Синдром Клинтона. Моральный ущерб

Макс Нарышкин, 2008

Из офиса компании «Регион» пропала заместитель финансового директора Виктория Золкина. Девушка просто вышла из здания и растворилась в многомиллионной Москве, оставив на своем рабочем месте клочок бумаги с тремя фамилиями. Они-то и являются ключом к тайне исчезновения Вики. Поиском девушки занялись ее жених Тихон Куртеев и отчим профессор Игорь Оттович Берг. Ну и, конечно, руководители нескольких фирм, потому что вместе с исчезнувшей девушкой пропали принадлежащие им три миллиона долларов…

Глава 4

На первой же мужской вечеринке начальнику отдела маркетинга подчиненные в знак уважения предложили выбрать одну из трех заказанных на весь отдел проституток. Начальник отдела скромно потупил глаза и сказал: «Не нужно никого обижать отказом». И увел с собой всех трех. Куртеев к тому вечеру заканчивал свой четвертый день работы в «Регионе», а потому сие показалось ему немного неестественным. Нет, думал он своим профессиональным, слегка встревоженным сотней граммов водки мозгом, в этой компании не все так безоблачно. Если бы начальника отдела менеджеры остановили окриком: «Эй, босс, неправильно ты бутерброд ешь!», все было бы понятно, тем паче что коллектив не в офисе, а в баре. И с девочками, простите. Но вместо этого мужики чертыхнулись, по очереди сказали «сука» и снова принялись за водку. Поскольку на проституток денег больше не было, то дожимали вечер в суровой мужской компании. К одиннадцати начальник отдела появился и стал говорить о том, что хорошо вот так, запросто, собираться. Это мы, сказал он, на работе стеснены официальными отношениями. А здесь все равны. «Хорошо, — сказал один из менеджеров, Костя, кажется, — если Тихон правильно запомнил, он-то и сказал первым „сука“, — что у нас ты начальник. С тобой все просто, и работа в радость, и отдых как у людей». Несправедливый дележ ласки, оплаченный из расчета $200 х 3, Тихона не разочаровал, поскольку до потаскушек ему не было никакого дела. Конфликтолог Куртеев молча ориентировался в пространстве, размышляя попутно, зачем его пригласили в этот коллектив на вечеринку. С одной стороны, понятно — специалиста по корпоративным отношениям лучше держать накоротке. Но тогда, с другой стороны, зачем его сразу приучать к такому негативному процессу, свидетельствующему о полном развале таких трогательных коллегиальных отношений, как пользование всеми проститутками отдела с использованием административного ресурса? Если такое происходит в обстановке, где все «как у людей», то что должно происходить в офисе, где, по мнению Кости, все «в радость»? Будучи крепким логиком, Тихон быстро вывел логическую формулу: в офисе отдела маркетинга все в радость, но не как у людей, а на корпоративных вечеринках все как у людей, но ни о какой радости не может идти речи. Сопоставив то и другое, Тихон пришел к мнению, что лучше бы им шлюх пахать в «Регионе», а организацию продаж переадресовать в кабак. При таком раскладе в офисе все будет просто и как у людей, а на вечеринках радости не будет конца.

Очень скоро Тихон постиг еще одну истину. Вся деятельность «регионовцев» развивалась по одной формуле: офис разделен на два класса — стригущих и стриженых. Нужно всегда быть с первыми против вторых. Куртеев не удивлялся тому, что не замечал откровенных интриг ранее. Все то время, что заняла у него стажировка, он был занят изучением бумаг, штатной структуры «Региона», знакомился с людьми и практически не выбирался из кабинета. При таком развитии событий все сотрудники офиса были для него обособленными субъектами, корпоративная связь меж которыми была для него недоступна. Поэтому только теперь, когда он ходил по коридорам компании на правах ее сотрудника, он стал замечать вещи, поначалу ему не очень-то и нравящиеся, а потом ставшие обыденными: разговор идет об обыкновенных человеческих отношениях. Если в «Регионе» правят именно такие отношения, и никакие другие, и при этом незаметно, чтобы «эйчар» ломился от желающих покинуть компанию, значит, это он чего-то не догоняет. Или догоняет не с того боку. Как бы то ни было, зарплата его даже при обоснованном желании получать больше устраивала. Не сказать, что и работы было невпроворот, и Тихон стал успокаиваться.

