Земля зомби. Вояж по области

Мак Шторм, 2021

Третья книга цикла "Земля зомби" Приятелей ожидает поездка по Воронежской области. Посещения различных небольших анклавов с выжившими. Необычные места и новые приключения. Ну и конечно зомби и ужасы, которые принесло миру их появления. Содержит нецензурную брань.

Глава 5. Ранчо

“

Конь в пальто

”

Раскидав в сторону ветки, погрузившись в автомобили, тронулись. На этот раз со мной в машине ехал Кузьмич и Витя, во втором броневике, следом за нами, Артём, Кирилл и Алёшенька. Кузьмич был понурый, страшная расправа над блондинкой и проигранный мне спор испортили ему настроение. Сев рядом со мной в пассажирское кресло, он уставился на весело крутящегося страуса и обратился к нему:

— Хорошо тебе, да? Знай себе катайся в машине и крутись, не жизнь, а мёд.

Услышав это, я улыбнулся и сказал:

— Кузьмич, это мой страус — собеседник и психоаналитик в одном лице, ищи себе другого. И вообще, не ты ли не так давно упрекал меня за разговоры с ним, крича о дурке и шизе?

— Пипец ты жадный, игрушку для товарища зажал, у меня на душе дерьмово, кошки скребут, закапывая это самое дерьмо, и никак не закопают. Всё достало: люди, обнажившие свои гнилые натуры, нелепые и страшные смерти вокруг, непонятные мифические бабки в красных шлемах. Вот и хочу балдеть, как этот страус, и ничего не делать.

— Да ты через полдня, проведённого без бухла, начнёшь от чертей бегать, а через неделю руки на себя наложишь.

Кузьмич перевел взгляд со страуса на меня и сдался:

— Ладно, ладно, ты выиграл спор, признаю. Хотя это очень обидно, я был уверен, что это трофеи этих охотников, гореть им в аду.

— Я уже думал, что ты сейчас скажешь: «Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок, ты мне больше не дружок». Хватит себе голову этим спором забивать, как будто корову проиграл. Всё равно вместе выигрыш разопьём.

— Ну, хоть это утешает. Сколько нам еще до этих ковбоев примерно ехать?

— Двадцать километров осталось. И смотри там такое не ляпни, а то посадят тебя на бешеного быка или что там у них за развлечения раньше были, уже не помню. Помню только, в фильмах у всех револьверы, ботинки с колесиками и обязательные драки, во время которых пианист оживляется и начинает играть бодрую музыку.

Все засмеялись, потом Витя заговорил:

— Я тут посмотрел, как эти граждане, которых мы убили, были вооружены.

Кузьмич не дал ему договорить и смеясь добавил:

— И записал их в буржуев и врагов народа? Стволы дорогие, значит это не рабочий класс, а проклятые капиталисты и угнетатели были, я угадал?

Витя посмотрел на бесцеремонно влезшего в разговор Кузьмича, злобно сверкнув очками, продолжил:

— Угадывать, равно как и думать, — это явно не твоё. Речь шла не о классовой принадлежности, если у них с собой такие игрушки, то что осталось на их базе? А этого мы никогда не узнаем благодаря, как раз, тому, что ты не думаешь, что говорить. Именно из-за твоих неосторожных слов, Берсерк своей кувалдой превратил голову пленницы в кровавую кашу. А нам теперь не узнать, где осталась их база и вещи.

Кузьмич от возмущения перестал дышать, с каждой секундой все больше выпучивая глаза. Казалось, еще чуть, и они выскочат. Потом, сделав глубокий вздох, он заорал:

— Ты, четырёхглазый, самым умным себя считаешь?! Тогда я тебе напомню одну маленькую деталь, которая, судя по всему, отразилась от твоей лысины и не попала в мозг! Именно благодаря мне эта перегидридная курица жила еще пятнадцать минут! Если бы я вас всех не упрашивал оставить одного для допроса, вы бы всех положили! И кто, по-твоему, её спас, накрыв своим телом, чтобы картавый не добил её выстрелом? Ты?!

