Пруссия. Королевство Гогенцоллернов

Максим Вахминцев, 2022

Королевский период (1701-1871 гг.) является центральным в истории Прусского государства, сыгравшего решающую роль в объединении Германии. По мнению автора, без понимания сути событий, связанных с историей Пруссии, невозможен объективный анализ хода германской и европейской историй. При составлении материала для сего труда автор обращался как к российским, так и к германским источникам. Данная книга предназначена для широкого круга заинтересованных читателей, в особенности любителей истории Пруссии и Германии.

Вместо предисловия. Сравнение исторических путей России и Пруссии

Версия о германско-христианской миссии Пруссии, разработанная немецкими историками и идеологами в 19 веке, напоминает русскую версию о Москве как о Третьем Риме. Пруссия стала германской Московией, поскольку в 18-19 веках сюда сходились все, кто жаждал защиты от внешних врагов и был недоволен политикой мелких немецких князей.

Но нельзя, конечно, питать иллюзии насчёт того, что Пруссия и Московское княжество изначально стремились к объединению Германии и России соответственно. На первых порах, на стадии своего зарождения они представляли собой крошечные государства, окруженные со всех сторон более сильными соседями. Москва была окружена Тверью, Владимиром, Рязанью, Новгородом, Литвой и находилась не так далеко от владений Золотой Орды. Бранденбург-Пруссию же сжимали со всех сторон Швеция, Речь Посполитая, Дания, Саксония и другие мелкие германские государства. В таких условиях и Москва и Пруссия думали, в первую очередь, о собственном выживании. Они были готовы идти на любые хитрости ради расширения своих территорий и всеми силами укрепляли армию и центральную власть.

Пруссия стала духовным центром германского протестантизма, принимая у себя единоверцев как из католических государств империи, так и со всей Европы. Москва же в 14 веке стала духовным центром русского православия, окончательно заменив Киев в данной роли. Таким образом, если Москва стала европейско-азиатским плавильным котлом, то Пруссия стала плавильным котлом Северной и Центральной Европы — тем самым обе державы сыграли колоссальную цивилизационную роль.

Но были и серьёзные отличия. Москва находилась на пересечении торговых путей и была окружена лесами, труднопроходимыми для вражеских армий. Расположенные же на равнинах Бранденбург и Пруссия были со всех сторон уязвимы, из-за чего пострадали в годы Тридцатилетней, Семилетней и Наполеоновских войн. Память об их разрушительных последствиях отразилась на доктрине прусской и германской армий — после 1815 года они вели сугубо наступательные войны, стремясь решать политические вопросы на землях противника. Россия, в свою очередь, вела наступление на Востоке, но была вынуждена почти все время обороняться на Западе. Большим облегчением для последней стало присоединение в конце 18 века земель Польши, которая была для нее, как и для Пруссии, кровным врагом.

На формировании объединительной имперской идеологии сказалось не только наличие у Пруссии и Москвы религиозного авторитета. Этому поспособствовали и внешние враги — если Москва начала восприниматься как центр будущего объединения Руси после Куликовской битвы, то полноценное становление прусского национализма началось после Освободительной войны с Наполеоном 1813-1815 гг. Период монголо-татарской экспансии оказал немалое влияние на становление русского политического организма; так и демократические учреждения Наполеона определили переход Пруссии и Германской империи от абсолютизма к консервативно-парламентской форме правления. Одним словом, если Рюриковичи и Аскании заложили фундамент будущих империй, то Романовы и Гогенцоллерны возвели их фасад.

По понятным причинам, в России все еще распространено много стереотипов о Пруссии как о рассаднике германского милитаризма, сыгравшего решающую роль в развязывании обеих мировых войн. Вместе с тем, сторонники данной точки зрения игнорируют еще одну сторону прусской государственности, заключавшую в себе черты, достойные подражания: эффективная судебная система, неподкупное чиновничество, духовная дисциплина, скромность и простота образа жизни прусских королей, развитая промышленность, передовая система образования и другие.

Сей труд не планировался как сугубо научное произведение или учебное пособие. При его написании я сознательно не заострял внимания на военной составляющей истории Пруссии, дабы избежать «перегруза» информации. В большей степени здесь раскрывается ход политического развития Прусского королевства. Составляя материал для данной книги, я обращался как к российским, так и к германским источникам, стремясь обрисовать максимально объективную, насколько это возможно, картину прусской истории.

