Мархарат. Свидание с демоном

Майя Марук (2024)

— Кто ты, Сладкая? — Шептал демон мне прямо в ухо, разгоняя мурашек внизу живота. Скотина наивная, так я взяла и рассказала тебе. Я же не какая-нибудь тупица из ковена. Бабуля всегда говорила: — Эрика, деточка, если у мужика рога, имени своего не называй! А то потом не отделаешься от паразита бесовского. А так, делай что хочешь. Бабуленьку мою многие считали выжившей из ума старухой. А на самом деле, она была мудрейшей женщиной, раз видела рядом со своей внучкой мужика с рогами. Да еще с какими рогами. Я подняла глаза и облизнулась. Кажется, после нашей встречи они стали как минимум толще. И как так получилось, что единственный сексуальный мужик в моем окружении — демон?

Глава 24. Детка в клетке

Глава 24. Детка в клетке

Вечер подкрался незаметно. Гала суетилась у печи. На праздник ей идти было нельзя, но традиционные блюда готовить никто не запрещал. Нафаня с интересом наблюдал за тем, как девушка «пакует» вымоченного гуся в темное тесто, а я поглядывала в окно.

Мимо дома уже начали проходить компании девушек с цветными лентами в косах. Белоснежные рубахи словно светлячки пробивали темноту. По старым традициям девушки шли в лес тихо, чтобы не привлекать к себе внимание нечистых и демонов. В руках у деревенских красавиц были корзинки с подношениями Маре и Леле. Маре, хранительнице ночи, было принято дарить кованые украшения, колокольчики, кожаные ленты. Чтобы ночь скрывала невинных от зла. А Леле несли зерно. Просили солнца и урожая

— Как бы я хотела сейчас к ним. — Вздохнула Гала, глядя на дверь.

— Тебе нельзя.

— Как думаешь, ведьмы уже алтари поставили?

— Рано еще.

— Пана, а что ты просила у Мары в прошлую весну?

— Ничего.

— Я видела, как ты делала подношение. И ничего не просила?

— Ничего.

— А зачем подносила?

— Так праздник. Это подарок.

Гала непонимающе моргнула, а я, воспользовавшись ее растерянностью пошла переодеваться. Мару и Лелю почитали как единое целое. Одна не может без другой, но встречаются сестры только в сумерках. Поэтому праздник начинался с наступлением темноты, когда приносили подарки богине Ночи, и заканчивался после рассвета, когда подношения получала Леля.

Я тоже дарила подарки богиням. Но не для того, чтобы они исполняли мои желания, а для баланса. Негласный закон Мархарата гласил, что боги живут, пока в них верят. И я почему-то была уверена, что для этого мира было крайне важно хранить веру в Мару и Лелю.

Я распустила волосы и разделась. Белоснежное платье лежало на кровати. Кажется, эта была единственная светлая вещь в моем гардеробе. В прошлой жизни любила светлые вещи. Но сейчас они никак не вписывались в деревенские будни самогонщицы.

— Ты такая красивая, Пана.

— Следующей весной ты пойдешь на праздник в этом платье. — Зачем-то пообещала девушке.

Гала засияла от счастья. Зеленые глаза заблестели, на щечках появился румянец. А Нафаня на печке закатил глаза, намекая на то, что вряд ли она в это платье влезет. Я хотела ответить, что его и расшить можно, но вовремя опомнилась. Точнее, вовремя на пороге появился Ясь.

— Мамка сказала, я сегодня тут останусь. — Безапелляционно заявил мальчишка. — Там гусь?

— Гусь! — Гала явно была счастлива, что не придется сидеть одной.

— Старайтесь, чтобы вас никто не видел.

— Мамка все рассказала. — Кивнул Ясь.

— Гала, помнишь что делать?

Гала кивнула. Нафаня с печи подал знак, мол все под контролем. А я все равно продолжала нервничать. С трудом заглушила тревогу, взяла сумку с подношениями и, на всякий случай, бросила на крыльцо защитное заклинание.

Ночь уже полностью вступила в свои права. Я вышла на улицу и посмотрела на темные окна дома. Шторы не пропускали тусклый свет свечей. Из печной трубы выходили остатки дыма. Но это было нормально. Многие оставляли в эту ночь печи топиться. Убедившись, что все должно быть в порядке, пошла в сторону леса.

Где-то вдали уже слышались обрядные песни. Мужские и женские голоса раздавались с противоположных концов леса. После первых подношений юноши и девушки начнут искать друг друга в чаще. А пока, все было чинно и благородно. Я пошла в сторону, откуда раздавались женские голоса. Минут через пятнадцать между деревьями начали мелькать белые платья и рыжие языки пламени. Голоса стали громче, слова слышались отчетливей, а тревога нарастала. Я присмотрелась. Ничего необычного не происходило.

За деревьями раскинулась небольшая поляна, на которой собралось несколько десятков женщин. По центру горел костер. Казалось, что пламя вот-вот дотянется до верхушек деревьев и обожжет небо. Но девушки этого не замечали. Они продолжали петь, расплетать друг другу косы, и снимать с тонких шей бусы и ожерелья для Мары.

В такие праздники Мархарат пронизывала особенная сила. И в этот раз она чувствовалась по-особенному, потому что рядом ковены не творили своих заклинаний.

«Черная сестра пришла, тугую косу расплела!» — пели девушки — «ленты в руки собрала, чтобы мамка не нашла»

Я вышла на поляну, и остановилась в нескольких метрах от костра. Никто из присутствующих не обратил на меня внимания. Все были заняты своим делом. Веснушчатая Райка, из семьи пастуха, увлеченно расчесывала волосы своей подруге Кальме. Девушки сидели на траве, Райка вела костяным гребнем по густым волосам подруги. Тревога скрутилась в районе лопаток. Я присмотрелась к светлым волосам девушки. Даже подошла на несколько шагов ближе, чтобы рассмотреть происходящее лучше. Кальма всегда стеснялась своих волос и прятала их под платком. Я точно знала, что она ездила в город за эмульсиями и маслами, чтобы хоть как-то исправить проблему. Неужели местные масла настолько эффективны? Сейчас волосы девушки выглядели лучше, чем у моделей на упаковках Пелетт.

«Платье серое сняла, оголилася спина»

В этот момент девушки начали подниматься на ноги и протягивать друг другу руки. Тут же увидела дочь молочника. С ее лица исчезла родинка. Кокетливая точка находилась над губой девушки, а сейчас ее не было. И если в то, что волосы можно было отрастить на маслах и настойках, я еще могла поверить, то родинки просто так с лиц не испарялись.

Я присмотрелась к остальным. У Полинки изменился цвет глаз. Голубая радужка превратилась в кофейную. У Милы исчез тонкий шрам с шеи. У каждой девушки, которую я знала, что-то изменилось.

Я сделала шаг назад, понимая, что попала в ловушку. Девушки на меня внимания не обращали. Они обступали костер вокруг, продолжая петь и улыбаться. А я наблюдала за ними, как завороженная и не понимала, что происходит.

«Ветер дует, в поле ночь. Приведу к тебе я дочь»

И только сейчас я вслушалась в слова песни и поняла, что она неправильная. Девушки пели песню для другого обряда. Это была осенняя… Девушки? Я снова вгляделась в лица присутствующих. Губы шевелились, звук шел, костер горел. Но это были атрибуты другого праздника. Похожего, но другого!

— Иллюзия? — Сорвалось с губ.

И как только я это сказала, все вокруг замерло. Девушки застыли вместе с пламенем.

— Как догадалась?

Все исчезло: костер, женщины, поляна. На плечи как будто обрушилась ночь, а в метре от меня появился маг.

— Ошибся с песней.

Маг приподнял бровь.

— Надо же.

— Зачем этот спектакль?

— Ритуал Пана. Ничего личного.