Витя досадливо поморщился и проговорил:

— Кузьмич, ты вообще умеешь нормально разговаривать, как это принято в приличном обществе?

— Я много что могу, но не хочу! Что значит «приличное общество»? Это ты сейчас про лицемеров, которые раньше улыбались друг другу в глаза, а за спиной крыли матом? Я тогда пил настойку боярышника, и мне было хорошо. А сейчас вообще неважно, приличный ты или нет! Как думаешь, у кого сейчас больше шансов выжить, у того, кто закончил Гарвард и знает пять языков, или у кого есть жратва и оружие?

— При чём тут Гарвард? Человеком важно оставаться в любой ситуации, для этого и придуманы правила приличия.

Кузьмич громко засмеялся и полез за своей флягой. Сделав три мощных глотка, он мощно выдохнул, отчего угол лобового стекла с его стороны мгновенно запотел. Вытерев рот рукавом, он произнёс:

— Я считаю, правила для того и придуманы, чтобы их нарушать. Вот, например, скажи мне, какой дурак решил, что по выходным можно пить, а по будням, особенно с утра, неприлично?

— Видел я на заводе таких любителей с утра залить глаза. Бывало даже, что видел не целого человека, а то, что от него осталось после того, как его станок перемолол. Или утром, в автобусе, вдыхать алкогольное «амбре» от стоящего рядом алкаша, думаешь, приятно?

— Не знаю, я был по другую сторону, тем самым алкашом, и мне было просто охренительно. И вообще, ты достал быть таким правильным и нудным, хочешь, я тебе сейчас, в нарушение всех мыслимых правил и норм, в карман нассу? — пьяно произнес Кузьмич, изображая почти голливудскую улыбку, но, поскольку у него было во много меньше, чем тридцать два зуба, то получился, скорее, безумный оскал.

Витя, на всякий случай, отодвинулся подальше и замолчал. Я спросил у Кузьмича:

— Ты в туалет хочешь? Остановить машину?

— Это будет зер гуд, но это не обязательно, могу и Виктору в карман надудолить.

Зажав на рации клавишу, говорю:

— Артём, нужно сделать остановку, у нас тут Кузьмич грозит устроить потоп, если мы его не выпустим, прижимайся за нами на обочину. Приём.

— Пгинял, Кузьмич ссыкун, пагкуемая на обочине. — отозвалась рация голосом Артёма.

Я снизил скорость и направил автомобиль на обочину, второй броневик последовал моему примеру, остановился позади нас. Раз пошла такая пьянка, то я тоже схожу полью деревце. Судя по тому, что все повылазили из машин, не один я так подумал. Быстро сделав свои дела и выкурив по сигаретке, рассаживаемся по машинам и трогаемся.

На полностью пустой дороге изредка попадались брошенные машины и бесцельно бродящие зомби. Дальнейшая поездка прошла спокойно и не принесла нам сюрпризов. О том, что мы прибыли на первую точку запланированного маршрута, я понял еще до того, как увидел само поселение. Сначала началась дорога, явно расчищенная от снега, потом я увидел машины со следами пулевых отверстий, сдвинутые чем-то мощным на обочину. На дороге стояли бетонные блоки, растянутые в шахматном порядке, кем-то заботливо покрашенные в красную полоску, как раньше любили делать в армии. Сбоку от блоков, на обочине, стоял большой рекламный щит.

В городе таких было много. Обычно, перед выборами там появлялись большие плакаты на каждом шагу, на тебя начинали отовсюду смотреть лоснящиеся рожи кандидатов, обещающих отдавшим за него голос избирателям райскую жизнь. Только беда в том, что, глядя на дядю, чей костюм на фото стоил, как две годовых зарплаты обычного человека, а в его алчных глазах, если внимательно присмотреться, можно было увидеть, как лопаты гребут деньги тех, кто осмелился отдать свой голос за этого преуспевающего джентльмена, выросшего из коротких штанишек и рвущегося к действительно большим бюджетным деньгам, то веры предвыборным обещаниям, данных джентльменом, не было ни капли.

Не знаю, что было в мирное время на этом плакате, теперь его украшала сделанная от руки кисточкой, всё той же красной краской, что и на блоках, надпись: «Ранчо Конь в пальто, корова в шубе», а ниже приписка: «Мы всегда вам рады, если вы с благими намереньями. Во всех других случаях посмотрите, что стало с теми, кто пришел со злом в сердце и теперь их тела гниют в груде автомобилей на обочине. Подумайте еще раз, пока есть возможность развернуться и уехать».

Понятно, народ тут зубастый и веселый, судя по надписи и скоплению расстрелянных автомобилей на обочине. Наши намерения были самими что ни на есть благими, поэтому я смело направляю броневик на маленькой скорости вперед, крутя рулём в разные стороны, объезжая многочисленные блоки, стоящие в шахматном порядке. Затея простая и вполне понятная: к поселению сохранилась дорога, но ехать, лавируя между блоков, возможно только на маленькой скорости, а значит враги с наскока не возьмут поселение, быстро подъехав к воротам. Пока они будут ползти между блоков, их успеют заметить, а если нужно, то и расстрелять. Поэтому я ехал аккуратно, чтобы не сбить блоки и не повредить машину.

Справа, за деревьями, показался высокий забор, огораживающий территорию поселения. Сделан он был из дерева, явно на скорою руку, о чем свидетельствовала его кривизна на некоторых участках. Но, несмотря на непрезентабельный внешний вид, забор был высокий и крепкий. Спереди показались большие ворота, тоже из дерева, но, в отличие от забора, они были усилены металлическими полосами. По обе стороны от ворот на стене возвышались две вышки. Находящиеся в сторожевых вышках люди просматривали всю стену и проходящую вдоль неё, заставленную бетонными блоками, дорогу. Наблюдатели заметили наши машины давно, и теперь ожидали нас, держа на прицеле.

Доехав на малой скорости до ворот, я остановился и заглушил мотор. Люди на вышках всё так же стояли, держа нас на прицеле. Тогда, наклонившись ближе к лобовому стеклу, чтобы меня хорошо было видно, развёл руки в стороны, спрашивая этим нехитрым жестом, что мне делать дальше. Один из охранников показал в ответ жест, поведя стволом винтовки в сторону. Смысл его жеста был интуитивно понятен, он предлагал выйти из машины.

Сказав по рации всем, кто во второй машине, тоже выходить на улицу, без оружия, и молчать, выхожу из машины, дождавшись, пока все мои товарищи тоже окажутся на улице, спрашиваю у охранников:

— Что дальше? Плакат с предупреждением мы видели, наши намерения благие.

Не переставая держать нас на прицеле своих оружий, один ответил хрипловатым басом:

— Вам придётся немного подождать, пока к воротам прибудет шериф, все переговоры с ним. За ним уже послали.

— Хорошо, покурить, ноги размять можно, не стрельните в нас случайно?

— Курите, сколько угодно. Если не будете делать резких движений, то можете не опасаться, мы люди мирные.

Кузьмич, сделав пару глотков из фляги, начал, приплясывая, громко петь:

— Я — кукарача, я — кукарача! Кукарача — я! Кукарача! Я кукарача!

Пришлось его осадить, напомнив, что лучше не шутить шутки с теми, кого ещё не знаешь, вдруг обидятся, а мы сюда не ссориться приехали. Артем меня поддержал, одёрнув его:

— Слышь, кукагача, что за петушиные песни и танцы ты тут устгоил? Не позогь нас пегед людьми, или мы скажем, что не знаем тебя.

— Зато тебя — большая честь знать! Люди после знакомства с тобой перестанут мыть руки и будут всем хвалиться, говоря: «Представляете, я жал руку самому Артёму! Да-да, тому самому, кто сексуально произносит кукаГача!». Так что лучше замол…

Перепалку оборвала открывшаяся сбоку от ворот дверь, оттуда вышел человек и, остановившись, замер, рассматривая нас. А мы, в свою очередь, уставились на него.

Я ожидал увидеть типичного шерифа со звездой, револьверами на поясе и шляпой на голове, но у калитки стоял мужик в гаишной форме с майорскими звёздами на плечах. Из-под форменной шапки торчали светлые волосы, а голубые глаза внимательно рассматривали нас. Оглядев каждого, он представился:

— Шериф Горожанкин.

Не успел я и глазом моргнуть, как Кузьмич подался вперед и съехидничал:

— Шериф, говоришь? А больше похож на мента.

Посмотрев на Кузьмича и улыбнувшись, шериф ответил:

— Так и есть, гаишник, если быть точным. У тебя какие-то проблемы с законом?

— Да какой сейчас закон может быть? Сейчас каждый живет по своим законам.

— Это верно.

Артём, внимательно присматривающийся к шерифу, сказал:

— А я его знаю, он мотобатовцем ганьше был! Я от него много газ на своей «Бусе» удигал!

Внимательно всматриваясь в лицо Артёма, Горожанкин спросил:

— Какого цвета у тебя была «Буса»? Мот был на номерах?

— Чегная, с кгасными полосами. Да, на номегах.

Шериф заметно оживился. Было заметно, что воспоминания о былых временах ему приятны. Согнав улыбку с лица, он ответил:

— Это всё весело, но уже не имеет значения. При желании это можно позже обсудить, за чашечкой чего-нибудь вкусного.

А сейчас послушайте наши правила, они очень простые, как и наказания за их нарушение. Поселение выбрало стратегию развития животноводства, в частности крупного рогатого скота, свиней и лошадей, поэтому и решили назвать его Ранчо, из-за параллели с зарубежными аналогами прошлого века.

Тут в почёте те, кто остался людьми и может за себя постоять, поэтому оружие у вас никто не будет забирать, но размахивать им попусту на территории ранчо настоятельно не рекомендую. За порядком слежу не только я, но и мои помощники. А если вы думаете, что этого мало, то имейте в виду, каждый житель поселения вооружен и по первому сигналу превращается в боевую единицу. Поэтому против вас будут абсолютно все, включая стариков, детей и женщин.

А правила простые: за воровство, мошенничество, попытку навредить скоту или угнать его и прочие незначительные проступки предусмотрено наказание в виде позорного изгнания, с выжиганием клейма на лбу. За убийство, изнасилование и другие тяжкие проступки — смерть в силосной яме. Поверьте мне, это не самая лучшая смерть.

Теперь о приятном: у нас есть гостиница и бар. Люди дружелюбны к выжившим, но, если кто из людей опознает в вас тех, кто творил различные бесчинства после того, как мертвецы стали бродить по земле, вас запросто могут разорвать в клочья на месте до того, как я успею прийти. Поэтому еще раз говорю, у вас сейчас есть возможность развернуться и мирно уехать.

Мы переглянулись, в принципе, правила, по современным меркам, ожидаемые и даже гуманные. На рынке, вообще, с оружием нельзя было ходить. А тут, пожалуйста, хоть с гаубицей бегай по ранчо. Хотя, чего им бояться, тут, в отличие от рынка, упор сделан не на охрану, а на то, что каждый житель по сигналу мобилизуется, и у нарушителей не будет шанса выжить при таком раскладе. Поскольку нас все устраивало, а сильных грехов за нами не было, я со спокойной душой произношу:

— Ваши правила нас не пугают, даже наоборот, вызывают уважение. Мы бы хотели у вас остановиться на денёк, передохнуть и продолжить свой путь.

— Хорошо. А куда вы путь держите, если это, конечно, не секрет?

— Секрета нет, мы из города и проверяем слухи про мирные поселения для того, чтобы потом наладить с ними торговые маршруты. Поэтому вы нам интересны, куроводы, ну и, конечно, обязательно посетим крупнейшее в регионе поселение — в Нововоронеже.

— Почитатели куриного бога забавные, но добрые и честные люди, у нас с ними уже налажен бартер. В Нововоронеже тоже бывали, там порядок. Вы выбрали правильные места, где люди в безопасности. К сожалению, сейчас много мест, где всё совсем не так. Дороги стали крайне опасны и зомби — не самая большая проблема. Люди — вот настоящая угроза! Повылазила вся шваль: убийцы, каннибалы, поехавшие фанатики, кого только нет, слухи ходят один страшнее другого.

— Нам уже встречались некоторые из вашего списка, поэтому можете не рассказывать.

— Если вы стоите тут передо мной, значит удача определённо вас любит. Сейчас вам откроют ворота, заезжайте на территорию и паркуйтесь у въезда, там увидите площадку. По ранчо движение автомобилей запрещено, за редким исключением, под которое гости точно не попадают.

Закончив говорить, шериф скрылся за калиткой, а спустя мгновение ворота перед нами распахнулись. Заезжаем внутрь и паркуемся на большой отрытой площадке, рядом с другими автомобилями.

Внутри поселения царит оживление, воздух наполнен разнообразными звуками. Отчетливо слышно, как стучат топоры и вжикают по дереву пилы. Где-то вдалеке мычат коровы и фыркают лошади. На улице довольно многолюдно, люди неспешно идут по своим делам, с различными инструментами и вёдрами в руках. От ворот, вглубь поселения, ведёт широкая расчищенная от снега дорога, от неё по обе стороны стоят свежепостроенные двухэтажные дома из дерева. Если быть более точным, в начале улицы стоят уже полностью построенные, а дальше идет масштабная стройка, именно оттуда раздаются звуки топоров и пил. Плотники работают слаженно, любо-дорого смотреть, как один из домов вдалеке растет на глазах. А его стены растут вверх, от периодически укладываемых брёвен.

В самом начале улицы друг напротив друга расположились гостиница и бар. На вывеске бара было написано: «Салун «Проклятие скотовода»» и нарисованы, танцующие дикие танцы, лошади на задних лапах. Плясали они вокруг валяющегося в грязи пьяного ковбоя с бутылкой в руке. У гостиницы вывеска была поскромнее, с лаконичной надписью: «Гостиница без клопов».

Не знаю, кто придумывал эти названия, но получилось весело и колоритно. Раньше люди старались делать названия более нейтральными, а то можно кого-нибудь оскорбить ненароком. Или специальные службы придут мозг чайной ложкой есть и выписывать штрафы, говоря, что это неприлично. Были и просто люди без фантазии, поэтому по всему городу было немало всяких «Палыч», «Михалыч», «Натали» и прочих названий, происходящих от имени или фамилии владельца.

Решаем начать с заселения в гостиницу. Входим в просторный светлый холл, внутри приятно пахнет свежим деревом. Интерьер довольно простой, стены из кругляка, полы из обструганных досок. Напротив входа деревянная стойка с администратором за ней. Он увлеченно что-то вырезает ножом из дерева. Увидев нас, улыбается, не выпуская из рук нож и деревянную заготовку, приветствует.

— Вижу новые лица! Вы первый раз у нас? — спросил он с добродушной улыбкой.

За стойкой я заметил стоящий на оружейной пирамидке простенький помповый дробовик 12го калибра, отечественного производства. Шериф не шутил, когда говорил, что люди тут добрые, но в любой момент могут взяться за оружие и навести порядок. Улыбнувшись ему в ответ, отвечаю:

— Да, у вас впервые, нам нужны комнаты для семерых человек.

— Замечательно. У меня в гостинице есть разные комнаты, отличаются они размерами и количеством кроватей. Есть комнаты с одной кроватью, двумя, пятью и десятью. Сами решайте, какой из вариантов вам более подходит.

— Спасибо, сейчас мы посовещаемся и выберем.

Отойдя от стойки и встав в круг, быстро приняли решение выкупить полностью одну комнату на десять кроватей. Так проще и безопаснее, чем каждому по отдельной брать, да и, скорее всего, дешевле. Вернувшись к администратору, говорю:

— Мы решили выкупить полностью комнату на десять кроватей.

— С этим нет проблем, заплатите за все десять кроватей, и она ваша.

— Хорошо, а как у вас с едой? А то в пути нам пришлось давиться сухомяткой и ужасно хочется нормально поесть.

— У меня нет кухни, но для таких случаев заключено соглашение с салуном. Вот, держите меню, как определитесь с выбором, скажите мне, и останется только дождаться, пока вам в номер принесут ваш заказ.

Забрав простой лист А4 с написанным на нем меню, обсудив оплату и прочие мелочи, получаем ключи от своей комнаты, отправляемся на второй этаж. Найдя дверь с номером 7, открываем её и заходим внутрь, нашему взору предстаёт просторная чистая комната. Через большое окно с распахнутыми занавесками струится свет. Вдоль двух стен стоят ряды кроватей, в одном ряду по пять штук. Проход между ними упирается в большой стол, стоящий возле окна. По бокам от двери стоят два шкафчика для вещей. Абсолютно всё выполнено из дерева, имеет новый вид и непередаваемый запах свежей древесины.

Так чистенько, светло и уютно, интересно, почему люди отказались от деревянных домов, мне он очень понравился. Подойдя к кровати, поднимаю покрывало и смотрю что под ним. Чистая белая простынь на обычном ватном матрасе, подушка тоже обычная, набита перьями и с чистой наволочкой. Всё чисто и аккуратно. Мне понравилось.

Пока я рассматривал комнату и кровать, Кузьмич извлек из рюкзака бутылку водки и, водрузив её на стол, принялся изучать листок с меню. Подумав о еде, я невольно сглотнул образовавшуюся слюну и тоже направился к столу, посмотреть, что из еды можно заказать. Присев рядом с Кузьмичом за столик, смотрю, как он сосредоточенно читает, водя пальцем по строчкам и беззвучно шевеля губами. Прям как третьеклассник, двоечник, которого учитель заставил читать вслух при всём классе. А потом мой взгляд упал на его палец, которым он водил по строчкам, ужаснувшись я спросил:

— Кузьмич, а ты точно ничего от нас не скрываешь?

Отложив меню, он стал морщить лоб и хмурить брови, явно пытаясь припомнить все свои косяки, за которые с него сейчас могут спросить. Либо косяков за душой у него не было совсем, либо же их было настолько много, что он не смог понять, о каком из них пойдет речь, поэтому он сделал недоуменное лицо и, подозрительно щуря глаза, спросил у меня:

— Ты сейчас вообще о чем?

— О том, что, может, тебя недавно укусила тварюга, а ты сейчас сидишь и не знаешь, как нам сказать об этом.

В комнате повисла напряженная тишина. Все уставились на Кузьмича, а он сидел, зависнув с отрытым ртом и выпученными глазами. Спустя минуту он отвис и дрожащим от волнения голосом ответил:

— Не кусали меня, что за бред, с чего ты это вообще взял, у меня что, виден укус?

Спросил он срывающимся голосом и, вскочив, начал себя осматривать, выворачивая шею в разные стороны и ощупывая себя руками в местах, которые не мог увидеть.

Выдержав паузу, заставляя старого алкоголика изрядно понервничать, отвечаю:

— Да я просто увидел твои когти, вот и спросил.

Кузьмич, прекратив себя щупать и разглядывать, с непониманием посмотрел на меня, потом поднеся руки к глазам, удивленно спросил:

— Когти?

— Да, именно. Ты когда по меню пальцем водил, я их увидел и прифигел. Ты когда их подстригал последний раз, еще в детском саду? Или тебя укусил новый вид мутантов, оборотень, например, и ты уже начинаешь обращаться?

Дослушав меня до конца, осознав, что я заставил его изрядно волноваться из-за неподстриженных ногтей и никакого укуса на его теле нет, Кузьмич заорал на меня матом, обвиняя в доведении до суицида и проблем с сердцем, глупости и бесчеловечности, плохом чувстве юмора и еще во множестве грехов, как смертельных, так и не очень. Словарный запас Кузьмича, особенно его матерная часть, поражала разнообразием, любо-дорого было слушать. Когда он дошел до противоестественного совокупления меня со стаей собак, Артём его прервал, поддержав меня:

— Заканчивай фонтаниговать своими извгащёнными фантазиями и подстгиги свои когти, а то тебя ненагоком пгистрелят, пгиняв за обоготня.

