Самое древнее зло III. Помощники бога

Максим Лагно, 2021

Матвей, Бленда и их новые друзья из посольства Химмельблю пытаются выполнить миссию, ради которой их послали на Землю: построить леддель, магическую машину, которая покончит с существованием Триединого Первомага. Он же – Самое Древнее Зло. Он же – Самое Древнее Добро. Он же – человек, который случайно стал богом. Но оказалось, что не так страшен бог, как его помощники.

5. Танцоры Нижнего Брянска

1

Генерал Пиротов и остальные бойцы спецназа назвали остатки своего города Нижним Брянском, но город вовсе не располагался под землёй.

Когда Самое Древнее Добро создавало новый ландшафт с горами, холмами и реками, людям чудилось, что Брянск уходил под землю. Окружающий мир преображался на их глазах: все порталы, изрыгающие монстров, закрылись. Исчезновение порталов очистило небо, вернув на него солнце. Разрушенные дома, огонь и трупы людей и крипдеров исчезали, словно кто-то выворачивал мир наизнанку, скрывая грязную сторону.

Выжившие люди разбрелись по зелёным лугам и лесам, с изумлением наблюдая непрекращающуюся работу Самого Древнего Добра: реки постоянно меняли русло, выбирая наиболее удобное течение. Леса то разрастались, то уменьшались, освобождая место для строительства домов.

Самое Древнее Добро частично разрушило старый город, высвободив материю для строительства нового, а частично выдавило районы Брянска из того пространства, которое осязали все люди, в то пространство, которое находится между частицами материи Вселенной.

Кусок Брянска, в котором когда-то жили беженцы, преобразовался последним, унося с собой генерала и его бойцов.

Так и появился Нижний Брянск, мир, который сохранил свидетельства того, что сотворило Самое Древнее Зло. Но и он постепенно уменьшался, растворяясь в том добре, которое творилось в Химмлиаре.

Кусок города оказался не просто затерянным в междупространстве, но и скрутился в замкнутый ландшафт, в котором можно бродить очень долго, время от времени возвращаясь на исходную точку.

И единственное, что связывало Нижний Брянск с привычным пространством — это щели. Они образовались сразу после выдавливания, как остаточные явления путаного колдовства.

В этом пространственном небытии остатки города продолжали размываться. Поэтому жить тут долго невозможно.

Йор Блаттскаг, единственный посольский маг-путаник, предупредил:

— Однажды Нижний Брянск скукожится настолько, что вся живая материя, заключённая в нём, погибнет от чудовищного давления или недостатка воздуха. Готовьтесь, что однажды нам придётся бежать отсюда в Верхний Брянск.

Все эти игры с пространством казались чудом для Антона, Лимоныча и остальных землян. Но и у нас, голдиварцев, оно вызвало изумление.

Самые сильные путаники Голдивара, такие как знаменитый Вьят Донгли из Скервара или Ройсетта Клаури из Табера, могли преобразовывать пространство на расстоянии полтора-двух флю вокруг себя. И это считалось непостижимо сильной магией.

Йор Блаттскаг рассказал:

— Вьят Донгли поплатился жизнью за попытку превзойти собственное достижение: замахнувшись на искривление ландшафта сразу на четыре флю, он погиб во время колдовства — не выдержало сердце.

Выдавливание ландшафта из бытия в междуматериальную пустоту вообще действовало на коротких расстояниях, примерно как наши врата в «Охвате», которые растискивали пространство на пять метров вокруг себя, если говорить земными мерками. И это тоже было очень много.

— Я поражён, — сказал Йор Блаттскаг. — Не представляю, какой силой нужно обладать, чтобы выдавить такое количество ландшафта в междупространство.

Я пожала плечами:

— А теперь представьте, уважаемый кэр, что даже это преобразование — лишь одно из проявлений силы Первомага, который смог притащить к Голдивару сразу девять других планет.

— Поразительно, — согласился он. — Как мы вообще рассчитываем победить его? Я не верю, что какая-то машинерия, какой-то там леддель, совладает с существом, подобным богу.

— Совладает, — уверенно ответил Матвей. — Ведь этот леддель он сам изобрёл.

2

В Нижнем Брянске особенно трудно следить за ходом времени. Смены дня и ночи тут, конечно, нет. Над остатками старого города висел ком света, поддерживаемый лучами, исходящими от башен «Охвата». Чтобы экономить стен-камни, горение которых обеспечивало освещение Нижнего Брянска, смотрители «Охвата» держали яркость светового кома на уровне голдиварской ночи, когда три из Семилуния висели в зените над столицей Химмельблю. Не слишком светло, но и не так темно, как лунной ночью на Земле.

