…Так навсегда!

Майк Лебедев

Когда-то я хотел написать три книжки. Одну – про детство: ну, какой же русский писатель без своего «Детства»? Вторую – про людей, без которых я бы ни за что не вырос тем, кем вырос, и никогда бы не стал тем, кем стал. Ну и третью, само собой, – про московский «Спартак». Потом немного подумал и понял, что на самом-то деле это все об одном и том же, просто разными словами. А иногда и одинаковыми.

Футбол. Ну и хоккей, конечно

Я не помню, когда я полюбил футбол. Зато помню, что на самом деле я не должен был его полюбить…

…Я уже поднимался домой со двора. У меня был мячик — обычный, резиновый. А на втором этаже стоял местный житель, подросток с дурацкой фамилией Филин. Он был уже большой. По слухам, ему было целых семь лет и осенью он должен уже пойти в школу. Но это осенью. А в тот день Филин взял и отобрал у меня мяч. И пошел с ним куда-то наверх.

— Филин, отдай мяч! — закричал я дрожащим голосом.

— А он что, твой, что ли? — спросил коварный подросток с дурацкой фамилией.

— Мой, — подтвердил я.

— Твой? Ну так держи!!! — и со всего маху, «с пыра» залепил мне им прямо в лоб.

И я заплакал. Я много плакал в детстве. Ну, во всяком случае — больше, чем это позволено настоящему самураю. Но я никогда не плакал от боли. Только от обиды.

Это очень больно, в лоб резиновым мячом. Еще более — обидно. Но футбол, как ни странно, я не разлюбил. Даже наоборот.

Тем же летом во дворе… хотя, скорее, даже уже жаркой майской весной… короче, меня «взяли». Это магическое слово будет преследовать меня еще долго: «возьмут — не возьмут»… но в тот раз — взяли. Играть в футбол. Большие пацаны. Может быть, даже большие, чем Филин. И поставили на ворота. Что, конечно, неверно с тактической точки зрения, ибо вратарь — половина команды, как известно. Зато справедливо с позиций дворовой иерархии и табели о рангах: самый маленький — на ворота… а то можешь и вообще за ними — мячики подавать. Даже и не ворота, а детский домик, в котором по случаю пятницы расположились для культурного досуга мужчины…

И вот — атака на наши ворота. Несется в виде пылевого облака. Где свои, кто чужие — разобрать невозможно, я не успел запомнить, да мне никто и не удосужился толком объяснить. Сказали — «стой», я и встал… а облако уже совсем близко… и мяч вылетает из него почти что прямо мне в лоб… и я в ужасе закрываю глаза, вытягивая ногу куда-то вперед… и тишина.

И ничего. Я даже, кажется, не чувствую удара. И я открываю глаза — и вижу, что ожесточенная борьба разворачивается уже где-то на другом участке поля. И мужчины за спиной у меня продолжают так же беззаботно отдыхать… а из кучи игроков вдруг кто-то машет мне рукой: «Молодец, пацан — отбил!!!» И тут до меня вдруг доходит…

«Я отбил! Отбил! Отбил!!!»

И я навсегда проникся этой странной, несколько диковатой Игрой…

Очень скоро я выяснил, что две березы, растущие с торца нашего дома, образуют практически идеальные ворота. Правда, ворот должно быть двое, а с другой стороны так ловко не получается: дерево есть, но вот столб фонарный к нему боком, и размер другой… но ничего. А в саду — деревянная лестница у забора. Напротив, правда, вообще ничего нет, зато это «рамка» практически с сеткой. Уже можно набирать состав. Сверстников, но сгодятся и сверстницы. «Будешь играть? — Буду. А во что? — Странный вопрос! Во что же еще можно играть? Конечно же, в ФУТБОЛ!!!» А если и не набирается — ну, тоже не страшно. Можно даже одному. Так даже проще: удар — гол, удар — гол, удар — гол!!!

Или хоккей? Или раньше все-таки был хоккей? Нет, этого я точно не скажу.

