В кривом эфире. СМИшная история

Макс Квант

В день выборов провинциальный телеканал решает перебить рейтинги, выпустив неполитическое ток-шоу. Однако расследование дела человека, потерявшего память, ведущееся журналисткой Юноной Ягловой и монтажёром Кириллом Веранщуком, неожиданно втягивает их в политические интриги вокруг мэра города, связи с мафией и городской элитой. Книга написана от переживаний работы монтажёром на новосибирском канале. Многие персонажи и ситуации имеют реальные основы.

Рендер/00:02:01:16

— Две новости, две… — шептала Яна поочерёдно всем буквально на ухо.

— Да какие же! — не вытерпела Королева.

— Первая: я дозвонилась до Шарина…

— Да где он, почему он нас подводит?! Я его уволю! Завтра же уволю, а сегодня пусть идёт и снимает…

— Он не сможет… Он в больнице!

— Нашёл время по больницам шататься, в такой-то важный день! — бесилась Королевна и на багровом её личике пунктирами возникли швы пластических хирургов.

— Погоди, Маша, вдруг это серьёзно, — попытался успокоить Королевну муженёк, он уже пришёл в своё обычное люто-пацифистское состояние начальника и распоряжался всеми направо-налево, коли до того доходило.

— Он обходил стройку стороной, ну ту, что начали копать да тротуар отхватили… Обходил да попал под машину…

Красная леди так и села, чуть не придавив Лёшу Бузатова.

— Прости, Лёшенька… — наконец выговорила она. — У нас нет оператора, наши гости опаздывают… Ну хоть главный герой и тот на месте… Нет, я уволюсь с телевидения и прямо сейчас…

— Брутальненько!.. — только и хмыкнул Рома Татаринцев да приложил свою перманентную кепку к груди.

— Погоди, Маша, безвыходных ситуаций не бывает… — Король властным взором оглядел нас всех и застопорился на мне.

От его холодного, только что вернувшегося к трезвости и морали взгляда, я даже поёжился.

— Кирилл Фёдорович… — ого! Он ещё помнит, как меня зовут! Да ещё взяв ласково под локоток отвёл в сторону. — Попал под машину — это же, по сути, форс-мажорная случайность, а что такое наша жизнь как не череда случайностей, нелепых и невозможных? Я-то уже пожил, я-то знаю… Я прекрасно помню, что вам хотелось стать журналистом, но ради меня, пожалуйста, встаньте сегодня за камеру… Прошу! Про вашу журналистскую карьеру мы завтра же и поговорим…

У меня разве что глаза на лоб не полезли, но мужественные брови мои вовремя прервали побег. Глядел я в его светло-карие очи, красные, слегка смазанные мужской слезой… Глядел и не мог понять! Он же злыдня-злыдней, жадина-жадиной, а всё-таки человек и теперь, озирался на тридцать седьмой канал, — дело рук своих — с ужасом и унынием. Нет, все мы живём в глупом средневековье. В глухом средневековье! У нас есть свои короли, королевы, принцы, лекари, повара, шуты да портняжки. Верные вассалы готовы стелиться пред нами, вылизывать обувь да подставлять спину, дабы дворянская лапка не запятналась в грязи! Куда там Ренессанс, Просвещение, Научно-Технические революции да века цветного металла? Куда они все подевались? Будто ни Канта, ни Вольтера, ни Толстого и не родилось вовсе! Офис нас вернул в средние века! Мы все кошачий корм — нас жрут на обед такие вот упитанные кошаки, не зрящие дальше собственного носа, мы — крепостные таких вот королей, с жалостью оглядывающихся на свои детища — паноптикумы безвольных характеров да четко выстроенные ненадёжные системы, возведённые по образу и подобию своему!..

— Хорошо, Александр Дмитриевич, только вы, пожалуйста, не забудьте…

— Я в ежедневнике запишу, — легко улыбнулся он, да показал потрёпанную свою книжицу. Обычно страницы её лохматились от невыносимой работы с дешёвенькими китайскими ручками Короля, но с торца этой виднелась абсолютно белая полоса. Господи, да я только что видел искреннюю улыбку Короля! Сегодня явно снег растает, господа! Помяните моё слово! За три года я видел сотни его улыбок: заискивающих, выпрашивающих, улыбок для приличия на рассказанный Портняжкой или самим собой бородатый анекдот, приветственных (хотя отвернувшись от гостя на секунду мог тут же скуксить такую кислую рожу — всё молоко в округе простоквашей станет), проверочных на предмет морщинок… Да много когда ещё он улыбал рожицу! А вот он впервые не заставил уголки губ как дуэлянтам разойтись! Да что стряслось с нашим Корольком? Мне даже его стало жалко… Хорошо Юнона не научилась слышать мои мысли — прибила бы на месте…

— Тогда прошу… — указал он на вадикову камеру…

— Все по местам, через пять минут начинаем! — похлопав в ладоши, заявила Королева.

— В тысяча шестьсот двадцать три начинаем, — вздохнув поддакнул Король.

Одна Сатана, однако!

И мы уж все уселись, устались, укрепились, вернулись с курилки да кормёжки датских догов, расположились, разложились, расселись… как в очередной раз машет Портняжка.

— Стойте! Стойте! — скачет он, перескакивая из одной камеру в другую, я даже сакцентировал своё окулярное внимание на его очках за полторы тонны евро.

— Ну что ещё? — прошипела в ответ Королева, уже поднявшая было для вступительного слова свой надкусанный микрофон (Бог шельму метит! — сама выбрала).