Кузьмич прервал свой поток ругани, адресованный мне, отдышавшись, он ответил Артёму:

— Ты, картавый, не лезь не в своё дело, он меня напугал до усрачки, я уже правда подумал, что у меня укус на теле, который я не почуял, и жить мне осталось недолго! Уже мысленно со всеми попрощался, а я еще так молод! Столько дел не сделал, столько всего не выпил, кому оставить свои запасы, тебе? И вообще, какие, к чертям, оборотни, собрались тут сказочники.

— Я не понял, а чем я тебе не угодил, вогчун ты стагый? Значит, когда тебе надо, я твой дгуг, а как гечь зашла о бухле, так хген тебе по всей могде, кагтавый? А чего бы не появиться обоготням, в зомби тоже никто не вегил, только им это не помешало.

— Конечно, ты мой друг, где я еще такого смешного картавчика найду, но твоя привычка разбавлять виски колой оскверняет мой разум.

— Ты свой газум пгопил ещё, навегное, во вгемена Советского Союза, закусывая тгойной одеколон сахагом.

Пока они перебранивались, я принялся изучать листочек с меню. Оно оказалось на удивление обширным. Салун предлагал пять вариаций первых блюд, обширное мясное разнообразие, отбивные из свинины, курятины, говядины, шашлыки, жаркое, бефстроганов, котлеты. Были также простые, но вкусные салаты, оливье с мясом вместо колбасы, с телячьим языком, телятина с медовой горчицей, гарниры из каш и картошки.

Если вариации блюд с мясом и курицей не вызвали у меня удивление, то обилие различных вариаций еды с мёдом было необычно. Откуда столько мёда? Не с коров же его надоили. Надо будет поинтересоваться, на будущее, для себя.

Пока я определялся с выбором, Артём всучил Кузьмичу щипчики для ногтей. Кузьмич сразу принялся с громкими щелчками отстригать свои когти. После того, как один фрагмент ногтя пролетел полкомнаты и ударил Витю по носу, Кузьмича изгнали в ванную комнату, обозвав неряхой. В наступившей тишине все, кто был в комнате, тоже прочитали меню и сделали свой выбор. Из ванной вышел недовольный Кузьмич, он тоже принялся выбирать себе еду из меню.

Записав все пожелания на листок, спускаюсь вниз и отдаю его администратору. Пробежавший по нему взглядом, он спросил:

— Большой заказ, к вам еще должны приехать люди?

— Нет, у нас один очень большой мальчик ест за пятерых.

— Да я заметил этого великана, его трудно не заметить! Ваш заказ сейчас передадут, но раньше, чем через час, его не ожидайте.

— Спасибо.

Поблагодарив администратора, возвращаюсь в свой номер. Сообщив всем, что пока будут готовить заказ, у нас есть час, чтобы привести себя в порядок, иду в ванную, купаться и бриться. Быстро освежившись и приведя себя в порядок, освобождаю ванную, чтобы все успели искупаться до того, как принесут еду. За столом Кузьмич и Витя, выпив по чуть водки, они обсуждали ранчо. Виктор говорил:

— Пока у нас мало данных, чтобы делать выводы, мы видели одну улицу и ворота с гостиницей.

— Да я тебе говорю! И так уже видно, чистый коммунизм, вот сам посуди: все работают на всеобщее благо, ударными темпами идёт стройка и? судя по всему, развивается животноводство. Только назвали все это не колхоз, а ранчо, и подстроили под современные реалии, без всякой цензуры, идеологической накачки и принуждения.

— Ну да, сейчас выживших не нужно удерживать и принуждать. Кто хотел половить рыбки в мутной воде, ушли сразу, а остальные, наоборот, сплотились. Но, еще раз повторю, пока для анализа мало данных, мы видели только ворота и эту деревянную гостиницу.

Закончив говорить, Витя встал из-за стола и отправился в душ. Вышедший из душа с мокрыми волосами Артём, первым делом подошел к своей новой винтовке и, любовно её погладив, спросил:

— Надеюсь, пока я купался, никто не лапал своими ггязными гуками мою кгошку?

