Спасти ЧАЭС: 1984. Книга 1

Максим Гаусс

Выполняя боевую задачу в Сирии, подполковник Российской армии погибает от рук предателей. Казалось бы, вот и конец – бесславная смерть в богом забытой арабской пустыне. Но судьба дает ему второй шанс – его сознание переносится в Советский Союз 1984 года, в тело обычного старшеклассника. Знания о будущем можно с легкостью использовать в своих целях. Стать кем угодно, разбогатеть, занять высокую должность. Но подполковник ставит перед собой дерзкую и невероятную задачу – предотвратить аварию на Чернобыльской АЭС…

Глава 5. Снова в школу

— Ой, а что случилось? — из-за угла вынырнула мама, с красной помадой в руках. Вид участкового ее удивил. — Дмитрий Сергеевич? А вы чего здесь? Проходите, чего на пороге стоять.

В процессе нашей беседы выяснилось, что тот самый амбал Генка, что вчера располосовал мне руку ножом, зачем-то подал заявление в милицию. Якобы не он на меня напал, а совсем наоборот. Оскорбил, избил, а в процессе еще и ножом ему угрожал.

Вот свинья, а?! Сам же меня хотел на шашлык покромсать, а как получил по морде, сразу в штаны наложил и побежал жаловаться.

— Да это же неправда! — вырвалось у меня.

— Елена Александровна, есть жалоба, — попытался оправдаться участковый, хотя его тут вины точно не было. — Я обязан отреагировать.

— Да как на него жалобу-то? Вообще-то, его в травмпункт скорая вчера отвезла! Дима, гипс у него видишь?

— Вижу. Я понимаю, но от меня тут ничего не зависит. Начальство поставило перед фактом, вот я здесь.

— Ерунда какая-то. А свидетели? — возмутилась мама, всплеснув руками. — Кто это докажет?

— В том-то и дело… — вздохнул старший лейтенант, заглянув в блокнот. — Есть свидетели. Даже двое. Пащенко Михаил Александрович и Добровольский Александр Сергеевич.

— Так это же его дружки, — выпалил я, едва услышал знакомые фамилии. — Они все вместе меня поджидали, у тех гаражей. Разве они могут выступать в качестве свидетелей? Это заинтересованные лица, даже, скорее, соучастники.

Повисла немая пауза. По лицу участкового видно было, что он с нами полностью солидарен, но у него приказ свыше.

— Погоди-ка… Дмитрий Сергеевич, а этот Иванец… — начала мама, с задумчивым лицом. — Это случайно не сын Иванца Павла Сергеевича, из исполкома города?

— Он самый, — мрачно подтвердил старлей.

— Ясно все. Папаша решил сынка выгородить… Дима, ну ты сам подумай, какой из Лешки хулиган? Ты ж его семнадцать лет знаешь, — мать указала на меня помадой. — Сам посмотри, ему руку ножом распороли, да еще и на руке гипс теперь. Он что, один напал на компанию этих… Тьфу! Это же чушь!

Участковый слегка покраснел, но ничего не ответил. Зачем-то принялся с азартом рыться в бумажках, словно искал там что-то важное. Ну точно, его отправили сюда по принуждению, просто дав команду «фас». Однако велели сделать все мягко, без лишнего шума и давления… А значит, дело склепано по-быстрому, как попало и дыр в нем явно хватает.

Все стало предельно ясным. Папаша Гены, пользуясь своим положением, понял, чем грозит нападение его сына на безоружного несовершеннолетнего гражданина, то есть, на меня… Да еще и с использованием колюще-режущего оружия, с причинением телесных повреждений. А потому подсуетился и подключил связи, перевернув историю с ног на голову. Теперь, согласно заявлению, это я напал на их компанию, когда они сидели и спокойно щелкали семечки возле гаражей. Избил самого Пащенко, потом и Генку Иванца. Первый впоследствии сбежал с места происшествия, но потом он одумался и тоже пришел в милицию, чтобы составить на меня жалобу. Вот уроды сопливые. Как по нотам отыграли — явно влияние Иванца-старшего.

Милиция жалобу, естественно, приняла, хотя изначально факт нападения был зафиксирован именно на меня, а не наоборот. И с понятыми. Значит, все переиграли, стараясь действовать быстро.

К сожалению, с законодательством, а тем более с советским, я был знаком лишь поверхностно, поэтому внятного ответа без эмоций у меня не получилось. И участковый это дело подметил.

Мама, разнервничавшись, уже собиралась звонить отцу на работу, но я вовремя отговорил ее.

