Теория дождя

Алиса Васина

Это мистическая история о любви, начавшаяся в средневековой Восточной Пруссии, прошедшая сквозь столетия. Герой, потомок тевтонского рыцаря, в поисках возлюбленной преодолевает пространство и время, изучает магические практики, постигая искусство чародея.

Благодарю Западный Ковен

за внимание и дружескую поддержку.

© Алиса Васина, 2020

ISBN 978-5-4498-1531-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Отель разбитых сердец

Дождь в Калининграде — это не то, что просто плохая погода, и вообще, это — не плохая погода. Просто дождь — нормальная погода для этого места. Когда нет дождя, то это, по меньшей мере странно, даже, если это зима, тем более, если это лето, так уж тут принято — дождь должен идти в Кёниге всё время! В любой сезон. Каждый день.

Поэтому ничего странного не было в том, что в конце сентября шёл дождь. И хозяин маленького отеля, которого звали весьма обычно для этого места — Артемий Крауф, сидел в просторной гостиной и задумчиво смотрел на огонь в камине. На коленях у него лежала книга, он поглядывал на оловянный кубок, стоящий на столике, обдумывая, стоит ли подняться и налить себе вина или ограничиться чаем с лимоном, который он отхлёбывал время от времени из кружки. Пламя из камина бросало багровые отблески на огромную медвежью шкуру, лежащую рядом. Артемий выглядел грустным, печалил его не дождь, а то, что в его отеле только один постоялец. Он смотрел на огонь, на пламя свечи, которая почему-то горела, несмотря на наличие электричества, потом вздохнул, погладил сидящего на плече чёрного ворона и проговорил:

— Георг, пожалуй, пора нам взяться за дело.

Ворон расправил крылья.

— Пора!

— Согласен, Георг, — проговорил Крауф и бросил в камин щепотку травы.

— Чабрец? Или базилик? А может — полынь? — проговорил он, поглядывая на ворона, тот спокойно чистил клюв.

— Пожалуй, ты прав — чабрец и полынь! — согласился хозяин и вышел на крыльцо.

Мелкий густой дождь, сыпавшийся сверху ровно и постоянно, казался вечным, как само время. Хозяин отеля раскрыл зонт и неспешно двинулся по дорожке ко входу. У забора, примыкающего к калитке, сидел тощий мокрый котёнок и жалобно мяукал.

— Что ты, дружок, потерялся? Или тебя выкинули из дома? Да ты, оказывается, породистый? Британец… дожили! Раньше за деньги вас продавали, а теперь за дверь выбрасывают, ну и времена настали! Что за люди? Я бы проклял их за жестокость и бессердечие, но, боюсь, что для них это будет слишком страшной карой… видно, и людям не хватает средств, чтобы жить, раз котятам уже ничего не остаётся!

Мастер Крауф наклонился и взял на руки маленький дрожащий комочек.

— Пойдём ко мне… Что ты, что ты? Что ты хочешь мне сказать?

Он оглянулся и увидел с другой сторон забора под старой липой согбенную фигуру. Человек не пытался привлечь к себе внимание, он просто сидел за забором, пытаясь укрыться от дождя под деревом. Но ветки липы, потерявшие почти всю листву, не могли служить хорошей защитой, и на съёжившееся тело падали целые потоки воды.

Мастер Крауф прошёл к границе отеля, внимательно вглядываясь в сгорбившуюся фигуру — это был мужчина средних лет, насколько он мог видеть из-за своего забора.

— Добрый вечер, добрый человек, — проговорил хозяин отеля негромко, стараясь не испугать бедного странника.

— Я ничего не нарушаю! И к вам на территорию не захожу, — загнанно проговорил мужчина.

— Ну, что вы, я и не думал вас ни в чём обвинять! Напротив, я хочу предложить вам ночлег, крышу над головой и горячий ужин.

— Спасибо, но мне нечем вам заплатить, у меня совсем нет денег, — удручённо ответил мужчина.

— Я не потребую с вас денег, в качестве оплаты вы можете предложить рассказ о своей жизни.

Мужчина недоверчиво посмотрел на человека под зонтом, потом недоверие сменилось сомнением и удивлением. Тот выглядел не совсем обычно — он был высок ростом, худощав и одет в чёрное. Не то, чтобы в чёрный костюм, а в какой-то старозаветный сюртук, или, точнее — френч, застёгнутый на все пуговицы до самого горла. Чёрные глаза зияли чёрными дырами, из-за этого бледное лицо казался пугающе мёртвым, как маска. Единственное, что было живым, это пухлые красные губы, они двигались, растягиваясь в улыбке, но и улыбка в этом бескровном облике выглядела странной и пугающей. Но котёнок на руках чёрного человека вызывал симпатию.

— Вам нужен рассказ о жизни? Вы что — журналист или писатель?

— Нет, я хозяин отеля.

— Тогда зачем вам истории из жизни неудачника?

— Считайте, что это — моя причуда, мой каприз. Я иногда помогаю людям просто из филантропии.

