После полуночи правит чёрт

Магдалина Шасть (2024)

Семья Сыромятниковых, маленький Егор, папа и мачеха, заселяется в новый дом. Папину жену Егор ненавидит всем сердцем, ведь его мама умерла совсем недавно. Но очень скоро оказывается, что нелюбимая мачеха — это не самая страшная беда Егора, а их взаимоотношения с отцом — лишь верхушка огромного, наполненного страшными семейными тайнами айсберга. Фантастическая история о дружбе, зависти, предательстве и материнской любви, и о невероятных достижениях современной медицины. Содержит поверхностные описания врождённых уродств и болезней.

Глава 4. Пропавшие дети

В другой ситуации жалостливый Егор даже посочувствовал бы расстроенной мачехе, но после того, что она сделала, прощения быть не может. Подумать только — сказать папе, что он, Егорка, сумасшедший, только потому, что мальчишка видел тех пропавших в лесу детей, чьи цветные, пожелтевшие на солнце и будто кем-то пожёванные по краям фотографии развешаны по всей округе!

Впрочем, папино поведение понятно Егору ещё меньше. Уж отец-то точно разговаривал с той маленькой девчонкой и даже комплименты ей говорил, но почему-то не признаётся и до сих пор делает вид, что ничего подобного не происходило.

Мальчик шмыгнул через тёмный коридор в сторону своей спальни, озабоченный запутанными фактами. Очевидная странность того, что обе лампочки разом перегорели, перестала волновать его неспокойный разум. Пришли воспоминания прошлого года, а вместе с ним и обида на отца, предавшего память матери.

Егор встретил ту девчонку возле ворот своего дома, когда у отца развязался шнурок на кроссовке. Папа наклонился, чтобы завязать шнурок, и отстал от сына. Семья Егорки только-только обосновалась в этих краях, и мальчик никак не мог привыкнуть, что местные запросто здороваются с ним и расспрашивают о жизни, будто давние друзья.

— Привет. Как дела? — улыбнулась миловидная незнакомка, протягивая Егору букет луговых васильков. Несмотря на юный возраст, каждую букву девочка выговаривала чётко и правильно, словно отвечала у доски перед строгой учительницей русского языка. Сам Егор немного картавил, когда волновался, поэтому невольно девочке позавидовал.

Лилово-розовые цветы упёрлись в его смущённое лицо. Какая гадость!

— Э… — заметно смутился застенчивый мальчик и попятился в сторону ворот, делая вид, что приветствия не расслышал. От вдыхания цветочной пыльцы в носу сильно зачесалось, и Егорка еле удержался, чтобы не чихнуть.

Стоял тёплый и радушный июль, наполненный благоуханием пахучих трав и жужжанием деловитых пушистых шмелей. Миловидная девочка была одета в плотный серый комбинезон, застёгнутый на все пуговицы. Егор невольно подумал, насколько жарко и душно ей в этой странной одежде, но потом решил, что наряд предназначен для прогулок по лесу. Кровососущим насекомым будет непросто прокусить толстую ткань, чтобы полакомиться молодой кровью.

Лишь одно было совершенно непонятно: как родители отпустили маленького ребёнка в лес, где водятся дикие кабаны и лисы? Егору гулять по лесу отец не разрешал, а Егор-то явно постарше белобрысой незнакомки.

К вечеру поднялся ветерок. Светлые волосы юной леди были распущены и не падали ей на глаза только благодаря розовому ободку. Егор почему-то особенно хорошо запомнил этот простенький девичий ободок — тонкий, матовый, со смешной завитушкой с одного края.

— Не бойся, — не растерялась девочка.

«А я и не боюсь», — хотел было ответить оробевший Егор, но папа его опередил.

— Добрый вечер, — поприветствовал он смелую путницу, жестом показывая, чтобы Егор отправлялся домой. — Вы здесь одна? Какой у вас цвет глаз красивый!

— Голубой. Мама говорит, ничего особенного. У нас у всех голубые глаза и белые волосы: и у бабушки, и у папы…

Егор не стал слушать дальше их непринуждённую болтовню. У отца была дурацкая привычка восхищаться женскими глазами. Только что стихи не сочинял, подхалим! Егорку это раздражало и смущало, потому что сам он был к женщинам равнодушен.

