Богатые тоже зомби

Екатерина Николаевна Широкова, 2020

В закрытом подмосковном посёлке вдруг случается ужасная неприятность – откуда-то возникают и стремительно распространяются зомби. Заражённые связно общаются и почти контролируют свою жажду, и порой даже кажется, что апокалипсиса вовсе не будет – чиновники смогут справиться с заражением, а бизнес немного подзаработать на средствах защиты. Легко быть терпимым к зомби, когда это собственный сын, а не сосед.

Богатые тоже зомби: няня

Наверное, я встретилась с зомби одной из первых, хотя и не поняла тогда этого, не в теме была. Говорят, всё началось именно в наших краях, в Московской области, и у нас просто не было времени разобраться, что происходит. Потом уже умные все стали, учёные, а нам что тогда было делать? Уж как получилось.

Работа няней — дело непростое, приходится балансировать между самодурскими требованиями мамаши, которая дитя своё видит от силы минут пятнадцать в день, но ей, конечно, виднее, она же мать, и желанием сделать, как лучше. Оно ведь как устроено? Кричит мальчик, значит, я плохая. А что не дала себе лоб расшибить, так то никому не интересно. Вот и выкручивайся, как знаешь. Если бы они, эти горе-мамаши, сами бы попробовали, может, мозги и проветрились бы, но куда там! Оно у нас занятое, маникюр-педикюр, и часами трещать с подружкой, а там и муж вернулся, надо развлекать, это святое.

Посему предпочитала гулять с Борисиком за забором, по ухоженным и пустынным улицам, а лучше всего — на поселковую площадку сходить. Все местные няни — тут как тут, сидят себе в тенёчке, можно приятно провести время, ну и хозяев обсудить подробно, у кого какие новости на фронтах, обязательно держим руку на пульсе.

Собственная детская площадка во дворе огромного хозяйского дома тоже хороша, конечно, дорого-богато, да и звать других детей в комплекте с нянями полностью приветствуется, вот только не расслабишься под надзором цербера — из личного будуара на втором этаже открывается прекрасный вид, и мадам М любит иной раз бросить испепеляющий взгляд беспристрастной инквизиции на происходящее внизу, у холопов, почувствовать себя матерью, с большой буквы. Ага, куда там!

Вот и не любят няни по дворам околачиваться, предпочитая встречи «на воле». Детишек много, самых разных возрастов, а наш Борисик уже должен в школу пойти, так что играть с друзьями умеет хорошо, бегать за ним не надо, но проследить, чтобы не поранился или не подрался, всё-таки нужно. У меня ребёнок всегда хорошо присмотрен, не то, что у Зинки, приезжей с Украины, та совсем расслабилась, а хозяева и в ус не дуют. Доиграется она.

Пока шли на площадку, Борисик рассуждал, с большим значением, какой подарок выбрать к первому сентября, а я думала, как там соседская семья врачей, помирились, или всё-таки разъедутся — как раз мимо их дома, увитого плющом, на манер английского детективного сериала, проходили. Жалко будет, если разбегутся, такая красивая женщина, только кричит сильно неприятно, и девочка у них тихоня совсем, видать, громких звуков боится.

Из-за угла показалась стайка молодых таджиков, ясное-понятно, со стройки идут, недалеко пустой участок как раз начали облагораживать, но зачем сюда? В магазин, это в другую сторону, и чего им тут шастать? Нечего тут высматривать, не для них красоту наводили серьёзные люди, понимать надо.

И походка какая-то странная, не поняла даже, что с ними? Вроде заторможенные, и шаг расхлябанный, а ведь и не скажешь, что выпивши. Что-то другое, а что, не понять, но вид тревожный. Хотела развернуться, да в обход идти неохота, ладно, думаю, пройдём мимо, ну что они нам сделают?

— Няня, а что это с дядями? — мадам М неукоснительно требовала, чтобы Борисик называл всех нянь не по имени, а по значению — няней. На случай, если придётся расстаться, чтобы исключить стресс у малыша, и не придётся переучиваться, сухо пояснила она при приёме на работу. Ну и пожалуйста, хоть горшком назови, лишь бы платили вовремя. Деньги хорошие, думалось мне, пока не узнала, сколько другим няням платят, за выслугу лет. Ну так и я заслуживаю, разве нет?

— Пойдём, Борисик, это дяди заболели, наверное. Ишь, как ноги переставляют, точно землю еле нащупывают.

Это позже мы выяснили, что свежеукушенные именно так и передвигаются, по характерным движениям сразу распознать можно, но кто знал-то? Вот и шли себе тихонько навстречу, только Борисик вдруг схватил за руку, хотя давно так не делал, большой же, и резко выдохнул:

— Няня, они же зомби! Посмотри!

— Ну что ты за глупости говоришь? Откуда набрался? — сейчас такие дети пошли, смотрят ужасы, я бы не смогла, а им хоть бы хны.

Успокоенный мальчик ещё на шаг приблизился к гастарбайтерам, и тут один из них сделал неожиданно резкое движение, схватил Борисика за свободную руку и укусил за запястье. Я отдёрнула ребёнка в сторону, взяла в охапку и побежала, что есть мочи, обратно домой. Он орал, как резанный, а зомби, как ни в чём не бывало, неспешно побрели дальше, в сторону леса.

Скандал был знатный.

Пока мы с мадам М поехали в травму, зашивать Борисику раны от укуса зомби, она почти непрерывно орала в телефон мужу, чтобы тот поймал виновных и немедленно разобрался. Не знаю, как он справлялся, но телефон пока не отключал, получая бодрый мотивирующий звонок снова и снова.

Когда дежурный врач отказался шить, потому что такое не зашивают, уверена, он точно пожалел, что сегодня его смена. Она была страшна в гневе, даже для хирургов, привычных ко всему. Мне тоже досталось, что не уследила за ребёнком, но основной поток всё-таки прошёл по касательной. Повезло, что были очевидно более виноватые, чем я.

Уже тогда, в больнице, тетушка в приёмном отделении с удивлением бросила, что многовато сегодня покусанных, и все жалуются, что это сделали люди. Но слово «зомби» никто ещё не использовал, кроме бедного моего Борисика, да и тот уже забыл своё меткое определение, погрузившись в страдания, снятые обезболиванием, но многократно усиленные панической реакцией мамаши.

Поскольку мадам М никак не могла собраться во вменяемое состояние, подробные указания по обработке раны были выданы мне, с предложением заехать через три дня, проверить процесс заживления. В глазах дежурного врача явно читалось облегчение, видимо, в тот день он вовсе не планировал работать.

Наконец мы отправились домой, под непрерывные причитания, охи и вздохи. К тому моменту супруг мадам М, известный *** Творилин, действуя на опережение, уже организовал рейд по задержанию всех гастарбайтеров в радиусе трёх километров. И что получилось? Конечно, их всех кучей заперли в обезьяннике, не разбираясь, зомби там или ещё кто, а мне, вместо ужина, сразу нужно было ехать на опознание.

Нервная работа всё-таки у нянь. Удалось, правда, перехватить бутерброд, пока мадам М весьма эмоционально проводила дополнительный инструктаж для отца Борисика. Ему, кстати, и того не досталось, какая уж тут кормёжка, когда сын в опасности, но с собой бутерброд прихватила для него, хороший человек, и так страдает.

Мадам М разрывалась между желанием лично растерзать виновника и утомлением от пережитых тягот больничной обстановки. Благородно решив «присмотреть за малышом», пока мы с Творилиным съездим в участок, и доверившись крепкой мужской руке, она осталась дома, многократно поручив мужу лично проделать самые страшные кары, какие только смогла придумать. Бедная фантазия, кстати, у хозяйки-то. Да и не помогло бы уже всё это.

Местным полицейским было лень пропускать через комнату для опознания целую толпу задержанных, поэтому меня просто привели прямо к битком забитым клетушкам. Увидев кучу чернявых голов, впервые испугалась, да и сами полицейские оторопели от открывшейся картины: большинство стояло, пошатываясь, и смотрело прямо перед собой, раз за разом бессмысленно пытаясь навалиться на железные прутья, но некоторые валялись на полу и отчаянно кричали, ухватившись кто за руку, кто за ногу.

Незаражённых тогда среди них не осталось, поняла уже задним числом. А тогда ребята в форме, чертыхаясь, стали доставать раненых, а зомбаки, понятное дело, попытались куснуть и их, невзирая на угощение дубинками. Помню, одного молоденького лейтенанта всё-таки цапнули за палец, и в результате сразу несколько человек отправились в госпиталь.

Нашего обидчика, впрочем, я указала, но это уже было неважно. Творилин, насмотревшись в красках на творившиеся безобразия, уже звонил на самый верх, чтобы устроить масштабную депортацию по всему району. Он всегда любил рассуждать, что к любой проблеме нужно подходить с системным подходом, обстоятельный мужчина, вот и тут сразу понял, что дело не в одном-единственном таджике.

Вот только он ошибся с источником заразы.

Не знаю, как тогда Творилин закрыл вопрос о проделанной над выявленным виновником работе, в детской спальне хорошая шумоизоляция и хозяйских криков не слышно, а уж в моей комнатушке — тем более, она далеко, в полуподвале.

Как вернулись, сразу побежала проверить Борисика — как он там, бедный, покусанный таджиком? Мальчик спал, растрёпанный и вспотевший, и часто-часто дышал. Сквозь занавеску в полутьму комнаты пробивался яркий свет садовых фонарей, освещая его беспокойное лицо. Потрогала лоб — холодный. Уже хорошо, подумалось мне, и с нехорошим предчувствием ушла к себе, спать. А может быть и не было никакого особенного предчувствия, но утро выдалось тяжёлым.

Привычно проснувшись чуть раньше трели будильника, наскоро привела себя в порядок и тихонечко пошла на второй этаж особняка, в детскую спальню. Борисик всё ещё крепко спал, так что не стала его будить, решив обработать укус попозже, когда проснётся.

В этот момент рука мальчика чуть дёрнулась, высунулась из-под одеяла, открыв совершенно ссохшуюся рану с чёткими, будто оплавленными следами зубов. По коже от запястья во все стороны расходилась тёмно-лиловая паутина, дошедшая уже почти до локтя.

Мадам М такое точно не понравится, это было ясно. Неясно было, будить ли её, что было строжайше запрещено, или ждать? К счастью, Творилин уже проснулся, нашла его в столовой за утренним кофе. Кухарка, бойкая Тамара, как раз сервировала завтрак, шустро бегая туда-сюда и старательно устраивая поляну, хотя хозяин толком ничего не ел по утрам.

Видимо, ему нравилась сама возможность выбора, ну а Тамара, женщина порядочных размеров, успешно осваивала потом нарезанное и разложенное, не пропадать же добру.

Хозяин с удивлением уставился на меня, пришедшую в столовую и замершую в ожидании у дверей.

— Вы что-то хотели?

— Да, там Борисик… Вы не могли бы посмотреть на него?

— А почему вы не скажете М? Ах да, она же отдыхает. Это так срочно? Я опаздываю.

— Думаю, да. Наверное.

— Хорошо, пойдёмте, — он сделал ещё пару глотков кофе и махнул Тамаре, чтобы пока ничего не убирала.

При виде спящего сына недовольный взгляд Творилина смягчился, но когда тот подошёл поближе и разглядел руку, то будто оцепенел. Некоторое время молча стоял и рассматривал, а потом резко выскочил из комнаты и схватился за телефон, дав команду помощнице срочно организовать консилиум из лучших специалистов, каких найдёт.

От звуков отцовского голоса Борисик заворочался и проснулся, уставившись на меня довольно мутными глазами. Присела рядышком, погладить по голове и поцеловать в лоб, а он вдруг крепко схватил мою руку, поднёс к лицу и осторожно обнюхал.

— Ты чего, Борисик?

— Няня, ты почему сегодня так вкусно пахнешь? И рука у меня совсем уже не болит.

Не скрою, была надежда, что экстренно организованный отцом семейства выезд на дом медицинских светил успеет обернуться до пробуждения мадам М, и можно будет сразу предъявить ей готовый нестрашный диагноз, план лечения и даже благоприятный прогноз, если повезёт, но не вышло. Несмотря на обилие вчерашних переживаний, хозяйка проснулась раньше, чем обычно, и сразу же пошла проведать сына.

Борисик, заботливо одетый в рубашку с длинным рукавом, чтобы максимально прикрыть страшного вида руку с признаками расползания ещё неведомой нам зомби-заразы, озадаченно смотрел на свой обычный завтрак, а хмурый отец наблюдал за процессом с противоположного конца обеденного стола, такого длинного, что для передачи соли точно пришлось бы вставать. Тамара расстаралась, предлагая всё самое любимое, но ребёнок твёрдо забраковал привычную еду, даже полузапрещённую.

Мадам М, слегка помятая, впорхнула в залитый солнцем зал с окнами в пол, и танцующей походкой в стиле «я у нас фея» приблизилась к Борисику. Похоже, наутро уже успела убедить себя, что всё не так страшно, и даже очаровательно улыбалась сыну, чмокнув в макушку и закатывая рукав. Крик мгновенно перешёл на ультразвук, и только когда дыхание восстановилось, смогла прохрипеть:

— Творилин, что это??? — тёмная паутина на руке Борисика немного продвинулась в сторону плеча, захватив всё пониже локтя, но ладонь будто стала чуть-чуть светлее. Муж наконец вышел из оцепенения и с готовностью выпалил:

— Не волнуйся, сейчас приедут два профессора и ещё кое-кто, всё будет хорошо, дорогая, уверен, они быстро разберутся.

— По-твоему, это можно назвать хорошо? Ты за кого меня держишь? Издеваешься?

— Давай не будем драматизировать, ладно? Зачем паниковать раньше времени, может, это какая-то аллергия.

Мадам М фыркнула и потрясла тонкой мальчишеской рукой, окутанной лиловыми кляксами.

— Ежу ясно, что это никакая не аллергия!

Борисик выдернул руку и ласково сказал:

— Мамочка, у меня совсем ничего не болит, не надо кричать, пожалуйста!

— Я не кричу! Просто волнуюсь. А ты почему ничего не ешь?

— А мне не хочется. Этого не хочется. Но я знаю, чего мне хочется, а они не дают!

Мадам М с возмущением уставилась на Тамару, заметно съежившуюся под тяжёлым взглядом хозяйки.

— И что же они тебе не дают, солнышко моё? — с нажимом спросила она, направляясь к огромному двухкамерному холодильнику. — Покажи мамочке, я сама тебя покормлю!

Тамара метнулась наперерез, достав из нулевой камеры аппетитный кусок мраморной говядины в лотке, и показала разгневанной хозяйке:

— Он вот это просит! — и беспомощно протянула вперёд упакованный шмат красивого, с жировой сеткой, мяса.

— И в чём проблема! Приготовьте!

— Он хочет сырым! — почти взвизгнула Тамара. Мадам М обернулась к сыну, а тот лишь довольно улыбнулся и кивнул:

— Можно, мамочка?