— Ритуал?

Он кивнул и заложил руки за спину. Я опустила взгляд на землю и поняла, что стою почти в самом центре ритуального круга.

— Мне нужна сильная жертва, Пана.

— Жертва для чего?

— Для кого.

Губы мага расползлись в широкой улыбке маньяка. Я вот знала, что он не просто так здесь застрял. Я попыталась выбежать из круга, но предсказуемо ничего не получилось. Руки наткнулись на невидимый барьер. Маг не обернулся, но он точно знал, что выбраться из западни у меня не получится.

— И кому ты меня хочешь пожертвовать?

— Себе.

Ответ меня шокировал. Шокировал еще больше, чем то, как легко я попала в эту западню. И как глупо.

— Себе?

— Удивлена?

Для своего состояния я бы подобрала совсем другое слово, но черт с ним.

— Видишь ли, Пана, жизнь мага хоть и длиннее человеческой, но не вечна.

Мужчина вышел за круг и откуда-то достал кожаную сумку и начал доставать свечи. Их явно отливали специально для ритуала. И руны на каждую из свечей были нанесены руками, а не штампом, как это обычно делали маги. Потому что руны были необычными, а ведьминскими. И тут меня осенило:

— Ты хочешь стать стригой?

— Еще и умная. Почти стригой. Ведьмы конечно твари изобретательные, но до ужаса тупые. Закрыть себя от демона-проводника, вместо того, чтобы от него откупиться.

— Откупиться?

— Жизнь за жизнь, пана.

— Ты хочешь мою жизнь поменять на свою? И как ты себе это представляешь? Я все равно должна умереть. Так что, ты меня не можешь заменить на себя.

— Могу Пана. Ты же не просто так оказалась в Мархарате. Как тебе в новом мире?

— Так это ты?

— Если тебя это успокоит, то мне это стоило огромных сил. Не знаю, из какой дыры я тебя достал, но только восемь лун у меня ушло на восстановление. А ты за это время успела спрятаться. Спрятаться у меня под носом. Если бы не упырь.

— Ты вытащил меня из мира с вайфаем и стиральной машиной, чтобы здесь убить?!

В этот момент меня откровенно начало трясти от злости. Еще ни разу в жизни я не была так зла, как сейчас. Вот только выдрать волосы из этой рыжей головы было невозможно. Силовой барьер защищал ублюдка от любых моих попыток напасть. Еще хуже было то, что я не знала ритуала и не могла ничего испортить. И Нафаню позвать не могла, потому что он был привязан к дому, а не ко мне.

— Не убить, а принести в жертву. — Поправил маг. — Поверь Пана, так ты послужишь Мархарату лучше, чем продавая дурманящее пойло. Тебе говорили, что дурман боги не любят? Считай, что так будешь за него наказана.

— А я думала боги не любят балаболов.

— Мархарат не знает таких существ.

Мои жалкие попытки огрызнуться на него никак не действовали. Он продолжал спокойно расставлять свечи вокруг меня и таблички с символами. А я пыталась призвать лесную нечисть на помощь. Ничего не получалось. Никто меня не слышал. Это был как раз тот прекрасный момент, когда можно было начать паниковать. Но, как говорила моя бабуленька, паника — это глупая трата времени и сил, особенно на смертном одре. Мудрой женщиной она была.

Я посмотрела на небо и увидела луну, которой там не должно было быть. Маг тоже посмотрел на небо.

— Да, Пана. Та самая сильная ночь. Только не в году, а в столетии. Сам Единый Отец привел тебя ко мне. А теперь, будь умницей, не отвлекай меня.

Он скинул халат и остался голым. Правда, чтобы не смущать девицу, повернулся ко мне спиной. Для обзора осталась только жилистая спина и бледные ягодицы. Видимо, спортом маги не балуются. Мужчина еще раз посмотрел на луну. Видимо, засек время для начала ритуала. А я еще раз посмотрела на руны и поняла, что у меня есть единственный шанс на спасение.