Пристрелявшись взглядами к окружающей его публике, он быстро усвоил и стал пользоваться четкими принципами поведения. Во-первых, он перестал ходить без документов в руках. Только с папкой под мышкой или несколькими исписанными листами он выглядел сосредоточенно размышляющим над судьбой компании фраером. А снующая туда-сюда пехота с пустыми руками выглядит как гуляющие по полю коровы. Если в руках журнал — человек идет в туалет, если сотовый — говорить о неположенном на лестнице. Скорее всего, о том, как изувечить компашку, в которой работает. Вскоре Тихон усилил акцент — теперь он и на работу прибывал, выходя из «Пассата» с кипой ненужных бумаг под мышкой. С нею же и появлялся вечером на стоянке. Кипа оставлялась в машине до утра, утром он с ней входил в офис, а вечером с нею же выходил. И так далее…

Приносимую кучу макулатуры Тихон, сторонник четкого порядка, сваливал на столе, как если бы собирался поджечь. Так она лежала весь рабочий день, и когда кто-то звонил и сообщал Куртееву, что собирается прийти к нему за подписанным документом, Куртеев помещал только что завизированную бумагу в середину кучи и потом долго искал ее в присутствии коллеги. При этом лицо его было сосредоточенным — он искал, и дело это было действительно непростое, поскольку найти было сложно. Коллега диву давался, как новому сотруднику удается работать в таком сногсшибательном режиме, и смеялся над этим, конечно, у себя в офисе — он-то не перерабатывает. Чего Тихону, собственно, от ситуации и требовалось.

Но главным в офисной деятельности Куртеев считал правильную, научно организованную работу с автоответчиком. Поднимать трубку до того, как сработает автоответчик, — признак придурковатости того, у кого он находится на столе. Никто и никогда не позвонит на твой рабочий телефон для того, чтобы что-то дать или облегчить работу. Все звонят, потому что хотят переложить свою работу на тебя. Поэтому лучше послушать и понять, кто звонит и по какому поводу. Быть может, Вика. Но если сообщение на автоответчике создает опасность для твоего безделья, трубку лучше не поднимать. Однако создавать предпосылки для размышлений о том, почему тебя постоянно нет в кабинете, тоже не стоит. Посему отвечать на сообщения нужно обязательно, однако делать это необходимо во время обеденного перерыва, то есть когда заведомо известно, что звонившего не может быть на рабочем месте. Кто-то из тех, кто не в теме, обязательно ответит, ему-то и нужно сообщить, что ты звонил и тебе ужасно неприятно, что не смог застигнуть нужного человека в офисе. А потом нужно снова не поднимать трубку. Через месяц все поймут, что тебя нужно брать живым, и когда это будет им удаваться, нужно ускорять шаг и почти кричать о том, что ты спешишь (см. «кипа бумаг под мышкой»).

Бед персоналу Куртеев не приносил, от интриг умело ускользал, подлости за ним замечено не было, а потому он и получил в офисе соответствующее его поведению и вполне безобидное прозвище Консультант-Плюс.

— Я придумал, чем занять свободное место на листе, — сказал он, входя к святой троице, ломавшей голову над рекламой. — «Беспрецедентные скидки. Приди и скинь».

— И что? — спросил самый изнуренный. — Что мы скинем?

— Ничего не надо скидывать. Напоите кофе, дайте конфету, покажите слайд-шоу с апартаментами в Челси. Крупным планом — ониксовую ванну. Как бы мимоходом следует показать на экране фотку, на которой президент Лукашов и президент Путин сидят на скамейке в Ново-Огареве.

— У нас нет ониксовых ванн, — сказал второй.

— Я думал, у вас нет Путина.

— Действительно, у нас нет такой фотки.

— Сделайте. На lenta.ru я видел Путина с Грызловым на лавке. Отрежьте Грызлова, приклейте Лукашова. Босс должен сидеть с сигаретой в зубах, в спортивной майке с логотипом «Регион-билдинг» и показывать Владимиру Владимировичу рукой.

