Голод

Майкл Грант, 2009

Прошло три месяца, как пропали все взрослые. Исчезли. Запасы еды кончились несколько недель назад и голод неизбежен. В то же время нарастает недовольство обычных подростков детьми с суперспособностями. И когда происходит немыслимая трагедия, хаос накрывает город: больше нет правых и виноватых. Каждый ребенок – сам за себя и даже хорошие становятся плохими. Но появляется более серьезная проблема – зловещее существо начинает оказывать влияние на некоторых подростков. Зовя их, направляя их, манипулируя ими. Тьма пробудилась. И она голодна.

Глава 6

96 часов, 22 минуты

— СЛУШАЙ, АЛЬБЕРТ, ТОЛЬКО не говори, что у нас проблема, а я ничего не могу с этим сделать, — почти прорычал Сэм. Он стремительно шагал от здания муниципалитета к расположенной по соседству церкви. Альберт и Астрид шли за ним, стараясь не отставать.

За океаном садилось солнце. Гаснущий свет оставил на поверхности воды длинный красный восклицательный знак. На воде виднелась лодка, одна из маленьких моторных. Сэм вздохнул. Кто-то из детей, кто наверняка в конце концов утонет.

Вдруг Сэм остановился, отчего Альберт с Астрид столкнулись.

— Простите. Я не хочу, чтобы вы думали, будто я в бешенстве. Да, я злюсь, но не на тебя, Альберт. Дело в том, что я должен пойти туда и установить новый порядок, но, уж извините, черви-убийцы ситуацию ничуть не облегчают.

— Тогда подожди пару дней, — спокойно предложил Альберт.

— Подождать? Альберт, разве не ты ещё несколько недель, даже месяцев назад говорил, что нам следует заставить всех поскорее взяться за работу?

— Я не говорил, что мы должны всех заставить, — возразил Альберт. — Я говорил, что мы должны придумать, чем платить за работу.

Сэм был не в настроении. Совершенно не в настроении. Смерть ребёнка стала трагедией для всех, но для него она означала личный провал. Ему поручили быть главным, а значит, за все провалы ответственность нёс именно он. Е. З. находился под его защитой, Сэм должен был о нём позаботиться. А теперь от Е. З. осталась только кучка пепла.

Сэм жадно втянул в себя глоток воздуха. Он бросил мрачный взгляд на кладбище. За последние три месяца там появились три новых могилы — с тех пор, как Сэм был официально избран мэром. Е. З. не получит и могилы, только табличку. Если так пойдёт и дальше, выделенное под кладбище место скоро закончится.

Главная дверь в церковь была открыта. Открыта всегда. Всё потому, что дверь, как и крыша церкви, сильно пострадали в великой битве на День благодарения. Широкие деревянные двери просто снесло с петель. Боковые стороны дверного проёма казались шаткими, их поддерживал только продолговатый камень сверху, отчего вся разрушенная конструкция походила на одно из сооружений Стоунхенджа.

Кейн едва не разрушил церковь целиком, но здание было построено крепко, так что три четверти остались стоять. Некоторые обломки убрали, но далеко не все, и то их просто вынесли на боковую улицу. Подобно многим другим начинаниям, и это сошло на нет, когда дети отказались работать, и уговорить их было невозможно.

Сэм прошёл по самому центру церкви и поднялся на три невысокие ступеньки — что-то вроде сцены, хотя Астрид терпеливо объясняла, что это называется алтарём. Огромный крест так и не вернули на его законное место, а просто прислонили к стене в углу. При ближайшем рассмотрении на нём можно было заметить пятна крови, оставшиеся после того, как крест обрушился на плечо Коржика.

Только повернувшись к аудитории, Сэм увидел, как мало народу собралось в церкви. Сюда должно было прийти около двухсот пятидесяти детей: все, кроме детсадовцев и охранников, выставленных в разных точках. Пришло же человек восемьдесят, половина из которых были ещё такие маленькие, что Сэм понял: старшие братья и сёстры сплавили их сюда, чтобы самим немного отдохнуть в их отсутствие.

Астрид и Альберт заняли места на скамье в первом ряду. Малыш Пит остался в садике. Теперь, когда у Мамы Мэри появилось больше помощников в детском саду, Астрид могла время от времени отводить туда Пита, но никогда не оставляла его там надолго. Пока Пити был поглощён своей видеоигрой, за ним мог присматривать кто угодно. Но стоило малышу расстроиться…

Сама Мама Мэри Террафино сидела на две скамейки позади: она была слишком скромна, чтобы посягнуть на места рядом с лидерами. Сэм удивился, увидев, как выглядит Мэри. Она похудела. Должно быть, от тяжёлой работы. Или ей было не слишком весело жить на консервах, которые в своё время, ещё до УРОДЗ, люди жертвовали на благотворительность. Но она была очень стройной, а это прилагательное редко применяли к Мэри. Стройной, как модель.

