Ты в своем уме, Кать?

Магдалина Шасть, 2020

Девушка из порядочной семьи Светлана хорошо знает анатомию человека, но совсем не разбирается в мужчинах. Снова и снова натыкаясь на грубость и насилие со стороны противоположного пола, она неожиданно открывает в своей душе новые грани. Кто жертва, а кто преступник, когда тебя съедает то зудящая похоть, то жажда власти? И так ли невинна Светлана, как кажется на первый взгляд? Содержит нецензурную брань.

Коротыш. Воспоминание №2

В прошлом году Светлана вынуждена была взять академ. Внутренняя электропроводка будущего светила оперативной хирургии и топографической анатомии внезапно коротнула, и лампочка внутри светлой во всех отношениях головы погасла с подозрительной вонью. Короче, Светка нажралась бабушкиных таблеток от давления и проснулась в реанимации уже совсем другой девочкой — бледной, немощной и, казалось, навсегда погасшей, гражданкой без прошлого, по которой плачет дурдом.

— Светочка, Светочка, зачем же так? — уже пару минут суетливо гладила ее своей сухой и горячей ладонью по покрывшемуся испариной плечу мать, кандидат наук, мастер спорта, королева по жизни и лауреат чего-то там, для которой дочь-суицидница казалась каким-то невиданным доселе позором семьи и ее личным педагогическим фиаско.

— А ничего! — злобно зашипела в ответ еще совсем недавно миролюбивая и покладистая, до тошноты, Светочка, сиротливо сжавшись в комочек под застиранной больничной простыней с синим штампом в углу. Она резко развернулась в сторону неимоверно раздражающей ее родительницы, — Нормально надо дочерей воспитывать! Нормально, слышишь ты?

— Да мы, да я, — кандидат педагогических наук, охреневшая от неожиданного дерзкого выпада своей послушной и всегда вежливой девочки, на несколько секунд совершенно растерялась, — Что ж ты говоришь? Да разве не нормально?! Да я столько литературы перелопатила по педагогике! Да ты…

— Любить надо дочерей! Книжки она читала, — невежливо перебила жалко оправдывающуюся родственницу ненавидящая весь мир Светка, сурово сдвинув белесые брови и недружелюбно уставившись на несчастную воспаленными глазенками, — Толку от твоих книжек, только гнобила меня. Ты вообще знаешь, чего я хочу? Хоть раз спрашивала?

— Я? Да я, — мать шумно вдохнула, набрала полную грудь воздуха и медленно, с чувством собственного достоинства, выдохнула. Уж, что-что, а ставить домашних на место она умела, — М-да. Быть благодарным — удел сильных, — она осуждающе покачала гордо посаженной головой в такт своим полным сакрального смысла словам и, манерно всплеснув изящными, ухоженными руками, словно подражая начинающей актрисе в дешевом драмтеатре, повысила голос почти до крика. — Забыла уже? Забыла? Как за мужиком чужим таскалась? Шалава. Дай тебе волю, ты бы так и осталась никчемной мойщицей уток, лишь бы к женатику своему поближе быть. Спасибо мне скажи!

— Спасибо. Уходи.

— Смелая такая? Смелая?! Да кто ты без меня? Кто ты без отца? — уже не на шутку разошлась обиженная фурия, покрывшись багровыми пятнами до самого декольте и брызгая во все стороны ядовитой змеиной слюной, стараясь задеть посмевшую ей противоречить соплячку как можно больнее.

— Человек я. Человек. Понятно? — устало прошептала слабеющая, теряющая уверенность в себе Светка, чувствуя, как её неумелая защита снова проваливается в яму самоуничижения.

— Человек, — с издевкой передразнила её злобная мамаша, интуитивно почувствовав своё превосходство, и перешла на уничтожающий, скрипящий, зомбирующий волю шепот, — Одна тебе дорога, милая, одна, слышишь? Под мостом будешь по рукам ходить, без образования, без поддержки! Дура! Знаю я из-за кого ты корчишь тут больную! Думаешь, придет к тебе? Никому, кроме нас с отцом, не нужна. Никому, поняла?

Молоденькая медсестра в белой медицинской шапочке ненароком прервала очередную порцию нравоучительной брани, готовой опрометчиво сорваться с губ матери, оскорблённой эгоистичной и неблагодарной дочерью. Флакон с прозрачной жидкостью в руках хорошенькой медсестрички недвусмысленно намекал на необходимость очередной лечебной процедуры.

— Ты отдыхай, Света, это у тебя от шока, — моментально взяла себя в руки еще пару секунд назад яро беснующаяся родственница, важно поднимаясь со скомканной неуютной постели и нарочито величественно покидая платную одноместную палату. Злая, что не удалось закончить свою мысль, женщина неодобрительно сверкнула красивыми голубыми глазами в сторону душевнобольной Светки и вышла.

— Какая у Вас мама красивая, прям у-ух, — восхищённо присвистнула добродушная сестричка, дружелюбно улыбнувшись депрессивной пациентке ослепительно белыми зубами.

— Ага, ненавижу её! — Светкины веки вдруг в один миг покраснели, скулы затряслись, а голос предательски задрожал от неуклонно подступающего приступа, — Ненавижу ее. Лживую, ли-ли-лицемерную!!!

— Я лучше доктора позову. Сейчас-сейчас! — девчонка в белом халате изменилась в лице и проворно попятилась к выходу, опасаясь очередной истерики, так и не поставив психованной пациентке капельницы, — Антон Сергеевич!

Мгновением позже, усмиряющее гордыню колдовство, привычным теплом защекотало пугливую Светкину вену, опрокидывая больную, мятущуюся душу в потустороннее царство вечного покоя и единства со всем сущим.