В разгар прений, можно ли давать такое детям, и не следует ли сначала заморозить, сделав вид, что просили строганину, Борисик прошмыгнул на кухню и сам добыл себе кусочек, вооружившись огромным ножом. Взрослые смотрели, как он поедает кусок за куском, причмокивая от удовольствия, пока мадам М не нарушила гнетущую тишину криком:

— Порежьте уже ребёнку мясо, он же может пораниться!

Пока родители пытались примириться с мыслью, что сынок ест сырое мясо, прибыла делегация спешно вызванных светил медицинской науки, готовых бросить всё, по свистку, чтобы обсудить возникшую с ребёнком проблему. Уверена, им заплатили гораздо больше, чем мне за неделю или даже за целый месяц, а ведь, в сущности, ничего толкового тогда сказано не было. Бесполезно выброшенные деньги.

С умным видом покачав головами, два профессора сообщили хватающейся за сердце мадам М и крайне сосредоточенному Творилину, что в военном госпитале как раз у нескольких граждан южной национальности наблюдаются похожие необычные симптомы. Там даже собрали консилиум, но в итоге лишь развели руками и решили перевести пока в инфекционное отделение. Любопытно, что некоторые из больных пытались кусаться, пришлось обездвижить, но всё-таки пострадала пара медсестёр. Приходили туда и по поводу депортации, но в таком состоянии — не вариант.

Предложили забрать мальчика с собой, под пристальное наблюдение врачей, но мать грудью встала на защиту деточки и тут же ловко выпроводила докторов. Медики пытались намекнуть на необходимость изоляции, ведь неизвестно, с чем имеем дело, но мадам М со значением заявила, что её ребёнок, разумеется, незаразный, и пускай лучше присматривают за своими пациентами, чтобы не пойми что не разносили среди приличных людей.

Сразу после их ухода Борисик был отправлен мамой на утреннюю прогулку. Наевшись мяса, он впал поначалу в сонливое состояние, даже подумала, что может отключиться прямо на месте, а потом вроде разошёлся, чуть ожил. Попросился на поселковую площадку, туда мы с ним и отправились. Пока шли, снова замедлился, еле ковылял, с трудом переставляя ноги. Предложила пойти домой, а он вдруг протянул:

— Ы-ы-ы-ы… — и попытался куснуть мою ладонь. Я, конечно, не знала правила обращения с зомби, которые сейчас даже детсадовские дети понимают, но уж сообразить, что нельзя позволять себя кусать, ума хватило. Крепко схватила Борисика за плечи, встряхнула, заглянула в помутневшие глаза и твердо, громко сказала:

— Нельзя! Не кусай!

Взгляд его вдруг прояснился, он посопел немного и прекратил попытки хулиганить. Только сказал жалобно:

— Вкусно пахнет!

— Нет, нельзя! — с детьми ведь важно быть твёрдым и последовательным. Повела домой, от греха подальше, там же другие дети, нехорошо, если их цапнет, скандал ведь будет. Вернувшись, постаралась не хлопать калиткой, чтобы мадам М не заметила, что мы тут — не хотелось лишних вопросов.

Привела к красочному детскому комплексу во дворе и присела на скамейку, а Борисик принялся неторопливо бродить вокруг, еле двигая ногами, а иногда и завывая. Садовник, муж Тамары, как раз косил газон неподалёку, и Борисик дёрнулся было куснуть и его, но я ожидала атаку и вовремя перехватила.

Потом отогнала садовника:

— Куда лезешь? Не видишь, гуляем. Ты смотри, близко не подходи, понял?

Тот кивнул, ошарашенно почесав затылок, и ушел в дальнюю часть сада, что-то бормоча себе под нос.

Мадам М свесилась с балкона второго этажа и спросила, почему мы не пошли, как обычно, на общую площадку, где все дети. Не знала, что сказать, а правду говорить не хотелось. Пришлось идти, безвыходная ведь ситуация, но я нашла способ справиться.

Взяла широкую клейкую ленту и обмотала свои запястья, чтобы не прокусить — так страховать надёжней. Потом придумала кое-что получше, достала хоккейный шлем вратаря, подаренный на Новый год, и надела Борисику на голову. А что, так вполне безопасно, можно сходить. Главное, быстро проскочить, пока мадам М не видит, а то может опять начать ругаться, зачем ещё шлем.

Пока Борисик в шлеме вратаря брёл на детскую площадку, шаркая ногами, лихорадочно думала, что скажу другим няням? Почему ребёнок медленный и норовит цапнуть? Решение лежало на поверхности: мы играем в зомби!

Это был успех.

Вскоре Борисик уже ничем не отличался от остальных ребятишек, а кое-кто даже завывал натуральнее, выразительнее что ли. Конечно, через полчаса всем надоело, и зацикленность Борисика на зомби-поведении стала нехорошо бросаться в глаза. По стайке детишек прокатилась волна насмешек, и если что-то срочно не сделать, то там и до травли рукой подать.

Вот это я не продумала, ведь моё «нельзя кусаться» легко превратилось в «можно и нужно», а обратно как переключить? Шлем был отличной идеей, но всё равно вышло не очень.

К счастью, всех отвлекло новое происшествие. К нам шаткой походкой приближалась мать пятилетней тихони, женщина-врач, уже рассказывала про неё: то ли разводится, то ли нет, пока не разобрать.

Её дочка, узнав маму, пискнула от удовольствия и рванула навстречу, под неразборчивое бурчание возрастной няни, поленившейся встать и бежать за подопечной. Остальные дети, да и няни, были заинтригованы — неужели солидная, работающая мамаша решила так круто подыграть в зомби-апокалипсис? Дети аж дышать забыли от восторга.

Дальнейшее вызвало настоящий переполох: мать неуверенно наклонилась к девочке, обхватившей её за ноги, будто раздумывая, кусать, или нет, и несколько раз щелкнула челюстями. Да, это было уже слишком. Дети с визгом бросились врассыпную, а за ними по пятам — шокированные няни. Через минуту площадка практически опустела. Борисик вяло потянулся следом за сбежавшими, но был твёрдо мной остановлен, не хватало ещё по всем улицам бегать, клацая зубами.

Женщина-зомби отодвинула свою озадаченную, но целую и невредимую дочь, и двинулась навстречу няне, осознавшей, что всё-таки придётся отлепить себя от скамейки. Поток квохтания «бабушки на час» захлебнулся, когда её работодатель красноречиво нацелилась превосходно отбеленными зубами на дородное, загорелое нянино плечо.

Няня охнула и принялась отступать, прикрыв рот одной рукой и в отчаянии шаря позади другой. Уткнувшись в перголу на границе детской площадки, раскинула руки, прижав к деревянным прутьям, но всё ещё не решаясь как следует заорать. Видимо, почтение к источнику повышенной заработной платы трудно было так просто, сходу преодолеть.

Зомби-врач неторопливо, покачиваясь, подошла вплотную к онемевшей няне, обнюхала её побелевшее от напряжения лицо и вдруг хрипло сказала, растягивая слова:

— Нет, не буду. Ты мне нужна. Пошли, — затем неуклюже развернулась на месте, подхватила за руку дочку и направилась обратно, в сторону дома.

Перед няней возникла дилемма: валить отсюда куда подальше или вспомнить, что у выросших детей кредитов выше крыши, а в её почтенном возрасте новую вакансию не так просто будет найти, хозяева ведь предпочитают шустрых, помоложе.

Как я и думала, финансы быстро и решительно победили. Я тоже надеюсь накопить денег на маленький домик у моря, так что просто так не сдамся, тем более, что, как выяснилось, с этими зомби вполне получается договориться. А что медленные — так в чём проблема? Тоже никуда не тороплюсь.

Мы пошли обедать, раз уже все по домам, не зная ещё, что вечерние новости навсегда изменят наш мир.

Придя домой, конечно, сняла с ребёнка хоккейный шлем, рассчитывая на его сознательность, и несколько раз проговорила вслух: «Никого не кусаем». Во-первых, не хотелось объясняться с мнительной мамочкой по поводу ношения шлема, а во-вторых, Борисик очень медлительный стал, и избегать поползновений кусаться легче лёгкого — главное, всё время быть начеку. Да, и не забыть на ночь двери запирать!

Обедали отдельно, пока ещё мадам М не спустилась в столовую, жевать свои салатные листья. Творилин уехал на работу сразу после утренних разборок с медициной, так что днём всё прошло относительно тихо и спокойно. Тамара, робко предложившая Борисику нормальную детскую еду, со вздохом вернулась к утреннему выбору: мясо с кровью. Ну, значит теперь так, у богатых свои причуды.

После того, как мальчик несколько раз клацнул челюстью опасно близко от её веснушчатых рук, предупредила, чтобы клювом не щёлкала, аккуратнее надо, и показала свои обмотанные скотчем запястья. Тамара бочком-бочком, и незаметно покинула помещение, от греха подальше.

Позже все привыкли не расслабляться и держаться на расстоянии от начальных зомби, а вот тогда многие пугались. У нас хотя бы просторно тут, одна кухня, как у некоторых вся квартира, а вот что творилось в хрущёвках или в метро? Даже не представляю, без вариантов, наверное, вот зомби и размножались, как на дрожжах.

После обеда приехала учитель фортепиано, милейшая интеллигентная женщина, наверное, и слова плохого за всю жизнь не сказавшая. Конечно, надевать на голову мальчика защитный шлем на уроке музыки — не вариант, да и мадам М может зайти, умилиться, как сынок терзает инструмент, не зря же деньжищи такие платятся за эти уроки. Проговорили несколько раз, что тётю не кусаем. Борисик покивал, но что-то на душе тревожно.

Вышло не очень. Сидеть перед инструментом ещё удавалось, хотя он периодически тянулся к учителю и громко вдыхал воздух, борясь с соблазном. Но музицировать? Это как танцевать и спать одновременно. Учитель держала себя в руках, проявляя ангельское терпение, даже занятно было наблюдать со стороны такую фантастическую выдержку, но в конце концов и она робко попросила позвать маму. Честно предлагала отбыть занятие, получить по прейскуранту и ехать по своим делам с чистой совестью, но нет, не из таковских.

Мадам М спустилась с большим недоумением:

— В чём дело?

— Извините меня, пожалуйста, но мы не можем сегодня провести урок, ребёнок плохо себя чувствует.

— С чего вы взяли? Он в полном порядке, я уверена.

— Смотрите сами, он почти не двигается.

Борисик, словно в подтверждение этих слов, издевательски медленно поднял пальцы и так же неторопливо положил их на клавиши, прислушиваясь к какофонии получившихся звуков.

— И в чём проблема? Вы что, не можете научить его играть быстрее?

— Вы разве не видите? Он будто спит на ходу.

— Это вы не умеете объяснять! Мой ребёнок в полном порядке! — с вызывающим видом повторила мадам М, вскипая на глазах.

— Боюсь, я вынуждена отказаться от проведения урока. Ещё раз извините.

— Да уж, теперь вижу, что зря вас все хвалили. Имейте ввиду, я напишу жалобу! Какой чудовищный непрофессионализм!

— Делайте, что хотите! — почти плача, вскрикнула учитель, и выскочила из дома, как ошпаренная.

Мадам М энергично обследовала Борисика и нашла, что укушенная рука светлеет и не болит, а что заторможенный, так это уставший. Ещё я получила нагоняй за то, что слишком активно гуляла, утомила мальчика, или это такой протест у ребёнка. В любом случае, долой стресс, пускай отдыхает. Нет проблем, посидим дома, уставившись в стенку, мне же проще.

Скандал разразился, когда благородное семейство собралось на ужин — подвела хозяйская привычка смотреть новости во время еды. Мадам М слушала вполуха, гораздо больше внимания уделяя телефону, зато Творилин, как всегда, с заметным интересом.

Борисика обычно сжали за взрослый стол, как большого, но и меня не отпускали, чтобы матери не нужно было отвлекаться на возможные детские капризы. А чтобы слюной не захлебнуться, я всегда плотно ужинала перед этим.

Старалась держаться под рукой, но быть незаметной, хотя родители давно привыкли не замечать меня в упор, как мебель. Слушать их разговоры порой действительно занимательно, но жаль, что нельзя хоть полслова вставить, это считается прямо неприличным для нянь, мне объясняли.

В новостях как раз начали рассказывать про странную зомби-лихорадку, охватившую запад Подмосковья. Показали снятые случайными очевидцами видео, где заторможенные люди ни с того ни с сего кусают прохожих. Должна сказать, по телевизору это выглядело не так страшно, как в жизни, будто чья-то дурная шутка.

Журналисты попытались получить комментарий от медиков или властей, но пока те упорно отмалчивались. Конечно, кому охота подставляться, когда такое творится? Зато журналисты сразу и безошибочно угадали — конечно, нашествие зомби, а что же ещё?

В передаче рассказали симптомы, которые, как мы позже узнали, характерны для начальных зомби: место укуса меньше, чем за сутки, затягивается, покрываясь суховатой коркой, а по поверхности кожи расползается нечто вроде тёмной кляксы, постепенно светлеющей. Укушенные отказываются от нормальной еды и тоже норовят укусить других, незаражённых, но вполне поддаются на уговоры этого не делать. И все отметили замедленность движений новообращённых зомби.

Пока телевизор жизнерадостно выплёвывал подробность за подробностью, как горячую тему одного дня, забавный пустяк, не более, Творилины тяжело смотрели на сына, не находя слов. Тот равнодушно уставился прямо перед собой, ковыряя в тарелке кусочек нежнейшей парной телятины.

Признаю, погорячилась, когда сказала очевидное, слетевшее с языка раньше, чем успела его прикусить:

— А почему не попробовали мясом их кормить? У нас же получается?

Мадам М выкатила глаза и ядовито прошипела:

— Причём здесь Борисик, позвольте узнать?

Творилин положил руку на её вцепившуюся в край стола ладонь, побелевшую от напряжения, и тихо спросил меня:

— Борисик пытался кого-то кусать?

Мадам М резко выхватила руку и воскликнула:

— Конечно, нет! Что за бред! Вы что, издеваетесь надо мной?

Но он с тревогой смотрел мне прямо в глаза, так что пришлось ответить:

— Да, но мы с ним договорились. Не волнуйтесь, всё будет хорошо, а на площадку мы шлем хоккейный на голову надевали, и никаких проблем, не достать зубами. И соседка, которая доктор, когда приходила дочку забрать, тоже хотела няню укусить, но передумала! Видите, всё нормально. И учителя фортепиано мы не покусали, вот! Ну в смысле, Борисик не покусал, конечно.

— Шлем? — Творилин задумался, взглядом пригвоздив к месту готовую взорваться жену. Она удивительно точно угадывала, когда можно выходить из берегов, а когда стоит чуть-чуть сбавить обороты. Не встретив поддержки, мадам М вскочила и обняла спокойно сидящего семилетнего сына, словно защищая от обвинений. Тот протяжно протянул:

— Мааааам… Отойди. А то укушу.

