Срез. Рассказы

Макс Неволошин, 2018

Это второй сборник рассказов Макса Неволошина. Первая книга, вышедшая в 2015 году, попала в лонг-лист премии «НОС». Финалист «Open Eurasia and Central Asia Book Forum and Literature Festival 2015». В 2017 году – первое место в Германском Международном литературном конкурсе «Лучшая книга года». Рассказы опубликованы в изданиях России, Австралии, Новой Зеландии, США, Канады, Украины и Германии. Содержит нецензурную брань.

Фарцовщик Ваня

Ваня был фарцовщиком всегда. И до того, как это слово вошло в моду, и позже, когда оно превратилось в архаизм. Любопытно, что сейчас красуется на его визитке? Предприниматель? Коммерсант? Владелец торгово-закупочных систем?.. Впрочем, это не меняет сути дела. А суть в том, что классу где-то к шестому мой друг Ваня открыл своё призвание. Оно состояло из двух примитивных, казалось бы, действий: купить дешевле — продать дороже. Ну и товар должен быть редкий. Не мешок цемента или, там, ведро картошки. Как озвучил наш великий сатирик Аркадий Райкин: ни у кого нет, а у тебя есть.

Я говорю «призвание» без малейшего сарказма. Потому хотя бы, что мне оно неведомо вообще. Единственное занятие, которому я предаюсь с энтузиазмом, — это валяние с книгой на пляже. С годами оказалось, что удачно купить-продать способен далеко не всякий. Я, к примеру, тоже пытался фарцевать. В школе — жвачкой и сигаретами, затем — пластинками и фирменным тряпьём. Позднее — книгами. Иногда оставался по мелочи в прибыли, чаще — в убытке. Но главное, мне было неинтересно. Утомительно и скучно. В какой-то момент я понял: это — не моё. «А ты как думал? — посмеивался Ваня. — Бизнес — это труд. Тяжёлая работа…»

Окончив институты, мы расстались лет на пять. Я отработал по распределению, поступил в аспирантуру. Поселился в Москве, в общежитии на проспекте Вернадского. Зимой объявился Ваня. Он узнал мой адрес через общих знакомых. Выяснилось, что трудится он где-то в Подмосковье. Полуфиктивно, на четверть ставки. А реально занимается любимым делом — гоняет дефицитный товар из столицы в провинцию. И там, и сям всё прихвачено.

— Как ты здесь удачно прописался! — сказал Ваня между второй и третьей. — Мне в Москве как раз база нужна. Вокзалы, конечно, далеко, но ничего, вдвоём осилим.

— Что осилим?

— Да баулы. Не важно. Зато Солнцево рядом. У меня там два магазина схвачены насмерть, на уровне директора, прикинь?.. Кстати, ты утром занят?

— Занят.

— Чем?

— В библиотеку еду.

— Хэх! Занят он, блин! Короче, Макс, я ближе к вечеру отъеду в Солнцево. Привезу сюда два баула австрийских сапог. Ты, главное, дома сиди. Потом ещё в одно место, тоже недалеко — там уж чего дадут. И переночую у тебя. А утром ты мне поможешь доволочь всё это хозяйство на Казанский, один сломаюсь. Ну и в поезд загрузить, гут? Подставляй ёмкость!

Мой друг стал часто появляться в общежитии. Если была возможность, оставался ночевать. Иногда «забрасывал баулы» на день-другой. Будничными сделались поездки на вокзалы, толкотня, оттянутые руки, липкий запах поездов. Приезжали загодя, туго упихивали Ванины сумки куда можно и нельзя. Я оставался в купе до последнего. Мой друг не любил слушать протестующие крики в одиночестве.

Ваня быстро передружился с моими соседями, знакомыми по этажу, бабульками на вахте, аспирантками худграфа и филфака. Неясные мне личности тепло приветствовали его в коридорах. Он мог легко вступить в беседу с кем угодно. Спустя минуту казалось, что встретились хорошие друзья. Раз принёс кусок отличной вырезки. Тут же начал готовить. И объясняет:

— Познакомился в одном гастрономе с мясниками. Теперь, когда захочу, ем самое лучшее мясо…

— С мясниками?

— Ну. Захотелось отбивную котлетку, а на витрине, сам знаешь, — рога и пиписьки. Я беру у Светки в питейном литр шнапса. И — в подсобку, где мясо рубят, типа мне по делу. Смотрю, а мясники рубят… червонец!

— Червонец?

— Червонец! Это у них прикол такой — кто на меньшие части разрубит. Ну, чтобы следующему уже никак… Я говорю: классно, ребята! Дадите попробовать? Oни: ты кто такой, вообще? Oткуда? Я всё по-честному: Иван, мол, будем знакомы. Только что от Светланы, из магазина ликёро-водочных изделий. Интересуетесь такими изделиями? И достаю. Ну, они, ясный перец, интересуются… Полюбили меня, как брата. Если нужно мясо, обращайтесь, голытьба!

Помню, заглянули как-то с ним в лужниковский ресторан «Юность». Сели, подходит официантка. Ваня:

— Девушка, нам, пожалуйста, бутылочку шампанского.

— Нет шампанского, красавец. Закончилось.

