Проклятие лесного озера

Максим Кызыма

Есть места на карте, которые скрывают страшные тайны. Тайны, которые не хочется раскрывать, от которых лучше держаться подальше. Где-то, между двумя крупными городами, расположилась маленькая деревушка, затерявшаяся среди вековых деревьев древнего соснового бора, раскинувшегося на берегах живописного лесного озера. Над безмятежной гладью этого озера нависло ужасное проклятие, столкнувшись с которым, уже невозможно повернуть назад.

1. Лесное озеро

Тёмно-вишнёвая «девятка» рассекала плотный, раскалённый воздух июльской жары, шины монотонно шелестели по мягкому, расплавленному асфальту, солнце безжалостно жгло руки, лежащие на руле, и лицо, пытающееся спрятаться за солнцезащитным козырьком. Приборная панель нагрелась так, что, казалось, на ней можно было жарить котлеты. «Эх, сейчас бы искупаться!» — мечтал Вадим Сорокин, утирая мокрое от пота лицо уже насквозь промокшим платком. Перед поездкой он изучил карту и теперь вспомнил, что где-то в этой местности должно быть озеро. Вадим приглядел впереди удобное для остановки место и, приняв вправо, съехал на обочину. Немного порывшись в «бардачке», он достал из кучи различного хлама изрядно потрёпанный «Атлас автомобильных дорог России», издание 1996 года. Сейчас был 1998 год, но за эти два года едва ли что-то существенное могло измениться в нашем дорожном строительстве, этим Атласом можно было смело пользоваться ещё пару лет, а то и больше. По крайней мере, Вадим не собирался в ближайшее время его выбрасывать. Найдя нужную страницу, он отметил, что неподалёку действительно находится небольшое озеро, где-то между населённым пунктом с выразительным названием Светлый, который он только что проехал, и деревней Лесное. Путь предстоял ещё очень неблизкий, и Вадим, без лишних раздумий, прикинув в уме маршрут, двинулся дальше, ища заветный свёрток на грунтовку. Съезд появился километров через пять, Вадим едва успел сбросить скорость, прежде чем начать спуск с крутой обочины. «Девятка», шаркнув брюхом гребень заросшей травой дороги, опустилась в колею и осторожно, словно собака взявшая след, поползла по полю в сторону леса. Судя по карте, озеро находилось за деревьями, которые маячили впереди. Огромные ветвистые сосны тянулись к небу, окружающий пейзаж завораживал. Но любоваться окрестностями не было времени, Сорокин планировал быстро искупаться и вернуться на трассу. Достичь родного города предполагалось поздно ночью. Дальше дорога стала немного ровнее, Вадим отметил, что ей всё-таки пользуются, это было видно по накатанной колее. Подъезжая к деревьям, он уже был готов увидеть заветные блики воды, но обнаружил, что дорога ведёт ещё глубже в лес. Ветви деревьев жадно сомкнулись над головой, принимая под свою тень автомобиль, неестественно выделяющийся ярким вишнёвым пятном на фоне буйной зелени и высоких вековых сосен. Вадим начинал сомневаться в правильности своего решения: «Сколько ещё придётся проехать, прежде чем я достигну озера? Да и можно ли там будет купаться?» — размышлял он. То и дело на дороге возникали ямы, в которых переплетались корявые корни деревьев. Приходилось осторожно объезжать эти ямы, опасаясь провалиться колёсами в песок и застрять здесь, но вскоре показался долгожданный берег, и все сомнения Вадима, в правильности принятого решения, развеялись сами собой. Деревья лениво расступились, обнажив песчаный пляж, кое-где расположились заросли камыша, повеяло спасительной свежестью. Вадим остановился у самого берега и, выйдя из машины, стал жадно глотать прохладный свежий воздух. От нахлынувшей лёгкости закружилась голова, и Вадим сел на песок. Но время поджимало, нужно было продолжать путь, а стрелки часов уже подобрались к пяти часам вечера. Вадим разделся и зашёл в воду, вода была тёплой, а на дне оказался чистый песок. Вода была такой прозрачной, что можно было во всех деталях разглядеть песчаное дно и разноцветных мальков, снующих из стороны в сторону. Вадим слышал, что в Курганской области много песчаных лесных озёр, но сам оказался в таком озере впервые. Ему не хотелось выходить из воды, и он плавал и нырял, пока не замёрз. Выйдя на берег, Сорокин расстелил на песке покрывало, служившее накидкой на заднем сидении, и прилёг, решив немного обсохнуть и погреться на солнце, прежде чем отправится домой. Едва опустившись на покрывало — Вадим тут же заснул.