Маг был настолько сосредоточен на том, чтобы вовремя зацепить нужные магические нити, что не заметил, как я достала из сумки нож, предназначенный для дара Маре и упала на колени. Рука сама начала чертить выученные недавно символы.

Маг был силен. Настолько силен, что смог перенести меня из одного мира в другой. Но не настолько силен, чтобы понять, кого он перенес. А дальше все получилось само собой. Белое платье упало на землю. А ноги обожгла роса, которой здесь быть не должно. Но это уже было не важно. Я увидела как магические нити потянулись к колдуну. Как искусно он начал плести из них заклинание. Глядя на это, я догадалась, что сначала ему нужно извлечь из тела дух, укрыть его, а потом договариваться с демоном.

Я ждала и наблюдала, как магия, дарованная колдуну его Единым Богом, поглотит тело, как отделится от него дух, и станет беспомощным.

С губ само по себе сорвались слова заклинания. Маг меня не слышал. Но слышал демон. Сила земли, леса, Мары и Лели, всех древних сконцентрировалась в ладонях. Маг призывал проводника. Я не слышала его слов, но нутром чувствовала энергию призываемого демона.

Луна засветила серебром, осветила поляну, заставила магические символы вспыхнуть. И я что было сил, закричала:

— Измаииил!

Спокойное ночное небо разрезала молния. Луна спряталась за черными тучами. Серебряные символы погасли. Я поняла, что защитного барьера больше нет. Он рухнул. Напротив духа мага стоял бледный демон — проводник и молча слушал пожелания рыжего. А я даже шевелиться не могла. Неужели не получилось?! Не могло не получиться! Но я все равно не могла двигаться.

Поганка на меня не смотрел. Зато я каждой клеточкой своего тела чувствовала, как ликует рыжий ублюдок.

— Нельзя тебя оставлять без присмотра, Сладкая. — За спиной раздался знакомый голос. Если бы я могла двигаться, то одновременно бросилась бы ему на шею и влепила пощечину, за то что шляется скотина рогатая, непонятно где!

Но все, что я могла сделать, это повернуть голову и увидеть, как сшибая кусты и деревья, прямо на меня, бежит шелковая рубаха! Вы видели, как бегают рубашки?! Я точно поняла, что рубашка меня увидела, взвизгнула то ли от радости, то ли от возмущения, и прыгнула вперед! Через секунду я уже стояла на ногах. В рубашке. В черной шелковой рубашке, а за спиной стоял демон.

— Я на нее не смотрел! У меня Марфа есть! Мне кроме нее никто не нужен! И с теми демоницами у меня ничего не было! — Тут же начал оправдываться Поганка.

— Мы тут что, в цирке?! — От возмущения даже топнула ногой. — Вы что тут устроили?!

Дух мага тут же попытался вернуться в тело, но цепкая рука Проводника не дала ему это сделать. А мне на плечи лег тяжелый бархатный камзол.

— Не цирк, а свадьба, Сладкая. — Войчик, все еще стоя за спиной, поцеловал меня в макушку. — Так это ему я обязан женой?

— Ну не так, чтобы обязан.

— Согласен, Сладкая. Рано или поздно, я бы все равно тебя нашел. Но демоны всегда платят долги.

— Долги?! Еще скажи, что ты его отпустишь после того, как он меня убить пытался!

— Конечно, отпущу.

Негодование застряло в горле, когда Войчик вышел вперед. Я не успела рассмотреть его лица. Только широкую спину и рога, вспыхнувшие золотом. А потом я увидела, как дух мага возвращается в тело, как его магический источник и сила, дарованная его Богом, вспыхивают ярким светом и уходят в землю. Маг орал от боли, корчился и пытался сохранить крохи дара. Огнем горела его сумка с артефактами, мантия и амулеты. Я знала, что там, в замке, в этот момент горит его лаборатория, его библиотека, его знания, собранные по крупицам. Все то, чему он посвятил жизнь.