— На кого показывать?

— На троих слабоумных, которые от напряжения вот-вот потеряют сознание.

— Ты полагаешь, что создание мнимого представления о президентской поддержке строительства актуально?

— Я полагаю, что, побывав у нас, клиенты пойдут в другие компании, а там при тех же 4500 за квадратный метр кофе не напоят и Путина не покажут. И они вернутся. Таким образом, вся беспрецедентная скидка обойдется «Региону» в три рубля пятьдесят копеек за пакетик «Мак-кофе» и конфету. Откройте «Дубль ГИС», я покажу, где торгуют самым дешевым бабаевским шоколадом.

— Надо заапрувить тему у Потылицына, — сказал изнуренный, соглашаясь только потому, верно, что до смертушки ему оставалось две пердушки. — Скинь ему на е-майл концепцию.

— Концепцию?.. На почту? Он же в кабинете, — брякнул Тихон, не понимая, на кой черт мучить комп, если задница вице-президента давит кресло в пяти метрах от кабинета рекламодателей.

— Ты что, первый день в компании? — Из горла пиарщика от удивления раздался клекот. — А если он занят?

— А если он сейчас занят не чтением электронных писем?

— Скорее всего, так оно и есть, — согласился изнуренный. — Письмо придет Майе, Майя его распечатает и передаст Потылицыну. Тот просмотрит, вернет Майе, Майя принесет мне.

Куртеев поводил языком по зубам и качнул головой.

— Е-майл. Я понял. Если бы секретаршу Потылицына звали Тоней, это называлось бы — е-тойл.

С Викой Куртеев встречался в офисе редко. В отличие от Тихона ее рабочий день был загружен до предела и не терпел отлучек. Первое время Куртеев отирался в коридоре третьего этажа, в той его части, где находился офис финансового департамента, но войти не решался. Вскоре он привык к тому, что за сутки они с Викой встречаются всего два раза: утром при пробуждении и вечером, отправляясь домой.

Привыкая к новому месту жизни, Тихон сознательно сталкивался с сотрудниками в курилке, в туалете, в коридорах. Привыкший к общению, он умышленно подводил себя к новым знакомствам, однако теперь, уже помня о стригущих и стриженых, знакомился «случайно». В курилке, как ему поначалу показалось, знакомиться было легче всего. В конце концов, не может быть такого, чтобы ни один из мужиков не возмутился таблицей регулярного чемпионата России по хоккею или не заговорил о книге. Тихону хватило трех дней, чтобы понять: легче закурить себя до смерти, чем найти в курилке повод для знакомства. В комнате для курения, где все, как в бане, были равны — и стафф и топ-менеджмент, — можно было послушать о процентовке, налоге с продаж, офшоре, динамичности поставок — словом, о любой корпоративной блевотине, но только не о вещах, которые могут сблизить двух и более людей. Он сам как-то попробовал поболтать о Набокове, разболтался и вскоре понял, что говорит в полной тишине. А вокруг него пятнадцать человек с дымящимися сигаретами в руках, и если они не умерли от шока, то только потому, что у них стальные нервы. «Да, — закончил литературный вечер Куртеев, — такие вот дела с Набоковым происходили… как современники вспоминают…» Вот это вот — «как современники вспоминают» — едва не испортило все дело. Набокова в «Регионе», кажется, никто не знал, а если кто и видел Джереми Айронса в роли Гумберта, то никому и в голову не приходило, что «Лолита» — это в принципе книга, а не фильм. Тут у Тихона зародились кое-какие подозрения, и он сообразил, что выставил себя дураком. Если кто-то пришел в курилку и говорит не о динамике продаж, то этот кто-то не кто иной, как сексот. Лукашову захотелось знать о событиях в офисе побольше, и он нанял для работы на весьма непонятную и явно лишнюю для штатного расписания должность стукача. «Как современники вспоминают»… Лузер в строительной компании знает, как вспоминали Набокова современники, — это естественно?