— Что, правда? И о чём я должен рассказать, чтобы получить сухую постель и чашку горячего супа? О чём-то особенном? Но в моей жизни не было ничего удивительного или секретного! Моя жизнь очень обычная, — с горечью проговорил мужчина.

— Но, я уверен, у вас в жизнь была любовь, она у всех бывает!

— Любовь? Вас интересует эта ерунда? И за это вы готовы дать мне кров?

— Это не ерунда, это — самое ценное в жизни каждого человека! И самое дорогое!

— Что верно, то верно! Самое дорогое! Это мне обошлось мне так дорого, что я оказался тут нищий, голый и босый! — с отчаяньем воскликнул мужчина.

— А вы не читали, что за объявление висит на входе в отель? Там написано, что если вы расскажете свою любовную историю, вам гарантированно предоставляется место совершенно бесплатно!

— Что, честно? — удивился мужчина.

— Посмотрите сами, вот табличка! — хозяин отеля указал рукой на небольшую вывеску, прикреплённую к калитке. Он смотрел на мужчину, поглаживая котёнка на руках, который перестал трястись от холода и доверчиво прижался к его груди.

Человек за забором близоруко прищурившись, посмотрел на объявление, потом на котёнка, пригревшегося на руках хозяина отеля, и поднялся на ноги.

— Так что, пойдём? — предложил человек под зонтом.

— Ну, если можно, — неуверенно ответил гость, робко направляясь к калитке.

— Добро пожаловать! — пафосно воскликнул хозяин отеля.

И в ту же минуту, как мокрый гость пересёк границу территории отеля, во дворе загорелись электрические фонари, освещая дорожку к крыльцу. Гость испуганно отпрянул от калитки, но хозяин любезно взял его под руку и повёл заробевшего мужчину к крыльцу.

— Да ну что вы, честное слово! Это просто фонари на фотоэлементах, они включаются, когда кто-нибудь пересекает световую линии…

Мастер Крауф провёл мужчину до крыльца, где их встретила прелестная белокурая нимфетка.

— Ах, как я рада, что у нас новый постоялец! — воскликнула она.

— Вы точно рады? — рассеяно проговорил гость, неуверенно снимая мокрую куртку в прихожей, не зная, куда её пристроить. Он посмотрел на свои промокшие ботинки, не решаясь пройти в них по ковру, застилавшему прихожку.

— Давайте вашу куртку! — предложила нимфетка. Она выхватила её из рук мужчины и унесла куда-то, а ему под ноги подсунула мягкие сухие тапочки, в которые он тут же облачился, сняв мокрую обувь и носки.

Мужчина прошёл в гостиную, освещённую горящими свечами и огнём камина.

— Это точно — отель? — удивлённо спросил он, оглядываясь по сторонам.

— Не стесняйтесь, это точно — отель, пропела нимфетка, появляясь снова и отвечая на вопрос гостя, потому что больше ответить было некому — человек в чёрном исчез.

— Вот ключ от вашего номера, там вы сможете принять тёплую ванну и переодеться в сухое платье, думаю, вы найдёте в гардеробе что-то для вас подходящее. После этого спускайтесь в гостиную, вам предложат горячий ужин.

С этими словами девушка всунула в мокрую руку гостя ключ и проводила до деревянной лестницы, ведущей наверх. Тот, неловко оглядываясь, неуверенно начал подниматься по ступенькам. На площадку выходило, как минимум три комнату, мужчина выбрал дверь по номеру на своём ключе, размышляя о том, что ему, видимо, придётся довольствоваться свечами, раз тут так принято. Или может, электричество отключили за неуплату, если учесть странные альтруистические причуды хозяина.

Он не успел удивиться, но когда вошёл в номер и по привычке протянул руку, нажав на то место, где обычно бывает выключатель, светильник под матовым плафоном в маленькой прихожей вспыхнул ровным спокойным светом. Он пожал плечами, посмотрел на просторную кровать, где вполне могли разместиться двое, а то и трое постояльцев и отправился в ванную комнату, с удовольствием сбросив на пол, выложенный блестящей плиткой, свою мокрую одежду.

Лёжа в просторной ванне, плюхаясь по-детски в ароматной пене, он наслаждался приятной и ставшей уже недоступной ему такой простой процедурой. Его тело просто изнемогало от восторга, соприкасаясь с тёплой, душистой водой. Он вдыхал ароматы пенки, шампуня и чистой воды и чувствовал себя абсолютно счастливым. В его положении это было почти чудом, он так давно не мог просто с комфортом помыться! На полочке в ванной комнате стояли разнообразные красивые бутылочки с шампунями, пенками, бальзамами, баночки со скрабами, лежали также станки с одноразовыми бритвами. Он погладил подбородок — да, побриться бы не мешало!

