Зона ужаса

М. С. Парфенов, 2022

Здесь, в «Зоне ужаса», смертельно опасен каждый вздох, каждый взгляд, каждый шорох. Обычная маршрутка оказывается чудовищем из иных миров. Армия насекомых атакует жилую высотку в Митино. Маленький мальчик спешит на встречу с «не-мертвыми» друзьями. Пожилой мужчина пытается убить монстра, в которого превратилась его престарелая мать. Писатель-детективщик читает дневник маньяка. Паукообразная тварь охотится на младенцев… Не каждый читатель сможет пройти через это. Не каждый рискнет взглянуть в лицо тому, кто является вам во сне. Вампир-графоман и дьявол-коммерсант – самые мирные обитатели этого мрачного края, который зовется не иначе как ЗОНА УЖАСА.

Корректура

В первый раз Алена встретила этого человека (тогда она еще думала о нем как о человеке) в пятницу вечером. Традиционный аврал перед сдачей номера закончился ближе к полуночи, и она, как всегда в такие дни, последней покинула редакцию. Вышла из офиса на свежий воздух, когда ночь, пожирая город, уже сомкнула холодные челюсти над районом. За спиной с тихим шелестом сошлись зеркальные створки, впереди короткий спуск в несколько ступеней выводил на полоску тротуара и пустующую стоянку. В ожидании такси Алена закурила.

Ее нормой было три, максимум четыре сигареты в день. Но Игорек все равно хотел, чтобы она бросила. Почти все ее бывшие этого хотели. Что поделать, высокие парни с широкими плечами Алене всегда нравились больше, чем бородатые хипстеры с кафедры. Она долго терпела нытье очередного спортсмена, даже сократила норму до двух сигарет, но сегодня утром, когда Игорек обнаглел настолько, что, порывшись в сумочке, выкинул оттуда початую пачку «Ричмонда» — ее неприкосновенный запас! — послала его куда подальше. Тот даже не успел заявить традиционный ультиматум «выбирай — или я, или…», как дверь захлопнулась у него перед носом. Никаких «или», дорогуша.

Сейчас, вдыхая сладкий дым с привкусом вишни, Алена искренне наслаждалась этим маленьким актом мести и от удовольствия на секунду прикрыла глаза. В этот момент ее руки коснулось нечто холодное и склизкое, и тусклый голос проскрипел прямо в ухо:

— Вы работаете в этом из-здании.

«Что за дурацкий акцент?» — подумала Алена, а потом испугалась и отпрянула в сторону от незнакомца.

Вид у того, впрочем, оказался не слишком угрожающий. Мужчина с холодными влажными пальцами и странным, тягучим произношением (так могла бы разговаривать ржавая деревенская калитка, надели всевышний ее голосом) был ниже ее ростом и уґже в плечах даже в своем темном пальто — полная противоположность тем, с кем она предпочитала заводить романы. К тому же, он был омерзительно стар. Худое лицо с глубокими тенями на месте щек напомнило фото узников Освенцима из статьи в последнем выпуске газеты. Кожа на голом черепе отливала в свете фонаря желтым.

— Вы… вы вообще кто, дедушка? — вырвалось у Алены.

Старик выглядел озадаченным. Она подумала о своей матери и о других ей подобных, с еще более высушенными мозгами, кому самое место в домах престарелых. Может, и этот из таких? Вышел прогуляться вечером, а по дороге забыл, куда и откуда идет, какой нынче год и как его зовут?

— Влас-сть тайн, — прошипел ненормальный. — Вы работаете здес-сь?

— На сегодня уже нет. На сегодня работа закончена, дедушка, впереди два выходных. Которые я бы хотела провести дома, чего и вам желаю. Доброй ночи и… ой!

Забытая сигарета обожгла пальцы, и Алена невольно взмахнула рукой, рискуя уронить тлеющий фильтр на сумочку или платье. Однако щуплый старикан стремительно метнулся вперед, подхватил костлявой пятерней окурок и мгновенно затушил его, сжав в маленьком бледном кулачке.

