел. Но было ли правильно все то, что делал Игнатьев? Ошибался ли он в своих расчетах? Конечно, нет. Не всегда его суждения и оценки политической ситуации на Балканах и в Европе были верными. Но это были его суждения, за них он боролся искренне и бескорыстно, мучился сомнениями, размышлял…

Вместе с тем Игнатьев был очень русским человеком. Это важно для меня, так как наша семейная история глубоко связана с Россией, а значит, частичка меня принадлежит исторической родине. Счастьем для Николая Павловича явилось то, что он вышел и возрос из добрых семейных корней служилого русского дворянства, что во многом предопределило его социальный статус и судьбу. Первый предок Игнатьевых, которого мы знаем, Федор Бяконт, был на службе у сына Александра Невского — князя Даниила Александровича. Один из его сыновей стал монахом и известен как святой Алексий, митрополит Московский, святитель всея Руси. Его справедливо называют отцом Куликовского сражения, потому что именно он воспитал и вдохновил на ратные подвиги Дмитрия Донского. Благодаря ему Москва стала тем городом, той столицей, которой она ныне является. По совету святителя Алексия и по его проекту, великий князь решил расширить Московскую крепость и ее стены выстроить из белого камня, добываемого в подмосковных каменоломнях по реке Пахре. Святитель Алексий выбрал для облицовки новых московских стен белоснежный известняк. С той поры Московская крепость приобрела наименование Кремля, а в народе Москва начинает именоваться Белокаменной. Любопытно, что сам термин «кремль» (в варианте «кремник») впервые встречается в летописях 1317 года в рассказах о постройке Тверского кремля, где была возведена деревянная городская крепость, которую обмазали глиной и побелили…

По другой прямой линии — от прабабушки — я происхожу от фельдмаршала Михаила Кутузова. А моего прапрадеда, графа Павла Николаевича Игнатьева, постсоветский человек не знает, потому что его большевики не любили: когда было Декабрьское восстание, он со своим отрядом окружил мятежников. Прадед, Николай Павлович, о ком и написана эта книга, генерал, выдающийся российский дипломат, национальный герой Болгарии. Дедушка, Алексей Николаевич Игнатьев, был последним киевским генерал-губернатором. Волею судеб сегодня я последний в роде Игнатьевых, оставшийся православным и русским. И я стараюсь жить так, чтобы быть достойным своего рода и родины своих предков, духовно окормляя русских православных людей в Германии, в приходах, где я служу.

Без прошлого нет будущего. Без памяти нет человека. Без семейной истории нет и самой семьи, и страны. Эти временные пояса крепко связывают нас.

Прошлое России преломилось в судьбах конкретных людей. Таких как мой прадед — граф Игнатьев, таких как простой унтер-офицер Никита Ефремов, да и многих других героев этой книги. Более того, некоторые вымышленные им персонажи и факты воспринимаются нами как реально существовавшие. Делает это автор легко, изящно, увлекательно, втягивая читателя в удивительный мир политических хитросплетений 1878 года. Полагаю, что романист может придумывать все, что кажется ему правдивым или правдоподобным, и этим обнаружить важнейшую правду, на которую историческая наука, сдерживаемая строгими рамками документов, не может отважиться. На Западе масса таких примеров. Поэтому я надеюсь, что и книга о графе Игнатьеве будет интересна читателям в России.

Митрофорный протоиерейграф Димитрий ИГНАТЬЕВ

Русским дипломатам посвящается

«Е.в. император всероссийский и е.в. император оттоманов, движимые желанием возвратить и обеспечить своим государствам и своим народам благодеяния мира, а также предупредить всякое новое усложнение, которое могло бы угрожать этому миру, назначили в качестве своих полномочных, для установления, заключения и подписания прелиминарного мирного договора:

е. в. император всероссийский с одной стороны — графа Николая Игнатьева… г-на Александра Нелидова….

и е.в. император оттоманов с другой — Сафвета-пашу, министра иностранных дел… и Садуллах-бея, посла е.в. при германском императорском дворе».

Преамбула Сан-Стефанского прелиминарного мирного договора,Сан-Стефано, 19 февраля/3 марта 1878 г.Сан-Стефано (San Stefano, греч. Hagios Stephanos, по имени визант. монастыря) деревня в 15 км к западу от Константинополя, у Мраморн. моря; 2 тыс. жителей; 19 февраля 1878 заключен здесь мирный договор между Россией и Турцией, значительно изменен Берлинским конгрессом.Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона