Книга 2.1 Глаз убийцы – Демон внутри

Макc Дар, 2018

Продолжения истории молодого человека видевший весь этот мир совершенно по своему, но он честно пытается в нем адаптироваться. Новый виток в жизни и знакомство с кучей персонажей со своими скелетами в шкафах приведут его к конкретному выбору. Содержит нецензурную брань.

4 глава. Избранный

–Воссоединение

Дорога в Хологор была волнительно тяжёлой. Майя заметно нервничала и с каждым километром её нервозность повышалась, нет, она не орала, но вскоре в ход пошли сигареты одна за другой. Я старался не делать лишних телодвижений, чтоб случайно не стать «детонатором» её состояния.

Остановились у кафе, когда до поселка Хологор оставалось всего двадцать километров. Мы сели за столик. На стоянке у кафе стояла фура и убитая легковая иномарка. Видимо их владельцы и сидели за столиками, попивая пивко и заедая это жареной картошкой.

Майя сказала мне присесть за столик, сама что-то заказала у стойки. Она перекинулась улыбкой с кассиром, который оказался и официантом, подошла к столику, за которым сидел я и присела. Мы прождали минут тридцать и нам вынесли ту же картошку, только с помидорами и зеленью. Похоже, это все что умел делать здешний повар. Выпившие ребята явно были знакомы между собой и о чем-то живо дискуссировали. Я понемногу стал уплетать, Майя же встала и сказала, что скоро вернется, вышла из кафе.

Прождав еще минут десять, я разволновался. Официанта тоже видно не было, выглянув в окно, я заметил, что машина Майи оставалась на своем месте. Я вышел из кафе что б поискать её. Явно что-то не так и может она нуждается в помощи, а я тут сижу и ем…

Обойдя кафе, я услышал странные звуки, и, заглянув в старый сарай, я увидел голую задницу официанта и обхватившие им ноги Майи.

Я не знал, как и что думать, на то, что её взяли силой, не похоже, и я вернулся в кафе. Вскоре Майя вернулась с великолепным настроением. Она сияла просто. Практически ничего не поев, она предложила продолжить путь.

Я удивился, что она не заплатила, и официант не имел ничего против нашего ухода. Видимо все было отработано на заднем дворе…

Но сам факт: она была в отличном настроении и до самого Хологора ни разу не курила.

— Я видел вас там за кафе! — сказал я.

— Вот как, ну я не против, если тебе нравится смотреть на мою голую задницу, вообще мог и подать голос, может мне помощь была нужна? — с улыбкой сказала Майя.

— В чем? Похоже, вам и без меня там хорошо помогли! — отвернувшись в боковое окно, ответил я.

— Ну за руку подержать хотя бы! — рассмеялась она. — Ладно, напомни куда ехать, я тут сто лет не была.

Вскоре мы подъехали к дому матери, Майя вышла, попросив меня не выходить пока. На стеклах задних пассажирских мест у Майи в машине тонировки не было, но были шторки, и я их растянул, чтоб не бросаться в глаза. Отсюда было хорошо видно то место, где я пару лет назад нашел себя над собакой, окружным толпой зевак. Воспоминания сами стали всплывать перед глазами, а с ними и странное чувство боли в груди, давно приглушенное временем. Не могу сказать, что возвращение в родные края мне приносило приятные чувства, а вот память о зверском отношении матери к нам и безразличие родственников довольно хорошо освежило мою память…

Глаза зацепились за веранду, пристроенную к дому, она была на половину остекленная. Не знаю, почему, но я не мог взгляд оторвать от этой части дома. Возможно, ждал, что из нее кто-то выйдет, а нет, внутри меня было глухо не одной мысли.

Майя вернулась, чем отвлекла меня от нерадостных детских воспоминаний, за что, честно, я был ей благодарен.

Матери не было дома.

Тетушка Майя свернула на центральную улицу, и поехали в гору к центру поселка, оттуда собирались к дому деда, и вот она фортуна.

Бывает довольно часто такое, когда ты чего-то хочешь, и все складывается удачно, вот и у нас, но, по крайней мере, пока.

Я еще из далека, приметил силуэт матери. Не знаю почему, мои глаза её зацепили, может то, что люди, на кого-то проходящего смотрели с призрением, может просто я хорошо знал её походку.

Майя остановилась и вышла из машины, но оставив окно открытым. Они обнялись, было видно, что они очень хорошие подруги, настолько, что в их общении мать не играла прилежную даму, а была сама собой, они закурили и некоторое время говорили ни о чем, обмениваясь воспоминаниями, друг о дружке в последние встречи.

Мать ни разу не вспомнила обо мне и не спросила Майю о том, как я там, пока Майя не стала ей напоминать, как им прекрасно жилось в юные беззаботные годы. Дальше меня разговор очень удивил, тетушка Майя, зная, что я в машине, смеясь, вспоминала такие моменты, как мать в юные годы подавилась, делая, минет какому-то толстому грузчику и то, как они вместе соблазнили нового физрука, пришедшего в интернат.