Ему снилось, что всё небо заволокло чёрными грозовыми тучами, и на озере поднялись волны, подгоняемые порывами ветра, они жадно бросались на берег, словно пытаясь выбраться на сушу и пойти дальше. Дождя не было, но вдали уже сверкали молнии, разрезая небо на части и озаряя вспышками всё вокруг. Вадим поднялся и направился к машине, чтобы укрыться от непогоды, но с ужасом обнаружил, что она куда-то исчезла. На её месте остались следы от колёс, но они вели только в одном направлении, направлении озера. Не зная, что и думать, Вадим встал под большим деревом, где широкие, увесистые лапы старой сосны могли укрыть его от дождя. Внезапно стемнело так, будто наступила ночь, полил ледяной дождь, стало невыносимо холодно. Вадим сжался, растирая тело руками, пытаясь согреться. Над головой хрустнула ветка, и Сорокин, инстинктивно задрав голову в направлении шума, посмотрел наверх. Примерно в полуметре над его головой сидел ворон огромных размеров, с чёрным, как сажа, оперением. Ворон пристально смотрел на Вадима, сверкающие красные глаза источали человеческий разум. Ворон оглушительно каркнул, шумно взмахнул крыльями, и тяжело оторвавшись от ветки, полетел прямо через стену наступающего дождя. Что удивительно, дождь как будто обтекал его, и струи падающей с неба воды расступались под тяжёлыми взмахами крыльев птицы. К ногам Вадима, медленно кружась, несмотря на порывы ветра, опустилось перо. Вадим поднял его: дождь прекратился, ветер стих, снова стало светло, и Вадим проснулся.

Проснувшись, Сорокин с тревогой огляделся по сторонам, ожидая увидеть последствия бури, и первым делом обратил внимание на то место, где стояла машина, но с ней всё было в порядке. Следов ливня нигде не было видно, по озеру пробегала лишь мелкая рябь. Вадим успокоился. Единственное, что его огорчило — время. Солнце уже подбиралось к горизонту, оно вот-вот должно было скрыться из виду. Встречать закат на озере — не входило в планы Сорокина, он стал сворачивать покрывало. В складках мелькнуло что-то чёрное, и Вадима непроизвольно бросило в дрожь, когда он поднял большое, размером с ладонь, чёрное перо. Сразу вспомнилась та странная птица из недавнего сна, но это показалось таким абсурдным и нереальным, что Вадим немного успокоился. «Это всего лишь сон… Усталость дала о себе знать», — он подошёл к машине, закинул покрывало на место и сел за руль. Повертев в руке найденное перо, Вадим выбросил его в окно и запустил двигатель. Он посмотрел на часы, установленные на приборной панели, — двадцать два десять. Выходит, что он проспал пять часов. Вадим, громко ругаясь на свою беспечность, выжал сцепление и включил заднюю передачу. Немного сдав назад, развернул «девятку» и поехал по уже знакомой дороге, в сторону трассы. Пока ещё можно было различить дорогу, и он старался не попасть колёсами в ямы, но путь показался длиннее, чем в прошлый раз, и лес никак ни хотел заканчиваться. Казалось, что деревья уже должны были остаться позади и появиться поле, но за каждым изгибом дороги возникал новый изгиб, а потом ещё и ещё, лес не хотел отпускать его. «Да тут же была прямая дорога! Какого лешего происходит?! Этого просто не может быть!» — недоумевал Вадим, накатилась паника. Он уже битый час укатывает лесной дёрн, но ни малейшего намёка на то, что эта дорога выведет его из проклятого леса. Быстро темнело, дорога стала едва различима в вечерних сумерках, и пришлось включить фары. Луч света то и дело выхватывал из сумерек корявые ветви и толстые стволы сосен, заставляя их отбрасывать кривые, длинные тени. Тени двигались и плясали в свете фар, казалось, они пытаются дотянуться до него, схватить и вытащить из машины, прямо на ходу, а потом… Становилось жутко. Неожиданно на лобовое стекло западали редкие капли начинающегося дождя. В отчаянии Вадим прибавил газу, уже не обращая на ямы никакого внимания. Машину сильно трясло, «девятка» то и дело билась дном об ухабы. Прошло ещё около получаса, хотя вся дорога к озеру должна была занять всего минут пятнадцать, но лес так и не заканчивался. Спустя ещё какое-то время, Сорокин смирился с ситуацией и, приглядев небольшую полянку, остановился. Дождь перешёл в плотный ливень так, что заливало лобовое стекло, и темнота окончательно окутала лес. Немного успокоившись, Вадим понял, что колесить по ночному лесу, да ещё в такой ливень — бесполезное дело, к тому же небезопасное. Повезло ещё в том, что машина намертво не села брюхом на какой-нибудь кочке или торчащем из земли корне дерева. Вадим решил переждать ливень, а то и вовсе заночевать здесь, в машине. Домой сегодня он уже точно не попадёт, а силы, как, впрочем, и нервы, необходимо приберечь для завтрашней поездки.