На мой взгляд, актуальность нашего нынешнего исследования заключается в том, что без понимания истории Пруссии невозможно понять историю Германии. Без понимания германской истории, в свою очередь, невозможно понять мировую историю. Основываясь на фактах и данных из авторитетных источников, ваш покорный слуга делает гипотезы и высказывает идеи, которые приглашают всех желающих к исторической полемике, содействующей изучению истории Пруссии и Германии.

Наследие тевтонских рыцарей и Великого курфюрста. Рождение Прусского королевства

По выражению великого Вольтера, Пруссия — это «армия, у которой есть государство». Действительно, милитаристские традиции здесь укоренились еще во времена покорения тевтонскими рыцарями земель пруссов. Новая нация рождалась в условиях бесконечных войн, что прямо отразилось на ее менталитете. Немецкие колонисты, прибывавшие в Пруссию со всех уголков империи, раздираемой внутренними войнами, не могли здесь выжить без забвения личных интересов ради общего блага, без отваги и склонности к авантюризму. Вера пруссаков была глубокой, фундаментальной и, в то же время, воинственной — в этом можно убедиться, посмотрев на возводимые рыцарями замки и соборы.

Тевтонский орден

Предшественником Прусского королевства был Тевтонский орден, учрежденный еще во времена крестовых походов на Ближний Восток. Орден формально подчинялся как папе Римскому, так и императору, его ряды пополняли исключительно немцы. Изначально венгерский король предоставил рыцарям земли в Трансильвании, где те построили ряд замков. Однако из-за неприязни венгерских дворян крестоносцам пришлось уйти в Восточную Пруссию, где те с благословения Рима начали постепенное завоевание прусских язычников.

Поражение при Грюнвальде едва не погубило Тевтонский орден, но рыцари выстояли, хоть никогда больше и не смогли вернуть былую мощь. В 1525 году Альбрехт Гогенцоллерн, магистр Тевтонского ордена сделал пусть и банальный, но правильный вывод — времена Средневековья давно прошли и орден теперь не занимается, как в прежние места, христианским миссионерством. Монахи, на словах клявшиеся отречься от мирской жизни, на деле и не думали с ней расставаться.

Учение Мартина Лютера ставило, мягко скажем, под сомнение авторитет светской власти римских пап: немецкий монах считал, что церковь должна заниматься своими непосредственными обязанностями и не лезть в политику — удел государей. Такие идеи были близки как всем скандинавским монархам и английскому королю Генри 8, так и самому Альбрехту. Тем более, что влияние католической церкви в Северной Европе на фоне усиления власти светских правителей и так слабело год от года.

В том же 1525-м Альбрехт упразднил орденское государство, конфисковал имущество церкви, принял лютеранство и принес вассальную присягу польскому королю. Так новорожденное Прусское герцогство, располагавшееся на периферии европейского континента, было спасено от кровавых религиозных войн и получило шанс на мирное государственное строительство. Принятое герцогом решение изменило историю не только Пруссии, но и всей Германии, а возможно и всей Европы.

Альбрехт взялся за свое дело с энтузиазмом. Он покровительствовал культуре, учредил Кенигсбергский университет Альбертину, где, между прочим, учился сам Иммануил Кант, открывал школы и гимназии. Преемники первого герцога Пруссии не смогли достойно продолжить его начинания, а в 1618 году прямая ветвь прусских Гогенцоллернов пресеклась. Если бы Пруссия тогда вошла в состав Польши, история всей Германии пошла бы совершенно другим путем.

Маркграфство Бранденбург

В этот судьбоносный момент власть над Пруссией перешла в руки маркграфов Бранденбурга, происходивших из той же династии Гогенцоллернов. Бранденбургом они правили с 15 века, когда бургграф Нюрнберга Фридрих получил власть над маркграфством из рук императора Сигизмунда. Последний рассчитывал на помощь Фридриха в крестовых походах против мятежных чешских гуситов. С этого времени Гогенцоллерны стали традиционными союзниками империи, благодаря чему постепенно укрепляли свой авторитет в Северной Германии.

Династия Асканиев сыграла ключевую роль в превращении маркграфства Бранденбург в сильное централизованное государство. Местные епископы подчинялись не императору, а маркграфу, в то время как в остальных германских землях князья-епископы имели широкую автономию и правили лучшими землями. Тому есть объяснение: Бранденбург был создан рыцарями-колонистами, сражавшимися со славянскими племенами. Подобно Тевтонскому ордену, чьи владения лежали рядом на востоке, Бранденбург изначально являлся военным государством.