И даже как Майе понравилось, во время очередной «груповухи», то, что моя мать ей лизала анальную дырку. В то время как в двери стучал, тогда еще, мой будущий папаша.

Мать спокойно ему, по рассказу, открыла дверь, но отец увидел только Майю в постели с каким-то мужиком. После таких подробностей вдруг Майя стала говорить, что сейчас довольно часто отправляет своих детей на дачу, чтоб спокойно развлечься и никто ей не мешал. После чего Майя спросила, насколько ей стало комфортно после того, как я, её сын, съехал от неё. Мать ответила, что намного, но что подрастает второй и становится не меньшей проблемой, и что отсылать его все время на улицу становится накладно. Тогда Майя вдруг заговорила, что она может забрать моего брата, будет типа опекуншей, поселит нас где-нибудь недалеко и будет ходить раз там в какое-то время. Мы перестанем быть проблемой, чем разгрузит мою мать от головной боли, а заодно мы с братом поживем, как и хотели, вдали от матери и поймем, что лучше плохая мать, чем никакая.

Они в разговоре между собой не скрывали, что их дети были им в тягость.

Меня немного задели их воспоминания, что мы нежеланные «вещи» в их жизнях, отчего прилетали спонтанные оплеухи по детским головушкам, это в лучшем случае, дети оказались не плохим социальным щитом, но в остальном это для них была ненужная нагрузка. Тут мать даже вспомнила, что в одном из последних визитов в Хологор, я выкрал свои фотографии, а в некоторых вырезал себя, этим испортив альбом.

Мать еще раз вспомнила, что брат очень сильно мешал трахаться с мужиками, которые приходили к ней, приходится все время выставлять его на улицу по ночам…

Что-то подтолкнуло меня ближе к шторке, и я прям, захотел увидеть ту, которая называлась моей матерью.

Мать стояла спиной к машине, и я не видел лицо матери, только часть ее небольшой татушки на плече из-под майки.

Майя же стояла лицом ко мне перед матерью, и заметив меня едва заметно подмигнула мне.

Тут после предложения тетушки Майи она подвисла и вскоре сказала:

— Отличная идея, забирай его хоть сейчас, я даже вещи ему соберу, пока ты за ним съездишь, он у деда…

Когда Майя вернулась в машину, то закурила снова и произнесла, едва слышна себе под нос:

— Стерва!

Я не знаю к чему это она, возможно, она еще лучше знала мою мать, чем я, и её отношение к нам, Майе так же было противно. Я видел фотографии детей у Майи, было видно, что она любит своих детей, по крайней мере, у неё нет такого чтоб: «как вспомню, что вы испортили мне жизнь, сразу врезать по загривку хочется»!

Мы подъехали к дому деда, Майя снова пошла одна, вскоре она вышла с братом. Следом появилась тетушка Виктория, с которой моя последняя встреча была в дедовской конюшне…

Сейчас тетушка Виктория выглядела совсем плохо, по виду можно было сказать, что одним словом спивалась. Засаленный халат, который был в пятнах непонятно чего, немытые волосы, обветренное лицо и мутный взгляд сквозь криво сидящие на носу очки. Все огороды рядом с домом поросли травой и даже сам дом как-то сильно постарел, и казалось вот-вот помрет.

Я знал, что с уходом дедушки так и будет.

Тетку было немного жалко, но что я мог сделать…

Брат, забравшись в машину, был очень рад видеть меня. Мы заехали за его вещами. Братик расплакался, когда мать вручила ему вещи, и, не помахав Майе даже, просто отвернулась и ушла в дом, не прощаясь с сыном.

Сколько я помню, брат любил её безумно и всегда искренне просил прощения за все, даже если ни в чем не виноват, и тогда, когда мать была просто не в духе, лишь бы её настроение улучшить. Максим — братец, стараясь чтоб это было не заметно, вытер слезы и забрался в машину.

Я его обнял, почувствовав, как его слезы рекой потекли на мое плече.

Всю дорогу мы с братом почти промолчали, но Майя меня восхитила. Она, как только мы выехали из Хологора, старалась развеселить брата, рассказывая о проделках и до смешного нелепых историях её детей. Обещая, что обязательно нас познакомит. И да, брат улыбался, хоть грусть в глазах не пропала, он улыбался.

Мне было больно за брата, мы оба жили с человеком, которому были даже не нужны, мы её любили и даже мечтали, что будем заботиться о ней, как вырастем, но она все портила.

Не понимаю, как у брата осталась к ней любовь, я её ненавидел, как минимум за то, что она делала больно своим безразличием брату!

Я попросил Тетушку Майю отвезти нас сразу на квартиру, которую я снял, Майя удивилась, что я все успел подготовить и ей не сказал об этом. Она вошла с важным видом в нашу с братом съёмную квартиру и осмотрелась, оставив небольшой пакет на столе.

— Если что понадобится — звоните, номер ты знаешь мой! — сказала она.