Но мне трудно судить о времени не из-за этого. А из-за того, что я не могла привыкнуть к земному времени.

Минуты и часы раздражали. Секунды — тоже. Кроме того, земной год — семилуние — делился на промежутки с почти равным количеством дней. При этом люди часто использовали понятие «неделя», окончательно запутывая меня и остальных голдиварцев.

Без доступа к земному Солнцу и Луне наши стирометры были бесполезны — они сбивались и неточно переводили земное время в голдиварское. Роскошные лунарии, которые послы Химмельблю привезли в дар землянам, вообще отказались работать и постоянно показывали время 1051-го семилуния центрального Нип Понга. То есть превратились в дорогие, но бесполезные предметы голдиварского искусства.

Моё привыкание к земному ходу времени осложнялось тем, что я изучала «Летопись Закрытых Семилуний», в которой тоже был свой календарь, отличающийся от принятого в Голдиваре.

Земляне вели календарь, отмечая прошедшие дни, но мне они мало что говорили. Из-за перевода витков в часы, а нормальных долевых получетвертей семилуния в недели, у меня в голове образовался хаос, похожий на моё состояние в Работном Доме.

Я была важным бойцом, добытчиком магических расходников. Моя неспособность ориентироваться во времени принесла бы много бед, если бы на помощь не пришёл Антон Брулев.

Проявив удивительную способность к математическому мышлению, он не только изучил и запомнил все положения лун Голдивара, их витки и доли по календарю Химмельблю, но научился мгновенно, в уме, переводить их в земные дни, минуты и часы. И наоборот.

Антон стал для меня проводником в земную реальность. Он и подарил мне свои часы, которые я носила рядом со стирометром. В ответ я подарила ему лунарий, пообещав:

«Когда придёшь в мой мир, эта штука станет полезной, а пока спрячь её в шкаф».

Каждое утро мы встречались в столовой торгового центра, и Антон сообщал мне, что сегодня такой-то земной день, равный такому-то времени Голдивара. Благодаря его заботе, я осознавала, сколько времени прошло с того дня, как посольство Химмельблю перешло через портал в Брянск.

Почти семилуние. Или более десяти земных месяцев.

3

Моя жизнь в Нижнем Брянске немного напоминала жизнь в Академии. Здесь тоже все просыпались в одно время, которое соответствовало утру на поверхности. Будил нас специальный дежурный, который пробегал по этажам дома, в котором мы все жили, и кричал:

— Подъём! Доброе утро! Новый день! Подъём!

Поднявшись с кровати, я подошла к раковине и начала умываться.

Нижний Брянск всё ещё оставался самодостаточным замкнутым порядком, поэтому нам удалось наладить подачу воды в наш многоквартирный дом. Для этого, конечно, пришлось поработать всем сильным магам посольства, включая меня и Матвея.

Помню, как мы несколько дней занимались тем, что отслеживали потоки воды внутри этого ландшафта. Изучив Нижний Брянск, Корта-Ильда нарисовала его подробную карту в умобразе. Тем временем, бойцы спецназа и те немногие жители Брянска, которые по какой-то причине отказались от благ Самого Древнего Добра, занимались починкой системы водопроводных труб города. Эта работа была даже посложнее нашей, ведь им надо было составить из этих остатков кольцевую систему, которая должна вклиниться между потоками воды ландшафта.

Когда всё было готово, я Корта-Ильда, Дьярф и Матвей, как самые сильные маги, осторожно перенаправили потоки воды в систему водоснабжения остатков города. Всё это надо было делать так, чтобы не нарушить целостность ландшафта, иначе он распался бы ещё быстрее.

— Жаль, что земные струны почти не признают меня, — вздохнул Йор Блаттскаг, наблюдая за нашей работой. — Я бы помог крутить ландшафт.

— Я вообще не понимаю, зачем в посольстве старые люди, — с простодушием подростка сказал Дьярф. — Ведь вы вообще не можете привыкнуть к струнам этого мира.

— Я послан сюда не как маг, а как дипломат.

Так оно и было.

При первой встрече с генералом Пиротовым Блаттскаг удивил меня и Матвея тем, что передал всё посольство в полное подчинение землянам.