Заслуга в завоевании одерских земель целиком и полностью принадлежала маркграфам, потому они чувствовали себя полноправными властителями своей страны. Опорой власти бранденбургских маркграфов было многочисленное мелкое дворянство — потомки колонистов. Его представители, наряду с потомками тевтонских рыцарей, позднее составят основу прусского офицерского корпуса и будут передавать военные традиции, традиции верности правящему дому Гогенцоллернов, из поколения в поколение.

Бранденбург-Пруссия

Главным строителем Бранденбург-Пруссии, как известно, стал Фридрих Великий Курфюрст. Страна тяжело перенесла последствия Тридцатилетней войны и едва не оказалась на грани вымирания. Фридрих мобилизовал все оставшиеся людские силы на восстановление Бранденбург-Пруссии; потом и кровью заработанные деньги он вкладывал в строительство инфраструктуры и развитие армии. Более того, наряду с Вильгельмом 2 курфюрст был единственным Гогенцоллерном, реально верившим в возможность создания колоний и инвестировавшим в строительство военно-морского и торгового флотов.

Помимо упорядочения сбора налогов, Фридрих учредил в апреле 1655 года Генеральный военный комиссариат, который взял на себя управление делами армии. Постепенно он приобрел ключевую роль в администрации Бранденбург-Пруссии и начал также контролировать мануфактурную промышленность. Подобно Жан-Батисту Кольберу, Великий Курфюрст создал такую систему, в которой органы военного и экономического управления тесно взаимодействовали друг с другом. ¹

Именно Фридрих Великий Курфюрст положил начало ставшей для Гогенцоллернов традиционной политики веротерпимости. Как и Нидерланды, Бранденбург-Пруссия принимала у себя протестантов со всей Европы, в особенности из Франции. Приток ценных кадров и специалистов еще сильнее ускорял развитие экономики страны. А Велауское соглашение 1657 года окончательно избавило Прусское герцогство от вассальной зависимости от Польши и сделало его личным владением Гогенцоллернов.

В войнах со Швецией и Польшей бранденбургская армия приобретала боевой опыт, осваивала новейшие тактические приемы и постепенно превращалась в грозную силу по европейским меркам. К началу 18 века Бранденбург-Пруссия превратилась в одно из самых милитаризованных государств Европы. Выражалось это не только в наличии довольно крупной относительно численности населения страны армии — при назначении на высшие административные должности предпочтение отдавалось военным, а не гражданским служащим. Дворяне считали службу в армии не только способом обогатиться, но и возможностью преумножить славу своего рода и снискать личную славу. Все это в совокупности приводило к постепенному формированию в прусском обществе военной культуры.

Как Пруссия стала королевством

Фридрих Великий Курфюрст приложил титанические усилия для возрождения Бранденбург-Пруссии. По его собственному признанию, на первых порах он работал больше своего секретаря. Своему наследнику Фридриху Великий Курфюрст оставил динамично развивающееся государство с эффективной экономикой и системой управления. Несмотря на это, Бранденбург-Пруссия все еще оставалась в политическом отношении крайне раздробленной страной, а ее жители довольно слабо сознавали свою связь с правящей династией.

Новому правителю практически сразу же пришлось бороться за власть со своими многочисленными родственниками. Утвердившись на троне, Фридрих, видя рост мощи Бранденбург-Пруссии, пожелал превратить свою страну в королевство. Гогенцоллерны традиционно были союзниками Габсбургов и, когда те начали готовиться к войне за испанское наследство, курфюрст Фридрих предложил императору Леопольду 1 военную помощь. Взамен он много не потребовал — всего лишь королевскую корону…

С одной стороны, ход Фридриха был чересчур рискованным. С давних времен в Священной Римской империи был только один король — король Германии. Был еще, правда, титул короля римлян, но данный титул носили, как правило, наследники престола, потому он носил сугубо символический характер. В Вене и без того внимательно следили за развитием событий в Бранденбург-Пруссии и с подозрением относились к усилению Гогенцоллернов.

С другой стороны, на кону стояла судьба не только самой Испании, но и ее латиноамериканских колоний. Леопольд до того железным кулаком удерживал единство империи, борясь почти что одновременно с османами в Венгрии и французами в Западной Германии. Грядущая же война прямо повлияла бы на всю дальнейшую мировую политику — если бы Габсбурги сумели сохранить ускользавший из их рук испанский трон и колонии в Новом Свете, они смогли бы восстановить свое могущество в Европе, а Леопольд получил бы возможность оттянуть время распада Священной Римской империи.

