Личная жизнь генерала

Макар Файтцев, 2022

Ему всего 25, а он уже генерал. Если в армии все в полном порядке, то на личном фронте полный кавардак: сбежавшая невеста, она же наследная принцесса, содержанка, ожидающая ребёнка, эскортница устроившая на приёме скандал и ещё одна – хорошая женщина на много лет его старше. Их целых четыре, а он один. И каждая что-то от него хочет. Это просто катастрофа!***Томно выдохнула. – Я беременная… – замерла. Робко взглянула. В самом начале их отношений он сразу предупредил: никакой беременности.– И? – он изогнул бровь.– Что мне делать?В книге встречается упоминание нетрадиционных сексуальных установок, но это не является пропагандой и осуждаются другими персонажами.

Глава 7

Взгляд, которым он одарил вошедшую, говорил сам за себя. Ещё немного, и ей придётся провалиться сквозь пол.

— Еду с вами, — генерал процедил сквозь зубы. — Соедините меня с поместьем, и все вон отсюда. А вы с принцессы до моего прибытия глаз не спускайте.

Ему казалось, что сейчас он ненавидит беглянку всеми фибрами своей души.

Бьянка оказалась не в замке. Она гуляла. Пришлось подождать. Георг сидел за столом, уставившись в экран. Его пальцы отбивали какой-то ритм по столешнице. Но он этого не замечал. Он ждал. Совсем некстати вспомнил, что ему надо бы продолжить занятия с коучем, который учил его скрывать свои эмоции.

Генерал должен быть непробиваемый как скала. Ни радость, ни горе, ничего посторонний взгляд не должен был видеть. Только так, а не иначе. А он и был непробиваемый на людях. Охрана и адъютанты не считается. Это свои. Проверенные. Но сейчас ему хотелось крушить, ломать, чтобы выпустить на волю всё то, что сидело у него внутри. Что это было? Он и сам не знал. Он то порывался поехать и разобраться с Бьянкой, то хотелось пойти в бар и набраться до потери пульса. Чтобы получить хоть какую-то разрядку, он колошматил боксёрскую грушу. Но гнева было столько, что это мало помогало. Лавр правильно говорил, хороший секс снимет напряжение. Да только не мог и не хотел никого видеть. Он сам себе поражался, вспоминая, как раньше спокойно уходил в походы на месяцы и не страдал без женщин. Он знал, что дома его ждёт Бьянка.

«Это просто привычка. Пройдёт время, и я забуду о ней. Это просто уязвлённое самолюбие, ничего иного. Меня обманули», — убеждал он себя. Того, что мог влюбиться, Георг не допускал такой мысли. Он помнил свою первую влюблённость: тогда замирало сердце, и душа парила. Весь мир казался разноцветным. Сейчас же было на душе мрачно и серо, как пейзаж за окном.

Наконец, из поместья сообщили, что Бьянка появится с минуты на минуту. Георг выключил камеру. Он будет её видеть, а не она его. Он посмотрит на её реакцию. Пусть она думает, что связь ещё не установлена.

Он обхватил края столешницы обеими руками. Пальцы побелели. Хорошо, что это был массивный дуб, а не стекло, иначе бы давно уже превратился в крошку.

Он думал о том, как бы не выразить своё презрение той, которая ему изменила.

Вот она появилась перед экраном. Обернулась. Все вышли, оставили её одну. Это хорошо. Никто не помешает. Привычным жестом поправила волосы. Одёрнула юбку.

Его глаза блуждали по фигуре, выискивая признаки беременности. Но ничего такого, разве что только объём груди увеличился слегка. Да, увеличился. Грудь стала ещё аппетитнее. От этой мысли его прошиб пот, а жгучее желание глухим ударом откликнулось в паху.

Наконец-то Бьянка устроилось, сложила перед собой руки как примерная ученица и посмотрела в камеру. Георг машинально поднёс руку к экрану. Провёл пальцем по знакомому профилю. Захотелось убрать волосинки со лба. Задел губу. И вдруг понял, что это хорошо, что он не поехал в поместье. Там бы он точно из неё выбил, но не признание, а совсем другие звуки.

И сердце вдруг болезненно сжалось от того, что его содержанку кто-то посмел шантажировать. Пусть она дрянь, но никто не имеет права обижать ту, которая принадлежит ему. Да, она ещё принадлежит ему! Его собственность, а кто-то посмел покуситься… Он раздерёт в клочки того, кто посягнул…

Бьянка нервничала. Поднесла ко рту стакан с водой. Отпила глоток. Поставила на стол. Потёрла пальцы. Задела мочку уха.

Пора прекращать эту пытку. Он включил камеру.

— Георг, — услышал он родной голос. Звук дрогнул, как натянутая струна, когда её обдувает ветер.

Горло сдавило. Он снова протянул руку. Задел её пальцы. Но вместо теплоты экран ответил холодом.

— Бьянка, как ты могла? — спросил он вместо приветствия. Так хотелось быть холодным и отстранённым.