Хоккей! Да он еще в сто раз интереснее футбола! Эти люди в красивой форме, которые так ловко перескакивают через бортик. Эти загадочные вратари, что всегда в масках, эти судьи в полосатых свитерах… очень красиво. А еще — голы. Много голов. Это футбол можно смотреть долго и так ни одного и не увидеть. А в хоккее — вот оно: проход, пас, еще один, шайбу на черно-белом экране все равно не разглядеть — и «гасящая сетка» за спиной вратаря вдруг взметается вверх — гол! И вот победители уже обнимаются за воротами, победно вскидывая клюшки, и застывает в бессильном оцепенении голкипер, а потом понуро выгребает шайбу из ворот, и камера наезжает… здорово! И можно ли устоять?

Конечно, нет. И я перетаскиваю свой маленький стол к балконной двери — это ворота. И занавеска теперь болтается за ними очень кстати — это сетка. А если напялить на голову сумку-«авоську»*, получится замечательная вратарская маска. Лучше настоящей. И мама будет хохотать и объявлять: «Вратарь — Кен Бродерик!!!» И я не знаю, что это за «Бродерик», но спроси меня и сейчас, кто самый лучший страж ворот на свете, я не задумываясь отвечу: ну конечно же Кен Бродерик!!!

И я буду до потери сознания «забрасывать» голы, пусть не шайбой, а мячиком — но клюшка-то хоккейная! А потом придет отец, и я превращусь в этого самого «Бродерика» и теперь буду отбивать, как всамделишный голкипер: падать на колени, потом выбрасывать ногу в стиле «баттерфляй» и демонстрировать воображаемому судье шайбу в ловушке-варежке: взято! А потом отец устанет и скажет «все, играем до гола», и будет финальный «выход один на один», и обязательно «силовой прием», и бросок — и взметнется сетка, и даже, возможно, зажжется лампочка…

Не все атрибуты хоккея тех лет дотянут до наших дней. Окончательно уйдут в небытие старые маски канадских вратарей, я еще застал их. Ну, не решетка на шлеме — а именно что «маска», ну вы поняли. А полевые игроки все поголовно наденут шлемы и перестанут уже жувать жувачку на скамейках. А потом и судьи. И комментаторы перестанут изъясняться старомодно: «Шайбу забросил с подачи…», а станут по-современному: «…с передачи». И на табло в «Лужниках» уже не будет загораться «Команда А» и «Команда В» — я еще с той поры не люблю букву «В», потому что если горит больше букв «В», то это значит, что наши проигрывают… Но эта «гасящая сетка», ныне упраздненная по соображениям травматичности, этот вернейший знак и символ заброшенной шайбы — вот о чем я грущу по-настоящему… бросок — гол! И взметается сетка, и застывает вратарь… детство.

В хоккей во дворе играть труднее, чем в футбол. Во-первых — холодно. И не у всех есть клюшки. И бегать в валенках по кочковато смерзшемуся снегу — все-таки не так похоже, как ловко скользить на коньках по залитому льду с разметкой. И утащить подходящего размера ящик вместо ворот, а лучше — два, от задней стены магазина — тоже не всегда получается. Но уж если все однажды сходится…

И снова я — вратарь! Уже не новичок в своем деле. В отличие от своего визави, я мастерски держу клюшку, как положено, одной рукой за середину, а не опираюсь на нее, как полевой игрок. А еще, согнув колени, эффектно отклячиваю зад, щурясь сквозь воображаемые прорези маски. Да и вообще. И вот он — тот самый «выход один на один», решающий момент, катарсис и апогей игры. И я падаю на колени, а соперник, нагловатый здоровяк, делает «обводку», и я, как видел уже и репетировал сотню раз, выбрасываю ногу в сторону, он и ее обводит, и мячик вот-вот с глухим стуком закатится в ящик… и я падаю на бок и клюшкой выбиваю мяч куда-то вдаль…

Вот, вот он, тот самый миг!!! Вот тогда я понял… пусть и не «гол», а получилось ровным счетом наоборот… но это было то, ради чего и стоит выходить… на лед, не на лед, на поле, на площадку, на «поляну»… вот ОНО!!! Вот он — тот самый решающий «сэйв».

Вот так я окончательно полюбил хоккей. Или футбол. Или не помню, что было раньше. На самом деле я их практически не разделяю и не различаю. Ну, летом ты надеваешь на себя одно, а зимой — другое, но и то и другое — это «одежда». Так и здесь. Это — Игра. Просто летом одна экипировка, а зимой — другая. А так все, по сути…

Впрочем, полюби я просто футбол и хоккей — это было бы еще полбеды. А настоящая беда была в том, что я полюбил…