Ставки были чересчур высоки, потому кайзер согласился с требованиями Фридриха. Договорились, правда, о том, что последний будет носить титул «король в Пруссии», поскольку если с 1657 года Прусское герцогство было непосредственным владением Гогенцоллернов, то вот курфюршество Бранденбург все еще входило в состав империи и Германского королевства, правителем коих был сам Леопольд. В любом случае, манипуляции с титулом не отменяли главного — усиления политических позиций Гогенцоллернов.

18 января 1701 года в Кенигсберге Фридрих короновал себя и свою супругу Софию Шарлотту королевскими коронами, чем официально начал новую эпоху единого Прусского королевства. Столь пышная коронация обошлась Пруссии немного-немало в 6 млн талеров — сумму, бывшую для 18 века просто астрономической. Сбор королевского налога принес в казну лишь 500 тыс. талеров, чего не хватило даже на украшение королевских корон. При всем при этом годовой доход страны, как пишет германский историк К. Кларк, составлял лишь 3 млн талеров.

Однако Фридрих руководствовался при разработке ритуала коронации не только соображениями эстетики. Сама форма королевской короны должна была символизировать наличие у короля не только светской, но и церковной власти и то, что он отвечает за свои действия исключительно перед Богом. Степень стремления Фридриха к абсолютной власти демонстрирует тот факт, что до декабря 1700 года прусские сословия даже не были в курсе о предстоящей коронации.²

История отвела ему всего лишь 12 лет правления в качестве короля, но за это время Фридрих успел изрядно растратить казну на содержание большого двора, где господствовала французская мода и культура. В то же самое время король учредил Академии художеств и наук, а также построил Королевский дворец в Берлине и, специально для жены, дворец в Шарлоттенбурге. Делалось это все с одной целью — Фридрих желал продемонстрировать притязания Пруссии на статус главного культурного и политического конкурента Австрии.

Участие в войнах с Францией и Швецией, а также роскошная жизнь королевского двора больно били по прусской казне. Вся тяжесть полевых работ и налоговая нагрузка ложилась на низшие сословия, особенно крестьянство. В данном смысле Пруссия никак не отличалась от тех же Франции и России, но, в отличие от них обоих, она сама и близко не располагала схожими экономическими резервами. Для столь маленькой страны расточительное правление Фридриха 1 могло обернуться губительными последствиями.

Первый король Пруссии скончался в 1713 году, оставив после себя безусловное противоречивое наследие. Ясно было одно: начатое им дело непременно требовалось продолжать, но страна притом нуждалась в более грамотной экономической политике. К счастью для Пруссии, любителю роскоши и пышных церемоний Фридриху наследовал его сын Фридрих Вильгельм — человек с абсолютно иной ментальностью. Скупой на траты и религиозный, он получит репутацию мужицкого, «солдатского» короля. Но несмотря на свой образ, который многим мог бы показаться непривлекательным, Фридрих Вильгельм за свое 27-летнее правление фактически создал фундамент нового Прусского государства и по праву вошел в историю как один из лучших германских правителей.

Суровый аскетизм короля-солдата. Прусские добродетели

Подготовка к правлению

Талант Фридриха Вильгельма к администрированию был результатом того опыта, что он получил еще в детстве. В 9 лет он получил в управление имение Вустерхаузен к юго-востоку от Берлина и на удивление грамотно вел его дела. Уже тогда кронпринц убедился в важной роли торговли, обеспечивавшей рост всей экономики Пруссии. В 13 лет он присутствовал на заседаниях Тайного совета и постепенно обрел контакт с руководителями основных ведомств страны. Благодаря этому Фридрих Вильгельм еще до вступления на трон имел более чем ясную картину неудовлетворительного состояния финансов и системы государственного управления Пруссии.³

Фридрих 1 желал, чтобы его наследник прошел максимально полную подготовку к управлению страной. Вместе с тем кронпринц Фридрих Вильгельм обладал крайне сложным характером, из-за чего, как пишет К. Кларк, буквально доводил своих учителей до исступления. Повзрослев, он принялся активно критиковать работу министерств, но, вместе с тем, сохранял как прусский офицер почтительное отношение к отцу. В последние годы жизни Фридрих постепенно наделял своего сына все большей властью и сделал того своим соправителем. ⁴

Экономическая и административная политика

Едва придя к власти в 1712 году, новый король Пруссии сразу же отказался от церемонии коронации. Фридрих Вильгельм ненавидел роскошь и пышность церемоний при дворе своего отца — став же королем, он практически моментально урезал содержание двора в несколько раз, собственноручно вычеркивая избыточные статьи расходов. Накопленные Фридрихом 1 драгоценности, роскошные столовые сервизы, запасы вин, мебель и кареты продавались по самой высокой цене, дабы пополнить королевскую казну. Львы из королевского зверинца были подарены королю Польши и курфюрсту Саксонии Августу.