— Гувернюрство Химмельблю, — сказал он, — в лице Гувернюра Люммера, признаёт, что неосторожные действия некоторых его подданных, а так же подданных других государств Голдивара, создали неудобства миру Брянска. Наши талантливые специалисты по магии вселенских струн помогут вам обуздать Первомага. Гувернюр Люммер обещает и клянётся троном своих предков, что виновных будут судить по законам Брянска, а не Гувернюрства Химмельблю. А пока что правительство Брянска может распоряжаться нашими воинами и знатоками магии по своему усмотрению.

Кэр Блаттскаг передал надежду Гувернюра на то, что между странами будет заключено длительное дружеское соглашение в военной, экономической и, если понадобится, магической области.

Я закончила умываться и оделась в одежду, под названием «спортивный костюм». По бокам рукавов и штанин костюма шли три белые полоски, напоминая мне те далёки дни, когда Матвей покупал нам одежду, поясняя Аделле, чем невзрачная, но дорогая одежда отличалась от дешёвых и блестящих юбок.

В дверь постучалась и вошла кэресса Фролова. Или, как называли её другие спецназовцы, Офицерка Фролова. Что ей не нравилось. Вообще её имя — Наталья Фролова.

Это была ещё молодая женщина тридцати-тридцати пяти семилуний. Как и у меня, у неё голубые глаза и светлые волосы, но она очень коротко их стригла. Чем напоминала Корта-Ильду. Одета она в такой же спортивный костюм, как и я.

— Готова? — спросила Наталья.

— Готова, — ответила я.

Повесив на плечо полотенце, я вышла в подъезд дома.

— До завтрака сорок минут! — проорал дежурный. — Сорок минут до завтрака.

Я и Фролова выбежали из подъезда — начали ежедневную утреннюю пробежку, которая должна продолжиться в спортивном зале на тренажёрах, где Фролова руководила моей физической подготовкой.

Мы пробежали мимо парка, в котором росли земные овощи. Рядом с парком размещались клетки и загоны для скота. Свиней и коров спецназовцы нашли в остатках ландшафта. Кроме того, группы снабжения, совершая набеги на фермы детей Первомага, приносили иногда то курицу, то утку.

Брянское сопротивление состояло из двадцати двух послов Химмельблю, одного посла Енавской Державы, которым Матвей назначил сам себя, и ста двадцати пяти жителей мира Брянска. Из них тридцать семь человек — это воины спецназа, остальные — жители старого Брянска.

Эти жители держались особняком и от голдиварцев, и от спецназовцев. Зато лично меня они ненавидели, так как уже знали, что появление скелета в небе — это вина студентов Химмельблю.

Поэтому, когда я и Фролова пробежали мимо квартала, где расселились бывшие жители, мне полетело в спину:

— Подлая тварь!

— Ишь, ряху отъела на нашем корме.

— Ищо и тренируется, сучка!

Я понимала чувства этих людей. Ведь все они потеряли родственников и даже детей. Не имея возможности отомстить истинной причине их горя, хотели отомстить хотя бы мне.

Раньше они не ограничивались просто руганью. Меня пытались даже застрелить, но спецназовцы Пиротова следили за порядком, поэтому у злоумышленников вовремя отобрали оружие.

После этого инцидента спецназовцам пришлось несколько дней лазать по остаткам Брянска, собирая оружие, щедро рассыпанное во время боёв с Самым Древним Злом.

Но общее дело скоро сблизило нас настолько, что теперь мои недруги ограничивались только словесными оскорблениями. Я на них не отвечала. Отвечала кэресса Фролова.

Большую часть её слов я не понимала, вероятно, языковой рулль не передавал на химмель тонкости русских ругательств. Поэтому ответы Фроловой иногда напоминали какие-то заклинания погодных магов из Енавы, те тоже часто использовали устаревшие и непереводимые слова своего языка для сотворения погоды.

Сделав несколько больших кругов по жилому кварталу Нижнего Брянска, мы забежали в торговый центр. Не сбавляя хода, вбежали в магазин спортивных товаров, превращённый в «качалку», как его назвали земляне.

Там мы, разгорячённые бегом, начали работать на тренажёрах: я взялась за штангу, а Фролова — за гантели.

4

Мои занятия по развитию телесной силы имели особую цель.

По приказу Пиротова все голдиварцы должны были пройти обследование у Петра Верховского, брянского лекаря. Земляне опасались, что мы могли принести с собой какую-нибудь смертельную заразу. И слышать не хотели о том, что мы давно и успешно боролись со всеми видами заразы с помощью магии.