С этого дня на ночь запирались все, и кухарка с мужем-садовником, и родители в своей роскошной спальне с видом сад, а главное — тщательно запирали детскую, чтобы наш собственный юный зомби не побрёл случайно ночью куда-нибудь не туда.

Мой краткий, но красочный рассказ про заражённую соседку вызвал семейный переполох, ведь гастарбайтеров-то сразу переловили, но это не помогло, похоже — в посёлке есть ещё зомбаки. Вопреки всякой логике, было строжайше запрещено гулять с ребёнком, хотя чего бояться, когда с ним уже всё случилось? Но я не против, ведь одно дело присматривать за единственным знакомым зомби семи лет от роду, и совсем другое — ходить там, где могут быть другие заражённые.

Насколько их много, сразу понять не удалось: мы засели взаперти, а что там за трёхметровым забором, хоть даже потоп, то нам неведомо, пока никто не звонит в домофон. К сожалению, это вскоре случилось — садовник наш работящий, но не слишком предусмотрительный, и когда ему срочно понадобился соседский инструмент, потому что свой подвёл, то он, как ни в чём не бывало, отправился прямиком к укушенной соседке-доктору, по выработанной годами привычке. Точнее, к её садовнику, вот только к тому моменту он уже был начальным зомби, тут же радостно наградившим коллегу своей принадлежностью к замедленному зомби-клубу.

Садовник в сердцах даже подрался немного, а что толку? Ничего не исправить. Взял то, за чем ходил, ответственный работник, ничего не скажешь, и через минуту позвонил в наш домофон, несусветно ругаясь на всю улицу.

Калитку открыла его жена Тамара, не сразу понявшая, что произошло. Впустив извергающего проклятия мужа на территорию, хотела быстренько отвести вниз, в помещение для персонала. Наверняка, ей хотелось думать, что всё в порядке, да и укус неглубокий, но на крики сразу спустилась сама мадам М, вся очень напружиненная и сидевшая у себя в комнатах, как на иголках, чутко прислушиваясь к любому шороху. Застав садовника с красноречивым следом на руке, спросила севшим голосом:

— Вы зачем его впустили?

Тут Тамара вся подобралась, в отличии от моментально замолчавшего мужа, и выдала целую тираду:

— А что, надо было там оставить? Вы как хотите, а я без него не буду у вас работать.

— Я никого не держу, — сухо процедила хозяйка.

— Вот только еду готовить вам самим придётся, и в саду ковыряться, сейчас новых работников где взять? Никто не пойдёт в зачумлённый район, вон, у вас тут зомби на зомби, всё утыкано ими, сами посмотрите! И ничего, живут же люди!

Не ожидала от Тамары такой прыти, но мадам М вдруг сникла. Задумчиво посмотрела на меня — скинуть весь объём работ на няню явно показалось соблазнительной идеей, но… Тогда волей-неволей ей придётся за Борисиком посматривать, а теперь, когда он был источником и проводником начинающегося апокалипсиса, что-то она совсем разлюбила уделять положенное внимание сыну.

Садовник был отправлен вниз, с условием сидеть под замком. Через четверть часа мадам М, подсчитав в уме стадии превращения, сменила гнев на милость, разрешив ему пока закончить работы в саду, ведь сегодня ещё вполне безопасно для всех, похоже.

А сама резво поднялась наверх и надёжно заперлась изнутри.

Судя по вечерним новостям, паника от нашествия зомби в Московской области постепенно распространялась на все прилегающие территории. И да, мы дождались официального предупреждения властей: стараться избегать подозрительно медленных людей, особенно — со следами укусов. Так и сказали: похожих на зомби.

По телевизору показывали пустынные улицы, зато в других регионах гадали, не разыгрывает ли Москва остальное человечество. Несколько медицинских экспертов необычайно умного вида, в очках, как наших, так и по ту сторону океана, признали ситуацию абсурдной и осудили допуск нелепых слухов в эфир. Их, конечно, можно понять, но нам тут было не до шуток.

Творилин приехал с работы позже обычного и сходу был ошарашен новостью: помимо сына, заражён и садовник. Не знаю, почему хозяйка не предупредила его по телефону — наверное, хотела сполна насладиться его растерянностью. Первая реакция, конечно, гнать! Но кто будет газон косить? Клумбы полоть? Бассейн обслуживать? Нет, так дело не пойдёт. Вопрос в том, сможет ли зомби-садовник делать эту работу? В те первые дни это было совсем не очевидно.

Зато вопрос с опасностью садовника для всех нас был решён Творилиным филигранно: за пару минут заказал доставку на дом взрослой хоккейной защиты на лицо, оставалось только её дождаться, а пока — нужно изолировать начинающего зомби в подвале. Тот особо не сопротивлялся, понимая, что хорошей и стабильной работой разбрасываться не стоит, и вполне добровольно спустился вниз, где вечно простаивали комнаты без окон, но зато с туалетом в конце коридора, задуманные, как гостевые, но не пользовавшиеся повышенным спросом у наших хозяев, и позволил запереть себя на крепкий засов.

Жена его, Тамара, смирилась, приняв очевидное — так для всех будет лучше. Напоследок насовала кучу нормальной человеческой еды: солёных огурцов, сала, варёной картошки и самодельной колбасы, будто он собрался на поезд до Владивостока, не меньше. Судя по Борисику, завтра утром он уже ничего, кроме хорошего шмата мяса, и видеть не захочет. С другой стороны, когда ещё поест нормально? Правильно, никогда. Всплакнула она даже, я слышала.

Перед сном Борисик вдруг спросил, когда мы снова пойдём гулять — хороший признак, что интерес к жизни возвращается, а то совсем уже скис. Мадам М зашла пожелать сыну спокойной ночи, ограничившись воздушным поцелуем. Боязливая она у нас очень, что поделаешь. Сдуло через секунду, хотя он потянулся было обнять мамочку.

— Мама боится меня, да? Что я укушу?

— А ты не будешь?

— Не знаю. А почему ты меня тогда не боишься, няня?

— Потому что, Борисик, если ты меня укусишь, перестану с тобой дружить, и что ты тогда будешь делать?

— Да, это плохо будет. Я не буду тебя кусать. Получается, у тебя суперсила! А ты мне скажи, почему я теперь всё время голодный?

— Так ты же ничего не ел на ужин, сам же отказался! Чуть не заснул над тарелкой!

— Нет, няня. Так есть я и не хотел. Я кусать хочу всех, кто рядом. Кто пахнет хорошо, вкусно. А раньше мне не хотелось. Это потому, что тот дядя меня укусил?

— Наверное, Борисик. Я в этом ничего не понимаю. Помнишь, умные доктора приезжали? Даже они ничего не понимают.

— Я слышал по телевизору, что это зомби. Помню, дядя был похож. Получается, я теперь тоже зомби, да?

Через неделю после начала конца идея надевать шлем на зомби, склонных к плохому поведению, да и на всех зомби подряд, на всякий пожарный, получила широкое распространение.

Пока люди судорожно думали, как обезопасить себя от превратившихся родных, кое-кто увидел здесь новый рынок сбыта. Товрилин, работавший ***, не просто оценил мой способ гулять с мальчиком-зомби, нахлобучив на голову хоккейный шлем вратаря, а сразу придумал, как извлечь из ситуации максимум возможной прибыли. Обидно, что придумала-то про шлем я, а деньги лопатой гребут другие, но что поделаешь, такова жизнь.

Будучи с чиновниками на самой дружеской ноге, Творилин договорился о срочном создании центра сертификации для защиты для зомби — «Зомби-Экспертиза», и теперь ни одна конструкция не считалась безопасной и разрешённой к использованию, пока у неё не было аккредитации от этого, наскоро набранного, сборища экспертов.

Откуда знаю про это? Удивительно, сколько подробностей можно услышать, работая няней у предприимчивых людей со связями. «Умные бросились производить защиту, а мудрые начали проверять её и разрешать!» — сказал как-то сам Творилин, балуясь шашлыком в компании одноклассников с чинами, приехавших на переговоры в домашнем формате, за закрытыми дверями.

Недельные зомби уже вполне могли выполнять привычную работу, вот только заметно медленнее, чем обычно, так что приготовить угли и пожарить мясо-рыбу садовник вполне себе справлялся, к огромному облегчению Тамары, его жены, да и всех нас. На нём красовался один из новых защитных зомби-шлемов, похожий одновременно на птичью клетку и на голову солдатиков из коллекции «Звездные войны», любимую у Борисика, но это ещё ничего, ведь некоторые модели были прямо дикими на вид.

Помимо мужской работы по дому, садовнику приходилось всё время быть на острие тестирования новых конструкций для зомби — работу свою Творилин делал на совесть, лично проверяя то, что уже одобрили его свежевылупившиеся специалисты. Всё-таки серьёзный мужчина, и так не повезло с женой!

Мадам М предпочитала отсиживаться на втором этаже, держа двери в свои комнаты постоянно запертыми. Страх перед новой реальностью стал навязчивой темой, трудно ей было приспособиться, хотя «домашние» зомби, судя по нашему опыту, вполне себе тихие и спокойные домочадцы. Борисик неспешно готовился к школе, пытаясь заново освоить навыки чтения, и это в целом удавалось.

Сложнее обстояли дела с дикими зомби, у которых не было родственников-людей, или они вообще были бездомными. Таких никто не призывал сдерживать естественные порывы, вот они и оставались поначалу главными разносчиками заразы.

Полиция, конечно, активизировалась, но не приставишь же бдительного охранника к каждому. Так родилась идея маркировать и учитывать всех, а каждому сознательному гражданину надлежало сразу же докладывать об обнаружении бесхозного зомби.

Мало кто знает, но именно мадам М придумала устанавливать несъёмную защиту от укусов всем выявленным зомби без поручителей. Творилин обещал протолкнуть проект, тем более, что тут дело пахло госзаказом — ведь кто будет оплачивать банкет? Конечно, налогоплательщики, это с домашними зомби всё ясно, родные сами прибегут и купят, а если один такой неучтённый ходок бродит около подъезда, то соседи скорее пойдут на противоправные действия, чем скинутся ему на защиту.

А так — очень удобно. Соседи через мобильное приложение «Зомби-Инфо» сбрасывают геолокацию подозрительного субъекта, приезжает наряд, раз-раз, и всё, никаких больше укусов, и зомби целы. Но это в будущем, а пока соседи устраивали всякое, что потом было стыдно вспомнить.

Теперь, когда родители, скрепя сердце и уступая напору сына, разрешили нам с Борисиком снова выходить за периметр, оказалось, что зомби-детей на детских площадках не жалуют. Даже наличие зомби-защиты на лице не вдохновляло нянь разрешать своим подопечным играть вместе с «этим заторможенным». А ведь он почти уже не пытался никого кусать! Так, иногда тянулся, но сразу же останавливался.

Первая прогулка вышла не очень. Все няни, завидев характерную походку начальных зомби, как по команде, похватали детишек и срочно ушли по очень важному делу, то есть домой, хотя некоторые только пришли, это было видно невооруженным взглядом.

Борисик не заплакал — сейчас все знают, что зомби не плачут, а тогда я реально восхитилась выдержке ребёнка, не понимая, что переживания скрыты под маской. Он угрюмо смотрел вслед спешно расходящимся вчерашним друзьям и что-то неразборчиво шептал под нос. Пришлось вернуться домой, хотя сразу было ясно, что мадам М устроит грандиозную разборку. Бороться за права она умела, даже забыла впопыхах, что дома сама, не слишком афишируя, держится подальше от сына.

Её гнев был направлен предметно и остро, как выстрел, — мы вернулись на площадку, хитроумно дождавшись, когда осторожные няни с накормленными детьми выползут обратно после обеда. Мадам М была даже бесподобна: появившись внезапно и используя непоколебимый авторитет касты небожителей, то есть хозяев, способных одним только нелестным отзывом навеки приклеить «чёрную метку» на любую работу во всём посёлке, популярно объяснила, что если её Борисика будут травить, то каждая няня будет иметь дело с ней лично, и это будет страшно и обидно.

Видно было, что среди нянь пробежался холодок сомнения, не открутят ли им руки-ноги за общение детишек с зомби, но хозяева их были там, а эта дама, пользующаяся огромной влиятельностью из-за мужа, здесь и сейчас угрожает страшными карами. Каждая из них решила, что ладно, пока тут побудем, и подчёркнуто мило поздоровалась с Борисиком, стоявшим неподалёку и исподлобья смотрящим на товарищей.

Дети были доступны, но игра не клеилась — они были быстрые, а он — слишком медленный. Мадам М, решив довести дело до конца, не уходила с поля боя и коршуном смотрела за ситуацией. Пожалуй, ещё ни разу я не видела, чтобы она столько времени подряд смотрела за тем, что происходит с сыном, а ведь это было печальное зрелище, не для слабонервных. Впервые за годы нашего знакомства мне показалось, что она действительно переживает, а не изображает идеальную мать, коей ни разу не была на практике.

Дети хихикали за спиной Борисика, показывали пальцем и шёпотом дразнили — чьи-то родители были им совсем не страшны, а встревоженно шикающие няни — тем более. В конце концов, мадам М сама задумалась о том, что бы сдаться и уйти домой, продумать стратегию защиты ещё разок, когда Борисик внезапно встал, стряхнул песок с коленей, критически осмотрев свои жалкие постройки на фоне чужих, приличных, и начал хватать за плечи тех, кто был прямо перед ним, говоря: «Ам!» и посмеиваясь, содрогаясь всем телом.

Дети, оценив остроту и комизм игры в зомби-апокалипсис с настоящим, заправским зомби, пускай даже и безопасным из-за защиты, с восторгом перешли на новый вариант салочек, бегая кругами и неожиданно похлопывая Борисика по спине. Оказалось, что в такую игру ребята могут играть сколь угодно долго, не меняя водящего, так что мадам М сдалась и ретировалась, смирившись с тем, что мальчик доволен.

После этого обстановка сразу разрядилась и няни принялись хором рассказывать, какие новости у соседей и есть ли новые заражённые. Никто открыто не признавал наличие у себя зомби, но некоторые так и не вернулись к прогулкам, хотя территория посёлка была обнесена высоким забором и посторонних, залётных зомби ждать не приходилось, а гастарбайтеров увезли уже давно. Кое-кто из нянь и вовсе перестал выходить на связь, ни слуху ни духу, — очень подозрительно.

Первый выход в свет завершился к взаимному удовольствию всех участвующих детей, зато на следующий день мы обнаружили на площадке надпись: «С зомби не приходить. По всем вопросам обращаться в администрацию посёлка».

И мы ещё как обратились — по всем вопросам!

Администрация посёлка — это лишь красивые слова, на практике имелось ввиду содружество буйных активистов из числа местных старожилов, так что мадам М уверенной походкой направилась к чести и совести поселковой общественности — Римме Викторовне, прокурорше. Женщина твердых убеждений, с причёской, неподвластной времени и погодным условиям, она представляла собой достойный пример несокрушимости в борьбе со временем. Возраст брал своё, конечно, но прокурорша не сдавалась, противопоставляя ежесекундную идеальность всех деталей внешности, которую можно купить за большие деньги, зловредной гравитации и прочим неприятностям.