Я проводил тетушку до машины, пока брат разбирал вещи, когда мы вышли, я попросил еще об одной услуге. Помочь устроить брата в школу, представиться нашей матерью. Внезапно после моей просьбы, она поцеловала меня в лоб по-матерински и сказала, что приедет завтра, и мы решим эту проблему…

Школа была всего в ста метрах от нашего с братом нового дома…

В оставленном пакете Майей, мы нашли батон и колбасу. Про себя я поблагодарил тетушку Майю, за день она дала нам столько, что мы от матери не получили за всю жизнь.

Перекусив, мы легли отдыхать в разных комнатах, купленные мной простыни служили нам и одеялами.

Я лег на матрасе, на полу, мельком вспомнив, как спал в Кармадонске в квартире с сектантами, любителями складывать руки на груди в виде креста.

Спалось чутко, и мне показалась, я слышу где-то в соседних квартирах тихий плач ребенка или женщины.

Любопытство победило минут через двадцать, и я решил выйти на балкон, прислушаться. Выход на балкон был из зала, где спал брат. Подойдя к двери, я понял, что плач был не в соседской квартире, плакал мой братик. Он плакал во сне, я подошел и сел рядом, брат открыл глаза и обнял меня.

— Я рядом, и постараюсь всегда быть рядом! Братик, нам нужно быть сильными, мы должны выжить и пройти через все это! — сказал я ему.

Он сильно обнял мою руку, прижав к груди, и еще немного всхлипывая, уснул, я же сел рядом на пол и долго на него смотрел. Этот маленький человечек не заслуживал всех этих страданий, я не думал о какой либо мести, главное, что бы ни мать, ни отец не трогали нас, и мы постараемся быть счастливы, все в наших руках.

Утром мы собрались, надели лучшие одежды свои и двинулись в школу, выйдя на улицу, встретили тетушку Майю. Вместе мы вошли в школьный корпус и вскоре дошли до кабинета с надписью «директор».

Постучав, Майя вошла, нас сказала, позовет если что…

Спустя минут, мне показалось, двадцати довольно долгого разговора, за время которого я, казалось, от волнения стану седой. Очень хотелось, чтоб брата приняли в школу, и меньше интересовались нашими родителями — это второе чего хотелось. Майя вышла с улыбкой и так, чтоб директор видела через открытую дверь, присела перед нами и потрепав брата за волосы:

— Ну что, мой мальчик, ты будешь учиться в этой школе, и я обещала, что ты будешь хорошим мальчиком.

Я увидел директрису, это женщина лет сорока, на вид очень приятная. Директриса вышла и обратилась к братику:

— Ну что, Максимка, хочешь, я познакомлю тебя с твоим классом, раз ты пропустил праздничную линейку.

Я оставил брату дубликат ключей от квартиры, сказал, что схожу в училище и вернусь скоро.

Мы вышли с Майей на улицу, и я спросил, что она сказала директрисе.

— Правду! Я мать двоих детей и хочу, чтоб они учились в лучшей школе с наилучшим педагогическим составом. Было бы проще, если б директором был бы мужчина, — тут она улыбнулась, я понял, что она имела в виду почему «было бы проще».

Майя подвезла меня до ПТУ, оно было ей по дороге.

Я несколько раз еще поблагодарил Майю, мне казалось, что я могу в неё влюбиться больше чем в Анну, у обоих были свои плюсы и минусы, по своему извращенные, но в них было человечности больше, чем у тех, кто себя выдавал за праведников.

Я опоздал на линейку, найдя свою группу, благо уже языком пользовался не плохо, я постучался, извинившись, вошел в класс. За столом сидел Чапаев — наш мастер по практическому делу.

Мастер бросил взгляд на меня, но не стал читать морали, просто кивнул, чтоб я занял своё место за партой. Выслушав вступительную речь Мастера группы, несколько человек из тех, кто живет в городе, были отпущены. Первый учебный день начнется с завтрашнего дня, а всех, кто имел место в общаге, разошлись на расселение. Я не спешил домой, хотел присмотреться, с кем буду учиться, чтоб представить большую картину возможных ситуаций.

Слегка был удивлен такому количеству учащихся, так как привык к школе в виде пяти домиков из дерева по два класса, а тут и просто тьма тьмущая. В глаза бросались девчонки, они всячески старались привлечь внимание парней, при этом играя глубокую невинность.

Один из ребят моей группы уже подкатил к одной, я бы смело сказал, самой скромной и самой симпатичной из первокурсниц, невысокой девочке с черными длиннющими волосами.

Очень эффектно смотрелись третьекурсницы и особенно одна блондиночка с длинными волосами, она напомнила мне Зою, только волосы светлее и чуть короче, я проводил её взглядом, когда она прошла мимо, попка этой девицы была первоклассной, я бы сказал её попка, в этом ПТУ занимает первое место, как ни крути её.

На меня никто не обращал внимания, и мне это нравилось, мой шрам на виске, из-за которого один глаз слегка был прищуренный, отбивал те случайные взгляды тех, кому я попадался на глаза.