Когда он вышел из ванной комнаты чистый, выбритый и одетый в красивый шёлковый халат, который он взял в ванной, то почувствовал себя возрождённым к жизни и жутко голодным. Вспомнив наставление нимфы о том, что в номере полно одежды, он нерешительно открыл дверцу шкафа, надеясь отыскать там хоть какую-нибудь рубашку и брюки или спортивные штаны. На бельё он не рассчитывал, прикинув, что свои трусы придётся постирать и просушить в ванной на полотенцесушителе, чтобы надеть завтра. Но, к его удивлению, шкаф был полон белья и верхней одежды, и он без труда нашёл и трусы, и майку, и рубашку, и брюки, подобрав всё по своему размеру. И даже что-то вроде домашней куртки обнаружил — удивительный бархатный пиджак клюквенного цвета. Облачившись в это великолепие, мужчина почувствовал себя кем-то вроде актёра старой школы или английского лорда, или герцога в изгнании. Он улыбнулся себе в зеркало, но улыбка вышла жалкой из-за отсутствия передних зубов. Он понуро опустил голову, сжал губы в узкую щёлку и пошёл в гостиную, надеясь получить там горячий ужин, как ему обещали юная блондинка и человек под зонтом.

В гостиной, где горели свечи и пылал огонь в камине, в глубоком кресле сидел тот самый человек, который пригласил его в отель, он сидел молча, давая возможность вошедшему осмотреться. Гость оглядел просторную комнату, и она показалась ему непривычной и тревожной. Беспокойство вызывало слабое освещение гостиной, углы её тонули во тьме, неровные блики от камина порождали в душе смятение, колеблющееся пламя свечей, зыбкое и неверное, прибавляло неуверенности. Непривычные вещи наполняли комнату, гость подумал, что видел подобное убранство в антикварном магазине. Он остановил взгляд на каминной полке, там стояли удивительные часы с фигурками медведя и лани, видимо старинные и дорогие. Фигурки выглядели совершенно, как живые — ему показалось, что медведь вот-вот накинется на лань, ему стало не по себе и он отвернулся. Кроме часов на мраморной каминной полке стояли другие статуэтки, изображающие странных существ и животных, и они тоже вызвали у гостя беспокойство, потому что казались живыми и смотрели на него: кто-то пристально, а кто-то зловеще.

Мужчина отвернулся от них, переведя взгляд на тёмный портрет над камином, по обеим сторонам которого висели щиты с коллекцией холодного оружия. Полотно терялось в полумраке, слабо освещённое двумя свечами на каминной полке, но он всё равно разглядел его. На портрете был изображен рыцарь, облачённый в бархатный камзол, расшитый золотом и камнями, из-под которого выбивались широкие рукава рубашки, обильно отделанной кружевом. Сам рыцарь сидел в глубоком кресле с кубком в руке и с улыбкой на лице. Гость не мог оторваться от его пронзительного взгляда, отмечая, что его полные красные губы, растянутые в улыбке, выглядели странно на тёмном мрачном полотне, погружённом почти полностью во тьму. Он перевёл взгляд на руку, державшую кубок: на пальце тусклым серебром отливал перстень с чёрным камнем, с вырезанными на нём странными символами. Должно быть — оникс, подумал гость, взглянув на человека в чёрном френче, сидящего в кресле — несомненно, на картине изображён именно он, хозяин отеля. Он, так же как рыцарь на портрете, сидел в глубоком кресле, держал старинный кубок и на пальце у него блестел перстень с чёрным ониксом и непонятными символами.

Теперь, немного придя в себя, гость смог как следует разглядеть этого человека. Тот смотрел на гостя и улыбался странной вампирской улыбкой, точно такой же, как на полотне, но в отличие от рыцаря на портрете, у которого волосы спадали на плечи, голова хозяина отеля была совершенно лишена волос.

— Давайте знакомиться, меня зовут Артемий Крауф. — представился хозяин.

— Какой замечательный портрет вам сделали! Выдержан в средневековом стиле, хорошая работа! Даже состарили его, с виду, как антиквариат! — сделал комплимент хозяину гость.

— Не хочу вас разочаровывать, но это и вправду — антиквариат. Портрет написан в начале шестнадцатого века в Кёнигсберге одним малоизвестным художником.

— Вот как? И вы так точно знаете дату? Хотя, конечно, художники всегда подписывают свои работы. А рыцарь удивительно похож на вас, это ваш предок?

— Совершенно верно, это мой предок, его имя — Генрих фон Крауф.

— То есть вы — его прямой потомок? — удивился гость, — Он был рыцарь?

— Да, он являлся потомком тевтонского рыцаря, который вместе со своим другом, Генрихом фон Изенбергом комтуром Кёнигсберга построил замок Гердауен на месте разрушенной прусской крепости. Его портрет, как вы понимаете, не сохранился — это было ещё раньше, в четырнадцатом веке.

— А кто эту прусскую крепость разрушил?

— Они и разрушили, а на этом месте новую построили.

— Сами разрушили, сами построили, — усмехнулся гость, — Вот времена были! В наше время обычно останавливаются на первой позиции — разрушении, а до постройки как правило руки не доходят. А комтур, это что такое? Титул или военный чин?