Лана Арвен Лазар примостилась в дальнем ряду. Целительница выглядела уставшей и слегка раздосадованной. Лана часто казалась раздосадованной. Но, по крайней мере, она пришла, а для большинства детей это значило больше, чем любые слова.

Сэм стиснул зубы: его разозлило, что так много людей не явилось на общегородское собрание. Чем они вообще таким важным могут быть заняты вместо этого?

— Во-первых, — сказал Сэм, — я хотел бы выразить соболезнования по поводу Е. З. Он был хорошим парнем. Он не заслужил… — на мгновение нахлынувшие неизвестно откуда эмоции едва не сбили его с мысли. — Мне жаль, что он погиб.

Кто-то громко всхлипнул.

— Слушайте, я перейду сразу к главному: у нас триста тридцать два… простите, триста тридцать один голодный рот, — сказал Сэм. Он стоял, упершись ладонями в бёдра и широко расставив ноги. — С запасами еды у нас и без того было плохо дело. Но после набега ребят из «Коутс»… в общем, ситуация уже не просто сложная, а отчаянная.

Он помолчал, чтобы до всех дошёл смысл сказанного. Но разве шести — и восьмилетки могли всерьёз понять, о чём он толкует? Даже у ребят постарше в глазах читалось, скорее, равнодушие, нежели тревога.

— Триста тридцать один человек, — повторил Сэм. — А запасов еды осталось, может быть, на неделю. Это очень короткий промежуток времени. У нас совсем мало еды. И, как вы все знаете, еда у нас отвратительная.

Это вызвало у аудитории ответную реакцию. Дети помладше хором захихикали и принялись изображать рвотные позывы.

— Хватит, — резко оборвал их Сэм. — Достаточно. Суть в том, что положение у нас катастрофическое.

— А как насчёт еды, которая осталась в домах? — выкрикнул кто-то.

Лучи заходящего солнца пробивались сквозь полуразрушенный фасад и били Сэму прямо в глаза. Ему пришлось спуститься на две ступеньки влево, чтобы разглядеть говорившего.

— Хантер? Это ты?

Хантер Лефковитц был на год младше Сэма, длинноволосый, как и все остальные, не озаботившиеся собственной стрижкой. Ещё до УРОДЗ он никогда не относился к числу популярных ребят в школе. Но теперь, подумал Сэм, критерии популярности круто изменились.

Хантер начал развивать свои способности. Сэм старался держать это в тайне: он подозревал, что Кейн присылает в Пердидо-Бич шпионов. Ему хотелось иметь возможность использовать Хантера в качестве секретного оружия, если дойдёт до новой битвы с людьми Кейна. Но трудно хранить тайны в месте, где все друг друга знают.

— Хантер, мы обыскали все дома и перенесли еду в «Ральфс», — продолжал Сэм. — Проблема в том, что все фрукты и овощи испортились, пока мы набивали животы чипсами и печеньем. Всё мясо сгнило. Народ повёл себя глупо и безалаберно, и теперь этого уже не изменить. — Сэм сглотнул, пытаясь справиться со злостью и горечью осознания собственной глупости. — Но у нас осталась еда в полях. Может быть, это не та еда, которая нам по вкусу, но этого хватило бы на месяцы — долгие месяцы, — если мы соберём её, прежде чем всё сгниёт или будет съедено птицами.

— А может, нас к тому времени спасут, и нету смысла напрягаться, — сказал другой голос.

— Ага, или мы научимся питаться воздухом, — пробормотала Астрид себе под нос, но её всё же расслышало несколько человек.

— А почему не отобрать еду обратно у Дрейка и его нелюдей?

Это сказал Зил. За это он получил одобрительный хлопок по спине от Антуана, одного из членов своей маленькой банды.

— Потому что тогда смертей не избежать, — без обиняков сказал Сэм. — Если повезёт, нам удастся вернуть часть еды, а кончится дело тем, что придётся вырыть ещё несколько могил у площади. В любом случае, это не решение проблемы.

— Тогда отправь своих муродов драться с их муродами, — сказал Зил.

В последнее время Сэм время от времени слышал это слово: «мурод». Слово «нелюдь» появилось в обиходе чуть позднее. Каждый новый термин звучал чуть обиднее предыдущего.

— Сядь, Зил, — продолжал Сэм. — У нас двадцать шесть человек в… как мы решили? Называем их армией? — обратился он к Эдилио.