Римме Викторовне с завидной регулярностью подбрасывали на выходные внуков, а летом — и того чаще, так что приходилось зорко стоять на страже их интересов, балансируя между нежеланием быть кому-то бабушкой и невыносимым желанием контролировать всё лично. Подозреваю, даже сам прокурор, уважаемый член общества, ежедневно отчитывался ей обо всём.

Беседа не задалась.

Римма Викторовна, на правах хозяйки, предложила Борисику чувствовать себя, как дома, у них во дворе, оставив на моё няньское попечение, и сказала персоналу принести на веранду чай. Физиономии собственных внуков предательски торчали в ближайших к месту событий окнах, но их обладатели не решались высунуться наружу без команды.

Мадам М, ничуть не стушевавшись от елейной вежливости приёма, сразу взяла быка за рога:

— Это вы написали объявление, что с зомби на детскую площадку нельзя приходить? На кого намекали?

— Разумеется, это написала я, потому что просто не могла, не имела права оставаться в стороне. У меня нормальные человеческие дети, — Римма Викторовна сделала упор на слове «человеческие», и мадам М дёрнулась в тот момент, как от пощёчины, — и я вынуждена думать об их безопасности! Уверена, милочка, что вы меня поймёте, как мать.

— Что значит — нормальные? А мой сын, по-вашему, ненормальный? Или он не человек?

— Давайте не будем лицемерить, он уже не совсем… Такой, каким был раньше.

— И что же с ним не так?

— Он зомби! — когда человек сталкивается с отрицанием очевидного, он обычно слегка теряется, но не Римма Викторовна, нет, никогда.

— Откуда такая уверенность? Он просто немного медленный, вот и всё. И любит иногда подурачиться, играя в модную сейчас игру! Уверяю вас, он не меньше человек, чем любой, кто с утра вовремя не выпил кофе.

— То есть вы утверждаете, дорогая моя, что Борис вообще не был заражён?

— В любом случае, ваши внуки, — тут была очередь Риммы Викторовны сморщиться, она ведь терпеть не могла, когда так откровенно подчёркивали её статус бабушки, — в полной безопасности, ведь на моём сыне сертифицированная зомби-защита, что вполне заметно невооружённым взглядом. Хотя он совершенно не опасен, ещё раз повторяю.

— У меня прекрасное зрение, и отчётливо вижу, что все симптомы, о которых нас предупреждали, полностью присутствуют у Бориса. Его кусали?

— Какое это имеет значение? Я, как мать, говорю вам, что он не зомби и никогда им не был!

— Тогда, очевидно, объявление к вам никоим образом не относится.

— О, спасибо! — но мадам М рано радовалась, не увидев здесь ловушку.

— Думаю, нам стоит изменить текст объявления. Скажем, написать, что воспрещён вход лиц, имеющих симптомы зомби. Вдруг они придут и нападут на детей? Это же страшно, правда, милочка? Как вы считаете? Не боитесь за ребёнка?

— Вы не посмеете!

— Ещё как посмею!

Мадам М постаралась не расплескать бушующий океан гнева, донеся в целости и сохранности до момента встречи супруга с работы. Ничего не подозревающий Творилин приехал с наивной надеждой на спокойный семейный ужин, но не тут-то было.

— Они запретили нашему сыну приходить на детскую площадку!

Творилин осторожно уточнил:

— А ты уверена, что ему стоит туда ходить?

— Что ты имеешь ввиду? Может, нам теперь держать его в подвале, на цепях, раз он стал зомби?

— А вдруг он покусает других детей?

— Я что-то не поняла, тебя кто волнует, собственный сын или соседские дети? Ты уж определись.

— Не задумывалась, что может случиться, если Борисик заразит не тех детей? Что будет потом? Соседи у нас — люди серьёзные, полезные знакомства через одного, как минимум. Как мы сможем в глаза им смотреть? Просить по-соседски о чём-то?

— А с чего вы все взяли, что он может кого-то там заразить?

— Как ты сама верно подметила, он у нас теперь зомби!

— Он не такой, как остальные! Ему нужна нормальная, полноценная детская жизнь, и все эти глупости про жуткую опасность заражения — обычный бабский трёп, от нечего делать, насмотрелись ужасов по телевизору и выдумывают всякое.

— Серьёзно считаешь, что он как-то по-другому устроен? Не так, как остальные зомби?

— Что ты от меня хочешь? Я же согласилась надевать на Борисика защиту, хотя это просто ужасно выглядит, да и неудобно ему, наверняка, хотя он не жалуется, бедный мальчик.

— Тогда почему бы не признать, что проблема есть?

— А кто у нас в семье занимается сертификацией зомби-защиты? Эта конструкция для детей, между прочим, самый лучший из рекомендованных твоей «Зомби-Экспертизой» образцов! Или ты халтуру выбрасываешь на рынок? Скажи, Товрилин, кто из нас лицемер?

— Не надо делать вид, что это панацея. Кстати, о зомби! Ты подала онлайн-заявку на регистрацию Борисика в базе данных учтённых зомби, как я просил? Сегодня?

— Нет ещё. Успеется.

— А чего ты ждёшь? Думаешь, само рассосётся?

— А почему бы и нет? Может, это просто дурацкий грипп, который скоро пройдёт. Может же такое случиться? А мы сами сбегали, с мытыми ушами, рассказать всем подряд, что он у нас был зомби. Зачем Борисику такое клеймо на биографии?

— Ты вообще понимаешь, что если Римма Викторовна просто-напросто вызовет полицию, то его сразу заберут, как дикого? И будут в своём праве. Да, потом легко сможем поставить на учёт и забрать домой, вот только до выяснения он будет вместе с другими заражёнными сидеть. Включи уже голову и делай, пожалуйста, что я тебе говорю!

Мадам М демонстративно надулась, поняв, что придётся прислушаться. А я не могла понять, как они не видят самого простого выхода?

— Извините, что прерываю вас, но почему бы не позволить Борисику искусать всех деток? Родители сразу изменят свою точку зрения, поймут, как это трудно, с ребёнком-зомби.

В их глазах увидела смесь ужаса и явного интереса.

— Нет, это не может быть сам Борисик, — уверенно заключила мадам М.

Творилин, увидевший в глазах жены нехороший огонёк, на мгновение ужаснулся, будто заглянул в бездну, но сразу же отогнал пугающее видение, переключившись на практическую сторону вопроса:

— Дорогая, ты что, всерьёз хочешь это устроить?

— А почему мы должны так мучиться, в самом деле? Мы же не виноваты, что наш сын превратился в зомби? Пускай тоже попробуют.

— Так. А давайте мы все сделаем вид, что этого разговора не было, хорошо? Вас это тоже касается, надеюсь, мы поняли друг друга? — обратился и ко мне, примирительно подняв руки в знак закрытия темы.

Мадам М закивала головой и тут же переключилась на кухарку, сервирующую ужин, хозяйским глазом выискивая, что не так и нужно переделать. Даже напевала что-то — расцвела, как объевшаяся кошка. Сначала не поняла, в чём дело, а потом вдруг дошло — Творилин, похоже, организует всё в лучшем виде, а ей и не придётся ничего делать. Даже знать подробности не придётся. Вот это мужчина!

Кто же знал, что вопрос скоро решится сам собой.

Необычно счастливая мадам М порхала по столовой, даже потрепала разок Борисика, сидевшего в защите за общим столом, по плечу. Теперь его кормили отдельно, заранее, чтобы не травмировать аппетит остальных членов семьи, но взяли за правило сажать вечером рядом с собой, делая вид, что ничего особенно не изменилось.

Борисик неожиданно оторвался от созерцания пустой тарелки и спросил:

— Мам, а что, нужно, чтобы кто-то покусал моих друзей? Кто-то, но не я?

— Нет, солнышко, ты всё не так понял! — мадам М приторно улыбнулась сыну, а затем метнула недовольный взгляд на Творилина, как будто это не она затеяла разговор при ребёнке.

— А если завтра выйдут те друзья, которые зомби, то я смогу опять гулять?

— Конечно, передай им, пускай завтра выходят на детскую площадку, — мадам М достоверно изобразила гримасу для взрослых, которые притворяются, что всерьёз разговаривают с детьми.

За ужином мадам М наконец решилась пройти на телефоне онлайн процедуру официальной регистрации зомби. Проставив везде, где надо, галочки, она споткнулась об обязательный вопрос: «Источник заражения?» Оказалось, что никто не запомнил, как звали того гастарбайтера. Впрочем, был вариант «неизвестное лицо», но в случае указания конкретного укусившего статус регистрируемого зомби получался выше — становилась доступной опция заказа бесконтактной карты, аналога паспорта, только для зомби.

Конечно, мадам М захотела постоянную карту для Борисика, а пока скачала лишь временный QR-код, по которому, впрочем, можно было в любой момент убедиться, что всё в порядке.

Творилину пришлось уточнять данные по источнику, связавшись с отделением полиции, в которое сдали всех местных работяг. Узнав, кто звонит, они любезно покопались в журналах и выяснили, что по иностранным гражданам есть только фамилии, а полное имя может быть в больнице, куда их всех и направили.

Справочная больницы не отвечала на звонки, то же самое было с мобильным главврача и всеми другими известными телефонами.

Поначалу решили — подумаешь, не дозвонился, хотя довольно странно всё-таки, что нет никакой связи с больницей по всем имеющимся телефонам. Мадам М взяла с Творилина твёрдое обещание завтра же утром разобраться, и удалилась спать вполне умиротворённая.

За завтраком Творилин, под мотивирующим взглядом жены, ещё разок попробовал набрать главврача, но снова — тишина. Если вчера вечером мог быть корпоратив, то что могло быть сегодня утром? Начавшийся зомби-апокалипсис, конечно, повод заподозрить самое нехорошее, но в новостях ничего особенного: всё, как обычно в последнее время.

Тут дикие зомби устроили массовые беспорядки, покусав возмущённых граждан, там зарегистрировали ещё столько-то официальных зомби, ура, власти молодцы, наводят порядок. В перерывах — реклама зомби-защиты. Типичная картина.

В других странах уже почти не осталось скептиков, не верящих в реальность существования начальных зомби, а про следующую фазу пока ещё никто из журналистов не пронюхал. Видимо, военные уже начинали догадываться, но пока ещё очень смутно.

Заражённые объявлялись всё дальше от Москвы, а единичные случаи уже были и на других континентах, несмотря на строгий контроль — казалось бы, легко отличить зомби от людей, но почему-то апокалипсис уверенно расползался по миру.

Сводка новостей была вполне заурядной, так что Творилин решил вопрос с оборвавшей все связи больницей очень просто: поручил дозваниваться помощнице, а если никак, то съездить туда и узнать всё лично.

Помню, видела как-то раз эту бойкую и слегка костлявую молодую женщину в умопомрачительном деловом костюме, вызывавшим неприязненный взгляд даже у самой мадам М. Для меня помощница Творилина долгое время оставалась лишь энергичным голосом на громкой связи у хозяина, пока однажды Инге не пришлось срочно приехать — тогда и поняла, за что её ценит начальство — она управлялась с сотней дел одновременно, как фокусник, успевая на ходу принимать новые задания. Хотя бы понятно, за что человек получает зарплату.

Проводив Творилина на работу, мадам М предупредила, чтобы Борисик пока не высовывался, но тот неожиданно попросился в гости:

— Мам, а можно, я пойду к Зое? Она тоже зомби, мы вместе поиграем.

— Зоя? Дочка врачей? Откуда ты знаешь про неё?

— Просто знаю. Можно мне пойти, мам?

Мадам М вопросительно посмотрела на меня:

— Вы мне говорили, что её мама никого не кусала!

— Это было больше недели назад. Может, что-то поменялось. Они с тех пор не выходили.

— Хорошо. Даже отлично, пожалуй. Можете сходить с ним в гости, только проследите, пожалуйста, чтобы вас никто не покусал, нам хватает проблем с садовником.

Раз мама разрешила, отправились в соседский дом, тот самый, в английском стиле, где камень, увитый плющом. На звонок домофона ответила домработница, впустив нас без тени сомнений — и когда мы вошли, сразу поняла, в чём дело. Все они были зомби, включая няню и тихоню Зою, радостно встретившую Борисика.

Грустно было смотреть, как они обняли друг друга, двигаясь, как в замедленной съёмке, — соскучились дети по общению.

Дети играли во что-то непонятное, а я смотрела, как заворожённая, на медленный танец их тел, чуть более светлого, чем могло показаться нормальным, оттенка, — характерный признак начала второй фазы зомби-превращения. Когда один зомби-мальчик пытался ловить обычных детей, догонялки выглядели довольно обидно со стороны. Когда два зомби-ребёнка играли в подвижные игры, это было уже жутко.

Так увлеклась странным зрелищем, что не заметила, как ко мне вплотную подошла хозяйка дома и мама Зои — Галина. Возникла за моей спиной совершенно неожиданно, и когда я услышала внезапный и шумный вдох, то чуть не подпрыгнула до потолка, думала даже, что сердце разорвётся от испуга. Хозяйка спокойно продолжила принюхиваться, не обращая внимания на мою реакцию, а потом, довольно резковато для зомби, выбросила руку в предупреждающем жесте и повелительно сказала:

— Эту никогда не кусать. Никогда не кусать. Понятно? — голос был хриплый и низковатый, не такой, как раньше.

Домработница, маячившая неподалёку, чуть поклонилась и шмыгнула за дверь. Не знала, что у них здесь принято кланяться, ну и манеры, всё-таки сейчас с прислугой так не принято. Няня, сидевшая в кресле в углу комнаты, закивала. Эта неповоротливая, даже будучи зомби, всё равно норовила присесть, и лишней минуты на ногах не проводила.

Борисик и Зоя дружно повернулись к Галине и самым серьёзным образом тоже кивнули головами, впрочем сразу вернувшись к загадочной игре. Не уверена, что меня вообще кто-то из персонала или детишек собирался кусать, пока не пришла хозяйка, но появление Галины навело на мысль, что зря я так смело сюда пришла.

Кожа Галины настолько побелела, что казалась почти прозрачной, гораздо светлее, чем у остальных заражённых. И движения были быстрее, чем у начальных зомби, только некоторая отрывистость бросалась в глаза. В любом случае, отличить превращённого зомби от начального, а тем более — от человека, труда бы не составило. Просто надо знать, на что смотреть, а мы тогда ничего не знали. Ясно одно — это уже не человек.

Её зрачки потеряли чёткость, напоминая кляксу или звезду в центре светло-голубой радужки глаз, а белок приобрёл красивый ярко-белый оттенок, который бывает у очень хорошо высыпающихся людей или на рекламных фотографиях. Помню, рассмотрела тогда лицо Галины очень хорошо, и глаза эти меня поразили.