— Какие наши дальнейшие действия? — спросил я, когда эмоции все-таки отступили.

— Алексей, да какие тут действия… Сегодня в два часа дня тебе нужно явиться в РОВД. С тобой побеседует следователь, составит протокол… Ну, там по обстоятельствам. Вот, распишись здесь о том, что ознакомлен.

— Стоп, я же еще несовершеннолетний! — прищурился я, рассматривая лист. — Разве в таком возрасте на опросе не должен присутствовать законный родитель или опекун?

— Да. Но тут особый случай, — участковый даже побледнел. Видимо, боялся сказать лишнее.

— Погоди-ка, что значит — особый? — возмутилась мама, хмуро глядя на старшего лейтенанта. — Поясни, Дмитрий.

— Ма, все нормально, — к гадалке не ходи, здесь явно все обговорено с руководством, а потому они отступают от правил. — Я понял, что дядя Дима хочет сказать. Раз ждут только меня, значит, я и пойду. Ничего страшного в этом нет. Правда?

Тот кивнул, заодно вытер платком вспотевший лоб.

Не хотел я ничего подписывать, но пришлось. Мне даже стало интересно, чего ж там против меня наклепали-то?

Едва я это сделал, участковый облегченно выдохнул и поспешил убраться из квартиры.

— Боже мой, что же теперь делать-то? — запричитала мама, тут же принявшись вытирать накатившие слезы. — Что будет дальше?

— Поживем — увидим, — спокойно ответил я, успокаивая маму. — Не переживай, мам. Схожу в отделение, узнаю, какие против меня выдвинуты обвинения. А пока мне нужно в поликлинику, пусть повязку сменят, а заодно медицинское заключение выдадут… Ну или как там оно называется. Я уже знаю, куда обратиться дальше.

— Куда?

— В прокуратуру! — спокойно ответил я. — Мам, да не волнуйся ты так, все проблемы решаются. Кстати, ты так на работу опоздаешь… Уже без десяти восемь.

— Ой, точно, — спохватилась она, бегом бросившись за документами и ключами. — Леша, ладно. Но если что, звони мне прямо на работу. И отцу тоже. МЫ этого просто так не оставим. Понял?

— Конечно.

— Смотри у меня, — она обняла меня, прижала к себе. — Ты у меня такой взрослый уже…

Она поцеловала меня в щеку, затем подхватила сумку и выскользнула из квартиры.

А я отправился обратно на кухню, чтобы наконец-то позавтракать. Предстояло многое обдумать, в том числе и эту подлянку со стороны местных отморозков. Когда с бутербродами и чаем было покончено, я вернулся в свою комнату.

Оделся, затем разбудил сестру. Вместе приготовили ей завтрак, затем я покинул квартиру.

Первым делом отправился в поликлинику, чтобы мне осмотрели резаную рану, а заодно сделали заключение. Все получилось. Даже на руки документ выдали — я был очень настойчив. В целом, с этим проблем не возникло. А тут еще и вчерашний травматолог произвел осмотр и обрадовал тем, что опухоль немного сошла, и предыдущий диагноз оказался ошибочным — носить гипс мне было даже не нужно, хватило бы и обычной фиксирующей повязки.

— Дня три-четыре еще походи на всякий случай, — произнес врач, делая запись в журнале. — Потом я тебе все сниму.

— У меня последний звонок через два дня. Может, снимем раньше?

— Может, и снимем, — врач отправил остатки старой повязки в мусорное ведро. — Загадывать не буду. Послезавтра приходи, решим.

Затем я отправился в школу.

Хоть Припять и была моим родным городом, память все-таки немного подводила. Причем как моя собственная, так и реципиента. Ведь в своем времени я привык бродить, используя навигатор в смартфоне¸ поэтому мозг слегка и обленился.

Час блуждал по городу, взял себе «Эскимо» на палочке — благо обнаружил, что деньги на карманные расходы у меня все-таки были. Сливочный вкус детства оживил во мне новую порцию воспоминаний. Кстати, я неожиданно вспомнил, что очень любил читать книги, особенно боевую фантастику. Ее, правда, в те годы было очень мало, но я перечитал все, что предлагала центральная библиотека. Герберта Уэллса, Жюль Верна, Беляева, Стругацких…

А еще я вспомнил, что оказывается, у меня была близкая подруга.

Именно подруга, не девушка.

Ее звали Юля.

Вспомнил, что мы вместе гуляли в парке, я часто провожал ее из школы. И длилось это уже больше года, а на большее меня почему-то не хватало. То ли смелость, то ли какая-то другая причина была… Не знаю.