— Комтур — это должность, хотя, в какой-то мере и военный чин! Это смотритель орденского замка, исполняющий обязанности начальника крепости, комтур назначался руководством Ордена. Между прочим, об основании Гердауена существует подлинная историческая запись в «Прусских хрониках». Пётр Дуйсбургский, орденских хронист, написал, что замок построен по велению Великого Магистра Тевтонского Ордена брата Вернера, — с гордостью пояснил хозяин.

— Ого! Как хорошо вы знаете свою родословную! Значит, вы — потомок тевтонского рыцаря… но позвольте, рыцари Ордена были монахами, они не могли иметь семью, детей! Значит, вы — побочная ветвь на этом родословном древе?

— Нет, всё не совсем так… Конечно, Тевтонский Орден — монашеский, но в те времена существовали и так называемые серые рыцари, они не носили белый плащ с крестом, не являлись монахами и имели семьи. Именно такой рыцарь и был моим предком, он женился на прусской красавице и остался жить в построенном городе.

— Вот как… А Гердауен — это сейчас что за город?

— Сейчас это посёлок Железнодорожный.

— Да-да, я вспомнил… Тогда, возможно, и оружие на стене настоящее, а не муляжи или новодел?

Хозяин засмеялся:

— Здесь всё настоящее…, впрочем, вернёмся к действительности. Проходите в гостиную, осмотритесь, здесь много необычного, вы не сразу всё увидите, не торопитесь…

Гость, мельком взглянув на белокурую нимфетку, стоявшую за спиной хозяина, заметно поскучнел и прошёл к свободному креслу.

— Ну вот, вы познакомились со мной, теперь поговорим о вас, как мне вас называть? — поинтересовался Артемий.

— Вообще-то, мама меня назвали Антоном, но можете называть меня просто — придурок! Потому что я конкретно влип! — воскликнул с горечью гость.

Он немного помолчал, потом неуверенно проговорил.

— Вы обещали горячий ужин, это правда?

— Без проблем! — хозяин махнул рукой и тут же белокурая девушка, державшая в руках поднос, поставила его перед гостем.

— Познакомьтесь с моей помощницей — Дейнерис, если у вас появятся какие-то вопросы, можете обращаться к ней.

Гость увидел чашку с горячим супом и принялся проворно орудовать ложкой, не взглянув на другие тарелки на подносе и даже на юную блондинку.

Артемий усмехнулся, подождал, пока гость доест куриную лапшу и продолжил свои расспросы только после того, как тот начал неспешно грызть свиные рёбрышки с отварной картошкой и квашеной капустой.

— Ну, теперь вы немного подкрепились и можете продолжить беседу?

— Ну, да, могу…

— Извините, если я не даю вам времени насладиться ужином, уверяю вас, вам ещё представится случай вкусно поесть, и это будет не позже, чем завтра… Дейнерис, принеси нам вина… Вы какое вино предпочитаете…

–…в это время суток? — продолжил гость, криво усмехаясь.

— О, вы, как я вижу, тоже поклонник Булгакова?

— А разве может быть иначе?

— Так что вам налить? Красного? Белого? Водки?

— Нет, только не водки! Давайте красного, что ли… если нет коньяка, впрочем, в моём положении выбирать не приходится! — дерзко проговорил гость.

— Хорошо… — Хозяин махнул рукой, нимфетка появилась тут же и налила красное вино из бутылки с экзотической наклейкой, удостоверяющей, что оно произведено с ЮАР.

Гость, мельком взглянув, наконец, на девушку, пригубил бокал вина.

— О! Это совсем неплохое вино, густое, насыщенное, почти как знаменитое Фалернское у Булгакова. Впрочем, это вполне логично, если учесть, что виноград вырос в пустыне, где нет никаких крылатых вредителей, вроде всяких там мошек, мушек и других, которые терроризируют европейские виноградники — они не могут перелететь пустыню… Это бонус для виноделов Южной Африки! — проговорил гость.

— О! А вы разбираетесь в виноделии! — удовлетворённо воскликнул Артемий.

— Ну, так, как дилетант… — протянул гость, поглядывая на нимфетку и отхлёбывая из бокала щедрые глотки.

— Извините, вы точно дали мне приют в обмен на мой рассказ из жизни? — неуверенно поинтересовался он.

— Совершенно верно. Кроме того, возможно, я смогу помочь вам разобраться в ситуации, отыскать причину ваших проблем, найти выход и избежать катастрофических последствий неизвестных пока мне событий.

— Как сложно всё! То есть, вы сможете мне помочь?

— Надеюсь. Но вы должны быть со мной предельно откровенны.

— Да мне нечего скрывать! А зачем вам это нужно?

— Ну, считайте это благотворительностью… А кстати, вы не против, если к нам сейчас присоединится гостья из соседнего номера? — проговорил Артемий.

— А у вас ещё и другие постояльцы? — удивился гость, — Мне всё равно, если честно. Хотя я бы не хотел говорить при посторонних о своих проблемах.

— А при мне?