Забраковав меня, Галина так же невозмутимо и бесшумно ушла, оставив после себя ощущение потерянности и тоски. Дети играли, няня Зои делала вид, что смотрит за ними, незаметно пытаясь вздремнуть, а мне стало очень неуютно, захотелось вернуться обратно домой. Ну их, этих зомби, дома хотя бы ещё живые люди остались, даже мадам М теперь показалась бы мне вполне милой женщиной.

Забрать Борисика было делом нелёгким, но в конце концов удалось вырваться, уговорив ребёнка под видом «мы только пообедать и сразу назад», хотя покормить его нам тоже было любезно предложено.

Мадам М встретила рассказ о соседях-зомби довольно флегматично, особенно — узнав, что Галина дала указание меня не кусать:

— Не понимаю, что вы так волнуетесь? Она же сказала, что нельзя, значит, нельзя. Возражения не принимаются. Раз Борисик доволен, значит, пусть пока играют там. К нам водить зомби не надо, конечно, а туда спокойно можно.

Пока думала, стоит ли попытаться объяснить, что уж больно жуткое у нас соседство, или сразу смириться, а может вообще — уволиться, зазвонил телефон. Это был Творилин.

— Да?.. В каком смысле её покусали?.. Печально. Ну она хотя бы пыталась дозваниваться сначала?.. Ясно. А данные-то Инга получила?.. Ладно, всё ясно… Как скажешь… Целую, пока!

Мадам М недовольно покачала головой и высказала Борисику своё отношение к проблеме:

— Солнышко, ты пока не сможешь получить постоянный пропуск, потому что папина помощница такая растяпа, что не смогла ничего узнать по телефону. Пришла туда лично, а там целая больница зомби, и вместо того, чтобы просто раздобыть ФИО того, кто тебя укусил, Инга позволила укусить себя. Ну как так можно, а? Плачет теперь, а что сделаешь?

Поход с хозяйским ребёнком в гости к соседям казался теперь дорогой на голгофу — оттягивала по-максимуму, но идти всё равно пришлось. Несколько раз проговорила про себя, что всё будет хорошо, но помогло не очень, зато Борисик почти бежал, насколько это возможно для зомби, аж подпрыгивал.

Зря боялась, в гостях мы не задержались, а в дом, полный взрослых зомби, даже не заходили. Дети-зомби поначалу расположились на лужайке перед домом, и там была не только Зоя с Борисиком, но и другие соседские ребята — даже не подозревала, что у нас в посёлке уже столько превращённых, включая некоторых нянь. Немного пощебетав между собой, дети попросились на площадку. Никто и внимания не обратил на мои попытки отговорить — толпой направились, впереди малыши, следом — сопровождающие их лица. Пришлось пристроиться вдогонку, посмотреть, как будут развиваться события — похоже, конфликт с людьми по поводу допуска на общую детскую площадку был им неизвестен или безразличен.

Увидев неторопливо вышагивающую толпу детей-зомби, чуть покачивающихся при переступании с ноги на ногу, и их мощную группу поддержки, оккупировавшие спорную территорию няни среагировали по-разному: кто-то дал дёру, с дитём или без, но большинство осталось на месте, хмуро посматривая на нарушителей спокойствия.

Зато человеческие мальчики и девочки смотрели на вновь прибывших во все глаза — они уже привыкли, что заражённые в зомби-защите не представляют собой серьёзной угрозы, наоборот, им всем захотелось рассмотреть и потрогать яркие шлемы привлекательного детского дизайна. Пока няни судорожно думали, что же делать, их подопечные уже налаживали контакт.

Одна девочка помладше пощупала решётку защиты Зои и наивно спросила:

— А как ты ешь с этой штукой? Или зомби могу кушать только людей, а вам не разрешают?

— Ты что, это же легко! Смотри, — Зоя просунула свои пальцы сквозь прорезь защиты и свободно дотянулась до рта, — видишь? Получается! Только кусать неудобно мне, но это ничего.

— Ого, здоровски! Это хорошо, что тебя кормят. А почему ты такая бледная?

Напряжённость спала, и только самые нервные всё-таки ушли. Оставшиеся няни зорко следили за происходящим, а дети, без всякой предвзятости, спокойно принялись играть вместе. А взрослые смотрели, но не видели.

Немного поболтав и утолив возникший за последние дни информационный голод, ведь мелким никогда ничего не объясняют толком про непонятное, дети-зомби несколько раз подряд провернули фокус: отводили в сторонку одного из незаражённых и что-то убедительно рассказывали, а потом тот сам совал пальцы сквозь защиту, позволяя слегка себя цапнуть. Удивительно, как никто ничего не заметил, когда всё случилось буквально перед носом.

Все только смеялись, и ни один не пожаловался.

Потом я спросила Борисика, что же вы им сказали, чтобы уговорить превратиться в зомби?

Ответ был прост:

— Конечно, они захотели стать выжившими!

— А ты уже выживший?

— Нет пока, но скоро стану. Здорово, правда?

— Откуда ты это знаешь?

— Мне так сказала королева.

Не стала рассказывать маме Борисика про всё то, что случилось на детской площадке, ведь мадам М наверняка несколько по-другому представляла себе развитие событий. Правило для нянь всегда простое: сомневаешься, тогда молчи. Зачем добровольно нарываться на неприятности?

Зато порадовала её хорошей новостью: дети-зомби сами отвоевали себе место под солнцем, придя играть большой толпой и автоматом закрыв вопрос спорной территории. Если что, всегда можно на текст «с зомби вход воспрещён» ответить ещё мощнее, зайти с козырей — «опасно для человеческих детей». Кто сильнее, тот и прав.

После истории с больницей, переполненной зомби, острое желание получить там имя гастарбайтера, заразившего сына, несколько подувяло, и мадам М решила, что ей не так уж и сильно хочется оформлять ребёнку постоянный пропуск — хватит пока временного, а там как-нибудь само рассосётся.

Удалось подслушать часть хозяйского разговора, из которого поняла, что укушенная в больнице Инга, помощница Творилина, отпросилась с работы, но была им отпущена только после подробнейшего отчёта. Рассказ её сводился к тому, что живых людей там никого не осталось, в регистратуру не прорваться, везде бродят зомби и вообще какой-то бардак. Исполнительная Инга попыталась всё-таки пролезть и найти кого-то, с кем можно поговорить нормально, вот и цапнули её под горячую руку. Смелая девочка, я бы сроду не полезла в их гнездо. Хотя, кого я обманываю? Ходила же к соседям.

Пока ещё распространение зомби-заразы не выглядело катастрофой и воспринималось лишь как досадное осложнение, которое при определённых усилиях всё ещё можно втиснуть в формат нормального хода событий.

В тот день к нам впервые пришёл участковый. Конечно, то был ненастоящий участковый, что стало ясно практически сразу. В посёлке полиции сроду не было, кроме облав на мигрантов лет сто назад, когда все строились, а внешний вид пришедшего — собранный военный в штатском — красноречиво показывал, что человек он серьёзный, не для разборов соседских склок.

Творилин сначала изумился — участковый спрашивает хозяев? Вот так, ни с чего, беспокоит приличных людей? Понимает ли он, к кому пожаловал? Разговорившись, Творилин изменил отношение, догадавшись, что за ведомство в игре, и превратился в саму любезность.

Проверяли тогда всех, кто не смог указать источник заражения зомби, во всяком случае, в нашем районе — точно. Помнится, мы все тогда удивлялись, какая разница, кто кого укусил? Какая разница, когда это случилось? Но военные проявляли поразительную настойчивость в подобных вопросах. Потом уже мы поняли, что они искали нулевого пациента. Помогло бы это? Кто знает. Возможно.

Поскольку нужны были свидетели происшествия, позвали и меня, не нужно было больше околачиваться за дверью в гостиную. Военный попросил убрать всех зомби из комнаты и начал с расспросов про самый первый случай, с Борисиком, впрочем, мельком уточнив и детали заражения садовника.

Выяснив, что у нас из домочадцев никто больше не пострадал, переключился на соседей — что мы видели, о чём слышали. Конечно, не стала рассказывать, как соседские детишки в компании с сыном хозяев покусали сегодня целую кучу своих ровесников прямо перед глазами их ненаблюдательных нянь. Зато упоминание соседей, у которых все превратились в зомби, явно показалось военному чрезвычайно любопытным. Пускай разберутся с ними, а то прямо мороз по коже от такого соседства.

Оставив карточку с фамилией Герасимов и номером мобильного телефона — без звания, без конторы, просил звонить в любое время, если случится что-то новое.

Поскольку дети, как партизаны, не стали ничего рассказывать родителям, начавшийся процесс превращения заметили не сразу, а только на следующий день. Появившиеся на ладонях тёмные вытянутые кляксы, характерные признаки начальных зомби, нельзя было ни с чем перепутать, поднялась паника — а что толку? Всё уже случилось. Посёлок загудел, требуя расправы, а виноватых-то нет. Никаких диких зомби или нарушений со стороны зарегистрированных. Полная тишь да гладь, но детей же кто-то покусал?

И сколько Герасимов не ходил потом по домам, в попытке выяснить, откуда такой неожиданный всплеск активности, и разговаривал со всем возможными свидетелями — никто не смог пролить свет. По слухам, на прохлопавших заражение нянь оказывали давление и родители, но что можно добиться от того, кто правда всё проспал? Повезло, что меня пока ни в чём не заподозрили, не уверена, что смогла бы достаточно убедительно прикрывать своего подопечного, начни они копать как следует.

Дети-зомби, как ни в чём не бывало, свободно выходили теперь гулять и даже пытались заходить к соседям, узнать, не выйдут ли те на прогулку. Перепуганные родители незаражённых детей больше не верили в зомби-защиту и во всё остальное, заперев своих отпрысков крепко-накрепко по домам, за высокими заборами. Свежеукушенных тоже пока не выпускали, ни одного из них — вопреки всякой логике, как обычно, но, видимо, родителям просто нужно было время, чтобы смириться.

Вот так и вышло, что по посёлку теперь разгуливала лишь весёлая компания малолеток и смешанная группа присматривающих за ними взрослых, чётко поделенная на две команды: уже зомби и пока ещё нет.

Конечно, у меня остались вопросы к Борисику, и, улучив удобный момент, когда суета чуть поутихла, аккуратно расспросила:

— Расскажи мне про вашу королеву, которая научила, как превратить друзей в зомби.

— Няня, ты всё неправильно поняла! Она нас этому не учила.

— А чему она вас учила?

— Что останемся только мы, ну, потом.

— Когда это — потом?

— Когда вас не будет.

— Нас, это в смысле — людей?

— Ну да, няня! Выживут только зомби. Жалко, что тебя не разрешили превратить. Ты мне нравишься, ты хорошая.

— Спасибо, родной мой. А куда денутся все люди, она не сказала?

— Нет. Наверное, станут слишком старенькие, как дедушка? Я не знаю.

— А кто она, ваша королева? Тётя Галина?

— Нет, няня, ты чего? Я её не видел пока. Ты хочешь её попросить, чтобы она разрешила тебя превратить?

— Ой, не надо, я пока не хочу, ладно?

— Ну, как хочешь.

— Скажи, а как ты разговариваешь с королевой, если не видишь её?

— Это просто, я слышу её прямо здесь, в голове, — и Борисик выразительно постучал по своей макушке.

Как только мне показалось, что всё, проехали, удалось замять проблему с хозяйским мальчиком, Герасимов доказал, что на его работе случайных людей не бывает. Подойдя на прогулке ровно тогда, когда рядом не было никаких лишних ушей, сходу начал беседу в доброжелательном и твёрдом тоне, от которого у меня почему-то похолодела спина:

— Удивительно, что никто ничего не видел, как вы считаете?

— Да, странно как-то, — попыталась изобразить растерянную задумчивость, но не уверена, что хорошо получилось.

— А ведь я ещё пару странностей заметил. Хотите, поделюсь с вами?

— А у меня есть выбор?

— Смотрю, вы быстро разобрались, что к чему. Это мне нравится.

— Обращайтесь.

— А вот дерзить не советую.

— Даже и не думала, просто пока не поняла, к чему вы клоните.

— Дело в том, что вы пока единственный человек из всех свидетелей, кто явно что-то знает и врёт, что не знает, — хотела что-нибудь возразить, но не стала нарываться, — а ещё вы первый известный мне человек, которого зомби не трогают.

— Зомби не всех подряд кусают, разве нет? Иначе все бы давно превратились.

— Да, но в вашем случае явно сделано особое исключение.

— И что из этого следует?

— Из этого следует, что вас нужно отвезти в исследовательский центр и попробовать разобраться, что к чему. Учёные у нас отличные, думаю, справятся, да и найти зомби для опытов проблем не составит.

— Но есть и другие варианты, правда? Всегда есть запасной план.

— Рад, что мы так легко находим общий язык. Мы можем попробовать разобраться на месте. Что скажете?

— Что буду очень рада помочь. Только у меня один вопрос, а почему невозможно допросить самих детей? Неужели расследование в детском саду теперь проблема для спецслужб?

— Потому что мы опоздали, с этими зомби уже бесполезно связываться, они всё равно не расскажут то, что нам нужно. Начальные зомби ещё вполне способны указать источник заражения, но те, кто уже начал превращаться, просто молчат. И да, дети меняются быстрее всех.

— А бравые военные не могут ничего придумать? Как-то… Поговорить? Поубедительней?

— Мы пробовали, поверьте, — Герасимов покачал головой, — без толку.

— Верю. А что конкретно вы хотите от меня?

— Для начала, просто расскажите, кто и как покусал всех соседских детей. Очевидно, что здесь замешан ваш подопечный, но гораздо больше меня волнует, как получилось, что никто ничего не заметил.

Пришлось рассказать, как всё было. А что было делать? Сдаваться на опыты я не подписывалась. Герасимов слушал очень внимательно, кивая и задавая иногда уточняющие вопросы.

— Есть идеи, кто конкретно их направляет?

— Ясно одно, это не наша соседка, Галина.

— Я бы не сбрасывал так быстро её со счетов.

— Почему?

— Думаю, будет лучше, если я вам кое-что покажу. Как думаете, сможете отпроситься с работы на пару часов?

— Уйти с работы? А куда я ребёнка дену?

— Вы можете взять его с собой, даже хорошо так.

— Это как? Мадам М строго не разрешает выходить с Борисиком за пределы посёлка. За такое и уволить могут, а мне эта работа очень нужна.

— Придётся решить, что вам кажется менее неприятным, расстроить работодателя, который вряд ли что-то заметит, или отказаться от сотрудничества.

— Ладно, всё поняла. Куда едем?

— Здесь совсем рядом, это больница. Вы с мальчиком сможете опознать того зомби, который его укусил, среди пациентов.

— То самое место, где покусали помощницу Творилина, Ингу? Ни за что туда не поеду!

— Не нужно так паниковать, её уже полностью зачистили. Поступил сигнал по нападению диких зомби, приехала полиция и навела порядок. Всех упаковали в защиту, вот только очень много неопознанных заражённых нашли, без документов и о себе ничего не сообщают.