В школе ничего особо не изменилось. Кроме чистых тротуаров, цветущих клумб и постриженных кустов в глаза бросались только растянутые на столбах красные стяги с типичными лозунгами. Один из них гласил:

«Долг каждого советского школьника учиться на отлично!»

Никак не отреагировал. Прошел мимо группы школьниц младших классов, подошел ко входу.

В дверях наткнулся на завуча.

— Савельев! — строгий голос прозвучал так, что я аж вздрогнул. — Ты почему вчера с субботника ушел? А что это у тебя такое? Гипс? Какой кошмар! Савельев, ну-ка объяснитесь!

— Гипс, — подтвердил я. — Хулигана задержал.

— Хулигана? — та удивленно приподняла бровь. — А почему я об этом ничего не знаю? Я же не только завуч, но и политрук школы, между прочим!

— Как раз шел к вам, чтобы сообщить новость, — тут же нашелся я, чтобы не ударить в грязь лицом. — А по поводу хулигана… Возвращался домой, сократил путь через гаражи. А там… В общем, с ножом на меня напали, пришлось защищаться. К приезду милиции одного обезвредил и задержал. Правда, и самому досталось.

— Очень интересно. А почему я ничего об этом не знаю? — насторожилась она, буравя меня взглядом мегеры. — Должны же были оповестить и нас. Не успели или забыли?

Я живо смекнул, что видимо, сверху, в городском РОВД дали соответствующую команду «не шуметь» по этому поводу. Именно поэтому в школу не спустили «горячую» новость по случившемуся. Да-а, хорошо же папаша Генки за дело взялся, но кое-чего он все же не учел. Вернее, много чего не учел. У меня в голове уже шел сложный мыслительный процесс.

— Так! А ну-ка… Давай за мной, Савельев! — политрук резко развернулась на маленьких каблучках и решительно двинулась к входной двери. Я послушно засеменил следом, уже представляя, что и как я буду говорить. Ее кабинет был на первом этаже, поэтому идти пришлось недалеко.

Вошли в ее рабочую обитель. Хлопнула дверь.

Внутри пахло нафталином, одеколоном и еще чем-то странным.

Политрук опустилась за свой стол, указав на свободный стул напротив ее стола. Обратил внимание, что на краешке стола лежала папка с приклеенной биркой:

«Завуч и политрук

Коршун Тамара Сергеевна»

Ага, внешний вид полностью соответствует своей фамилии. Вцепится — не убежишь.

— Ну, Савельев! Рассказывай, как все было, с подробностями. Кого задержал, где и когда? Мы мигом школьную газету выпустим. Завтра… Нет, уже сегодня!

— А чего тут рассказывать-то? — я сел на жесткий стул, драматично выдохнул. — Шел я вчера домой, меня как раз Филатов Женя провожал. Довел почти до гаражей. Ну что я, девочка, чтобы меня за ручку водить? В общем, попрощался с ним, решил срезать напрямую через гаражи, потому что так ближе. Там и наткнулся на хулиганов. Чего они от меня хотели, я не понял, но кажется, им нужны были деньги.

— Да ладно… Грабители, значит?

— Ну, наверное, — я намеренно искажал информацию. — Черт их разберет. Сначала дразнили, потом приставать начали.

— И что дальше было? — она чуть привстала, уперев руки в стол, нависнув надо мной, словно тигрица. — Откуда они? Местные или с другого района?

Видать, в школе давно нечего было в школьных газетах писать, поэтому порция интересной информации о молодом отличившемся герое, то есть обо мне, могла быть ей жизненно необходима. Политрук, грубо говоря, сидела без работы. А тут такой сюрприз в моем лице свалился. Особенно в преддверии последнего звонка, где газету увидят пришедшие на праздник родители со всего района.

— А дальше на меня бросился один, затем второй, — я осторожно коверкал истинное положение вещей, но вместе с тем говорил максимально правдоподобно. — У второго, кстати, был нож. Им-то он меня и поранил. И все же я его перехитрил, повалил на землю и выбил нож. Остальные убежали.

— Один? Против двоих? — она взглянула на меня с подозрением. — Как? Ты же не…

— Не выгляжу подготовленным? Ну да, спортивные секции не посещаю. Зато я дома уже третий месяц тренируюсь, — пришлось придумывать себе целую легенду, иначе могли быть лишние вопросы. — И еще я фильмы видел, как солдат учат. А хулиганы были в состоянии алкогольного опьянения.

— Даже так?