Меня поселили в одном блоке еще с четырьмя парнями одногруппниками, в двух разных комнатах. Мне выпало жить в комнате с парнем с изуродованной рукой, его имя Павел. Я спросил, что с рукой, и он мне рассказал, что взрыв пакет самодельный и нехватка мозгов результат сего уродства.

На нашем этаже было две группы нашего первого курса и несколько блоков третьекурсников.

Четвертый этаж был практически группа ТУ — это взрослые дядьки, в основном приехавшие на переподготовку или повышение квалификации по принуждению от организаций, где работали, это вроде нужно было для перевода на более высокую должность или назначения на рабочее место, образования которого не было у конкретных лиц. Я слышал, что среди этих мужиков были те, кто ранее были судимы.

Пятый этаж — это только женские группы, у них был отдельный вход, который был прямо перед застеклённой вахтой, где всегда находились посменно вахтерши. Третий этаж для педагогов и их семей.

Из моей комнаты было слышно, как ребята между собой разговаривали, знакомясь друг с другом, это было похоже больше на выпендривание между собой. Когда они оказывались рядом или мне было нужно пройти по коридору через них, старался помалкивать, опустив глаза, или сидел в сторонке, наблюдая за этими большими детьми. Мне их было жалко, они казались такими беспомощными, уже сейчас, еще не столкнувшись ни с единой проблемой.

Несколько ребят ушли в магазин за спиртным, похоже, игра во взрослую жизнь скоро забьет ключом.

Просидев достаточно, я собрался идти домой к брату, сегодня здесь оставаться нельзя, утром сто процентов Мастер зачитает список отличившихся, в который я попасть не должен.

На лестнице я столкнулся с мужиком довольно внушительных размеров и сильно мускулистого, с ним в обнимку была наоборот довольно щуплая мадам, с короткой крашеной причёской и одета так, что я даже если б не смотрел на ее зад, то все ровно он лез бы в глаза.

Меня зацепил ее взгляд, она словно голодная смотрела на меня. Тот, кто держал ее в обнимку, подтолкнул ее вверх по лестнице и шлепнул по попке.

— Эй, малый, челюсть подбери! — сказал он мне.

Я тогда еще не знал, что это мой преподаватель физкультуры и его жена со странностями.

Выйдя на улицу, я не прошел и метров сто по территории, как увидел ранее вышедших в магазин ребят, сидевших на корточках, они плакали. Перед ними стояла небольшая группа ребят явно постарше, один был лет двадцати. Эта группа подросткового тунеядства меня заметила…

— Эй, малой, сюда иди! — не намного старше моего позвал парень, массирующий свой кулак.

Звавший меня явно желавший, чтоб его считали бойцом, смахивая на начинающего боксёра, с гордо поднятым подбородком.

Я подошел к тому, кто меня подозвал, двое других обошли меня за спину, я даже не оглядывался, что смотреть и так понятно, зачем они там…

— Деньги сюда и каждый день будешь нам платить, как и остальные, потому что мы разрешаем вам учиться здесь! — говорил тот, кто меня подозвал.

— Прости, я с пешками не разговариваю, вон с ним поговорю! — указал я на самого старшего.

Похоже, до меня им так не отвечали, это было видно по глазам и открытым от удивления ртами.

«Недобоксер» уже хотел меня ударить, как старший его остановил, он держал бутылку пива, и, взяв за горлышко, разбил ее о ножку лавочки, медленно подойдя ко мне, поднес «розочку» к моей шее.

— Хочешь сдохнуть? — спросил он.

— Чуть позже — возможно, но уверен, что вы в этом участие не примете. Если серьезно, вымогать у ребят деньги с первого дня — не особо разумно, хотя вид ваш соответствует поступку. Они же разбегутся завтра по домам и их пока ничего не держит.

— Ты, дурачек? — спросил старший с очень короткой стрижкой, совершенно белым ежиком на голове.

— Типа того, многие так считали, вот и вы сейчас тоже!

— Ох и веселая жизнь у тебя начнется. Деньги давай и иди с миром, со здоровьем пока! — сказал старший.

— Нет, у меня их не так много, что бы делиться с вами, господа, если разбогатею подам вам, возможно! — сказал я и развернулся, чтоб уйти.

Я видел в их глазах замешательство, для них не была привычна такая реакция. Я не могу сказать, что мне было страшно, возможно, потому что я не видел в их глазах решимости, а просто блеф.

— Эй, малой, мы еще увидимся! — сказал старший.

Я решил, раз уже пошла игра, заберу этих сидящих на корточках, я пнул одного ногой, сказав:

— Встал и ушел в общагу! — второй на меня взглянул, не понимая вообще что происходит. — Не пялься! С ним тоже ушел! — лишь бы не тупили ребята, я им даю шанс свалить!

Ребята встали и, оглядываясь, ушли, я постоял, посмотрел пока те не дошли до входа в общежитие, я уже стал уходить.