— Там точно безопасно?

— Если что, смогу разобраться, не сомневайтесь.

Борисик сразу же согласился поехать со мной и Герасимовым, даже не спросив, разрешили ли мама с папой. Гораздо больше он заинтересовался, куда и зачем мы поехали. Вопросы сыпались, как из рога изобилия: «А что мы там будем делать? А зачем взяли меня? А зачем взяли тебя?». Герасимов не давал ничего объяснить, предлагая ребёнку лишь односложные и бессодержательные ответы, которые только больше распаляли мальчишеское любопытство.

Представила себе злополучную больницу, как вагон метро в час-пик, только вместо пассажиров агрессивные зомби, но на деле всё вышло совсем по-другому. В холле было пусто — ни души. В окошке регистратуры обнаружилась молоденькая девушка-зомби в белом халате и защите, без запинки спросившая, чем может помочь.

Герасимов предъявил удостоверение и попросил журнал приёма больных. Она покачала головой и посетовала, что все последние журналы забрал главврач, которого сегодня нет на месте, ей очень жаль. Показала на пустой стол — никаких бумаг, даже пыль уже образовалась. По правде говоря, пылищи везде было полно, довольно странное дело для больницы.

— Прекрасно, тогда скажите, где кабинет главврача?

— Ой, туда вам нельзя!

— Не сомневайтесь, мне, — Герасимов сделал ударение на этом слове, — можно.

Тут мы услышали приближающийся стук каблуков, и из-за угла широкого больничного коридора показалась чуть прихрамывающая соседка Галина, работавшая здесь, кажется, заведующей отделением. Похоже, даже превращение в зомби и последовавшие за этим проблемы с координацией не вынудили её отказаться от шпилек. Зрелище не для слабонервных. Если вдруг стану зомби, надо запомнить — никаких высоких каблуков.

— Здравствуйте, а что у нас тут происходит?

— Вот, пришли товарищи, просят журналы, а их Семён Аркадьевич забрал и не отдавал ещё пока.

— Понятно, ну вы попробуйте зайти завтра, хорошо? После обеда где-то. Может, он как раз будет на месте.

— Нет, мы поступим по-другому. Сейчас вы меня проводите и откроете кабинет, а я сам всё проверю.

— Так не получится.

— Ещё как получится, — Герасимов повторно показал удостоверение. Галина поджала губы и кивнула:

— Хорошо, следуйте за мной.

Страшно было углубляться в лабиринт больничных переходов, но ещё меньше хотелось отходить далеко от Герасимова, надеюсь, их там хорошо вооружают. Наши шаги отдавались гулким эхом, пугающим из-за отсутствия посетителей. Все двери, мимо которых мы шли, были тщательно закрыты, и вокруг — гробовая тишина, только цок-цок её туфель.

Конечно, в кабинете главврача мы ничего не нашли. Точнее, нашли измельчитель документов, доверху забитый бумажной трухой. Герасимов выразительно посмотрел на Галину, флегматично наблюдающую за его действиями, но та лишь пожала плечами, когда он извлёк из давно не опустошаемой корзины для мусора корешок журнала, выпотрошенного целиком. Судя по всему, осталась только эта обложка, а его содержимое благополучно перемешалось с медицинскими картами заражённых зомби-пациентов, тоже уничтоженными.

— Полиция написала в рапорте, что сервер больничной базы данных не работает. Я могу взглянуть?

Галина заперла за нами кабинет, которым явно не пользовались уже несколько дней — даже немытые чашки от кофе стояли на столе начальства, укоряя своим видом отсутствующего на месте секретаря. Мы спустились в подвал, и обступившая нас тишина стала ощутимо более плотной. В тесной серверной обнаружилось оборудование, по которому будто вандалы прошлись — вырванные с мясом железки, торчащие повсюду провода.

— Так, понятно. А записи с камер видеонаблюдения где смотреть? Тоже тут?

— Данные с камер тут хранились, так что… Тоже ничего нет. Совсем.

— Как удобно вышло!

— Чем ещё могу вам помочь? — Галина стояла в проходе, неторопливо постукивая пальцами по дверной коробке. Лицо каменное, очень бледное, почти как мел.

— В какое отделение поступали начальные зомби? В инфекцию?

— Да, но некоторые в хирургию.

— Отлично, покажите нам, где это.

В глазах Галины впервые мелькнуло какое-то сомнение, впрочем быстро пропавшее. Борисик, следовавший за нами по пятам и глазевший по сторонам с самым невозмутимым видом, вдруг очень внимательно посмотрел на неё и неожиданно громко заявил:

— Няня, я хочу домой.

— Мы скоро поедем, обещаю, — было видно, что он занервничал, даже губы начал кусать. Герасимов лишь хмыкнул.

Этаж с надписью «инфекционное отделение» был заперт, а когда Галина открыла замок и распахнула дверь, оттуда отчётливо потянуло затхлостью и чем-то скисшим.

В ближайшей палате мы нашли несколько заражённых, сидевших на кроватях и смотревших на нас молча, без всякого выражения, сквозь решётки своей защиты. Впрочем, они внимательно следили за каждым нашим движением.

В следующих — то же самое. С первого взгляда можно было понять, что это не гастарбайтеры, которых мы ищем. Борисик старательно заглядывал за нами в палаты и отрицательно качал головой, повторяя: «Нет, это не они».

В конце коридора Герасимов чуть замешкался перед постом медсестры, а я инстинктивно обернулась, чтобы убедиться, что он рядом. Прямо за ним стоял высокий зомби, здоровенный, настоящий амбал, и без защиты. Не представляю, как он смог так быстро и бесшумно подкрасться, но Герасимов всё равно успел отреагировать, одним движением развернувшись на месте и направив оружие в голову нападавшего. Сухой щелчок снятого предохранителя услышали все.

Я попятилась, не отрывая глаз от Герасимова, державшего на мушке плечистого зомби в белом халате. Уткнувшись в стену плечом, судорожно попыталась нащупать рукой Борисика, который только что был за моей спиной. Его там не оказалось.

Герасимов сделал шаг в сторону и приказал:

— Руки к стене! Быстро!

Зомби нехорошо застонал и резко прыгнул вперёд. Пуля попала точно между глаз, но огромная туша всё равно навалилась на него, придавливая к полу. Сбросив с себя обмякшее тело, вскочил на ноги, но из распахнувшейся двери ординаторской хлынули зомби, один за другим, кто-то в форме охранника, кто-то в одежде для медперсонала, а кто-то трениках и майке, но все без защиты.

А дальше, в конце коридора, мелькнул ярко-красная толстовка Борисика, тут же исчезнувшая за стеклянными дверями. Поняв, что оставаться на месте совершенно бесполезно, рванула за Борисиком в безумном адреналиновом порыве, кажется, ещё и истошно крича при этом, прямо через толпу диких зомби, и даже в этом паническом состоянии вдруг совершенно чётко и хладнокровно отметила, что они с готовностью расступаются, пропускают, не желая нападать или останавливать меня.

Их целью явно был Герасимов, военный, а не тихая и скромная няня.

Я не стала детально исследовать вопрос, точно ли зомбаки не будут кусаться, и вылетела вон оттуда, захлопнув за собой двери и схватившись за перила на лестничной площадке. Куда он побежал, вверх или вниз? Слишком шумно, ничего не слышно. Увидев мелькнувший краешек красного рукава, поняла — вниз.

Толком не думая, прыжками одолела несколько этажей, удивительно, как ничего не сломала при этом, и уткнулась носом в огромную крашеную дверь в подвал с массивным железным засовом. Тут явно давно не ступала нога человека. В отчаянии попыталась дернуть засов, но он не поддался, намертво прикипел под слоем краски. И так понятно, что Борисика здесь не найти, зачем ломиться? Пнула дверь. Ай, больно.

И где теперь его искать? Творилины мне голову оторвут за такое, и будут в чём-то правы. А здесь ещё и зомби. Ну и влипла ты, голубушка.

Высунула голову в лестничный пролёт — прислушаться. Наверху отдалённый шум, и вроде стекло разбили. Выстрелов больше не было слышно, и я осторожно поднялась обратно, на один уровень. На этом этаже вроде бы тихо.

Попробовала чуть-чуть приоткрыть дверь — никого. Шмыгнула внутрь, осмотрелась, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, и тут увидела снаружи бегущего по крыше пристройки Герасимова. Попыталась сдвинуть шпингалет, чтобы открыть окно и позвать его, но руки не слушались. Пока пыталась совладать с рамой, Герасимов спрыгнул на козырёк подъезда и скрылся за углом.

Как можно бесшумнее побежала вдоль коридора, закончившегося столовой. Сквозь стекло видны столы с брошенной кое-где посудой, местами поваленные стулья и лужи на полу. Кажется, пусто. С другой стороны столовой послышался шум и я увидела Герасимова с оружием в руках. Он быстро осмотрелся и махнул мне рукой, приставив сначала палец к губам.

Бросилась бежать со всех ног — не бросил! Красавец!

И это была ошибка — одна тварь была за колонной, рядом, сидела на полу, раскинув ноги. Я споткнулась, а зомби успел прихватить меня зубами за запястье, совсем чуть-чуть, почти даже и не больно.

Похоже, это был кто-то свежеукушенный — у шеи характерный след, с небольшим тёмным пятном на коже. Начальный зомби, совсем дикий. Вот не повезло!

Прочь, навстречу Герасимову. Кажется, он даже не понял, что меня укусили.

Плохо помню, как мы покинули здание больницы. Зато хорошо отпечаталось в памяти, как сидела на скамейке, поставив локти на колени и обхватив руками голову, и всё повторяла: «Где ребёнок? Где Борисик? Как теперь его искать?»

Герасимов уже вызвал штурмовую бригаду, и очень быстро вокруг замелькали военные в закрывающих лицо шлемах, обвешанные какими-то устройствами, и с серьёзным вооружением. Это было вполне понятно — тут полицией не обойтись, осознанное нападение диких зомби на сотрудника спецслужб, это вам не кучка покусанных штатских.

Боя практически не было, если судить снаружи здания. Как тени, штурмовики просочились внутрь, мелькая в окнах то там, то сям. Ни один зомби оттуда не вышел.

Позже появились совсем уж странные люди: в костюмах химзащиты или что-то вроде, с чемоданчиками и кучей непонятной аппаратуры. Похоже, они задумали проводить здесь какой-то очень дорогой и, как водится, крайне бесполезный эксперимент, как это обычно делают учёные, когда им дают бюджет. Этим явно отвалили очень много денег, судя по тому, как серьёзно они подготовились к вопросу.

Если бы я тогда знала, что мне предстоит пережить с этими любознательными исследователями, наверняка тут же сбежала бы, роняя тапки, хоть куда. Но я тогда лишь безвольно сидела на скамейке внутри больничного периметра, в шоковом состоянии, и очень переживала, что же теперь скажу родителям ребёнка, и изо всех сил надеялась, что вот-вот, ещё пару минут, и его приведут, и мы сможем спокойно поехать домой.

Герасимов периодически подходил и интересовался моим состоянием, уклончиво объясняя, что Борисика ищут. В какой-то момент он вдруг сдвинул широкий рукав куртки и приподнял мою руку, рассматривая след от крохотного укуса, так, почти царапина. Всё-таки заметил, наблюдательный какой.

Потом подошёл лаборант, целиком упакованный в свой дурацкий скафандр, и очень ловко обработал ранку, одновременно изящно и ненавязчиво взяв образцы тканей. Это уже потом поняла про образцы, конечно, а тогда просто подумала, вот смешной какой, вроде бы толковый, руками хорошо работает, молодец, а такую канитель развёл из-за ерунды. Либо стану теперь зомби, либо нет, что уж тут препарировать? Учёные, что с них взять. Как дети малые, лишь бы опыты проводить.

Похоже было, что люди в скафандрах совсем не разочарованы больницей и её экспонатами — ажиотаж вокруг всё нарастал, и не было признаков, что они собираются сворачиваться. Наоборот, появились ещё машины, которые бодро разгружались у здания.

Пришлось взять себя в руки и пойти поймать в суматохе Герасимова, явно занимающего не последнее место в видимой иерархии военных.

— А что там Борисик, нашли его? Наверное, там уже всё осмотрели?

— Не волнуйтесь, всё под контролем.

— В каком это смысле? Я не понимаю.

— Я сообщу родителям мальчика.

— Что сообщите?

— Так, а давайте-ка мы с вами присядем, хорошо? Вот здесь как раз.

— Так что случилось-то? Вы его нашли? — по выражению лица Герасимова ничего нельзя было разобрать, но отсутствие быстрого и чёткого ответа мне совсем не понравилось.

Не знаю, то ли они мне тогда что-то успокоительное вкололи, то ли сама вырубилась от пережитого — от зомби побегать, это вам не шутки, даже если они преследовали не меня, что ещё не доказано. В целом всё как-то смутно со вчерашним днём, а точнее — вечером, почти ничего не помню.

Очнулась уже в палате. Всё вокруг белое, стерильное, накрахмаленное. Пошевелилась — не привязана. Проверила укус на руке — хм, странно. Как будто бы кожа хорошо затянулась, и никаких характерных признаков начальных зомби нет. Ни тёмных разводов вокруг, ни бледности, вообще ничего, просто еле заметное углубление. И ещё один нюанс — зомби-защиту на меня не надели. Что же, это всё хорошие признаки. Наверное, мне повезло, не заразилась. Попыталась встать. Голова немного кружится.

Подошла к окну — и почти сразу же узнала территорию больницы. Сомнений быть не может, это она, и меня зачем-то положили именно здесь. Вот только обычный забор, крашеные железные прутья с дырами в удобных для прохода местах, превратился в мощную и высокую конструкцию из какого-то непрозрачного материала, с колючей проволокой по верхам. Похоже, здесь теперь круто охраняемый объект. Любопытно, что же охраняют? Меня, что ли?

Немного прошлась по палате, разминаясь. Ощущение, что лежала очень долго. Захотелось хоть расчесаться, но не нашла своей сумки. Сполоснула лицо водой из-под крана, отметив про себя, что здесь даже зеркала нет. Прошлась пятернёй по волосам в попытках разгладить — наверное, вид кошмарный.

Подошла к двери и хотела выглянуть в коридор, но не тут-то было. Заперто! Что ещё за новости? И как быть?

Снова выглянула в окно, теперь заметила и охрану. Серьёзные ребята, военные, а не обычные ребята, каких встретишь в больнице на посту. Что у них тут вообще происходит?

Каюсь, немного пошумела, подёргала дверную ручку и даже не отказала себе в удовольствии побарабанить по самой двери. А нечего запирать приличных людей! Потом присела на кровать, подумать. Заметила на стене кнопку вызова. Нажала.