— Глаз-за. Пос-смотри мне в глаз-за.

Она подчинилась и заметила в черных зрачках изумрудные отблески. Зелень притягивала, манила за собой, на глубину.

— Ты. Напечатаеш-шь. Мой текс-ст…

С этими словами старик развернулся, словно ища, куда выбросить сигарету, но вместо этого взмахнул кожистыми крыльями, в темноте так похожими на полы пальто, и взлетел.

Разинув рот и задрав голову, Алена еще долго всматривалась в ночь. Потом запоздало потянулась к сумочке, за телефоном, запуталась в кармашках, бросила это бесполезное занятие, оглянулась по сторонам — никого. Ни-ко-го!

Божечки мои! Она только что столкнулась с чем-то, превосходившим любые бредни из читательских писем с пятнадцатой страницы (между платными объявлениями разномастных знахарей и гороскопами), встретила нечто реально «не от мира сего» — и поблизости не оказалось ни одного свидетеля!

Алена чуть не расплакалась. Ей же никто не поверит! Захотелось напиться, но она предпочла выудить дрожащими пальцами из пачки еще одну сигарету и снова чиркнуть колесиком зажигалки. Черт с ним, пусть будет пятая.

Уже дома, разгребая содержимое сумочки, она обнаружила несколько неизвестно как там очутившихся тетрадных листков, исписанных мелким убористым почерком. Первая строчка служила заголовком, и эти слова давали однозначный ответ на вопрос, кем же был ее странный ночной собеседник. Алена вспомнила тот жутковатый наказ, что летучий старик оставил ей вместе с бумагами. Разделась, легла в кровать, включила ночник и принялась за чтение…

В следующий раз незнакомец явился в ночь с понедельника на вторник. Выходные у Алены не задались, она плохо спала, все время возвращалась мыслями к встрече со стариком. Порой ей почти удавалось убедить себя в том, что случившееся — только видение, нелепая шутка, которую сыграл с хозяйкой перенапряженный в будних трудах мозг. Увы, проклятые листочки ничуть не походили на эфемерный мираж.

Может, это просто чей-то глупый розыгрыш? Хорошо бы так!.. В понедельник Алена прихватила рукопись на работу, думая показать ее подружке-верстальщице. Но по пути, в метро, еще раз пробежалась по тексту — уже стараясь абстрагироваться от того, кто или что было автором рассказа. Работа есть работа, а Алена считала себя профи.

В итоге дальше ее рабочего стола бумаги не ушли. А к вечеру Алена про них и вовсе забыла — после обеда пришлось разгребать электронную почту и заниматься официальным сайтом газеты. Туда требовалось перенести материалы из брошюрок «Мега Ужас», что выпускались ежемесячно в течение трех лет как приложение к еженедельнику, пока около года тому назад не было решено заменить их более ходовым товаром — сборниками рецептов. Около шести на мобильный ей позвонила с югов маман, а сразу по окончании совершенно бесполезного десятиминутного разговора (жара страшная, вода в море холодная, давление скачет, а еще маман сфотографировалась с обезьянкой, но не знает, как отправить снимки по телефону) напомнил о своем существовании бывший, Игорек. К половине седьмого батарейка сотового, по счастью, начала медленно агонизировать, так что Алена в конце концов допила остывший зеленый чай, собрала вещички и побежала домой. К тому моменту она мечтала лишь об одном — чтобы все наконец оставили ее в покое.

Приняв душ и наскоро поужинав холодными сэндвичами, она налила в бокал красного полусладкого и, только взглянув на плещущуюся за стеклом багряную жидкость, поняла, что оставила рукопись на работе. Как раз в этот момент в окно тихонько постучали.

— Господи! Умеете же вы напугать, дедуля!

Третий этаж — как он сюда забрался?.. Впрочем, ничего удивительного, если подумать. Крылья-то ему на что? После сегодняшней нервотрепки и предыдущих бессонных ночей у Алены не осталось сил даже удивиться нежданному визиту. С полминуты она просто смотрела на повисшего за окном гражданина, на его беззвучно шевелящиеся тонкие губы и странные жесты, которые тот делал правой рукой в ее сторону. В другой руке старик трепал свежий, воскресный выпуск «Власти тайн».