Пётр Верховский удивился моей силе и телосложению:

— Оставим в стороне необъяснимый факт того, что голдиварцы физиологически не отличаются от землян. Быть может, и мы, и вы происходим от единого предка… Какой-нибудь магической обезьяны вселенских струн… Вероятно разницу можно найти на генетическом уровне, но у меня нет ни аппаратуры, ни знания для таких исследований. Даже Дьярф, который иногда превращается в полнейшего козла… то есть — в хорта, вполне укладывается в физиологию его земного сверстника, то есть шестнадцатилетнего подростка, ведущего малоподвижный образ жизни. Его козлиную сущность я ещё не изучал, тут требуется опыт ветеринара. Но вы, Бленда Роули, заметно отличаетесь от своих земляков. И от нас. Словно в ваше тело были внесены грубые исправления, поменявшие его сложение.

Я рассказала, что провела целое семилуние в Работном Доме, где в пищу добавляли какие-то волшебные примеси, которые увеличивали силу и размеры тела. Считалось, что сильные труженики дольше держались при сборе отзвуков.

— Когда я вернулась в Химмельблю, — призналась я, — то попыталась с помощью магии восстановить своё прошлое телосложение. Но все ливлинги, которые могли мне помочь, жили в Гофрате и Номасе. А у нас с ними — война. Мне удалось записаться на сеансы одного подозрительного ливлинга, не имевшего документа об окончании хотя бы номасийской школы магии. Этот маг-самоучка якобы превращал толстых старых дам в молодых стройняшек…

— А магия действительно на это способна? — спросил лекарь.

— Магия способна на всё, — ответила я. — Ограничение лишь в способностях мага, а не в струнах.

— Предполагаю, что тот ливлинг оказался шарлатаном?

— Не совсем. В нашем мире даже шарлатаны используют вселенские струны. Ливлинг и в самом деле избавлял тучных людей от двух вещей: аппетита и лишнего подкожного жира. А после подтягивал им обвисшую после волшебного похудания кожу. Он же добавлял в своё лечение немного иллюзии, отчего его пациентам казалось, что они похудели гораздо сильнее, чем это было на самом деле.

— Получается этакое честное шарлатанство, — усмехнулся Пётр Верховский. — В нашем мире это называется «гомеопатией».

— Но этот ливлинг никогда не сталкивался с магией Запертых Земель, — продолжила я. — Поэтому он только с изумлением изучил меня, занёс мои особенности в умобраз и сказал, что будет искать способы помочь мне. Но так и не нашёл до моей отправки на Землю.

— Я не волшебник, — сказал Пётр Верховский, — но, кажется, я знаю, что вам надо делать.

Лекарь рассказал мне о способах немагического изменения тела.

— Я разработаю для вас специальную программу тренировок, — пообещал он. — Вместо того чтобы мечтать о прошлом теле, попробуйте сделать совершенным то тело, которое у вас сейчас. Опять же, я не ясновидящий, но уверен, что вы заметите изменения уже через месяц. И это будет не иллюзия.

Моя жизнь разделилась на три основных занятия: обучение магии у Корта-Ильды и Дьярфа, самостоятельное и тайное ото всех изучение «Летописи Закрытых Семилуний» и длительные тренировки в спортзале. Всё это перемежалось вылазками в Верхний Брянск.

Вместе со мной и кэрессой Фроловой в качалку ходили свободные от дежурства спецназовцы и жители Брянска.

Все эти мускулистые парни и несколько девушек приняли деятельное участие в моём телесном развитии. Одни помогали «качать» нужные группы мышц, а другие, организовав бойцовский ринг, учили меня различным приёмам рукопашного боя. Лимоныч пытался обучить и стрельбе из огнестрела, но быстро прекратил.

— Ты и пушки — несовместимы, — заявил он.

Антон Брулев обучал меня боксу, уверяя, что моим сильным рукам позавидует любой атлет.

Я и Антон каждый день боксировали на ринге. Однажды я пробила его оборону в клинче и провела такой апперкот в подбородок, что парень отлетел спиной к стене.

— Да ты бы запросто могла к нам в спецуру пойти, — сказал он.

Я с тоской поглядела на свои мускулистые руки в боксёрских перчатках:

— Никогда не мечтала о драках. Я хотела заниматься промышленной и сельскохозяйственной магией. Делать косы, лопаты или составлять рулли поручений для крестьянских слоггеров.

— Иногда истинное призвание находит тебя позже, чем временные увлечения, — ответил Антон. — Я, например, не поверишь, хотел стать…

Он замолчал, оглядываясь на двух других спецназовцев, вышедших на ринг.

Приблизившись ко мне, прошептал:

— Я хотел стать танцором. Но вместо этого пришлось валить бородачей в Сирии. А потом крипдеров в Брянске.