— Мы же не успеем смонтироваться! — бегло взглянув на шефа изрекает он.

— Это Шарин виноват!

Она ещё не узнала, что стряслось, а уже назначила крайнего!

— Он во всём виноват! Его с губернаторского подослали! Он нас всех подвёл под статью! Он этого с самого начала хотел! — буйствовала не на шутку гениальная телеведущая, так и не зная кого бы ещё обвинить. — Всё, конец ток-шоу! До свидания, карьера! До свидания…

— Погоди, дорогая, — перебил череду страданий Король. — Как не «успеем смонтироваться»?

— А вот так… — кивает он в сторону пульта и тут же все журналисты, операторы, редакторы, монтажёры да прочая челядь окружает плотной толпой Бузатова. — Господа-товарищи, у нас всего два с половиной часа на то, чтобы снять передачу. Этого мало! Часа полтора мы только будем её снимать, ещё полтора просматривать да накладывать титры, ещё полчаса её считать и минут десять скидывать на эфир…

— Пусть Лёшенька побыстрее её просмотрит, наложит все нужные титры, посчитает и на эфир скинет… — положив по-матерински руку на бузатовское плечо заявляет Королева.

Властелин пульта поднимает на неё ошарашенный взгляд, обводит взглядом нас всех да отчего-то останавливает свои несчастные глазёнки на мне.

— Штирлиц говорил: ребёнка за месяц не родишь, пусть у вас будет девять женщин… — тихо начинаю я, но голос отчего-то мой крепнет с каждым словом, с каждой буквой, с каждым звуком. — Лёшенька ничего не сможет сделать, ни один, ни даже вдвоём со мной… Где-нибудь просядет звук, где-нибудь титры не те наложит, где-нибудь видео с косяком на весь кадр пропустит… А Лёша этого и не заметит — он не просмотрит, не успеет и всё попадёт в эфир… Выбор у нас невелик: или делать всё тяп-ляп и позориться, или… — и тут я замолчал.

А что собственно «или»? Какой у нас, всю жизнь работающих как нелинейщики — в кривом эфире: хотим покурим сходим, хотим завтра доделаем — какой может быть ещё выбор?.. Но Лёша Бузатов понял паузу по-своему, встал из-за пульта да подшаркал ко мне, мол, если что, мы вместе, и уж, если гореть… Господи, а я думал, что самое нервное в моей работе: из двух планов, снятых лентяем-оператором, делать двадцать!..

— У нас же время течёт… — бросив взгляд на Короля, вздохнул между делом Портняжка.

— А зрители уже настроились… и спонсорам ничего объяснить не сможем… — виновато лепетала Виолетта. — Передачу отменить мы не в силах…

Юнона подошла ко мне сзади и робко взяла за руку… Во что же это всё выльется, сукин пупсик?!

— Мы будем работать в прямом эфире! — вдруг восклицает Король. — Прямой эфир всё спишет!

Да, наши ошарашенные взгляды разом стопорятся на шефе.

— Was? — подал голос австрийский интурист.

— Ничего, герр Зигфрид, это мы между собой, — кивает ему Виолетта.

— Н-но как? — шепчет Лёша.

— А очень просто: по специальной щине «OPEN AIR» всё отправим сразу в эфир, магнитофоны вообще можно убрать… — весело заявляет наш Королешко.

— Но мануал нужен… Я без мануала не могу… — только и разводит руками Бузатов.

— Антон найдёт вам инструкцию…

— Слышали, что сказал Александр Дмитриевич? — грозно промолвила Королева и обвела подчинённых строгими очами, каждое по месячную зарплату нас вместе взятых. — По местам!..

— А… а… — уже тянется ручка федина к потолку. — А если что-то пойдёт не по сценарию?… Как же мы… это?.. Не переправить же…

— Обратной дороги не будет, Фёдор, — положив руку на плечо, заявляет ему Король. — Придумайте что-нибудь…

— М-да уж… Фраза: «Придумайте что-нибудь…» будет меня всю жизнь преследовать.

И понеслась! Под Битловскую «06 — Helter Skelter.mp3»!..

Через десять минут Антон отрыл на пыльных стеллажах толстую книжицу — инструкцию к пульту, правда она оказалась на немецком и итальянском… Мы с Лёшей ни того, ни другого не знали… Королева было призвала сынка к переводу, два года как изучавшего дойч в спецшколе, но после первого технического термина мальчика-то мы от греха подальше убрали, а то не ровён час самой же мамаше под горячую руку этот «отличник» попадётся… Впрочем, дипломированный филолог Антон и тут нашёлся: на зубок знал он целых четыре иностранных языка. Я всегда говорил, что на тридцать седьмом канале работают только профессионалы!..

— А в эфир надо подать картинку в картинке, — кидал идеи Портняжка, руководя при том расстановкой света. — Ну, вроде вот говорит Мария Рауфовна, вот как на неё смотрит герр Катерман… Мы же можем сделать картинку в картинке, да?

Антон, полистав странички мануала, утвердительно кивнул:

— М-можем, — повеселев ответил Лёша. — Мы многое можем! Хо-хо, я победил машину — меня можно снимать в очередном «Терминаторе»!.. — и как заправский рестлер воздел кулаки к небесам.

— А на монитор перед всеми мы подадим картинку с сюжетами, чтобы зрители знали, когда хлопать и когда готовиться… — подкинул новую идею Портняжка.

И вот тут у нас с Юнкой челюсти-то и отвисли…