Кузьмич, громко хлопнув себя ладонью по лбу, прикрикнул:

— Всё, картавый совсем сбрендил! Ты ещё имя своей винтовке не дал?!

— Еще нет, но обязательно дам, как только опгеделюсь с выбогом. Дело ответственное, это не твои муки выбога из сегии чего бы сегодня выпить, водку или гом, а, пожалуй, выпью и то, и дгугое. А у меня тут экзотическая кгасотка.

— Тьфу, дурак ты картавый, может, ты еще женишься на своей кГасотке? Интересно, что тебе жена скажет на твои причуды. Или я чего-то не знаю, ты принял мусульманство и у тебя есть место еще для двух жён или целого гарема? Мне тебя называть султан картавый?

— Ты с каждой бутылкой сам носишься, как с ггудным гебенком, и будешь мне тут еще мозги компостиговать. Это тебе не чекушка водки, а действительно гедкое и хогошее огужие. В такое и влюбиться не ггешно.

Проведя чуть больше часа за разговорами, мы дождались заказанную еду. Стол оказался полностью заставленным тарелками с разнообразными блюдами. Себе я решил заказать, особенно не мудрствуя, красный борщ со сметаной и свежеиспеченной лепешкой, на второе жареную картошку с грибами и купаты. Аромат горячей еды, стоявший в комнате, сводил с ума, вызывая обильное слюноотделение. Едва расплатившись с доставившими заказ парнями и выпроводив их за дверь, я, как дикий зверь, набросился на еду, с удовольствием глотая вкусный, обжигающий язык, борщ, предварительно дуя на ложку. Все остальные не отставали от меня, усиленно орудовали столовыми приборами. Единственное, что не переставало меня еще удивлять во время обеда, — это здоровенная гора отбивных перед Берсерком и скорость, с которой она таяла.

Быстро прикончив первые блюда, утолив зверский голод, народ стал поглощать еду размеренно и неспешно. Кузьмич пару раз разлил всем по кругу бутылку водки, которая после дороги и под вкусную еду хорошо и вкусно пилась. Покончив с едой и насытившись, решаем, пока светло, прогуляться, осмотреть поселение, а после посетить салун, и там уже, пропустив пару рюмок, завести знакомства и порасспрашивать людей о жизни тут.

Выйдя на улицу, мы пошли по центральной дороге, которая вела от ворот вглубь поселения, рассматривая уютные однотипные деревянные домики из дерева, которые выстроились по обе стороны от дороги. Дома не пустовали и были заселены, скорее всего, люди в них заселялись сразу после того, как был вбит последний гвоздь, и начинали жить в новом просторном жилище. Не дурно, дома подобной квадратуры раньше далеко не каждая семья могла себе позволить. Однако нужно потом для себя уяснить, по какому критерию они выдаются. А то, может, это для верхушки ранчо, а простые люди эти дома будут видеть только проходя мимо.

Так, за раздумьями, мы прошли свежепостроенные дома и оказались посреди большой строительной площадки, которая тянулась дальше, вдоль дороги, и жила своей жизнью, порождая людскую суету и различные громкие звуки, маты и смех. Ближайшие дома были почти достроенные, у одних оставалось только вставить оконные рамы и двери, у других, чуть дальше, доделывали крыши. Ещё дальше вдоль дороги стояли голые стены, за ними фундаменты, а после вообще котлованы под фундаменты и просто расчищенные площадки под начало строительства. Поселение разрасталось от ворот вглубь, а труд людей был довольно грамотно распределен и каждый делал свое дело, на определенной стадии строительства, не мешая другим. По моим наблюдениям, получалось быстро и практично, стены и крыши росли на глазах. Хотя, с учетом задействованного в строительстве народа, это было не удивительно. Люди сновали повсюду, как муравьи. Одни тащили оконные рамы, другие — двери, кто-то таскал бревна, кто-то доски. Было ощущение, как будто попал в гигантский муравейник.

Конец ознакомительного фрагмента.