— Ты из чьих? — спросил старший.

Видимо мое поведение заставило их поразбрасывать всё-таки мозгами и возможно подумали, что я с какой-то малолетней банды. Уже пожив пару недель в этом городе, наслышан о подобных «стадах», в которые сбивались малолетки, пока они были хулиганами, но я понимал, что черту перейдут — вопрос времени.

— Ох и веселая жизнь у вас начнется! — сказал я и ушел домой.

Я скопировал их фразу, еще раз немного простимулировав их извилины.

Добравшись, домой, я встретил брата, который просто сиял от положительных эмоций. Непроизвольно у меня от этого тоже натянулась улыбка.

Вечером брат делился впечатлениями о насыщенном дне, я же ни о чем не рассказал, зачем ему волноваться за меня.

Утром мы с ним разошлись, он в школу, мне еще километр и я тоже на месте.

Пришел в класс на первую пару, вместо педагога пришел Мастер и, как я и ожидал, повторил особо одаренным правила, нарушив которые еще раз, вылетят с общежитие для начала.

Во время обеда я сгрузил второе в плотный пакет и отнес домой, чтоб брат поел. Я предупредил брата о том, что сегодня ночую в общежитии.

Вечером ребята с моей группы повздорили и потолкались в соседней комнате, в тот момент, когда я мыл пол в комнате, они вошли в комнату и замерли.

— Эй, лошара! Потом и в моей комнате протри, — сказал самый длинный парень с моей группы.

У меня были закатаны рукава, и они взглянули на мои руки. Я не таскал железо в тренажерных залах и ничем не занимался никогда, но старался в день отжимать, хотя б раз сто. Я понимал, немного силы не помешает и руки у меня немного были крупней, чем они привыкли видеть у ребят их возраста.

— Эй, ты чем занимаешься, я имею в виду спорт, борьба, бодибилдинг? — спросил длинный.

— Плаваньем! — сказал я.

— В смысле? — удивился длинный.

Вопрос был дурацким, и ответ был в том же стиле.

— Ну, я загребаю и отгребаю! — изобразив, что я плыву по воздуху руками, я старался ответить, сдержав улыбку.

Длинного потащили в другой блок выпить.

Я решил пройтись снаружи. Я вышел после ужина и прошелся, на нескольких лавочках перед общежитием сидели парочки, тискаясь и обнимаясь, там же небольшими группками сидели ребята.

«Местных» ребят вымогателей видно не было, видимо прислушались моему совету и дали ребятам попривыкнуть и обзавестись знакомыми.

Чуть дальше, в темных уголках возле Дома Культуры, уже развлекались ребята посмелее, ребята, не понимая ничего в маскировке, думая, что их не видит никто, ублажали друг друга оральными ласками, опускаясь по очереди к промежностям.

Оторвавшись от родного дома и правил детской жизни, сейчас будут стараться воплотить все свои фантазии, большинство из которых принесут им больше проблем, чем наслаждения.

— Эй, мальчик! — услышал я, когда проходил мимо ПТУшного спортзала, примыкавшего к общежитию.

Обернувшись, я заметил щуплую даму с сигаретой во рту.

— Не хочешь спортом позаниматься? — добавила она.

— Нет, спасибо! — я ответил раньше, чем мозг сообразил и ушел.

Могу поклясться, эта та же сама дамочка с голодным взглядом, которую я встретил в обнимку с двухметровым качком физруком.

Не особо хочется стать мишенью этого здоровяка, если он приревнует.

Вернулся я, когда уже начинало темнеть, но до того, как вахтерша должна была закрыть дверь. Я заметил, как одну молодую особу, слишком молодой для учителя, но и на учащуюся она не тянула, так вот, её высадила машина. И вот она, в довольно коротком платье, прошла передо мной к входу общежития.

Буквально одновременно с другой стороны здания появился еще один мастер производства, я уже слышал о нем, все поговаривали о его крутизне, что он бывший спецназовец или еще кто-то там.

Так вот, этот мастер производства, заметив нескольких парней со своей группы, остановился, хотя, на мой взгляд, это было как-то наигранно, и стал с ними говорить явно не о чем.

Меня удивило в тот момент, что все обратили внимание на эту дамочку в коротеньком платье, все, кроме этого мастера. Он словно не хотел её замечать, это мне показалось подозрительным.

Девушка в коротком платье была привлекательна и чертовски сексуальна, я почувствовал шевеление в своих штанах.

Показав пропуск на вахте, я заметил, что «короткое платье» направилась не на лестницу, которая была буквально перед вахтершей и вела на пятый этаж к женским блокам, а пошла по этажу к лестнице, ведущей на мой этаж. Я пошел следом, она поднялась по лестнице на этаж выше моего, перед тем как скрыться за дверью, «эта короткая юбка» оглянулась и улыбнулась мне.

Это был этаж семейных, в основном педагогов училища, которые жили на этаже со своими семьями или им предоставлялось жилье как приезжим специалистам.