Как пишет К. Кларк, новый король уволил 2/3 прислуги, включая шоколатье, виолончелистов, композиторов и органных мастеров; зарплата оставшихся работников была сокращена на 75 процентов. Многие скульпторы, которые работали на прошлого короля, были шокированы новыми условиями работы и поспешили покинуть Пруссию. Из-за всего этого среди придворных началась настоящая паника.⁵

Вслед за этим последовала масштабная административная реформа, проведенная в духе Фридриха Великого Курфюрста. В 1716 году Фридрих Вильгельм приступил к ликвидации органов местного самоуправления, сосредоточив всю власть в провинциях в руках королевских чиновников. Были учреждены палаты, управляемые штадт-президентами и директорами, принимавшими коллегиальные решения; местные ландраты подчинялись палатам. Палаты занимались как военным управлением, так и решением финансовых вопросов.

Созданная королем на основе Генерального финансового совета⁶ Генерал-директория отвечала за проведение в жизнь основополагающего принципа его политики «Контроль и экономия». По сути Фридрих Вильгельм создал первый в истории Пруссии полноценный кабинет министров — 4 министра отвечали за состояние финансов, почтовое и монетное дело, пограничную службу и вопросы северогерманской политики Берлина. На всех заседаниях обязательно присутствовал стул короля, что должно было напоминать министрам о его незримом присутствии и руководстве. Уже при сыне короля-солдата, Фридрихе 2, был учрежден Кабинет-министериум — аналог министерства иностранных дел ⁷.

Король-солдат требовал от своих чиновников железной дисциплины и полной самоотдачи ради государства, «железным кулаком» подавлял коррупцию и часто лично проверял работу всех ведомств. Протекционистская политика короля, направленная на защиту прусских производителей, позволила сохранить в стране достаточный объем сукна и шерсти, которые шли на пошив униформы для разраставшейся армии. Результатом всех этих усилий стала ежегодная прибыль почти в 7 млн талеров.

Военные реформы

Король-солдат вкладывал львиную долю казенных средств в развитие армии. Фридрих Вильгельм увеличил ее практически вдвое не столько путем привлечения наемников, сколько благодаря созданию системы кантонов⁸ — предшественницы сегодняшних российских военкоматов. Теперь каждый полковой командир получал в свое подчинение округ, жители которого состояли на его учете и проходили 2-хлетнюю военную службу, после чего записывались в запас и привлекались каждый год к военным сборам.

При Фридрихе Вильгельме служба дворян в армии стала обязательной. Дворяне теперь подвергались жесткой муштре и дисциплине, при этом офицерский корпус состоял только из них. Король-солдат стремился, таким образом, превратить прусское офицерство в элиту не только армии, но и государства — ту же политику затем продолжит и его сын Фридрих Великий. В войсках проходили регулярные учения и постоянно велась маршевая подготовка — собственно именно оттуда берет свое происхождение знаменитый прусский «гусиный шаг». Как таковых казарм в Пруссии не было, поскольку каждый прусский подданный обязан был предоставлять солдатам на время войны или учений свободные комнаты в своем доме.

Особую страсть Фридрих Вильгельм питал к солдатам высокого роста, гренадерам, считая их наиболее выносливыми и боеспособными⁹. Был даже случай, когда прусский король и русский царь Петр 1, находившиеся в очень дружеских отношениях, обменялись подарками — Петр подарил Фридриху Вильгельму полк рослых солдат, а тот, в свою очередь, подарил Петру Янтарную комнату, которая позднее станет одной из главных достопримечательностей Царского села. В годы Великой Отечественной войны комната, как известно, была безвозвратно утрачена. Что же касается 6-го пехотного полка, получившего прозвище «Потсдамские великаны», то он был расформирован в 1806 году после того, как сдался войскам Наполеона у Эрфурта.

Вместе с тем военная служба не пользовалась популярностью ни среди дворян, ни среди крестьян. Нередкими были случаи, когда молодых дворян арестовывали и направляли в Берлин за уклонение от призыва. В свою очередь землевладельцы, рисковавшие потерять свою рабочую силу, помогали своим крестьянам жениться на женщинах, которые рожали тем незаконнорожденных детей. Таким образом они получали статус кормильцев семьи, который, согласно закону, освобождал их от военной службы. Весьма частыми становились жалобы на произвол офицеров-вербовщиков, которым крестьяне, стремившиеся уклониться от призыва, были вынуждены давать большие взятки¹⁰.