— Ну, вы, вроде, не посторонний… Я так понял, что это — плата за постой! И даже, я надеюсь, из моих рассказов вы сможете понять, какова причина моего нынешнего положения и подсказать, что мне делать дальше. — гость пристально взглянул в глаза хозяину.

Хозяин улыбнулся и махнул рукой. Повинуясь этому указующему жесту, нимфетка спешно прошла к лестнице, и спустя небольшое время со ступенек спустилась женщина в бархатном вечернем платье синего цвета. Глубокое декольте открывало её высокую грудь, как минимум, четвёртого размера, пухлые губы были плотно сжаты, а бледные щёки пылали румянцем.

— Позвольте представить вас, господа: мой гость Антон и моя гостья Ольга. Будьте корректны и миролюбивы друг с другом… — проговорил Артемий.

Антон равнодушно посмотрел на декольтированную даму и бросил заинтересованный взгляд на юную блондинку, чей плоский профиль и такую же плоскую фигуру высвечивало пламя свечей в канделябре.

— Я оставлю вас на время, пожалуйста общайтесь, знакомьтесь друг с другом и с домом. Уверяю вас, здесь есть много чего любопытного. Вам предстоит здесь прожить какое-то время.

— То есть вы не выставите нас завтра из дому?

Хозяин засмеялся.

— Нет, разумеется! Я предоставлю вам кров и стол как минимум на неделю. Отдыхайте, господа! До полнолуния ещё есть время…

С этими словами Артемий покинул гостиную, оставив гостей в обществе белокурой девушки и ворона, который совершенно свободно расхаживал по комнате. Маленький котёнок уютно устроился на медвежьей шкуре у камина.

— Я могу предложить фрукты? — спросила Дейнерис.

— Спасибо, — поблагодарила женщина, отщипывая чёрную ягоду с кисточки винограда. Роскошная ваза с фруктами появилась одновременно с ней, она взяла бокал вина и пригубила его.

Антон равнодушно посмотрел на неё, отметив, что она — средних лет, вернее, старше средних лет. От неё несло духами и косметикой, такие женщины Антона не интересовали. Раньше она, наверное, была красивой, лет двадцать назад: натуральная блондинка с роскошными формами — такой типаж ценился в годы её юности. Но это время прошло, с годами она располнела и сильно злоупотребляла косметикой, пытаясь вернуть молодость, и от этого ещё больше подчёркивала свои годы. Антон сразу понял это, едва взглянув на яркий румянец и искусственную бледность лица, нарисованную её неумелой рукой. Он с неприязнью заподозрил, что женщина станет заигрывать и кокетничать с ним. Но, присмотревшись у ней внимательно, понял, что она не интересовалась такими мужчинами, как он. Дама оценивающе оглядела его с ног до головы, задержавшись на осунувшемся лице с узкой полоской губ, прикрывающих обломки зубов, на седых висках и сутулых плечах и равнодушно отвернулась. Он с облегчением вздохнул — это его почему-то утешило и обрадовало. И он почти с симпатией посмотрел на женщину — в принципе, она неплохо выглядит для своего возраста, и главное — не претендует на него!

Они почти по-дружески выпили по бокалу красного, густого и какого-то странного на вкус вина.

— Я бы лучше выпила коньяка, — проговорила женщина, вызвав дополнительную симпатию Антона.

— Вы тоже любите коньяк? — заинтересовано спросил он, — И какой?

— Вообще-то мне нравится Калининградский, вернее — старый Кёнигсберг.

Он удовлетворённо кивнул, положив в рот кусочек сочного манго.

— Но здесь не приходится выбирать, что дают, на том и спасибо. Ещё хорошо, что нас тут приютили, хотя бы на время…

— А вы тоже появились тут в таком же неприглядном виде, как я — мокрый, без денег и дальнейших планов на будущее?

— В общем — да, — грустно проговорила женщина и замолчала.

Она снова подняла бокал, но он оказался пуст, и Антон наполнил его из бутылки, оставленной на столе блондинкой, сама она уже покинула гостиную, оставив гостей одних.

— А как мне вас называть? Это я не для того, чтобы познакомиться, а просто — мы же должны как-то обращаться друг к другу. Раз мы всё равно на какое-то время будем жить в одном доме. — спросил Антон.

— Нас же представили, я — Ольга, — недовольно ответила женщина.

— Простите, я не запомнил…

Они замолчали, женщина пила вино, мужчина маленьким ножом отрезал кусочки манго и отправлял себе в рот.

— Тихий Ангел пролетел, — усмехнулась женщина, мужчина с удивлением взглянул на неё.

— Какой странный дом, вы обратили внимание, что тут пахнет ладаном?

— Вы тоже это заметили? Я думал, мне померещилось.

— А какая странная картина висит в моей комнате! Просто зловещая какая-то. Когда смотришь на неё, кажется, что начинаешь входить в неё, как в дверь!

— Вот как? И что там изображено — дом? Если есть дверь!