Эдилио сидел в первом ряду. Он сидел, наклонившись вперёд и опустив голову, казалось, ему здесь не по себе.

— Некоторые так их и называют, но слушай, чувак, я не знаю, как правильно. Может, милиция или что-то типа того? А вообще, думаю, это не так важно.

— У Мамы Мэри в подчинении четырнадцать человек, включая однодневных дежурных, — сказал Сэм, ставя галочки в списке. — У Эллен, начальницы пожарной охраны, шестеро, чтобы реагировать на экстренные ситуации. Дара в одиночку отвечает за лекарства, Астрид — мой советник. Джек отвечает за технику. У Альберта сейчас работают двадцать четыре человека, охраняют «Ральфс» и распределяют провизию. Считая меня, семьдесят восемь человек занято различной работой.

— Это когда они соизволят явиться, — громко вставила Мэри Террафино. Это вызвало нервные смешки, но Мэри не улыбалась.

— Верно, — согласился Сэм. — Когда изволят явиться. Вот в чём дело, нам нужно больше работников. Нам нужны люди, которые соберут урожай.

— Мы всего лишь дети, — сказал один пятиклассник и захихикал над собственной шуткой.

— А скоро станете голодными детьми, — отрезал Сэм. — Умирающими от голода детьми. Слушайте: мы скоро начнём умирать от голода. В прямом смысле. Умирать.

Он повторил последнее слово, вложив в него столько смысла, сколько было возможно.

Астрид предупреждающе посмотрела на него, и Сэм глубоко вздохнул.

— Простите. Я не хотел повышать голос. Просто дело действительно плохо.

Девочка-второклассница подняла руку. Сэм вздохнул, зная, чего ожидать, но всё равно позволил ей высказаться.

— Я просто хочу к маме.

— Мы все хотим, — нетерпеливо ответил Сэм. — Мы все хотим вернуть прежний мир. Но, похоже, мы не сможем этого сделать. Так что мы должны попытаться выжить в этом мире. А значит, нам нужна еда. И кому-то из детей придётся собрать урожай, погрузить его в машины, сохранить продукты, готовить их и… — Он развёл руками, осознав, что перед ним сидят ряды каменных лиц. — Ты совсем свихнулся с этим сбором овощей? — Это сказал Говард Бассем, который стоял в дальнем конце церкви, прислонившись к стене. Сэм не заметил, как Говард вошёл. Он огляделся в поисках Орка, но того не было видно. А Орк — это нечто такое… нет, некто, всё же пока некто такой, кого трудно… не заметить.

— Знаешь другой способ раздобыть еду? — спросил Сэм.

— Чувак, думаешь, никто не знает, что случилось с Е. З.?

Сэм напрягся.

— Разумеется, мы все знаем, что случилось с Е. З. Никто не пытается этого скрыть. Но, насколько мы знаем, черви только на одном капустном поле.

— Какие ещё черви? — требовательно спросил Хантер.

Очевидно, никто об этом не слышал. В эту секунду Сэму захотелось треснуть Говарда как следует. Последнее, что им сейчас нужно, — так это знать о незавидной участи Е. З.

— Я изучила одного червя, — сказала Астрид, видя, что терпение Сэма уже почти достигло предела. Она не стала подниматься на кафедру, просто встала и повернулась лицом к аудитории, которая к этому моменту навострила уши. Кроме двух детей, которые о чём-то повздорили между собой.

— Черви, которые убили Е. З. — мутанты, — продолжала Астрид. — У них две сотни зубов. Их организмы больше приспособлены для того, чтобы проходить сквозь тело, нежели сквозь землю.

— Но, насколько нам известно, они водятся только на одном поле: капустном, — подчеркнул Сэм.

— Я провела вскрытие червя, которого принёс Сэм, — сказала Астрид. — И обнаружила кое-что очень странное. У этих червей очень крупный мозг. То есть, мозг обычного червя настолько примитивен, что, если ему отрезать голову, червь продолжит жить, как ни в чём не бывало.

— Прямо как моя сестра, — пискнул один из ребят и тут же получил тычок в бок от сестры.

Говард лениво приближался к центру помещения.

— Так, значит, черви, убившие Е. З., умные.

— Я не говорю, что они могут читать или решать квадратные уравнения, — сказала Астрид. — Но их мозг уже не скопление клеток, которые отвечают за негативный фототропизм, а полноценный мозг с отдельными полушариями и чётко дифференцированными, явно специализированными участками.