Прусские добродетели. Отношения с семьей

Личность Фридриха Вильгельма 1 была крайне противоречивой. С одной стороны, он стал автором перечня «прусских добродетелей», где он привел те качества, коими, по его мнению, должны были обладать настоящие пруссаки. Сюда входили, в частности, религиозность, скромность, готовность к самопожертвованию, умеренность в расходах, немногословность, дисциплина, искренность, честность и другие добродетели. Сформулированный королем-солдатом принцип сдержанности — «Будь больше, чем ты кажешься» — станет затем основополагающим для офицеров Генерального штаба Пруссии, сыгравшего в германской истории одну из центральных и определяющих ролей.

С другой стороны, по своему характеру Фридрих Вильгельм напоминал своего большого друга — русского царя Петра 1. Они оба воспринимали свои народы как непутевых детей, за которыми постоянно нужен глаз да глаз. Их реформы носили соответствующий характер и нередко проводились, в буквальном смысле, силовыми методами. Как и Петр, введший у себя дворянские ассамблеи, Фридрих Вильгельм учредил «Табак-коллегию», на которой в дружеской обстановке собирались высшие чиновники, дипломаты, офицеры и литераторы. Стиль общения был, мягко говоря, совершенно неформальным — выпивая пиво и закуривая табак, собравшиеся обсуждали самые разные темы начиная от Библии и кончая женщинами и сплетнями. Периодически на таких «пьяных посиделках» случались ожесточенные споры, даже доходившие до драк, что доставляло Фридриху Вильгельму особое веселье¹¹.

Подобно все тому же Петру, прусский король имел крайне напряженные отношения со своим сыном — кронпринцем Фридрихом. В свое время последний едва не сбежал в Британию вместе с другом лейтенантом Катте — настолько невыносимой была атмосфера в семье короля. Фридрих Вильгельм держал своих домочадцев «в ежовых рукавицах», навязывая тем религиозность и нередко избивая за те или иные, как он сам считал, проступки. Вольнолюбивому Фридриху, который обожал играть на флейте, читать философов и изъясняться по-французски, нередко доставалось от сварливого батюшки. Вполне возможно, что именно из-за этого будущий король вырос довольно закрытым и холодным человеком, а также обрел довольно скептическое отношение к религии и браку.

Но если царь Петр казнил своего сына Алексея по спорному обвинению в государственной измене, то Фридрих Вильгельм в итоге по достоинству оценил задатки своего наследника. Обретя покой и уверенность в светлом будущем Пруссии, король-солдат скончался 31 мая 1740 года в Берлине в окружении своей семьи.

Просвещенная монархия Фридриха Великого. Философия Канта

Фридрих Вильгельм 1 оставил своему наследнику достаточно сильное государство с эффективной финансовой системой и боеспособной армией. В то же время оно, по сравнению с Пруссией Фридриха 1, носило своего рода аскетический характер. Новый король Фридрих 2 стремился уравновесить крайности обоих своих предшественников — тягу к роскоши и сильную заботу о внешнем престиже своего деда с одной стороны и стремление к простоте вкупе с гораздо большим вниманием к внутренним делам своего отца. Помимо этого, перед Фридрихом стояла теперь задача «округлить» территорию Пруссии и обеспечить ее более «удобными», с точки зрения обороны, границами.

Захват Силезии

По итогам войны за испанское наследство император Священной Римской империи Карл 6 утвердил Прагматическую санкцию, которая постепенно получила признание ведущих европейских государств. Сия санкция, вопреки веками действовавшему в германских государствах салическому закону, передавала власть в наследственных землях Габсбургов после смерти Карла его дочери Марии Терезии.

В отличие от остальных государств империи, Бавария отказалась признавать действие Прагматической санкции и готовилась оспорить права Марии Терезии на престол. Как пишет К. Кларк, баварский курфюрст Карл Альбрехт зашел в своих амбициях настолько далеко, что подделал австро-баварский брачный договор 16 века. Согласно сделанной им подделке, в случае прекращения мужской линии Габсбургов их наследственные земли должны были перейти во владение баварских Виттельсбахов.

Масштабные планы курфюрста поддерживала Франция, которая намеревалась получить в его лице зависимого от себя императора и, таким образом, укрепить свою гегемонию в Западной Европе. Окончательно симпатии Франции склонились к Карлу Альбрехту после того, как тот пообещал ей по Нимфенбургскому договору уступить территорию Австрийских Нидерландов (современной Бельгии).