— Нет, это жанровая картина — двое мужчин в старинных костюмах, где-то восемнадцатого века сидят за маленьким круглым столиком в золочёных креслах с бокалами в руках. А дама в белом парике на диване. Всё такое гламурное: розы, амуры, позолота, веер, в общем, слащаво до тошноты! Сплошная пошлость! Всё, что я ненавижу.

— Ну, и что тут зловещего?

— А то, что они смотрят на меня! Так смотрят, как живые, и прямо затягивают к себе в комнату, так и хочется туда войти.

— Забавно!

— Что тут забавного? Я, наверное, побоюсь спать под их взглядами.

— До такой степени беспокоит?

— До такой степени. А у вас в номере какая картина висит?

— Не обратил внимания, может, нет ничего?

— Обязательно должна быть. Тут вон тоже какая-то странная картина висит, да и вообще — все стены увешаны картинами, гобеленами… может, пойдём осмотрим, пока хозяина нет? Возьмите канделябр, а то здесь темно.

Антон согласно кивнул. Они поднялись со своих мест, прошли вдоль стен, обитых старыми дубовыми панелями почти в рост человека, которые придавали комнате мрачноватый вид. Гостиная имела высокие потолки, никак не меньше трёх метров, выше дубовых панелей размещались чучела различных птиц и зверей, а также деревянные маски.

— Какие жуткие маски! — воскликнула Ольга, — Это просто демоны какие-то! Мне страшно!

— Демоны? Вряд ли, просто эта гостиная обставлена в стиле английского классического кабинета! Или охотничьего дома. Посудите сами — дубовые панели, гобелены, псевдо-старинные картины и чучела птиц и зверей, вроде бы добытых самим хозяином. А также коллекция фальшивого, якобы старинного холодного оружия! — усмехнулся Антон, — Всего лишь — дань моде.

— А маски? — неуверенно спросила Ольга.

— Тоже — дань моде! Сейчас принято выставлять на обозрение гостей всякие статуэтки, даже вот, взгляните — какие-то резные фигурки в дверных проёмах!

— Это похоже на древние руны… — проговорила женщина.

— Вы разбираетесь в этой ерунде? — иронично спросил мужчина. Женщина, застыдившись, замолчала.

— Лучше взгляните на эти книги! Это действительно — настоящее сокровище! — восторженно воскликнул Антон, подойдя к огромному книжному шкафу, занимающему целую стену. Они до сих пор не заметили его из-за недостатка освещения.

— Посветите, пожалуйста… — проговорил он, отворяя дверцу шкафа.

— Это какие-то старинные фолианты… на каком языке? Это, похоже — латынь, посмотрим, что это… Питакрис Испанский… сочинения аббата Триггемия «Philosophia naturalis» и «Antipalus maleficiorum», а это труды Петра Аполлонского «Elementa magica», ну, вы поняли: «Естественная философия» и «Элементарная магия»… Так, а это «Henrici Cornelii Agrippae ab Nettesheym de Occulta Philosophia libri tres» — «Генрих Корнелий из Неттесгейма, об оккультной философии, три книги».

— Вот как? Магия! Такие старинные фолианты, интересно, сколько им лет? Дорогие, наверное. А откуда вы знаете латынь? — удивилась Ольга.

— Моя мама — врач, а они пишут на латыни, ну, и я тоже немного нахватался… — пояснил Антон, перебирая старинные книги на полках.

— А вот эти книги — почти новые и современные, двадцатого века… «Книга теней» — Джеральд Б. Гарднер, «Лестница света» — Уильям Грей, «Гранатовый сад» — Израиль Регарди, «Тропы мудрости» — Джон Майкл Грир, «Путеводитель по каббалистическому символизму» — Гарет Найт… Это книги по Каббале…

— Каббала? Это что-то из иудейской религии, сейчас это стало модным. Значит, тут точно занимаются магией! — воскликнула Ольга.

— А это точно немецкий… — Антон продолжил осмотр книжных полок, — Гёте! Год издания… С ума сойти! Прижизненный! Сокровище! Не верю своим глазам! А это — прижизненное издание Блока! Анны Ахматовой, Цветаевой… Боже!

— А почему вы так радуетесь книгам старых поэтов? Кому они нужны? В наше-то время! Да и новые тоже! Это старьё никому не нужно! — иронично пожала плечами Ольга.

— Вот как? — мужчина положил фолиант на полку, захлопнул дверцу шкафа и опустился на пол, закрыв лицо руками. Его плечи содрогались от рыданий.

Женщина удивлённо смотрела на него, не понимая происходящего. Потом несмело подошла к мужчине и прикоснулась к его плечу.

— Вы плачете? Простите, если я что-то не то сказала,…если я вас обидела… я не хотела… Простите!

Она попыталась положить руку на его плечо, но он резко отстранился. Ей ничего не оставалось, как отойти от Антона и усесться в кресло. Ольга глядела на рыдающего мужчины, и у неё самой на глазах навернулись слёзы, она так же, как он принялась рыдать в голос.