— Как это нет? А это что? — и Ваня достаёт из сумки (с ним всегда была модная спортивная сумка) бутылку шампанского, нарядную, как праздничная ёлка. — Девушка, садитесь к нам, выпейте бокальчик, а?

— Так я, мальчики, вроде как на работе, — замялась официантка. — И вообще… м-м… не положено.

— Да ладно, подумаешь, три минуты, — не отстаёт Ваня, — вы же устали. Вам нужен перерыв. Мы с вашим начальством, если что, договоримся.

Глаза у Вани синие, честные. Волосы блондинистые, кудрявые. Ещё миг — и девушка (её звали Наташа) сдалась. А после смены посидела с нами уже от души. Следом подтянулся Дима, тоже официант. За ним — Петя, какой-то менеджер. В итоге заведение стало «нашим». Заходили, как домой, в любой аншлаг.

Однажды Ваня ушёл на дискотеку на третий, «иностранный», этаж. Вернулся с начатой бутылью джина и негром, которого звали Патрик. Тот недавно прилетел из Сан-Франциско играть на скрипке в каком-то оркестре. Патрик легко влился в нашу компанию, ибо оказался забавным малым, не жмотом, любителем спиртного и блондинок. Кроме того, мы практиковали с ним английский. Ване же, наоборот, нравилось учить Патрика русскому языку. Например, он доставал мелочь и спрашивал:

— Паша, ну-ка, вспомни, что это?

— Однушка, — без запинки отвечал Патрик.

— Правильно. А это?

— Двушка.

— Гут. А это?

— Трушка.

— Не трушка, а трёшка, — исправлял Ваня, — хотя… эм-м… Ладно, проехали. А это что?

— Пятушка?.. — сомневался ученик.

— Ха! Пятушка! Это пятачок. А ты Патрик — дурачок.

— Сам ти, Ванья, дурачок.

Вскоре «Паша» совсем отказался говорить с нами по-английски. «Глупи весч, — объяснял он, — иметь руски друсья и не виучить руски язык…» Он стал бывать у нас почти каждый вечер. Раз похвалился, что знает художественный свист, якобы выиграл конкурс дома. И тут же засвистел четырнадцатую Моцарта — насилу остановили. В другой раз, опять навеселе, исполнил «Кампанеллу» Паганини-Листа. Инструмент держал за спиной. Затем Патрик совершил ошибку — он покусился, и не совсем безуспешно, на мою девушку. Вообразите сюрреализм положения. Какой-то лиловый негр-свистун, из притонов Сан-Франциско, уводит девушку у меня! Без двух минут кандидата наук! Эх, дать бы ему в глаз, но мешали два обстоятельства. Патрик был не слабак и мог адекватно ответить. Или — ещё хуже — пожаловаться куда следует, и вышел бы скандал. Всё-таки иностранный подданный. Пришлось ограничиться воспитательной беседой. И Патрик осознал свою неправоту. А девушку у меня всё равно увели. Кто б вы думали? Строитель-турок. Тянуло её на горячих парней.

Только я отвлёкся. Ведь рассказ не про девушку или Патрика. И уж тем более не про турка. Рассказ про моего друга Ваню. С которым нам так часто мечталось, как уедем из совка — далеко. Навсегда. Вместе это казалось почти нестрашным. Про Ваню, с которым, нетвёрдо шагая из ресторана «Юность» к метро «Спортивная», мы кричали в ночь: «Гуд-бай, Америка, а-а-а…» Особенно нам удавалось вот это: «На-на-на-на-на-на-на-най-най!!!» А у метро Ваня сказал:

— Макс, если кто-то из нас свалит первый… Это, скорее всего, будешь ты. Ты же вытащишь меня отсюда?

— Само собой, — ответил я, — какой вопрос.

И вот я свалил. Через два года получил новое гражданство. Через пять прилетел навестить родню и друзей. Время сократило их количество, но увеличило объёмы. Все по-прежнему уместились на кухне. Ваня явился последним, на белой «Ауди». Запарковался строго в неположенном месте, рядом с подъездом.

— Не боишься? — спросил я.

— В смысле?.. А-a. Не. Я с ментами дружу.

— А с бандитами?

— Полная любовь и согласие. Вообще, ты отстал, — добавил он, — мыслишь боевиками девяностых. Бандитов давно нет, сейчас всё по-другому.

— Это как?

— Ровно.

Ваня здорово поправился и стал похож на экономиста Гайдара.

— Раз чуть в харизму не дали на улице, — шутил он, — паспортом отмахался.

Когда мы остались вдвоём, я сказал:

— Ну что, поедем? Гостевую визу сделаю. А дальше можно продлять, есть варианты.

— Да нет, — махнул рукой Ваня, — ну что я там буду делать?

— То же, что и здесь.

— Да? А бизнес, магазины… Их куда?

Он встал. Закурил у окна, посмотрел вниз. На «Ауди», догадался я и сказал безо всякой надежды:

— Здесь продал, там купил.

— Э-э, блин, продал-купил! Сколько раз тебе говорил… А ты не понимаешь. Считаешь, это легко. Это очень нелегко… Они меня во как задолбали, эти магазины! Ладно, у тебя там более-менее срослось. Когда тебя вспоминаем, каждый раз думаю: молодчище. Хоть кто-то из наших смог… Всё, проехали. Подставляй стеклотару!