В течение 1720-30-хх годов отношения Пруссии и Австрии стали заметно ухудшаться. Фридрих Вильгельм 1 позиционировал себя как имперский патриот и сторонник Габсбургов, однако те со все большим подозрением и огорчением наблюдали за ростом мощи прусского государства. Несмотря на то, что король-солдат, желая ускорить эмиграцию зальцбургских протестантов в Восточную Пруссию, формально признал Прагматическую санкцию, между Берлином и Веной начались споры по поводу принадлежности нижнерейнского герцогства Берг, а также Силезии, до того несколько столетий входившей в состав чешских коронных земель.

Контроль над последней имел важное стратегическое значение, поскольку позволил бы Пруссии отодвинуть австрийские границы от Берлина. Кроме того, Силезия была центром текстильной промышленности и была наиболее экономически развитым регионом империи Габсбургов. Если ранее Пруссия контролировала лишь среднее и нижнее течение Одера, то благодаря присоединению Силезии она получила бы в свое распоряжение весь Одерский торговый путь¹².

Прусским войскам следовало занять ее территорию как можно быстрее. Фридрих Август, правивший Саксонией и Речью Посполитой, хотел установить сухопутную связь между своими владениями. Он выразил готовность признать Марию Терезию как законную правительницу Австрии, Чехии и Венгрии, попросив в качестве компенсации именно Силезию. Как пишет К. Кларк, если бы этот план удался, то Саксония смогла бы охватить Бранденбург с юга и востока, чем сделала бы себя на долгие годы главным врагом Пруссии¹³.

Первая Силезская война, она же война за австрийское наследство, началась для Габсбургов хуже некуда. Французы и баварцы быстро захватили Прагу и приблизились к Вене, одновременно пруссаки под началом молодого короля Фридриха без серьезного сопротивления заняли Силезию. Как писал Ф. Кони, местное население видело в нем «не врага, а спасителя своих прав, веры и достояния»¹⁴. После победы при Мольвице Фридрих издал 7 ноября 1741 года манифест, в котором простил крестьянам долги, приказал выдать им хлеб для посева, раздал деньги самым бедным семьям, даровал дворянам новые чины, а также гарантировал католическому духовенству право на свободное строительство церквей и проведение богослужений¹⁵.

Австрийские войска к тому времени находились в состоянии полной дезорганизации и являли собой противоположность отлаженной прусской военной машине. Дело даже доходило до того, что не все солдаты многонациональной армии понимали команды австрийских офицеров, отдававшиеся, разумеется, на немецком. Имелась и другая проблема — венгры относились к австрийцам с ненавистью и презрением, считая тех оккупантами. Чтобы добиться от них военной помощи, Марии Терезии пришлось ехать на сейм в Прессбург (нынешняя Братислава) и буквально умолять венгерских дворян, обещая взамен дать Венгрии политическую автономию.

Не сумев отбить Силезию, эрцгерцогиня заключила с Фридрихом перемирие, которое позволило австрийцам перейти в мощное контрнаступление в Южной Германии. Заняв Баварию, габсбургские войска почти что на марше форсировали Рейн и ворвались в Эльзас, создавая реальную угрозу вторжения во Францию. Ситуацию пришлось спасать Фридриху, который нанес австрийцам ряд поражений, в частности в битве при Гогенфридберге.

Проблемы со здоровьем не позволили Карлу Альбрехту отстоять императорскую корону. Он умер 20 января 1745 года и в том же году Австрия и Пруссия заключили мир, закрепленный затем на Ахенском конгрессе 1748 года. Австрия уступила Пруссии Силезию в обмен на признание Фридрихом Франца Стефана императором Священной Римской империи. Что же касается России, то Елизавета Петровна ограничилась лишь дипломатической поддержкой Австрии на позднем этапе войны — в 1741 году она сама пришла к власти не без помощи Франции, которая тогда была союзницей Пруссии.

Семилетняя война

Силезские войны положили начало длительному периоду австро-прусского дуализма в Германии. Если в начале 18 века Австрия воспринимала усиление Бранденбурга всего лишь с подозрением, то теперь она относилась к Пруссии как к главной своей сопернице. Мария Терезия восприняла захват Фридрихом Силезии как предательство, ведь до этого Гогенцоллерны были традиционными союзниками империи. Пока граф Гаугвиц проводил внутренние реформы в Австрии и занимался восстановлением армии, канцлер императрицы Венцель Антон фон Кауниц искал союзников для будущей войны с Пруссией и стремился поставить Фридриха в режим дипломатической изоляции. Не последнюю роль в «Дипломатической революции» середины 18 века сыграла также Франция, не желавшая допустить выхода прусской армии к Рейну.