— Вам нужно приглашение, — догадалась Алена. — Залетайте, чего уж там…

Старикан не без труда, задев форточку крылом, пролез в распахнутое окно и завис над столом, выставив на обозрение хилый бледный торс с торчащими ребрами, покрытый белесыми волосками морщинистый животик и съежившийся отросток с мешочком яиц. Настал черед Алены кривить губы.

— Боже… Простите… Вы не могли бы опять «пальтишко» надеть?

— Женщ-щина, — полыхнул глазищами гость. Но крылья все же сложил, обернув ими уродливое тельце.

«Эксгибиционист чертов!» — подумала Алена. А вслух произнесла:

— По половому признаку обращаться не слишком культурно. Тем более к даме.

Возможно, виной тому был омут деловой рутины, в котором Алена тонула весь день, возможно — нелепый облик крылатого деда. А может, она просто успела свыкнуться с тем, чем дед этот по сути своей являлся. Как бы там ни было, а страха перед загадочным стариком она больше не испытывала.

— Садитесь, плиз… Выпьете? А, вы ж не пьете…

— Да, — подтвердил гость, устраиваясь за столом. — Вина мы не пьем. Об этом, кс-стати, напис-сано…

— На заборе тоже написано, — отмахнулась Алена.

— Напис-сано, — прошипел старик еще раз и выложил «Власть тайн» на скатерть. — Но не напечатано.

Газета была открыта, разумеется, на последнем развороте. Литературный раздел — на той неделе Алена поместила туда новую страшилку от одного из постоянных авторов, Москалева.

— Почему не напечатано? — спросил гость тихо.

Алена всплеснула руками.

— Ну как почему? Вы русский-то понимаете? Хотя о чем я — судя по вашему тексту, с русским у вас дела плохи. Во-первых, когда вы изволили караулить меня у офиса, этот номер был уже сдан. А во-вторых, я, при всем пиетете, просто физически не могу опубликовать вашу писанину.

— Пос-смотри мне в глаз-за… — не шибко уверенно прошипел старик.

— Бросьте эти ваши штучки, дедуля! — оборвала Алена, махом допила и повторно наполнила бокал. — Это столица, а не румынское село какое-нибудь. Я вообще гипнозу не поддаюсь, чтоб вы знали. Мне потомственные ведуньи говорили… Хотите публикаций — терпите критику! Иначе — как там у Кинга? «Я отменяю свое приглашение…»

— Критику?

Несколько секунд он молча жевал тонкие губы, словно пробуя слово на вкус. Алена тоже молчала, облокотившись на подоконник и попивая вино.

— Хорош-шо, — наконец кивнул старик. — Что не так?

— Да все! Все не так. Начать хотя бы с автора. Вас как зовут?

— С-сигиз-змунд. Подкарпатс-ский.

— Ну и?.. — выгнула бровь Алена. — Это же бред, а не имечко! Вот в этом номере у нас — Москалев. До того — Самохин, Колыхалова… Ивановых несколько штук бывало. Нормальные человеческие фамилии, имена. А тут вдруг — Подкарпатский. Да еще Сигизмунд! Смех один, что люди подумают?

— Что я — вампир, — буркнул старик. — Мне это и требуетс-ся. Чтобы люди поняли, чтоб увидели, прочли о нас-с правду…

— Ой, да таких вампиров сейчас по Интернету!.. Куда ни плюнь, извините за выражение. Каждый второй школьник нынче — Дракула. Каждый первый студент — Цепеш. Роланды, Беллы, Эдварды, Луисы Альберты… Запомните, дорогой мой человек… вернее, не-человек… Зарубите на своем упырином носу: если хотите, чтобы ваш текст воспринимали всерьез — пользуйтесь обычными именами, а не идиотскими псевдонимами.