Довольно быстро пришёл новенький лаборант в белом халате. А куда подевались их супернадёжные костюмы биологической или химической защиты? Особой опасности больше нет, получается? Или её стало немного меньше? Лаборант был лишь в прозрачной маске, закрывающей всё лицо, и перчатках. Он участливо спросил, пытаясь заодно прощупать мой пульс:

— Добрый день! Проснулись? Как себя чувствуете?

— Нормально! Вот только не поняла, а почему меня запирают?

— Это ради вашей безопасности.

— А чего волноваться-то? В зомби я не превратилась, зачем меня тут держать? Хотите устроить здесь секретный научный центр, ваше право. Но я вам зачем сдалась?

Лаборант очевидно смутился, не находя слов. Подумав, он плавно двинулся в сторону выхода, бодро сообщив, что сейчас позовёт начальство, и исчез. Дверь запер, было слышно щелчок замка. Ну и порядки у них тут!

И кто, вы думаете, пришёл? Снова Герасимов! Кажется, он ко мне неравнодушен, как будто я мёдом намазана.

Все свои вопрос повторила и ему, только в более эмоциональной форме — понимать надо, что не железная. Герасимов задумчиво на меня посмотрел, а потом пробормотал, что сейчас вернётся, и тоже сбежал. Но он быстро вернулся, неся в руках небольшой предмет, оказавшийся зеркалом.

Поначалу изумилась, как он смог догадаться, что мне хотелось бы привести себя в порядок, неужели так плохо выгляжу. Но когда увидела своё отражение, вопросы пропали — глаза полностью белые, без радужки, и крошечный чёрный зрачок посередине. Вид жуткий.

Хорошо, что уже сидела, потому что ноги вдруг стали ватными:

— Так, я не поняла, что это со мной? Как вы это объясните? — собственное шокирующее отражение с белёсыми глазами никуда не исчезало, сколько не моргала.

— Пока конкретно трудно сказать, — видно, Герасимов подготовился, говорил складно, без запинки, — учёные ещё ни разу не видели ни у кого подобную реакцию на зомби-вирус.

— Это хорошо или плохо?

— Мнения разные, — увидев мою предельно разочарованную реакцию, поспешил добавить, — но сейчас преобладает теория, что у вас может быть иммунитет.

— А не слишком ли быстро столь смелые идеи появились? За одну прямо ночь, и уже столько мыслей? Они у вас что, не спят совсем?

— Не за одну ночь.

— А за сколько? Давно я тут?

— Уже неделю.

Хотелось выругаться, но постеснялась при мужчине.

— И что, просто спала? Или вы меня специально?…

— Нет, что вы. Просто спали. Сами.

Появилось нехорошее предчувствие. Закатала рукава казённого халата — точно, катетер. Лечили по полной, наверняка, пока была в отключке. Страшно представить.

— А это что?

— Мы брали образцы, чтобы отслеживать картину.

— Так, стоп. Вы меня, что ли, на опыты собрались пустить?

— Если у вас действительно окажется иммунитет, значит, можно будет сделать вакцину.

— То есть из меня будет вакцина для всех остальных людей? Просто восторг, в самом деле.

— Это совершенно безопасно, но пока нужно просто подождать и выяснить, что происходит.

Рассмотрев себя получше, довольно сильно захотела отшвырнуть зеркало прочь и ещё стукнуть кого-нибудь виноватого, да посильней. Герасимов подходил для этой цели как нельзя лучше, но пришлось отложить пока выброс пара. Наконец вспомнила, что действительно неприятное угнетало настолько, что невольно хотелось отложить на попозже.

— Вы нашли Борисика?

Герасимов моргнул, посмотрел в сторону, потом опять на меня и твердо сказал:

— Да. Мы его нашли. И других.

— Каких ещё других? И что с ним?

— Он сейчас здесь, только внизу, на другом этаже. Под наблюдением.

— Это ещё почему? Что-то не в порядке?

— Можно и так сказать. Когда мы нашли детей, а это почти сразу произошло, пришлось экстренно развернуть здесь исследовательский центр. Самые лучшие специалисты — все у нас.

— Говорите чётко, что с ним?

— Он спит. Они все спят. Только по-другому, не как вы. Думаю, это лучше увидеть.

— Ну так пошли, покажете мне?

Конечно, захотела как можно скорее взглянуть, пока воображение не нарисовало настолько страшные картины, что от чувства вины не стало совсем паршиво. На практике оказалось, что я переоценила мощь своих фантазий про зомби — такого и в страшном сне не представить.

Герасимов вывел меня из палаты тюремного типа, запираемой снаружи бдительными лаборантами, и коротко кивнул на вопросительный взгляд крепкого охранника. Сразу же бросилось в глаза, насколько сильно изменилась больница, и не только потому, что здесь очень ощущалось присутствие большого количества людей или зомби. Никакого запустения, на каждом этаже охрана, а прямо по потолку проложены толстые жгуты проводов, разбегающиеся по кабинетам. Да, они тут времени даром не теряли.

Интересно, а кто же в соседних палатах? Все двери плотно закрыты. Но это пока не главное, сначала нужно выяснить, что с Борисиком.

Мы спустились на лифте на минус второй этаж. Потолок низкий, а освещение весьма скудное, не позволяющее даже понять, в какой цвет выкрашены стены — отличные декорации для преследования, но и здесь тянется совсем свежий канал многочисленных проводов, внушающий спокойствие из-за явной близости человеческой цивилизации. Коридор упёрся в герметичный прозрачный шлюз, охраняемый двумя военными. Герасимов перебросился с ними порой слов и нас пропустили внутрь, заставив надеть похожие на скафандры костюмы.

После шлюза всё выглядело иначе — на стенах обрывки свалявшегося сероватого пуха, а через несколько шагов обнаружился провал в стене, с норой в человеческий рост. По бокам и везде — полосы серой ткани, похожей на войлок или рыхлую бумагу, покрывающие нору изнутри, а что там дальше, в глубине, не разобрать — слишком темно.

Герасимов включил прожектор, установленный прямо напротив входа в нору, и тот беспощадно высветил содержимое зомби-кладки. Весь видимый объём занимали плотно прижатые друг к другу коконы, как вытянутые осиные гнёзда, только размером заметно побольше. С торца каждого кокона на нас смотрело хорошо различимое детское лицо, безмятежно спящее. Лиц было много, несколько десятков, наверное.

Среди них узнала и Борисика, он был ближе всех. Глаза закрыты, а лицо очень бледное, почти до прозрачности.

— Он живой? Они все — живы?

— Да.

— А откуда вы это знаете?

— Тут повсюду датчики, мы отслеживаем их температуру, ритм дыхания и сердцебиения. Они очень сильно замедлены, но есть у всех зомби-детей.

— А кто это всё сделал? И зачем?

— Мы пока не знаем. Раньше здесь было пусто, это помещение старой котельной. Кладку нашли в первый же день, и с тех пор здесь почти ничего не поменялось, нора выглядела вот так, как сейчас. Похоже, Боря Творилин был последним из тех, кто присоединился.

— А почему вы их просто не достанете?

— Сначала нужно понять, что происходит. Мы наблюдаем.

— А сами местные, больничные зомби что говорят?

— Они молчат.

Захотелось поскорее уйти от зомби-коконов — нехорошее какое-то чувство они навевали. Герасимов, с большим интересом следивший за моей реакцией, выключил прожектор, и от сгустившегося полумрака повсюду сразу стало мерещиться воображаемое движение, выхватываемое боковым зрением. Тьфу ты, ну и страсти.

Пока снимали в шлюзе защитные костюмы, спросила у Герасимова:

— А что вы сказали родителям?

— Практически только правду, что детей нашли здесь, в критическом состоянии, посещения строго запрещены из-за карантина.

— А мадам М случайно не спрашивала, как Борисик сюда попал?

— Ещё как спрашивала.

— И что же вы ей ответили? — уточнила, холодея от предчувствий. Не уверена, что мне теперь стоит возвращаться к ним за вещами.

— Что в интересах госбезопасности эти сведения не могут быть разглашены.

— Похоже, за мной должок, спасибо, — чувство облегчения было огромным, — а могу ли я тогда получить свои личные вещи? Телефон, например?

— Да, конечно. Всё, кроме телефона, который категорически запрещён.

— Боитесь, что я кому-то проболтаюсь про здешние ужасы?

Герасимов взглянул на меня со смесью недоумения и сожаления, и я тут же поняла, что сморозила глупость.

— Ладно, проехали. Отдайте хотя бы сумку.

Вещи потом вернули, кроме паспорта, но про него даже спрашивать не стала — всё понятно. Пока мы с начальством ходили по подвалам, рассматривали зомби-кладку, в палате даже завёлся набор гигиенических принадлежностей. Ну что сказать, не фашисты, думают о подопытных.

И зря опасалась, что будет очень скучно сидеть на месте и ждать, можно ли будет пустить меня на вакцину, или не сгожусь. Оказалось, что у меня довольно плотный график, никакого тебе санатория на бюджетные деньги.

Затея найти среди местных зомби тех, кто укусил Борисика, по-прежнему не потеряла привлекательности для начальства, а раз сам мальчик выпал из обоймы, вся ответственность — на мне. Сколько же их здесь оказалось!

Зомби держали в специальных стеклянных боксах, для удобства наблюдения. Увидев первый же из них, мгновенно поняла, что нахожусь в привилегированном положении, и следует приложить все усилия, чтобы не перейти в ранг «зомби обыкновенный, расходный материал». Во избежании неприятностей, их просто фиксировали в лежачем положении, а со мной вот носятся, разговоры разговаривают.

Герасимов попросил не торопиться и очень внимательно всматриваться. Поначалу было страшновато подходить близко к боксам, а вдруг ещё дёрнутся, но потом поняла, что они вообще меня не видят — изнутри стекло было непрозрачным. Осмелев, вошла во вкус, пристально изучая одинаковые, как под копирку, флегматичные бледные лица, пока не встретила в очередном таком ящике Галину, нашу соседку.

Бодро подошла ближе, втайне радуясь, что она больше не сможет наводить ужас, как вдруг та зашевелилась, покрутила головой и уставилась прямо на меня своими странными растёкшимися зрачками. Готова поклясться, она меня видела.

Трудно было убедить себя, что всё-таки видеть она меня никак не может. Зато явно чувствует сквозь стекло, и от этого слепой взгляд зомби был ещё более невыносимым. Трудно не отвести глаза, но стыдно было бы спасовать под пристальным вниманием Герасимова и парочки техников, так что заставила себя сделать ещё один шаг вперёд и даже приставила ладони к чуть тёплому стеклу, разделявшему нас.

В боксе для исследований Галина не могла толком пошевелить руками, но сведённые плечи и напряжённая шея красноречиво сказали, что ей совсем не нравится мой визит. Больше того, она меня боялась! И это было понятно не только по предельно сжавшейся фигуре за стеклом — я могла чувствовать её страх так же отчётливо, как будто испытывала сама, и ощущала его неприятный металлический привкус на губах.

Одновременно с чужим страхом в меня вселилось пьянящее чувство безопасности, ведь раз меня боятся, значит я — сила. Резко подалась ещё ближе, прижавшись лбом к перегородке. Глаза её распахнулись шире, она нервно дёрнула подбородком, а в конце концом просто опустила веки, обмякнув.

Герасимов — тут как тут:

— Как вы это сделали? Так напугали её?

— Не знаю, но она реально в ужасе! Даже смотреть не хочет, видите!

— Тут явно что-то есть! Отлично! Попробуйте, не знаю, рукой замахнитесь?

Но сколько я не махала потом руками, зомби больше не реагировала ни на что. Вскоре сбежалась цела толпа оживлённо галдящих очкариков, наперебой предлагающих самые разные варианты экспериментов со мной и Глиной. Не все из них мне понравились — например, идея дать Галине шанс укусить меня и посмотреть, что из этого выйдет.

Прочем, дослушать весь спектр научных изысканий не удалось — похоже, на сегодня мой план по опознаниям выполнен, и у товарищей учёных должна созреть новая программа полевых испытаний.

Охрана проводила в палату, но только расслабилась, собралась радоваться отсутствию дурацких заданий в комплекте с довольно сносной столовской едой, предложенной на ужин, как тишину разорвал оглушительный звук снижающегося вертолёта.

Вертолётная площадка была подготовлена прямо на территории, свободной от деревьев и проводов, и железная птичка уверенно и аккуратно приземлилась, вызвав локальный ураган в близлежащих кустах. Похоже, люди пожаловали серьёзные, потому что на земле возник небывалый ажиотаж. Встречающие выстроились в ряд, одновременно пытаясь соблюсти протокол и борясь с вихрем от бешено вращающихся лопастей.

Из вертолёта вышло всего несколько человек, один из которых явно был дирижёром всего представления. Насколько успела разглядеть, это был сам *** из правительственной верхушки. Что, тоже интересуется борьбой с зомби? Надо же, прямо держит руку на пульсе.

Того, кто был настоящей причиной визита, даже сразу и не разглядела.

Несмотря на позднее время, всё здание ходуном ходило от имитации бурной деятельности в сочетании с повышенными мерами безопасности, так что до самого утра не удалось разузнать, что случилось. Вертолёт с волшебником быстро улетел, но оставил нам в подарок свежеукушенного, с которым вскоре пришлось познакомиться поближе.

Герасимов, добрая душа, быстро ввёл в курс дела, пока готовились к переливанию крови.

Молодого человека звали Николай, и его угораздило родиться мажором. Человек он, кстати, неплохой оказался, когда немного привыкнешь к царственным замашкам и перестаёшь их замечать, но мне тут было попроще, чем медикам, — работая няней в элитном посёлке, перестаёшь остро реагировать на подобные вещи.

Вчера Коля с друзьями, как и положено юноше его возраста, культурно отдыхал на природе, а точнее — в гольф-клубе. Не знаю, что стало с тем несчастным диким зомби, который неудачно попался золотой молодёжи в разгар веселья, вот только по результатам цапнули-таки драгоценного Колю. Заигрались в хоррор с настоящим зомби, а охрана не уследила.

Пришлось бедолаге, размазывая сопли, бежать признаваться маме с папой, что случилось. Мама в шоке, а высокопоставленный отец немедленно доставил своё чадо сюда и пообещал сразу всё, и кары и награды, лишь бы единственный пока центр изучения зомби с предполагаемым носителем иммунитета смог доказать на практике свою состоятельность, а не то… Дальше много вырезано цензурой.

Носитель иммунитета — это у нас я, получается. Из позитивного — реально имеет место быть бурный иммунный ответ на атаку зомби-вируса, подтверждённый всеми анализами, и полностью отсутствуют характерные симптомы заражённых. Из сомнительного — глаза мои выглядят не очень, но и здесь есть хорошие новости — за прошедшие сутки зрачок стал чуть больше походить на человеческий. Даже я уже почти поверила, что всё, пронесло, можно с чистой совестью спасать человечество.

И тут внезапно — Коленька. А вакцина ещё не готова.