— Я… я… — её губы задрожали, глаза покраснели. — Я не знаю. Я не виновата… Я не помню…

— Кто отец ребёнка? — спросил он как можно холоднее.

Ненавидел, когда ему врали. Раз уж распахнула свои объятия для другого, так будь добра, наберись смелости и признайся. Приди сама и скажи, что, мол, прости-прощай. Он же не монстр. Он человек. Да, ему будет тяжело. Но не убьёт, а отпустит. С миром отпустит.

— Я… я не знаю.

— Бьянка, хватит врать! Я устал от твоего скулёжа и вранья. Кто знает? Я? Я тебя подкладывал под него? Я всё равно узнаю. И заставлю его на тебе жениться. Последний раз спрашиваю: КТО. ОТЕЦ. РЕБЁНКА.

— Не надо, Георг, оставь меня, — её плечи затряслись. — Не надо меня мучить…

Георг заскрипел зубами. Ему не привыкать допрашивать. Его взгляд пугает даже тех, кого испугать сложно. Его грозная слава гремит в каждом уголке королевства. Но одно дело, когда ты снимаешь показания с незнакомого чужого человека, а другое дело, когда перед тобой сидит та, с кем ты проводил ночи.

Ему казалось, что это некрасиво, низко, не достойно спрашивать у содержанки, с кем она ещё отдавалась утехам. И если бы не ребёнок, которого она ждала, он бы выставил её, ни слова не говоря. Ребёнок менял многое. Невинное дитя, которое появится на свет, должно иметь полную семью. Что получит ребёнок, если мать будет добывать пропитание своим телом? А больше Бьянке добывать нечем: образование только школа, с ребёнком на руках найти работу сложно.

— Можешь не стараться, я всё равно больше тебе не дам ни гроша. У тебя есть свои накопления, вот на них и живи. Дом выставим на продажу. Ты получишь часть, пропорционально прожитому. На первое время хватит, а там… — он махнул рукой.

— Я сама справлюсь, — сказала она с какой-то злостью. Рыдания стихли. Шмыгнула носом. — Мне больше никто не нужен. Обойдусь. Ты мне тоже не нужен, как и твои деньги. Я не виновата, — отрывисто, останавливаясь через слово, всхлипывая, выдала.

Замолчала. Теперь она рассматривала свои руки. У неё были длинные тонкие пальцы. Аккуратные ноготки. Маникюр стоил столько, сколько раньше она зарабатывала за день. На пальце блестело кольцо. Его кольцо. Он надел его, когда она подписала тот контракт содержания. На запястье браслет. Она тогда его просила не соединять тонкой цепочкой браслет с кольцом, как принято метить содержанок. И он не стал. Пошёл на поводу. Сейчас он смотрел на эти украшения и злился на себя, почему не сделал спайку.

— Тебя изнасиловали? — неожиданно мягко спросил он. И в этот момент он понял, что эта версия ему нравится больше всего. Он найдёт ту тварь и уничтожит. А Бьянку… Бьянку простит и отпустит с миром. Поможет обустроиться, не бросит на произвол судьбы, оставит небольшой пансион. Чужой отпрыск ему не нужен, это однозначно. Да и на содержанках не женятся. Но почему не оказать поддержку после расставания? Только расставание должно быть добрым.

— Да, — ответила она. Но увидев его требовательный взгляд, который проникал в подкорку, поправилась. — То есть, нет. Не знаю, — выдохнула. В этом выдохе послышалась какая-то безысходность. Словно: «Чего уж там? Не всё ли равно…» — Я не помню… Ничего не помню…

В кабинете заглянул Лавр. Напомнил, что им пора. Георг не оглянулся, а только махнул рукой, чтобы тот закрыл дверь.

Время поджимало. Сухо перешёл к делу. Сказал, что ей придётся оказать сотрудничество с его службой, чтобы поймать шантажиста.

Услышав про шантажиста, она как-то сникла. Покорно выслушала. Пообещала, что проблем с ней не будет. Сделает всё, что от неё требуется.

— Бьянка, чем тебя шантажируют? Связью с другим? Да? Отвечай, Бьянка.

Даже экран не мог спасти от его напора. Ей казалось, что он тряс её за грудки. Кивнула в знак согласия.

— Не надо, пожалуйста, я ни в чём перед тобой не виновата, — еле слышно произнесла она. — Отпусти меня, пожалуйста. Я обещаю, что ты никогда обо мне больше не услышишь и никогда меня не увидишь.

Эти слова прозвучали, как сигнал: «Моя женщина вздумала брыкаться. Только я решаю, когда её следует отпустить».

— Ты заслуживаешь наказания. Приеду — разберусь с тобой. Мне пора. И ещё, хочу напомнить, что с тобой хорошо обращаются только потому, что ты беременная. Иначе давно бы уже… Всё, мне пора.

И он отключил связь. Встал. На некоторое время закрыл глаза. Посчитал до десяти. Настроился.

Поднял голову. Расправил плечи! Натянул на лицо полуулыбку. На выход, генерал!

Вас ждёт встреча с принцессой!