— Пс-севдоним… Но меня так величают на с-самом деле…

— Соболезную. И все же — Сигизмундов сейчас ни в одной газете не пропустят, уж поверьте. Будь вы каким-нибудь Семеном — другой разговор.

Вампир тяжело вздохнул.

— Ладно. Пус-скай С-семион…

— Ну а фамилия, допустим, Карпов. Пойдет?

— Допус-стим. — Снова вздох. — Что-то ещ-ще?

— Ну, о том, что тексты лучше присылать электронной почтой общим порядком, я уже помолчу. Понимаю, что с компьютерной грамотностью у вас еще хуже, чем с обычной. Но как минимум рассказик ваш надо сократить. Ой, вот только не надо мне корчить рожи! Есть такая штука — формат. Есть такое понятие — объем. — Она ткнула пальчиком в разложенную на столе газету. — Видали? Одна полоса, один рассказ. Плюс еще место под рекламу. Девять тыщ. Двенадцать — максимум!.. Боже, вы и этого не знаете, да?

— Девять тыс-сяч чего?

— Рублей, блин! Гонорар за три рассказа. А ваш по объему как раз за три пойдет. У вас же там тридцать с лишним тыщ знаков с пробелами! Почти авторский лист! А полоса в газете — одна, на двенадцать тысяч максимум. Слишком большой текст, придется сокращать.

— Нельз-зя, нельз-зя… — захныкал Подкарпатский.

Алена развела руками, едва не пролив вино из бокала на стол:

— Велкам! Учитесь работать с Интернетом, там объемы не критичны, можете хоть десяток авторских на сайт какой-нибудь забабахать. А у нас все строго: хотите публикаций — сокращайте. Самое большое, что могу предложить в качестве компромисса, выложить на сайте газеты вашу эту писанину как есть. Но в самой газете — не больше трети от нынешнего объема.

— Мне надо подумать. — Вампир Сигизмунд поднялся из-за стола и, не прощаясь, прыгнул во тьму за окном. Алена услышала хлопанье огромных кожистых крыльев, на мгновение тень, похожая на гигантскую летучую мышь, закрыла бледный шар полной луны.

«Черт побери, — подумала она, провожая Подкарпатского взглядом. — Опять не успела включить телефон и сфоткать!»

На следующий вечер старик встретил ее у подъезда. Весь день Алена разгребала письма с идиотскими историями от читателей. Призраки прабабушек в старинных зеркалах, исповеди похищенных инопланетянами алкоголиков, загадочные предвидения — бог знает, какие авгиевы конюшни ей приходилось вычищать еженедельно, чтобы наполнить постоянную рубрику. Подчас она чувствовала себя ассенизатором, пытающимся выудить в переполненном биотуалете ненароком соскользнувшее в клоаку обручальное колечко. Безнадежный труд — обычно все заканчивалось тем, что приходилось брать и сочинять нормальные истории самой.

— Вы пахнете кровью, — вместо приветствия заявил Сигизмунд.

— Оставьте свой номер. В следующий раз, когда у меня начнутся месячные — позвоню предупредить.

— У меня нет телефонного аппарата…

— Как и чувства юмора. Ладно, с чем пожаловали?

Подкарпатский вздыхал и мялся.

— Я обдумал вс-се…

— Ну и?

— Интернет как мес-сто публикации… меня не интерес-сует. Я предпочитаю печать, в с-силу, так с-сказ-зать, приверженносс-ти традициям… С-стокер… Ле Фаню… Полидори, опять же.

— Полидори-помидори… Желаете попытать силы в книжных издательствах? Флаг в руки, Сигизмунд, — сказала Алена, выудив из сумочки ключи и сотовый.

— Нет, — печально покачал головой старик. — Не С-сигиз-змунд. С-семен.

— Вот так все-таки?

— Да. Я с-смотрел… Я хочу рас-сказ-зать правду. О нас-с… Чтобы ее уз-знали вс-се… Тиражи с-современных книг… удручают. У вас-с — двес-сти тыс-сяч. С-совс-сем другое дело.