Поначалу Тихон думал, что и здесь тоже идет своя игра. Чем тупее выглядишь и чем чаще употребляешь корпоративную феню, тем преданнее ты кажешься в глазах окружающих. Он представлял, как, выходя из офиса, каждый из сотрудников забегает за угол, вытирает платком рот и начинает скороговоркой: «Карл у Клары украл кораллы, Клара у Карла…» Очистив таким образом от скверны язык, служащий «Региона» несколько раз бьет себя портфелем по голове, выбивает оттуда шнягу, превращается в нормального человека, заходит в метро, садится и вынимает из портфеля томик с воспоминаниями Белозерской о Булгакове. Но тот случай с присвоенными девками убедил его в том, что даже в баре, даже выпив, если в кого служащие «Региона» и превращаются, то только в пьяных служащих «Региона». Тихон пытался разыскать в офисе хотя бы одну яркую личность и не нашел. О «блестящих» менеджерах говорили много, их хвалили, премировали, фотографировали и размещали снимки на Доске почета в фойе. Однако очень скоро Тихон догадался, что это фойе ничем не отличается от украшенной головами трофеев каминной залы бывалого охотника. Как выяснилось, менеджеры, не имеющие недостатков, имеют очень мало достоинств. Слишком выдающиеся особенности делают менеджера непригодным для офиса: на базар не ходят с крупной купюрой, там нужна мелочь. Яркая личность, озаренная своей или чужой идеей, тотчас покинет обеденный стол, ложе, игру, — Тихон подозревал, что яркая личность обязана даже прервать на время секс, — и тотчас направится к рабочему столу, где будет рисовать схемы, писать и выдавливать из головы все до последней мысли. Те же, с кем Куртеев встречался и общался в офисе, в мгновения внутренних вспышек способны были выдавить из себя лишь корпоративную чушь. И ради этого они могли прервать и обед, и сон, и соитие.

Казалось, что умышленным слабоумием страдают все, от охраны до президента. Они были поражены каким-то особенным стремлением соблюдать правила внутреннего распорядка, причем наиболее ревностно соблюдались самые невероятные из них: они добровольно заключали половину своей жизни в мир умственного недомогания и следовали традициям этого мира, как если бы от этого зависело будущее их детей. Пока директорат на шестом этаже компании всерьез размышлял над тем, что выбрать для стаффа в качестве корпоративного подарка на День независимости России — еженедельник или ручку, стафф на первом этаже всерьез искал способ отхватить и то и другое.

Для адаптации к новым требованиям жизни Тихону оказалось достаточно нескольких дней. Когда все ему стало понятно, когда он до самого дна отсканировал глубину отношений, взятых в «Регионе» за эталон, он почувствовал небольшое облегчение. О полном и безоговорочном облегчении не могло идти и речи, однако что ни говори, а ситуация стала ясна. Вспоминая свои переживания — примут или нет в «Регион», Куртеев понял, что в жизни менеджера, как и юриста, как и конфликтолога, как и бухгалтера, как и любого другого, решившего бросить себя в пучину корпоративных отношений, есть только две трагедии. Одна — быть не принятым в эту компанию, вторая — быть в нее принятым. И если уж трагедии не избежать при всем старании и в любом случае, следует присовокупить к писанным советом директоров правилам одно неписаное, свое: не наблюдай за тем, что творится перед тобой, отвечай за свой фронт работ, и боже тебя упаси оставить спину без присмотра. На нее тотчас накинут седло, выпорют или воткнут нож. И чем дольше Тихон наблюдал за происходящим в компании, в которую так стремился, тем прочнее убеждался во мнении, что все перечисленное будет происходить в том порядке, который указан выше. Тем и закончится.

Будет еще немало потрясений, приятных сюрпризов и отвратительных событий, думал Тихон и смирялся с мыслью, что так везде и не нужно искать от дерьма дерьма. В конце концов, три тысячи практически ни за что ежемесячно платят не везде, и вокруг не чувствуется неприятный запах. Дальше будет видно.

И вдруг исчезла Вика.

И вдруг исчезла Вика.

И вдруг исчезла Вика.

Это было так невероятно, что Куртееву, прежде чем понять это и начать что-то делать, пришлось вбить это в голову трижды.