Окончательно успокоившись, Вадим заглушил двигатель и устроился поудобнее на своём сидении. В кассетнике торчала затёртая до дыр кассета с песнями группы «Наутилус Помпилиус», а поскольку радио перестало ловить ещё тогда, когда он выехал из Кургана, то выбирать особо не приходилось. Да и что там интересного можно услышать — по радио. Единственное, что бы он смог здесь поймать — это «Маяк», где как всегда какой-нибудь известный медик, расхваливает лекарство от артрита или обсуждают народные методы лечения геморроя. Альтернатива «Маяку» — Казахстанская волна, транслирующая на метровом диапазоне и так же не сулящая хорошего настроения. Кассетоприёмник с жадностью проглотил кассету, какое-то время шуршал роликами и шестерёнками, а затем в динамиках запел Бутусов: «Я придумал тебя, придумал тебя. От нечего делать — во время дождя». «Как будто специально о дожде поёт!» — с горечью заметил Вадим и нажал на перемотку. «Чёрные птицы слетают с луны, чёрные птицы — кошмарные сны. Кружатся, кружатся всю ночь…» — Вадим оборвал песню, снова нажав на перемотку. Слова песни вызвали в нём какую-то непонятную тревогу, они казались какими-то пророческими, уставший разум вновь нарисовал образ чёрной птицы из сна. Странно, Вадим часто слушал эту кассету и наизусть знал последовательность всех песен сборника, но сейчас песни шли не в той последовательности, более того — песни о чёрных птицах вообще не должно было быть на этой кассете! Сорокина бросило в дрожь, он продолжал в ступоре держать палец на перемотке, боясь отпустить и снова услышать знакомую песню. Кассета почти полностью домоталась до конца, когда Вадим отпустил кнопку. На этот раз играла песня «Бриллиантовые дороги». Нет, он определённо переутомился и перенервничал, поэтому сейчас мерещится всякая чертовщина, да ещё этот дождь… Когда он закончится?.. Нужно поспать, а утром всё встанет на свои места. Заперев все двери, Вадим выключил музыку и попытался заснуть, но сон не шёл. Вадим лежал, если так можно было назвать ту неудобную позу, которую он принял на откинутом до упора сидении. Уставшие глаза безучастно следили за потоками воды, стекающей по стёклам. Дождь неутомимо барабанил по крыше, создавая непрерывный металлический гул, ветви деревьев раскачивались под порывами ветра, время от времени раздавался треск ломающейся ветки, не выдержавшей напора стихии. Цифровые часы на приборной панели мигали двумя зелёными точками, разделяющими часы и минуты, время только что перевалило за полночь. Мысли Сорокина летали далеко отсюда, он вспоминал свадьбу сестры, на которую ездил в Курган и откуда сейчас возвращался домой — в Челябинск. Когда ему пришло приглашение, он раздумывал, на чём поедет: поездом, или на машине, или третий вариант — автобус. Но пять часов трястись в такую жару в автобусе, плотно забитым людьми, Вадим не хотел, как не хотел и сидеть половину дня на деревянных лавках электрички. В итоге он выбрал машину, да и оставлять автомобиль без присмотра на три дня показалось ему неприемлемым. Не сказать, чтобы на свадьбе было весело, по крайней мере, для него. Куча незнакомых людей и стандартные, нудные конкурсы быстро утомили его. Нет, с сестрой он, конечно, ладил хорошо, да и жениха знал ранее, но разве во всей этой свадебной суете у невесты бывает время на общение с гостями? Конечно нет. Все родственники были со стороны жениха, люди малознакомые, к тому же совершенно других взглядов на жизнь, и разговор ни с кем не завязывался. Сорокин, сидя за столом, наблюдал, как наполняются бокалы водкой, праздничные угощения таяли на глазах и на их месте появлялись новые, но желудок был уже полон. Спиртное, вместо того чтобы повышать настроение, сильно клонило в сон, и Вадим уже просто перестал выпивать содержимое своей рюмки, а на вопрос: «Где твоя тара?» — отвечал, что уже налито и тянулся к остальным для очередного «вздрагивания», затем снова ставил нетронутую рюмку на место — до следующего раза. Едва досидев первый день свадебных гуляний, Вадим решил не оставаться на второй, молодожён он поздравил, подарок вручил, но сестра никак не хотела его отпускать. Лишь после полудня, Вадиму удалось выбрать подходящий момент и, откланявшись перед уже изрядно захмелевшими молодожёнами, он отправился в обратный путь, конечно же, сам он спиртного в этот день не пил. И вот теперь, его как-то угораздило наглухо застрять в этом странном лесу, который на карте-то был обозначен как маленькое зелёное пятнышко на берегу водоёма. На деле же, он больше часа кружил между деревьев и так и не нашёл выезд из леса. А кружил ли?.. Ведь он никуда не сворачивал, дорога была прямая, как ствол винтовки, лишь изредка изгибалась, но никаких свёртков и разветвлений не было. Да и занимала минут пятнадцать — не белее. Всё это никак не укладывалось в голове у Вадима, и все эти мрачные мысли безжалостно отгоняли сон.