— То есть вы согласны на сокращения? Вы это хотели сказать, Семен?

Вампир в очередной раз печально вздохнул и поплотнее закутался в крылья-пальто.

— Что ж, я посмотрю, что можно сделать с вашей писаниной. Загляните через неделю. А пока, если позволите…

Она шагнула к старику, обняла его хрупкое плечо одной рукой, а вторую, с телефоном, вытянула вперед и нажала кнопку фотоаппарата.

— Что ты делаеш-шь, женщ-щина?!

— Это называется «селфи», дедуля.

Перед тем как лечь спать, Алена выложила свежее фото у себя в соцсети, подписав его «Мой Носферату». Подкарпатский на снимке был смущен и бледен, глаза его тускло блестели, отдавая зеленью. Первый репост и коммент оставила подружка-верстальщица: «Какой импозантный дядечка))))))».

Во вторник в обед Алена снова заглянула в Сеть и, к своему неудовольствию, обнаружила на почте с десяток уведомлений о сообщениях. Все новые комменты к выложенному фото оставил бывший. Она ничего не ответила: пройденный этап есть пройденный этап, а если Игорек считает иначе, то это его проблемы.

Потом позвонила мать. После короткого и не шибко красочного отчета о пойманных дохлых медузах и найденных на берегу ракушках речь зашла о личной жизни, из чего Алена сделала вывод, что бывший (маман всегда ему симпатизировала) уже успел поплакаться у несостоявшейся тещи на груди.

Нет, мам, у меня никого нет. И я никого не ищу. Общаюсь исключительно с коллегами по работе. А работы много, мам, правда, и я вообще-то прямо сейчас пытаюсь… Так что не могла бы ты?.. Верность догадки подтвердила заключительная речь маман: в течение пяти минут та вспоминала Игорька, какой он был хороший и внимательный, и как жаль, что Алена его совершенно не ценила…

Остаток дня прошел из рук вон. Очередной опус прислал Москалев — на сей раз никуда не годный. Якутских шаманов и переселение душ — к чертям собачьим, такого «добра» в газете и так навалом, а надо подумать и о читателях, жаждущих кровищи, убийств, маньяков. Собственно, настроение было такое, что ее и саму тянуло почитать что-нибудь в духе «Баек из склепа» или «Американской истории ужасов». К тому же Алена не собиралась публиковать постоянно одних и тех же авторов, а в архивах сохранились переводы парочки рассказов Роальда Даля и Роберта Блоха. Ах да, и еще дурацкая рукопись от нетопыря-эксгибициониста. Упыриные письмена требовалось набрать заново на компьютере, а потом посмотреть, что с ними можно сделать в смысле редактуры, но Алена сегодня уже слишком устала. Сколько дедушке лет-то, интересно?.. Они же, нечисть эта, вроде как бессмертны. Двести, триста?.. В любом случае Семен-Сигизмунд достаточно стар, чтобы подождать еще день-другой.

В итоге к вечеру четверга Алена только начала набирать рассказ Подкарпатского в текстовом файле, попутно выбрасывая из истории ненужные куски. Которых там хватало с избытком. И вообще творение старика ей категорически не нравилось. Категорически! Вот вечно ей не везет. Всяким малолеткам, судя по фильмам и книгам, встречаются на пути сплошь бесконечно талантливые и романтичные кровососы, ей же попался вампир-графоман.

Подкарпатский ждал ее у входа в метро, похожий в своем извечном пальтишке на бездомного пьянчужку.

— Слушайте-ка, — обратилась к нему Алена без обиняков. — Уж за сто лет, или сколько вам там, дедуля, могли бы и научиться писать! Раз уж в писатели податься решили. Есть же, в конце концов, какие-то курсы, семинары проводят.

Упырь скрипнул клыками.

— Влас-сть тайн. Могу я рас-считывать на публикацию в текущ-щем номере?