Эти рыдания сотрясали их долго, но в конце концов, они успокоились, отсморкались, и, наконец, затихли. Женщина пришла в себя первой, она подумала, что надо как-то помириться с Антоном, и сделать это требовалось максимально деликатно.

— Простите, ради Бога, если я вас обидела, я не хотела! — тихо произнесла она.

— Да ладно, чего там, это не ваша вина!

— Простите, а чем я вас обидела? Я же просто про старых поэтов…

— Дело в том, что я тоже — поэт. И я так же никому не нужен, как и всемирно признанные кумиры!

— Вот как? Вы — поэт? Никогда не видела настоящих поэтов, к тому же — живых!

— А мёртвых? — цинично хохотнул мужчина.

— Простите?

— Ну, если я сейчас умру!

— Нет! Нет! Что вы! Живите долго! А вы действительно поэт? И что вы пишите? В каком стиле? Можете почитать что-то из своих произведений? — попросила Ольга.

Мужчина посмотрел на неё, подумал, что сказать, видимо предавшись тщеславию.

— Потом прочтёте, когда меня не станет. Давайте не будем говорить о наболевшем. Лучше — о неудавшейся жизни, для меня это легче, чем о неудавшейся карьере поэта.

— Хорошо — хорошо, — поспешно согласилась женщина. — Тогда расскажите, как вы очутились здесь, в этом месте, если для вас это не так болезненно.

— Как оказался? — рассеянно проговорил мужчина. — Мой друг пустил меня в свой дачный домик, когда я оказался на улице без денег и без квартиры. Я жил там какое-то время, а потом туда заявилась его тёща и потребовала освободить дачу в течение часа, иначе она вызовет полицию. Тюремного опыта получать не хотелось, поэтому я решил, что лучше уйти, а тут дождь начался… а вы как?

— Я пришла сюда утром, дождя ещё не было, но я узнала, что здесь дают приют в обмен на сиротскую историю из жизни. — усмехнулась Ольга. — Не знаю, зачем нашему хозяину это нужно, но раз я могу получить кров и надежду на решение своих проблем — то я готова отдать и больше, чем просто рассказ о своей несчастной любви.

— А он действительно может помочь?

— Он обещал. Ну, или хотя бы укажет причину наших бед.

— Вот как? Тогда это точно — бинго! Я готов отдать за это всё, что у меня есть — но у меня уже нет ничего…

— Раз вы здесь, значит, хозяин решил, что у вас ещё что-то осталось, чем можно расплатиться.

— Думаете, он такой корыстный?

— А вы считаете, существуют люди, раздающие блага бесплатно? Вы так наивны?

— Наверное, да, я наивен…

— Ну, да, вы же — поэт…

— Что делать, все поэты — наивные романтики.

— Ну, не самое плохое качество в мужчине! Не расстраивайтесь! Пойдёмте лучше осматривать место, куда нас забросила судьба. Вы на втором этаже смотрели? Пойдёмте! — предложила Ольга.

Они поднялись по деревянной лестнице на площадку, где располагалось несколько дверей, две из них вели в их номера, ещё две выглядели похожими. Казалось, больше ничего интересного они не увидят на тёмной пятачке, освещаемом только неровным пламенем свечей в канделябрах у них руках. Ольга наугад пошла дальше и тут обратила внимание на небольшой тупиковый коридорчик. Там тоже имелись двери, она взялась за ручку одной из них, но та оказалась запертой, другая легко отворилась, и женщина увидела почти такой же номер, как у неё, обставленный стандартно. В кресле у столика сидела знакомая им юная блондинка, она обернулась и вопросительно взглянула на гостей:

— Вам что-то нужно? Я могу помочь?

— Нет-нет, простите, я просто ошиблась номером, — смущённо проговорила Ольга, ретируясь.

— Как неудобно получилось… — пробормотал Антон, удаляясь из коридорчика.

— Действительно, чего это мы начали какой-то обыск? Должны же где-то жить и обслуга, и сам хозяин!

Они спустились в гостиную, снова обошли её кругом, внимательно разглядывая картины на стенах и неожиданно обнаружили рядом с камином незамеченную ранее комнату, над которой висела какая-то рогатая деревянная маска. Комната оказалась запертой, и они пошли исследовать помещение дальше, освещая себе путь тяжёлыми канделябрами.

У Ольги затекла рука. «Наверное, они настоящие, бронзовые», — решила она, поставив свой канделябр на пол. И тут вдруг увидела, что панели на стене в самом углу гостиной как-то неплотно примыкают, стык между ними показался ей слишком широким. Она поковыряла пальцем этот стык — он подавался. Она захотела подойти к этой стене ближе, чтобы отодвинуть панель, но ей мешало огромное кресло, стоящее почти вплотную к стене. Кресло было такое огромное, прямо как трон, украшенное деревянной резьбой с позолотой, обтянутое шёлковой тканью с вытканными гербами. Ольга попыталась сдвинуть это кресло, но это оказалось ей не по силам. Тогда она позвала на помощь Антона, тот нерешительно подошёл к ней.