Внезапно на крышу машины что-то опустилось, что-то тяжёлое. Вадим замер, напряжённо вслушиваясь в странные звуки, издаваемые чьими-то лапами, а это были именно лапы и, судя по редкой поступи, принадлежали они двуногому существу. На крыше кто-то медленно прохаживался, скрипя когтями о поверхность, в салоне стало невыносимо холодно, по стёклам поползли узоры инея, на выдохе изо рта вырвалось маленькое облачко пара. Вадим съёжился от холода. С потолка, на переднее пассажирское сидение, медленно опустилось что-то чёрное невесомое, затем движение на крыше прекратилось, раздались громкие хлопки, похожие на взмахи тяжёлой поднимающейся птицы, и следом за этим послышался удаляющийся женский смех. Вадим не мог поверить своим ушам, смех был отчётливым и в конце перешёл в хохот, так смеются злодеи, загнавшие свою жертву в угол и жаждущие поскорее приступить к расправе. Хохот быстро растаял где-то вдалеке, дождь начал стихать и через какое-то время закончился, стихли так же и порывы ветра, холод отступил, и узоры исчезли с окон, как будто их не было вовсе. Сорокин лежал на своём месте боясь пошевелиться. В своём ли он уме? Спит? Или всё происходит на самом деле? Он протянул руку к пассажирскому сидению и поднял упавшую с потолка вещь — это было перо. Вадим даже мог поклясться, что это то же самое перо, которое он выбросил в окно. Но как?! Пересилив страх, Вадим, трясущейся от напряжения рукой, нащупал под своим сидением длинную отвёртку, сжал её, затем открыл дверь и выскочил из машины. Его обдало холодным, влажным воздухом. Первое что сделал Вадим — это посмотрел на крышу машины: поверхность была исцарапана, как будто её скребли сухой веткой, повсюду виднелись небольшие вмятины, заполненные дождевой водой. Была глубокая ночь, но света было достаточно, чтобы можно было всё это разглядеть. Где-то в голове отчётливо прозвучал голос, женский голос: «Ты останешься здесь… Другого выхода… нет… нет…» На горизонте блеснула запоздалая молния и выхватила из темноты одинокую фигуру в чёрном балахоне, стоящую под развесистой сосной. Но Сорокин не видел этой странной тени: она находилась у него за спиной…