— Очень с-сомневаюс-сь. Полегче, полегче, Семен Сигизмундыч, не надо так зыркать! Могу сказать, что объемы текста я уже сократила. Убрала весь тот бессмысленный треп про ваше детство и отрочество…

— Как ты пос-смела?!

— А у меня был выбор? — возмутилась Алена. — Две трети написанного так или иначе необходимо выкидывать. И потом, дорогой мой не-вполне-человек, во времена вашей юности, возможно, читатель и готов был продираться через биографические подробности к интересным эпизодам, но в наши дни, в нашем мире людей нужно увлекать сразу, буквально с первых же строчек повествования. Что и подводит нас к следующей проблеме вашего текста — его стиль.

— С-стиль?.. Что с-с ним не так?

— Он скучный! Неимоверно скучный, затянутый, выспренний. А пафоса сколько, божечки! Огромное количество совершенно ненужных описаний, сравнений, эпитетов. Длинные-предлинные предложения: к концу уже успеваешь забыть, что было в начале. Никуда не годится.

— Но я с-старалс-ся… Эдгар Аллан По… Ховард Филлипс-с Лоукрафт…

— Скончались стотыщпятьсот лет до нашей эры! Их никто уже не читает, товарищ! По крайней мере, для развлечения.

— Я и не с-собираюс-сь никого раз-звлекать!

— Оно и заметно. Вот только нашу газету люди читают там. — Алена махнула рукой в сторону ведущего на станцию метро перехода. — Поутру, когда на работу едут. Пока еще просыпаются. А ваша писанина, дедушка, действует как снотворное. Ну вот что это такое — «хладный диск полночного светила, как рыба в глубине океанских бездн, плыл, серпом Селены взрезая массивные, налитые грядущей грозой, тучи»? Что это, если не издевательство над мозгом читателя? Хотите писать так, чтобы было интересно современному читателю — пишите проще, пишите короче. «На небе сияла луна» — и точка. Понимаете?..

— Допус-стим… — издал Подкарпатский уже привычный для ее слуха горестный полувздох-полустон. — С-сколько мне ещ-ще ждать?

— Не знаю, — отмахнулась Алена. — Две, может, три недели. А то и больше.

— Я терпелив… Но мое терпение не вечно.

— Ой, вот только не надо угроз! Знаете, сколько вас таких, страждущих? Тех, кто заваливает письмами и ноет, ноет, ноет — опубликуйте то, опубликуйте се.

— С-сами хорош-ши… С-сколько крови у нас-с, авторов, выс-сос-сали…

— Ой, вот кто бы говорил! Насчет «высосать» и прочего. И вообще. Вас, так называемых «авторов» — сотни! А я одна, одна на всех, и возиться с каждым, как с ребенком, не могу и не буду! Ясно?!

Старик, казалось, задумался. Алене от близости этого мозгляка стало совсем уж зябко, и она направилась было к спуску в метро, когда зазвонил телефон.

— Я тебя вижу! У перехода! С этим мерзким старикашкой! — Игорь явно был пьян (о-ля-ля, спортсмен забыл про здоровый образ жизни) и на взводе. — Как ты могла! С ним! С таким!.. После всего, что было! После того, как я, ради тебя…

— Как же вы меня все достали. — Алена сбросила вызов и тут же получила повторный. Пришлось возиться, отключать звук у айфона, и это ее задержало.

Подкарпатский, догнав Алену на ступеньках, изрек:

— Ес-сли бы я мог оказ-зать вам какую-нибудь… ус-слугу… В качес-стве единовременной благодарнос-сти з-за труды, так с-сказ-зать…

Затылком она ощущала липкий взгляд Игорька — вполне вероятно, бывший продолжал следить за ними, стоя наверху.