Вернувшись на свой этаж, я вошел в свой блок. Открыв дверь, сразу получил удар в лицо.

Я вопросительно взглянул на парня, который это сделал, это был все тот же длинный.

— Где ты, сука, шляешься, пока ты где-то на баб дрочишь, пялясь в окошко, наших пацанов избивают третий курс, — не нужно было задавать вопросов, он и сам все говорил, и назвал номер блока ребят, которые избили нескольких наших однагруппников. — Пошел, сука, нашел сигареты нам, потому как эти мудаки забрали наши!

Меня вытолкнули из блока. Я немного почувствовал, что легкое возбуждение от сексуальной девушки в коротком платье превратилась в небольшую злость.

Мне была известна причина, по которой вахтерша при шуме не посещала нарушителей покоя, а всего лишь писала докладную, и утром подавали завучу. Сами вахтерши были довольно пожилые, кроме одной, лет 35-40, кучерявая блондинка, по крайней мере, всегда волосы были накручены, с миловидной мордашкой. Честно, мне казалось, ей не особо была нужна эта работа, видимо просто не хотелось сидеть дома, имея машину — новую иномарку и хорошо одетая женщина, получает копейки за работу вахтершей.

Год назад одну из женщин-вахтерш, зашедших в блок с замечаниями, изнасиловали трое мужиков с группы ТУ. Это причина того, что вахтерши не суют нос в комнаты к учащимся и причина того, что женщины среднего возраста стараются избегать этой работы.

Эта блондинка кучерявая была единственной осмелившейся работать в таком месте после таких происшествий, но мной не остался незамеченным в её сумочке электрошокер, значит, она заботится о своей безопасности, если конечно муж не заставил носить с собой.

Я нашел нужный мне номер на двери и постучал. Как только дверь приоткрыли, я со всей силы ударил в дверь ногой, дверь с размаха врезалась в лицо тому, кто ее приоткрыл.

С кровати подпрыгнул еще один парень, мой лоб угодил ему прямо в челюсть и он выключился, третий успел только привстать с кровати.

У них на полу лежал в вырезанном пеноблоке, запрещенный к использованию в общежитии по пожарным соображениям, самопальный обогреватель в виде пружины.

Эту приблуду так же использовали для разогревания чайника.

Я не стал дожидаться пока третий нападет, схватил за провод эту самодельную конструкцию и дернул в сторону турьего, попав раскалённой до красна пружиной по лицу, тот завизжал. В комнате почувствовался запах палёной кожи.

— Еще раз тронете мою группу — я расстроюсь! — сказал я.

Парень, которому достался солидный ожег:

— Мы не трогали! Мы из своей комнаты не выходили даже.

— Тогда кто? — спросил я, уже жалея этих бедолаг, получивших ни за что.

— Он в другой комнате! — сказал он, уже стараясь помочь лежащему на полу без сознания соседу.

Я заглянул в соседнюю комнату, парень лежал на кровати, притворяясь спящим, почему притворяясь, потому что только что был шум, который разбудил бы любого.

Подойдя, я сел на край одеяла, которым он был укрыт, скорей всего он под одеялом держал нож. Но чтоб его вытащить нужно было время и яйца, которых у него явно не было. Этот вымогатель сигарет у учащихся первого курса дрожал как осиновый лист.

Склонившись у него над ухом, я тихо сказал:

— Дружок, верни сигареты и старайся не смотреть в сторону моей группы!

Он из-под одеяла вытащил пачку сигарет, я взял её и вышел.

Вернувшись к ребятам в соседней комнате, которых только что избил, я стал у входа. Все трое сидели на одной кровати и смотрели на меня.

Протянув им по сигарете, головой кивнул на самодельный «тен»:

— Считайте, что я пожарная безопасность, и простите за беспокойство.

Я вернулся в свой блок, бросил длинному пачку сигарет, сам ушел в комнату.

Утром, выйдя из учебного корпуса, я снова пересекся с третьекурсницей, которая мне напоминала Зою, я не могу сказать, чем она мне напоминала ее, она была выше и чутка полнее лицом.

Так же важной походкой прошла, не замечая не только меня, но и остальных парней, которые ей в след стали посвистывать.

«Дети», по другому я их считать не мог, толпились у входа в учебный корпус, как мне по плечу похлопали.

Это был тот парень, который почесывал кулак в первый день, вымогая у меня деньги.

— Ну что, пидарок, ты будешь паинькой.

Мой локоть еще долго болел от зубов этого наглеца, которые вылетели буквально от одного удара. Он стал ползать собирать их и в растерянности совать в рот. Жалкая картина, только что вел себя высокомерно, а теперь собирал собственные зубы.

Это увидели несколько человек, но не особо поняли, что произошло.

Войдя в класс, в котором сидел Чапаев, я занял свое место за партой. Мастер начал говорить о том, что вчера кто-то из первого курса избил четверых третьекурсников, покалечил их, но те не помнят лица его. И что если кто-то знает что-то, то лучше рассказать. Все стали переглядываться, на меня никто и не мог подумать. Это хорошо.