Наверное, папа и некрасивой длинноногой Катьке комплименты говорил. Конечно, говорил, вот и не уберёг себя от скверной беды: присосалась мачеха к добросердечному человеку, как голодная пиявка. А уж Катькины-то глаза самые обычные — карие, как у коровы Зинки, которая живёт в коровнике у любимой бабушки. Да!

А на следующий день к ним пришёл тот худой и длинный, как жердь, подросток. Он долго трезвонил в звонок на воротах, пока папа ему не открыл. Ну не мог отец об этих детях забыть! Просто не мог!

Когда в их гостеприимный дом приехало двое представительных мужчин в полицейской форме, Егор спрятался на втором этаже. Он лёг животом на пол и подглядывал за взрослыми в щель между вертикальными перекладинами, изо всех сил стараясь остаться незамеченным. Полицейские дружелюбно беседовали с отцом о пропавших в лесу детях, но тот лишь растерянно мотал седовласой головой. Вскоре из кухни вышла румяная и вспотевшая Катька в красном переднике. Она равнодушно посмотрела на снимки и лишь пожала худыми плечами. Машина с синей мигалкой уехала, а фотографии так и остались лежать на столе.

— Это же та девчонка! — обрадовался Егор, когда любопытство взяло над ним верх и он спустился наконец к странно притихшим взрослым, растерянно рассматривавшим фотографии.

— Какая девчонка? — Вкрадчивый Катькин тон сразу Егору не понравился.

— Та, с цветами! Пап, помнишь? Ты ещё сказал, что у неё глаза красивые!

Мачеха поперхнулась и закашлялась.

— Какие цветы, Егор? Ты что-то путаешь. Я вижу эту девочку впервые, — тихо произнёс папа, спокойно вглядываясь в раскрасневшееся от волнения лицо сына.

— И пацан, пап! Это тот, который к нам приходил! Пап, ну вспомни! — Егор чуть не заплакал от обиды, тыкая в злосчастные фотоснимки указательным пальцем. — Ты же сам ему ворота открывал.

Отец с Катькой молча переглянулись.

— Егор, я понимаю, что тебе здесь скучно и совсем нет друзей… — начала Катька елейным тоном.

— Я не с тобой разговариваю, а с папой! — резко прервал её Егор, обиженный папиной ложью.

— Не повышай голос на мать! — строго прикрикнул отец.

— Мать? — Егорку словно бешеная кобыла укусила. — Она мне не мать! — визгливо закричал он и громко расплакался.

Позже Егор жёстко корил себя за те неожиданные детские слёзы, но было слишком поздно. Уже на следующий день Катька пригласила к ним в дом детского психолога. По всему было заметно, что мачеха и заносчивая женщина-психолог, похожая на надменную гусыню, очень хорошо знакомы, поэтому умный и осторожный Егор не проронил при разговоре ни слова.

И вот теперь он находился на домашнем обучении, лишённый интернета и гаджетов, зато с направлением к врачу, именуемому взрослыми «психиатром». Странно, что Егорку до сих пор не положили в психушку к душевнобольным детям. На старом месте жительства они с друзьями частенько бегали в одну из таких больниц, чтобы дразнить «дураков». Папа здорово ругался, когда узнал. Так маленький Егор познакомился со словами «душевнобольной» и «психиатрическая помощь».

А теперь он сам «дурак».

Егор уселся на кровать, легкомысленно болтая босыми ногами. Воспоминания о пропавших детях притупили его страхи, и тот, кто жил под кроватью, наверняка сильно этому удивился и передумал обижать неосторожного мальчика. Полная луна перебралась в другой конец оконной рамы и уже почти закатилась за неё.

Наверное, заблудиться в лесу по-настоящему страшно, особенно, когда на небе тяжёлые тучи и луны не видно. А если дождь пойдёт? А волки? Стоит свернуть с протоптанной тропинки и всё — считай, пропал. Но дети пропали летом, в сезон белых ночей, а это немного меняло дело. Егор как-то сразу успокоился.

Он залез под одеяло, уютно укутываясь в него, как в кокон, и почти сразу уснул.