— Услугу? Хм…

Настал ее черед пораскинуть мозгами. Продолжающий назойливо вибрировать в сумочке телефон, однако, помог принять решение быстро. Сейчас, когда Алена была на нервах, оно далось ей легко, вопрос как-то сам собой соскочил с языка:

— А это вообще правда, что вы в своем рассказе написали? Ну, про то, что люди просто так в вампиров не превращаются? Что для этого мало стать жертвой вампира, что обычно от потери крови человек просто умирает?.. Если так, и если ваше, дедуль, предложение еще в силе, то, кажется, есть у меня один вариантик…

Несколько последующих дней Алена занималась правкой рассказа. Вычищала излишние «красивости», выгребала устаревшие словечки с «ятями» и без. Безжалостно уничтожала рассыпанные по всему тексту в изобилии местоимения и предлоги, выжигала наречия, рубила чрезмерно сложные, длинные предложения на несколько коротких простых. В итоге от исходного текста нетронутым осталось разве что название — оно-то подходило для «Власти тайн» на все сто. Остальное же пришлось фактически переписывать набело. Провозившись всю ночь, к утру понедельника она валилась с ног от усталости, но зато — рукопись была готова, бери и сдавай в верстку. Чувство удовлетворения наполняло ее весь день еще и потому, что бывший более не беспокоил ее ни в соцсетях, ни по телефону. А вечером они отпраздновали день рождения подружки-верстальщицы, выпив по паре бокалов мохито или чуть больше — ладно-ладно, гораздо больше! — и всласть натанцевавшись в ночном клубе.

Во вторник, к приятному своему удивлению, Алена проснулась в постели не одна, а в компании с загорелым мускулистым танцором. Кажется, его звали Конан, она точно не помнила, да и так ли уж это было важно? Не Игорь — и на том спасибо. К тому же, он пил и курил. Длинноволосый блондин оказался младше ее на десять лет, но ни его, ни ее это нисколько не волновало, так что она позвонила в офис секретарше, сказалась простуженной и не выползала из спальни весь день. Впервые за этот месяц Алена смогла расслабиться и ощутить себя по-настоящему счастливой и свободной.

Так продолжалось вплоть до вечера среды, когда в очередной раз отзвонилась маман. Алена не без гордости похвастала, что ее личная жизнь наконец-то налаживается. Да, без Игорька. Да, мама, я в курсе, что он пропал без вести, но мне совершенно плевать. Что-о?! Да как ты смеешь! Пускай я плохая, пускай бесчувственная, но я твоя дочь, единственная, между прочим. Что значит «лишишь наследства»? Как… что… Нет!!!

В ту ночь ее белокурый варвар танцевал в клубе, а она не смыкала глаз, лежа в спальне одна. Злилась на старую сумасбродку. Гадала, высчитывала, сколько лет еще ей придется мучиться с графоманскими опусами для «Власти тайн», чтобы накопить на собственную квартиру в столице. В отличие от Сигизмунда, у нее нет в запасе пары столетий, думала Алена. «В отличие от моего Носферату, у меня времени нет вообще — маман прилетает с курорта в конце недели».

Файл с рассказом Подкарпатского был у нее при себе, на флешке, когда в четверг вечером Алена заглянула в кабинет верстальщицы.

— Кофеечку? — предложила та, приветливо улыбнувшись. — Что там у тебя, Аленка, что-то из классиков опять?

— Не совсем. — Вместо флешки Алена выудила из сумочки пачку «Ричмонда» и угостила подружку. Верстальщица выкуривала по половине в день, а в период авралов расплавлялась с целой пачкой. В комнатке у нее вечно стоял запах дыма, что, вообще-то, всеми внутренними правилами редакции было строго-настрого запрещено, но Алена смотрела на эти нарушения сквозь пальцы — сама такая.

— А вот скажи, Вероника, — обратилась она к подружке как бы невзначай, когда они обе устроились на мягком диванчике у раскрытого окна, с кружками горячего кофе и тонкими сигаретами в руках, — если бы ты могла, скажем так, подкорректировать что-нибудь не в газете нашей, а в… окружающем мире, но только не бесплатно — ты бы пошла на это?

— Придумаешь тоже, — фыркнула Вероника. — Мне за верстку зарплата капает, с чего бы я должна за собственную работу кому-то еще платить?

— Нет, ты представь, что речь идет не об обычной верстке, а о такой, что твою жизнь могла бы изменить. Но лишь ценой жизни кого-то другого.