— Ну да.

— Ага, так… так… — она села обратно на стул, постукивая по столу карандашом. — А кто это был? Кого-то опознал?

— Тамара Сергеевна, я не разглядел, уже вечерело… Но, кажется, один из нападавших был Генка Иванец. И голос похожий. И еще, я почти уверен, что с ними наш Пащенко был.

— Что-о? — ее лицо вытянулось. Она почему-то стала похожа на крыску Лариску из мультика про «Гену и Чебурашку». — Савельев! Ты не ошибся? Пащенко Михаил?

— Думаю, что не ошибся. Говорю же, я и голос его слышал.

— Пащенко. И Иванец? Они не самые прилежные ученики, да и дисциплиной у них проблемы. Так… — далее она что-то пробурчала себе под нос. — Ну, про Пащенко можно и не писать…

Некоторое время было тихо. Лишь на шкафу играло небольшое радио, со всех сторон заставленное вазами. Оттуда горланила женщина, которая поет…

— Ну… Ясно! — завуч то бормотала что-то себе под нос, то озвучивала вслух. — За этим гражданином… Иванец?! Стоп! Он же в прошлом году школу окончил, так? В институт не поступил и в армию не ушел, да?

— Ага, — кивнул я, хотя этого знать не мог по известным причинам.

— И ты хочешь, чтобы мы это опубликовали? — она сняла очки и положила их на крышку стола, указала на листок бумаги, где делала пометки в ходе моего рассказа. Разом напомнила мне средневековую горгулью. — Интересный материал для нашей газеты получается. Даже слишком интересный. Выходит, выпускник нашей школы встал на сомнительную дорожку? А ученик выпускного класса, комсомолец в твоем лице, разумеется, выявил и пресек акт дебоширства? Стал молодым героем и образцом для подражания всей школы! Фотографию твою мы возьмем из документов… Угу, угу…

— Звучит хорошо. Но…

— Нет! — она вдруг вскочила с места, обошла стол вокруг и почти вплотную подошла ко мне. — Нет! Это не хорошо — это замечательно!

Я не поверил своим ушам. Честно говоря, подумал, что сейчас она меня погонит в шею, за якобы клевету на сына уважаемого в городе человека. Но нет. Именно это ей и было нужно — именно, правда. Причем такая, какая она есть. Зачем?!

— Простите, я вас не совсем понял… — ошеломленный ее поведением, я даже растерялся.

— А что тут непонятного? — язвительно пробурчала она, затем подошла к окну и выдохнула. — Его отец уже два года обещает построить во дворе нашей школы новый спортивный городок. И что? Где? Пустые слова, и от кого?! От заместителя главы исполнительного комитета города Припяти! Ну, Савельев… Молодец! А еще его папаша сам по себе неприятный человек, обманщик. Который, к тому же, не в меру состоятельный. А тут еще и сын его дебошир, оказывается? Ух!

— А что вам это даст? Одни проблемы же будут! — я хорошо себе представлял, но решил прикинуться дурачком. Ко всему этому напрашивался и другой момент — завуч явно хотела ему напакостить и при этом не боялась последствий. Личные причины? Если так, то они должны быть очень серьезными.

— Проблемы? Мне? Ха! Мы публично огласим его заслуги! — она подняла палец вверх. — Отец там, а сын тут отличился. Вот какая разница. Да к тому же Иванец-старший и в милиции связи имеет… Ясно теперь, почему к нам в школу ничего не пришло! Ну ничего, на последнем звонке, об этом случае узнают родители со всего района! — она довольно потерла ладони друг о друга.

— Э-э… Я могу идти?

— Да. Свободен, — та сразу же потеряла ко мне интерес.

— А позвольте спросить… Вы разве не боитесь того, что…

— Не боюсь, — решительно перебила она. — Этот похотливый мерзавец хотел воспользоваться мной, как распутной… Ой, тьфу! Савельев, ну-ка, брысь отсюда! Ты ничего не слышал, ясно?

— Да я вообще вас не видел!

— И правильно.

Я быстро покинул ее кабинет, напоследок облегченно выдохнув. Она восприняла это по-своему.

Выходит, папаша Генки крутил роман с завучем на стороне? Ха! Этот черствый сухарь кого-то мог заинтересовать? Ну, это уже неважно… Интересно другое — роман прошел, а завуч осталась на обочине. Ну, теперь все ясно. Вот откуда такое рвение отомстить за нанесенную обиду. Правду говорят, что месть обиженной женщины страшна и непредсказуема.

Конец ознакомительного фрагмента.