Сэм опустил голову, пряча улыбку. Астрид прекрасно умела объяснять всё простыми словами. Но когда кто-то её раздражал — как это сейчас делал Говард, — она начинала сыпать многосложными конструкциями, что заставляло оппонента почувствовать себя идиотом.

Говард остановился, видимо, парализованный словом «фототропизм». Но быстро пришёл в себя.

— Слушай, короче, если ступишь на поле, где водятся эти твари, эти кровососы, прикончившие Е. З., эти… зики, то ты труп. Так?

— Размер их мозга подтверждает вероятность того, что эти существа склонны к территориальности. Исходя из наблюдений Сэма, Эдилио и Альберта, я сделала вывод, что черви не выходят за пределы своей территории. В данном случае, капустного поля.

— Да? — сказал Говард. — Ну, а я знаю парня, который спокойно пройдёт по этому вашему полю.

Вот опять, подумал Сэм. В случае с Говардом всё неизбежно рано или поздно сводилось к Орку.

— Возможно, ты прав, и Орк окажется для них неуязвим, — сказал Сэм. — И что?

— И что? — эхом отозвался Говард. Он ухмыльнулся. — А то, Сэм, что Орк может собрать эту твою капусту. Но, конечно, от тебя потребуется кое-что взамен.

— Пиво?

Говард кивнул, может быть, слегка смущённо, но лишь слегка.

— Пиво ему по вкусу. Сам-то я мог бы и перебиться. Но, поскольку я менеджер Орка, мне тоже полагается.

Сэм сжал зубы. Но это и правда могло стать решением проблемы. В магазине «Ральфс» у них ещё осталось немного пива.

— Если Орк хочет попробовать, я не против, — сказал Сэм. — Обсудите это с Альбертом.

Но Астрид была не в восторге.

— Сэм, Орк явно страдает от алкоголизма. А ты хочешь снабжать его пивом?

— Банка пива в день за работу, — сказал Сэм. — Этим Орк сильно не накачается…

— Ну уж нет, — возразил Говард. — Орку нужен ящик в день. Четыре кассеты по шесть бутылок. В конце концов, работёнка не из лёгких: собирать капусту в поле.

Сэм бросил взгляд на Астрид. Выражение её лица не изменилось. Но на Сэме лежала ответственность за триста тридцать одного человека. Орк, возможно, и впрямь неуязвим для тварей. К тому же, он так силён, что соберёт тридцать тысяч фунтов капусты всего за неделю.

— Поговори с Альбертом после собрания, — сказал Сэм Говарду.

Астрид хоть и кипела от ярост молча села на место. Говард шутливо ткнул мизинцем в сторону Сэма, как бы скрепляя соглашение.

Сэм вздохнул. Собрание шло совсем не так, как он планировал. Как всегда. Он понимал, что дети есть дети, поэтому привык к постоянным выкрикам и глупостям от детей помладше. Но тот факт, что так много старших ребят, семи — и восьмиклассников, даже не соизволили явиться, удручал.

Что ещё хуже, от всех этих разговоров о еде Сэму ужасно хотелось есть. Обед был так себе. Чувство голода теперь почти никогда не отступало. От этого внутри словно зияла пустота. Голод занимал все его мысли, когда думать нужно было о другом.

— Слушайте, народ, я ввожу новое правило. Оно покажется суровым. Но это необходимо.

Слово «суровый» привлекло внимание почти всех присутствующих.

— Мы не можем позволить ребятам целыми днями сидеть на диване, рубиться в «Wii» и смотреть DVD. Нам нужны люди для работы в поле. Так что правило следующее: все дети от семи лет и старше должны три раза в неделю отправляться на сборы овощей и фруктов. Затем Альберт организует заморозку или другой способ сохранить их.

В зале воцарилась мёртвая тишина. Одни пустые взгляды.

— До завтра мы подготовим два школьных автобуса. В каждом поместится около пятидесяти детей, и нам нужно их заполнить, потому что по плану у нас сбор дынь, и работы невпроворот.

Ещё больше пустых взглядов.

— Ладно, объясню проще: собирайте всех своих братьев, сестёр, друзей — всех, кто от семи и старше, завтра на площади в восемь утра.

— Но как же…

— От вас требуется просто явиться, — сказал Сэм, но получилось не так строго, как ему хотелось. Отчаяние потихоньку спадало, уступая место усталости и подавленности.

— Просто явиться, — эхом повторил кто-то нараспев.

Сэм опустил веки, и на секунду могло показаться, будто он уснул. Затем он открыл глаза и выдавил слабую улыбку.

— Прошу вас. Приходите, — тихо сказал он.

Сэм спустился по трём ступенькам и вышел из церкви, чувствуя в глубине души, что на его зов мало кто откликнется.