Однако в класс вбежал беззубый вымогатель с окровавленной рубашкой, кровь хлестала со рта. У него в руке был нож.

— Я зарежу тебя, сука!!! — кричал, смотря на меня, я не спешил оборачиваться даже, по голосу он был в метрах пяти, я бы успел отскочить.

Так и случилось…

Он дернулся на меня, но стул с железными ножками угодил ему в голову, нож отлетел. Я отбросил стул в сторону.

Мастер оказался отличным мужиком, схватив беззубого за грудки.

Беззубый «боксер» орал:

— Чапаев, ты же понимаешь, он не жилец!!!

Мастер громко сказал ему:

— Если дернешься, ты, или твои дружки на моего старосту! — вытянул руку и указал пальцем на меня. — Сидеть вам, всем ройном, на нарах! — Толкнул того из класса.

— Кстати, я выбрал старосту! — Мастер взглянул на меня.

Мне кажется, наш мастер еще и понял, кто избил вчера третьекурсников.

После чего Мастер вышел, разминувшись с нашим педагогом пары, прошедшей уже минут двадцать.

Забыв о беззубом боксерчике, так как в этот момент в класс вошла та красотка, что я встретил накануне в коротком платье.

Я представить не мог, что она окажется моим педагогом — Корбат Анастасия Борисовна.

Весь урок я просто её разглядывал. Она это заметила, но была невозмутима и сделала вид, что не обращает внимания на то, что я откровенно на нее пялился.

Посреди второго часа первой пары, в класс вошел завуч, высокий, старше сорока мужчина и попросил меня иди с ним. Я встал, но ждал одобрения красотки — училки Анастасии, та кивнула, понимая, чего я ждал.

Следом за завучем я вошел в кабинет директора, лысоватого невысокого мужичка в очках.

— Не прошло и пару дней, а у нас в ПТУ беспорядки, — не успел договорить директор.

— Если стану свидетелем, обязательно постараюсь пресечь их, либо сообщу о тех, кто их учиняет! — я довольно спокойно, словно доклад, выдал директору.

Директор переглянулись с завучем.

— Хорошо, спасибо, Мастер твой хвалит тебя как старосту и рекомендовал тебя в помощь нашему культурному руководителю в ДК. Загляни на досуге к ней и постарайся быть полезным, это зачтется тебе. Это большие привилегии во многом, но постарайся не разочаровать нас и в особенности директора ДК! — директор произнес важным тоном.

Кивнул в знак согласия, я спросил, могу ли вернуться к моему предмету. Получив разрешение, я вернулся в класс, как только я вошел, прозвучал звонок и все стали расходится.

— Если так будешь пропускать занятия, мне придется оставлять тебя после уроков.

— Придется стараться мне! — с улыбкой я ответил, Анастасии собравшей журнал и тетрадки.

Анастасия первой вышла из класса. Она знала, что я сейчас пялюсь ей на задницу, и я уверен, что ей это нравилось.

Еще два года назад я считал женщин для меня полностью недоступными и даже не понял, как все изменилось…

Во время обеда мастер поймал меня за тем, что я еду складирую в пакет, и, взяв меня за руку, как раз когда я выходил из столовой он спросил:

— Куда несешь еду? Птичкам?

— Пока нет аппетита, позже съем, — ответил я.

Мастер отпустил руку, и я ушел домой.

Брат, вернувшись со школы, с удовольствием перекусил.

Мы валялись, смотрели телек на диване, как брат ни с того ни с сего стал вспоминать жизнь с матерью. Было видно, что он скучает по ней, я тоже хотел бы другой жизни для нас. Затем он вспомнил тот день, когда у меня был срыв, никто не понимал, с чего на меня нашло такое состояния, но меня боялись все и даже до сих пор в посёлке поговаривают, что я опасен для общества.

Понимая брата, я видел, как ему больно слышать, что обо мне плохо говорят. Действительно, они меня считают опасным для общества, с самого детства унижая и угнетая, практически каждый из Хологора, они сами меня таким сделали, а теперь им что-то не нравиться. Иногда думал, что им где-то повезло, что я уехал оттуда.

Брат сказал, что возможно именно сейчас он бы сидел на улице, ждал бы пока мать на развлекается с каким-нибудь мужиком. Брат говорил, что всякий раз встречая этих людей на улице, боялся и избегал их, он почему-то считал, что они ему что-то сделают.

Еще брат поделился, что ему нравится одноклассница, я искренне порадовался за него. Он был настолько невинен, что слеза потекла из моего глаза от чувств, переполнявших меня. Когда брат уснул, я вышел на балкон и заметил, что буквально через стену на соседском балконе стоял мужчина короткостриженый лет 45-50, очень крепкий, он курил, и смотрел вниз во двор.

Через мгновения я тоже смотрел туда, куда и он это была та самая байкерша на мотоцикле, которую я видел ранее заплаканной, и мне показалось сильно расстроенной, она уезжала со двора нашего дома.