Пока сомневающиеся эксперты цокали языком, желающие удержать голову на плечах или даже сделать внезапный карьерный рост военные предложили простое и понятное решение — влить деточке моей крови, группа и резус же совпадают. Или пан или пропал — всё равно других вариантов нет! И ведь может сработать.

Отец Коли дал зелёный свет, приказав не подпускать его мать и на пушечный выстрел.

Наконец на каталке привезли самого Колю. Здороваться они не обучены, конечно, куда там, но в ответ на приветствие молодой человек с красивой стрижкой, длинными пальцами и чуть раскосыми глазами повернул голову и хмыкнул что-то неразборчивое.

Подумав, всё-таки уточнил:

— Значит, это твою кровь мне перельют?

— Похоже на то. Боишься?

— Надеюсь, хуже не станет. У тебя хоть точно иммунитет? С виду на зомби не похожа, но что с глазами?

— Никто не знает, но вроде это проходит.

— А других вариантов нет, с нормальными глазами?

Пока заражённому Коле переливали мою кровь, разговорились, уж больно обстановка располагала к откровенности.

— Конечно, мы решили чуть-чуть поиграть с ним. У нас вообще все конкретные фанаты зомби-фильмов, а тут такое дело! И потом — обидно, вокруг реально апокалипсис замутили, а у наших всех охрана, представляешь? Предки с ума сходят, трясутся над нами. Люди в сером бдят непрерывно, а если что, сразу отгоняют подозрительных. Вот вы каждый день можете наткнуться на заражённых, хоть в метро, хоть на улице, а нам как? Шансов встретить диких зомби — полный ноль. А тут, как на блюдечке: идёт по травке, шатается, с бокалом шипучки в руке! Гольф-клуб, понятное дело, расслабляются все. Охрана не просекла, подумала, небось, что парнишка просто рано начал. Папаня, конечно, им уже ноги повыдергал за такое, без вариантов.

— Не жалко?

— Кого?

— Ну, охрану.

— Так надо было лучше стараться, меня же укусили! Так вот, решили мы поиграть немного, типа — кто ближе зомбака подпустит. Пихали его, раскружили даже. Он медленный, дурной такой. Бокал свой выронил. Смешно вообще-то было. Ну, а потом я на этот бокал и наступил, услышал хруст стекла, и отвлёкся — думаю, что за муть под ногами попалась? Вот тут зомби меня и подловил, укусил. Глупо вышло.

— И что теперь думаешь?

— Думаю, что за те бабки, что мой папаша готов отвалить, меня здесь точно вылечат. А если не вылечат, то очень не завидую местным работничкам. Лучше всё-таки вылечить, им же проще будет. Ты же не заболела? Вот и я так хочу.

Коля явно обладал весьма оптимистичным взглядом на мир и заразительной уверенностью, что всё в этом мире можно купить.

После переливания провалилась в глубокий сон. Обычно при пробуждении сны всегда ускользали, не задерживаясь в памяти, но тут очнулась с тяжёлым чувством, что никак не могу вырваться. Мне снилось падение в нору, а сверху бушевало пламя. Оно пыталось догнать меня, слизать огненными языками всё, до чего могло дотянуться. Жар плавил стены, одежду, волосы…

Подушка всё мокрая, пот льётся градом. Ничего себе, кошмарики в ночи. Постепенно отдышалась, успокоилась. Откуда это странное чувство тревоги? Как будто срочно нужно бежать и спасать, вот только — кого? Потом — бесследно прошло, и даже аппетит проснулся зверский. Давно так жадно и с таким удовольствием не завтракала.

Похоже, Коля перенёс шоковую анти-зомби терапию весьма неплохо: женщина, которая разносит еду по палатам, по секрету сообщила, что у него с утра был могучий консилиум, который отметил, что признаков заражения пока нет. Весь персонал очень воодушевлён, даже самые скептики.

До обеда меня оставили в покое, а потом зашёл Герасимов — поболтать. Обычно по его лицу ничего нельзя было разобрать, но сегодня даже он выглядел немного счастливым.

— Как там наш пациент с моей кровью? Живой?

— Похоже, всё идёт неплохо.

— Готовите грудь для медали?

— Радоваться рано. И для создания нормальной вакцины сейчас важно вернуться к поиску нулевого пациента, чтобы выделить оригинальный штамм зомби-вируса.

— Что, опять опознание? — перспектива снова ходить по зданию и заглядывать в бесконечные ящики с зомби совсем не вдохновляла. С другой стороны, должны же они были когда-то закончиться, ну сколько их тут могло быть?

— Думаю, мы с этим быстро управимся. Но теперь есть и другая задача — нужно выявить среди заражённых тех, кто как-то особенно реагирует на ваше присутствие.

Пока все, кто мог, ежеминутно справлялись о состоянии орла нашего — Коли, мне пришлось внимательно изучить целую толпу обездвиженных заражённых. Большинство зомби ни на что не реагировали в своих мини-боксах, но кое-кто сумел удивить.

Один худощавый старик с весьма профессорским лицом при моём появлении весь подобрался, вытянул вперёд и так длинный и чуть заострённый нос, словно принюхиваясь, и закрыл глаза. Заинтересовавшись, подошла ближе, а он вдруг посмотрел прямо на меня необыкновенно печальным взглядом, до краёв наполненным вселенской грустью. Даже сердце защемило от такого.

— Кто это? — спросила у лаборанта, приставленного ко мне сегодня.

— Мы зовём его Профессор. Похоже, кто-то из персонала больницы, но не факт.

— Видал, как смотрит? Будто жалеет нас всех, включая себя.

— Вы бы слышали, какие он речи толкает, когда мы их кормим, — лаборант пометил зомби-профессора у себя на устройстве и прикрепил зелёный стикер к ящику.

Зелёный — обозначало спокойный интерес. На случай других реакций на моё появление были заготовлены разные цвета. Забегая в будущее, должна сказать, что с жёлтыми стикерами нужно было быть повнимательнее, хотя, как говорится, ничто не предвещало. У Галины был единственный пока красный стикер — панический страх.

— А как вы это делаете? Засовываете мясо внутрь бокса? Они же привязаны.

— Обыкновенно, открываем ящик, не у всех сразу, конечно, а по одному.

— А вдруг дёрнутся?

— Не дёрнутся. Охрана присматривает.

— Ты сказал, он болтает? А я думала, что зомби с вами не разговаривают.

— Почему, некоторые очень даже общительные. Просто не на все вопросы отвечают.

— А можно сейчас с ним поговорить? Такое ощущение, что Профессору есть, что сказать.

Позвали Герасимова, тот разрешил. Под прицелом четырёх бойцов ящик разблокировали, открыв переднюю панель. Старик сощурился от яркого дневного света и любезно начал:

— Рад нашему знакомству до чрезвычайности! Можете звать меня Профессор, здесь все меня так зовут.

— Работаете здесь?

— Вряд ли моё теперешнее состояние можно назвать работой. Скорее, жалкое, никчемное существование, но смею надеяться, что наше с вами общение скрасит дальнейшее пребывание в неволе.

— Мы раньше встречались? Откуда вы меня знаете?

— Не думаю, что встречались, просто чувствую в вас большой потенциал.

— Потенциал в чём?

— Да во всём, голубушка, что ни возьми. Дорогая моя, а вот вы не спрашивали у уважаемого товарища Герасимова, как там дела у наших маленьких подопечных?

Герасимов, с интересом следивший за начавшейся беседой, чуть поморщился, словно от зубной боли. Вопросительно посмотрела на него, и он нехотя пояснил:

— Без изменений.

— А она знает, что там за дети? — Профессор лукаво улыбнулся.

— В чём дело? Я узнала только Борисика, а на остальных мельком только…

Перед глазами встали детские лица в коконах, укутанные обрывками серой ткани. Это мог быть кто угодно там, в подвале, даже… Герасимов кивнул и добавил:

— Да, там детишки из вашего посёлка. Большая их часть.

— Но как они туда попали?

— Мы выяснили, что незадолго до нашего появления, в самый первый день, когда пропал Борис Творилин, а вас укусили, всех детей так или иначе привезли сюда. Кого-то няня, кого-то родители. Они все сейчас там, внизу.

Профессор словно дорвался до живительного родника — болтал без умолку, поскорее стараясь поделиться наболевшим, пока его не заперли снова. Возникло стойкое ощущение, что он увидел во мне родственную душу и потенциального союзника, хотя совершенно не ясно, с чего вдруг? Нам с зомби не по пути, это точно, ведь я же человек и твёрдо намерена им оставаться.

— После того, как люди, не разобравшись, ворвались сюда и заперли весь персонал и пациентов в эти ужасные ящики, за детьми стало некому ухаживать. Несколько бесчеловечно, на мой взгляд. В таких условиях легко потерять достоинство и самоуважение, вы не находите?

— А дети там, внизу, нуждаются в уходе? Они не спят?

— Конечно, а вы как думаете! Это же всё-таки маленькие и беззащитные дети. И им страшно. Даже во сне.

Герасимов не выдержал таких обвинений, сразу выплеснув возмущение:

— А вас не смущает, что в вашем лице мы имеем дело с враждебным, конкурирующим видом? Как тут можно ждать излишних сантиментов?

— Конкурирующим — может быть, хотя и это довольно спорная точка зрения, ведь мы вполне можем существовать в мире и согласии друг с другом. Но почему враждебным?

— Серьёзно спрашиваете? Вы заражаете людей, превращая их в себя, а это явный захват человеческих ресурсов.

— Это лишь выживание, но мы не берём больше того, что взял бы любой из людей для себя, и не причиняем вреда.

— Например, крадёте чужих детей?

— О, поверьте, эти дети вытащили настолько счастливый билет, какой их биологические родители даже не могли бы себе представить.

— Но Борисик сказал, что выживут только зомби, — послушать Профессора, так они прямо благодетели и настоящая жертва, но я не забыла, что рассказывал ребёнок про королеву перед самым исчезновением.

— Он прямо так и сказал? Это он плохо понял, наверное. Всё совсем не так.

— А как тогда?

— А это вы сами увидите, когда придёт время, — Профессор вдруг замкнулся и напрочь потерял интерес к беседе, больше не реагируя на вопросы. Немного подождав, Герасимов скомандовал упаковать его обратно в зомби-бокс.

Слова Профессора про детей не выходили из головы — притупившееся чувство вины перед доверенным мне ребёнком опять расцвело буйным цветом, и я попыталась представить, что они чувствуют там, внизу.

Неожиданно нащупала в своём сознании ниточки, ведущие ко всем зомби-детям, сидевшим в коконах в подвале нашего здания. Чётко, как будто сама была в их головах, ощутила беспокойство и ужасный холод. Мысленно прикоснувшись к Борисику, представила, как успокаиваю его.

И тут же возник отклик! Он обрадовался, будто ожил, и другие дети тоже ко мне потянулись. Это было, как оказаться посреди стайки птиц — крохотные создания мысленно обступили меня, прижимаясь поближе в попытке отогреть свои продрогшие тела.

Мысленный контакт с напуганными зомби-детьми, однажды возникнув, стал постоянным и очень устойчивым. У меня даже вошло в привычку подбадривать их время от времени, поглаживая в своём воображении, как молодые родители автоматически качают новорожденных, занимаясь домашними делами.

Постепенно они перестали тревожиться, расслабились и приоткрылись чуть больше, и вот тогда впервые почувствовала её — королеву. Дети были связаны с ней так же, как и со мной, так что я могла дотянуться и до её сознания. Не знаю, видела ли она меня?

Королева находилась в каком-то небольшом помещении — наверное, однокомнатная квартира-студия, судя по жилой обстановке: разложенный диван с кучей мягких подушек, плотно занавешенные окна и крохотная кухня с холодильником, забитым яблоками и йогуртами — чтобы худеть, и шоколадом — чтобы наесться.

Похоже, королева пребывала в глубоком шоке после захвата своих подданных военными. Конфеты поглощались в неприличных масштабах, отражение в зеркале всё меньше радовало глаз, а шансы основать новую колонию стремились к нулю из-за серьёзного нервного истощения.

Похоже, она давно не выходила из дома, поддерживая только телепатическую связь с колонией — точнее, с верхними её чинами, тут была какая-то иерархия, которую пока не удавалось понять. И с детьми — это были самые драгоценные члены сообщества. Попробовала мысленно прощупать остальных и поняла, что не могу — нити обрывались.

Понаблюдав за страданиями королевы, довольно скоро поняла, что она вряд ли способна взять себя в руки. Стоит убрать её за скобки — и дети перестанут страдать, впитывая деструктивные эмоции раздавленной временным поражением дамы.

Решение нашлось само собой — предложить королеву Герасимову, а он своего не упустит, но нужно сначала выяснить точный адрес или другие хорошие зацепки. Пришлось немного покопаться в её памяти, и тут меня ждал настоящий сюрприз.

Одинокая молодая женщина была сотрудницей бухгалтерии в нашей больнице, ничем не выделяясь в сплочённом интригами женском коллективе. Всю взрослую, да и подростковую жизнь, не считая краткого периода беззаботного детства с бабушкиными пирожками без ограничений, она страдала от излишней привычки к мучному и сладкому и естественно заедала стресс от невозможности похудеть, беспрерывно падая в этот замкнутый круг разочарования в себе.

Неожиданным ярким пятном стал случайный знакомый — один из рабочих, занятых в косметическом ремонте больничной столовой. Молодой азиат не смог равнодушно пройти мимо такой аппетитной пышки, а она разомлела от неожиданно свалившегося на неё внимания.

Как-то быстро всё закрутилось, жизнь обрела радость и смысл, и уже невыносимо остро хотелось строить основательные замки на песке, отгоняя предательские мысли о том, что положенное ему в будущем гражданство может быть не приятным дополнением их брака, а основной его целью. Она даже вдрызг разругалась на этой почве с единственной имеющейся у неё школьной подругой.

Сфокусировавшись на лице жениха, не сразу поняла, почему он кажется смутно знакомым. И лишь встретив его в живую, на очередном сеансе перебора больничных зомби-боксов в поисках нулевого пациента, почувствовала удар под дых. Это и был он, жених нашей зомби-королевы из бухгалтерии.

Рекламировать новую способность поддерживать мысленную связь с королевой и её зомби-детьми не хотелось, так что пришлось чуть-чуть отредактировать выдаваемую версию: бабушка меня учила, что лучший способ наврать, это сказать только правду, так что скрывать успех в опознании первого известного нам зомби не было необходимости.

Найденный «нулевой пациент» отреагировал на моё появление приступом страха, заслуженно получив «красный стикер» от наблюдателей за активностью зомби в лаборатории.

Получив наконец возможность пробить его внешность по всем доступным городским камерам наблюдения, технари военных довольно легко выяснили всю подноготную и связь с персоналом больницы.

Сначала обнаружили, что он был в бригаде, делавшей здесь ремонт. Потом нашли, что он встречался с сотрудницей бухгалтерии. А уж попробовав проследить за ней, быстро поняли, что с момента появления зомби-вируса она буквально исчезла со всех радаров.

Конец ознакомительного фрагмента.