— Зачем вы всюду лезете? Это же чужой дом, спасибо, что нас пустили сюда, а вы тут обыск производите! Хотите, чтобы нас выгнали? — он с сомнением отнёсся к её затее.

— Да успокойтесь вы! Хозяин сам сказал, чтобы мы тут осмотрелись! И вообще, надо знать, куда мы попали! Место это уж больно необычное, да и хозяин человек непростой! Конечно, наши жизни недорого стоят, но не хочется попасть в руки каких-нибудь маньяков и извращенцев! И закончить жизнь на цепи в подвале! А может быть, тут какая-то подпольная фабрика!

— Что, таджики кроссовки шьют?

— Возможно! Или героин фасуют! Ещё в тюрьму загремим на старости лет! Давайте лучше кресло сдвинем, чувствую, за ним что-то скрывается! Может быть, вход в подвал!

Они налегли на кресло вдвоём, но несмотря на их усилия, оно не сдвинулось с места, как будто вросло в пол, Антон обиженно опустил руки. Разозлённая Ольга толкнула подлокотник, и тут кресло легко повернулось вокруг своей оси — оказалось, оно могло сдвинуться, только вместе с кружком пола, к которому намертво прикручено. При этом панель стены сдвинулась вместе с креслом, открыв проход в большую тёмную комнату.

— Что я говорила! — воскликнула Ольга.

— Вам бы только сыщиком работать! — пробурчал Антон, с любопытством заглядывая в темноту и подсвечивая себе канделябром.

— Давайте войдём, посмотрим, что там, — предложила Ольга.

— А если панель опять сдвинется, дверь закроется, и мы окажемся в ловушке? — засомневался мужчина.

— Ладно! Я войду, а вы караульте! Если что, подадите сигнал, — согласилась Ольга и, взяв свечу, двинулась в потайную комнату. Ей пришлось нагнуться, так как ход был узкий и низкий, Антон подсвечивал ей канделябром, пытаясь разглядеть, что там внутри. Он подивился, с какой лёгкостью женщина пролезла в подвал, видно, не такая уж она старая и толстая, как он вначале подумал.

Ольга посветила вокруг — никаких следов производства не наблюдалось. Не заметила она также пыточных инструментов и кровавых потёков на каменных стенах со следами прикованных узников. Не увидела и предметов садо-мазо: ни цепей, ни наручников, ни плёток, ни масок, короче, никакой готики. Но кое-что необычное присутствовало в этой комнате: это нарисованные на каменном полу странные знаки, как будто пентаграммы, а на стенах непонятные картинки и плакаты с кабалистическими знаками и символами. На полках стояли старинные фолианты в потёртых кожаных обложках с металлическими уголками, свечи, какие-то коробочки, разукрашенные шкатулки, стеклянные баночки, ящички и сундучки, между которыми лежали кинжалы, на крючках висели белые одежды и разноцветные шарфы.

— Что там? — нетерпеливо спросил Антон, заглядывая к ней.

— Похоже, тут проводят какие-то ритуалы.

— А какие?

— Ну, хотя бы, человеческие жертвы не приносят, это точно! Во всяком случае, не в этой комнате!

— Успокоили!

— А станков каких-нибудь не нашли? Швейных машинок?

— Нет, ничего такого.

— Ну и ладно, тогда нас не заставят тапки шить!

— Это — да… но тут очень много старинных книг, плакатов, интересно, что это? Только все надписи не на русском, а я не сильна в языках. А вы?

— Тоже не очень, но пару языков знаю: немецкий и английский. Ну, и латынь немного.

— Тогда может быть, вы бы разобрались…

— Ну, алфавит у всех одинаковый, прочтите что-нибудь, какую-нибудь надпись!

— Попробую… Consecratio, Invocatio, Cjnstrictio, Ligatio, Licentio…

— Это какие-то заклинания! Духов каких-то вызывают…

— Тут ещё какие-то лампадки, много разных светильников старинных, похоже масляных и закрытые баночки… попробую открыть… что-то пахучее… ароматизаторы какие-то… масла пахучие.

— Благовония… — поправил Антон.

— Что-то вроде этого. Тут ещё банки с водой как будто, может, святая вода…, да она солёная!

— Вы что, выпили эту жидкость? С ума сошли! Это могло быть что угодно, даже кислота!

— Да нет, я просто палец туда сунула и облизнула!

— Любопытство вас погубит!

— О! Да тут ещё шкатулка с драгоценностями! Похожи на настоящие, не бижутерия! Только несовременные очень.

— Старинные, значит!

— И что вы об этом думаете? Что это за комната?

— Похоже, это комната для ритуалов. И я думаю, что надо быстренько оттуда уходить, пока вас там не увидели.

— Согласна, пора сматываться, пока не застукали! — Ольга торопливо покинула помещение. Они с Антоном быстро поставили кресло на место и отправились ближе к камину.

— Пойдёмте кофе пить, часы пробили десять, а хозяин сказал, что к этому времени подадут кофе. — предложила Ольга, поправляя волосы и платье.