Сосед взглянул на меня довольно подозрительно.

— Доброй ночи, сосед! — сказал он, выбросив сигарету с балкона, и ушел вглубь своей квартиры.

Я успел ему ответить:

— Здравствуйте! — это практически единственные наши соседи, семья с сыном и собакой — немецкой овчаркой.

Всякий раз нас, встречая, их взгляды были такими, словно в нас видели шпионов государства.

На следующий день я, как обещал, зашел в ДК, чтоб отметится, узнать, чем могу быть полезен.

Как я был удивлен, что Директором Дома Культуры была хозяйка нашей с братом съемной квартиры. Она, похоже, тоже удивилась нашей встречи. Как и первая наша встреча по делам съема квартиры, так и сейчас, я видел грубую невысокую женщину лет сорока, с длинными накрученными волосами и тонкими губами, ей подходила кличка «Мымра».

Я в двух словах объяснил, кем был прислан, она встала, обошла, посмотрела на меня, словно первый раз видела.

— А твой шрам, возможно, добавит интриги! — коснулась она моего виска пальцем.

Я не особо понял, что она имеет ввиду.

— Так что я могу сделать для Дома Культуры?

— Будешь учувствовать в наших спектаклях, но для этого придется много репетировать, — сказала она.

О нет, я на сцене кого-то изображай, как представлю, нет, это не мое. Я не стал отказываться, чтоб не расстраивать. Хотел поговорить с Мастером, он подписал меня на это, пусть и спасает.

Она сказала, какие дни мне приходить разучивать танцы и актерское мастерство, а также уже сказала, что через месяц приступлю к репетициям спектакля.

Когда выходил из ее кабинета, неожиданно для меня я столкнулся с блондиночкой третьекурсницей. А может и не стоит отказываться пока, подумал я, скорей во мне говорила боль внизу живота, которую я уже испытывал целыми днями и мне хотелось разрядиться, а вот она очень даже подходила для этого. Плохо только то, что мне казалось, я её не интересовал никак.

Я конечно при встрече с мастером Чапаевым переговорил, со словами «может ну его это ДК», на что он мне ответил, что с моим темпераментом мне стоит сильно дружить со всем руководством ДК, потому как в нужный момент могут помочь. Похоже, мастер меня прочитал и уже вперед представил, что я проблема.

Так же он рекомендовал пойти на рукопашный бой, не потому что мне надо тренироваться, а потому что там тренируются и «местные» и возможно с некоторыми из них я смогу подружиться, что не помешает мне в ближайшие три года.

Ладно! — подумал я. — Посмотрим, что с этого получится, — и ушёл, на теперь уже любимою пару. Анастасия Корбат в самом разгаре ее предмета, в класс открылась дверь, появился тот самый мастер, который и преподавал по вечерам секцию распашного боя, он извинился, сказал, что перепутал классы и с улыбкой ушел.

Вот это совпадение — подумал я, вспомнив тогда, когда я впервые увидел Анастасию, вечером возвращавшуюся в училище, я так же видел и этого Мастера, два совпадения — это подозрения или я ревновал.

Ревность мне была не присуща, это не в моем характере. Я считал, что могу ревновать только одного человека, которого, был уверен, что любил — это Анна.

Вечером пришел в спортивный зал, где была секция рукопашного боя, физрук как раз уходил из зала, уступая зал секции, поздоровался со мной, пожав руку. Вообще со мной так редко кто здоровался за руку, возможно, потому что я был ребенок и пожимать руку еще рано, это вроде знак приветствия равного себе.

На меня взглянул тренер, уже мне часто встречающийся за последнее время, он представился просто по отчеству — Афанасьевич.

— Тебе это зачем? — спросил он.

— Хочу уметь защищаться! — коротко ответил я.

Он улыбнулся, словно что-то зная обо мне. Возможно, он общался с моим Мастером и понимал, что это мне не особо нужно.

Не скажу, что тренировки были сложными, даже немного забавными, все конечно, даже на много старше меня, приходящие с города местные ребята, были неуклюжими. Была и одна девчонка с общежития, немного мужеподобная, очень старательная.

Все навыки, которыми владел этот тренер, были поверхностными, и вынести с таких тренировок можно было ровно столько, сколько принес, то есть ничего особенного.

После первой тренировки я заметил, что один из парней — учеников Афанасьевича, уехал на машине, которая подвозила Анастасию поздно вечером.

Я, конечно, не детектив, но вроде бы все сложил, скорей всего у Афанасьевича есть семья или жена, и он изменяет ей с моим педагогом Анастасией, и им помогают скрывать это некоторые посвящённые друзья или ученики Афанасьевича.

Со мной в общагу возвращался с тренировки еще один паренек, на первый взгляд спокойный и местами стеснительный, он протянул мне руку и представился Дмитрием.

Дмитрий оказался единственным другом мне. Я узнал, что Дмитрий ранее был условно осужден, по его словам он был «форточником», но завязал с этим.