Русская императрица Елизавета Петровна рассчитывала, помимо защиты Курляндии от угрозы распространения прусского влияния, отодвинуть границы России как можно дальше на запад, продемонстрировать свою страну как гаранта европейской безопасности и стабильности и, вместе с тем, умножить боевую славу своего отца Петра Великого. Оппозиционеры, считавшие, что не стоит воевать с одной из сильнейших армий Европы во имя чужих австрийских интересов, оказались в меньшинстве. Мнение петербургских политиков основывалось на докладных записках графа Генриха фон Брюля — первого министра короля Польши и курфюрста Саксонии Августа 3 — и российского канцлера Бестужева, воспринимавших Фридриха как опасного агрессора¹⁶.

На мой взгляд распространенная и по сей день в Германии точка зрения о том, что Семилетняя война была со стороны Пруссии оборонительной, имеет под собой основания. Австрийцы давно вынашивали планы по ослаблению и даже разделу монархии Гогенцоллернов, стремясь усмирить непокорного вассала. Заняв Силезию, Фридрих устранил опасную близость австрийской границы к Берлину, а также сам получил плацдарм для вторжения в австрийскую Богемию. Кроме того, контроль над Силезией позволил прусскому королю охватить располагавшуюся в опасной близости Саксонию и опередить Августа 3, который, как мы уже о том говорили, сам стремился охватить Пруссию с юга (Саксония) и востока (Речь Посполитая).

Когда же Фридрих получил информацию о том, что австрийцы готовятся к наступлению на Силезию, а также о сосредоточении русских войск в Прибалтике и французских у Рейна, он решил нанести упреждающий удар и занять Саксонию. Войска Франции, России и Австрии насчитывали в общей сложности более 240 тыс. человек. Противостояние такой армаде требовало от Пруссии максимального напряжения сил. Ее союзницей была только Британия, опасавшаяся французской оккупации Ганновера. Ради того, чтобы Пруссия имела силы сражаться на 3 фронта, Лондон был готов не жалеть средства: так с 1758 по 1761 годы она получила 3,35 млн талеров, что составило 1/5 от всех расходов Пруссии в годы Семилетней войны¹⁷.

После взятия Саксонии в конце августа 1756 года Фридрих начал наступление на Богемию, откуда намеревался двигаться к Вене. Однако поражение от австрийских войск возле Колина сорвало прусские планы блицкрига. Возникшая со стороны Тюрингии угроза наступления франко-имперских войск заставила Фридриха отступить в Саксонию. Чуть позже прусская армия потерпела поражение от русских войск при Гросс-Егерсдорфе.

Перехватив инициативу, австрийцы начали наступление и заняли Силезию, после чего генерал Хадик совершил свой знаменитый рейд на Берлин. Комендант столицы генерал Рохов бежал, оставив город на произвол судьбы. Однако надолго Хадик в Берлине не задержался, поскольку имел слишком малые силы для его удержания от наступавших прусских войск. В итоге австрийцы ограничились лишь грабежами и взятием контрибуции. Вскоре Фридрих, разбивший французов у Росбаха, нанес австрийцам ответное поражение у Лейтена и, таким образом, восстановил контроль над Силезией.

Получив известия о болезни императрицы, командующий русскими войсками Апраксин начал их отвод в Курляндию, что было истолковано Елизаветой как подготовка марша на Петербург с целью участия в перевороте. Выздоровев, царица отправила фельдмаршала в тюрьму, где тот умер спустя год, а на его место назначила генерала Фермора. Тот продолжил движение к Берлину, осадил Кюстрин и вскоре вступил в схватку с Фридрихом при Цорндорфе. Сражение фактически закончилось вничью и, как и параллельно шедшая битва с австрийцами при Хохкирхе, не повлекло для пруссаков за собой существенных последствий. Куда успешнее они действовали против французов, разбив их при Рейнберге, Крефельде и Мере.

Разгром от русских войск при Кунерсдорфе, казалось, должен было стать финалом в истории прусского государства. Даже Фридрих, стоически переносивший до того горечь поражений, утратил веру в возможность сражаться дальше. Его самые преданные генералы и лучшие друзья погибли, а от армии — армии, которая с таким трудом создавалась прадедом Фридриха Великим Курфюрстом и его отцом, королем-солдатом, — теперь почти ничего не осталось, иссякли даже резервы…

Конец ознакомительного фрагмента.