— В смысле, убить кого-нибудь ради того, чтобы разбогатеть?

— Не напрямую, — осторожно кивнула Алена. — Не лично, а как бы чужими руками…

— Ну, если мне за это ничего не будет, — верстальщица посмотрела на нее, выгнув тонкую бровь, — так почему бы и нет? Если честно, то я сейчас убить готова за хорошего кобеля. У тебя никого на примете не имеется?

Алена оставила ей номер своего стриптизера, а себе — флешку с рассказом Подкарпатского. В последние дни (вернее, вечера) тот оставил ее в покое, но она не первый год зналась с графоманами и была уверена: старик еще напомнит о себе. В конце концов, в редакционном портфеле имеются шаманы Москалева, которыми, в случае необходимости, можно заткнуть дыру в текущем номере — и уж тогда-то ее Носферату непременно заявится выяснять, почему его «шедевр» в очередной раз продинамили.

К услугам москалевских шаманов, однако, прибегать не пришлось. Сигизмунд подошел к ней в переходе между станциями метро, вышел из-за колонны, худой и высокий — Алене почудилось, что он прибавил в росте с последней их встречи. Впалые щеки налились румянцем, как от мороза, в глазах танцевали зеленые искры.

— Какой вы нынче жизнерадостный, — не удержалась от колкости Алена. Вампир не обратил внимания на ее ехидный тон:

— Питаю надежду, что вы меня порадуете. Моя ис-стория. Текущий номер. Влас-сть тайн. Договореннос-сть в с-силе?

— Ой, даже не знаю… Возможно. Наверно… Скорее всего.

— С-скорее вс-сего? Как это понимать? — Кровь отхлынула у старика от лица, и Алена подумала про себя, что это, должно быть, кровь Игорька.

— Нет, лично я ничего против вашего текста не имею, — уверила она. — Правки сделаны, все готово. Но, Семен Сигизмундыч, вы должны понимать, вы ведь не один такой. Ну, то есть вы-то такой один, конечно, но у нас и другие авторы есть, другие рассказы тоже ожидают публикации. Я же не могу вот так вот взять и изменить все планы. Может быть, через месяц, если к тому времени литературный раздел газеты не прикроют…

— Из-здеваеш-шь-с-ся? — Старик обнажил клыки.

— Ой, только не надо скрипеть сейчас на меня! Я и так делаю ради вас все, что в моих силах. Жертвую силы и личное свое время, между прочим.

Подкарпатский по-кошачьи, одним быстрым плавным движением скользнул к ней, так что черные с зеленью зрачки оказались аккурат напротив ее глаз. Теперь он был одного с Аленой роста и, с удивлением обнаружила она, стал шире в плечах. От него все еще пахло древностью, застарелой подвальной пылью, но к этому запаху, кажется, примешался другой, знакомый — так пах дезодорант Игоря, которым тот пользовался до и после тренировок в зале.

— Ус-слуга, — произнес вампир, обнажив клыки в снисходительной ухмылке. — Тебе нужна ещ-ще одна ус-слуга. Хорош-шо… Но это будет пос-следний раз-з. З-запомни, это — пос-следний!

— Воскресенье, — пообещала Алена, сглотнув подступивший вдруг к горлу комок. — В это воскресенье ваш рассказ напечатают. Если…

— Никаких ес-сли. Это — пос-следний. Пос-следний ш-шанс-с.

В пятницу она сдала номер в верстку. В субботу попыталась дозвониться маман, но безрезультатно, как и в воскресенье. Днем в понедельник ей самой позвонили на рабочий номер, из больницы: мама лежала при смерти. Где-то дома, в московской квартире, упала, порезала руку, да так неудачно, что практически истекла кровью к тому моменту, как приехала скорая. Алена никому не стала рассказывать об этом звонке. На душе у нее кошки скребли, работа шла из рук вон. Ей требовалось выпить, вволю накуриться, расслабиться, забыться.

Вечером она снова попала в клуб и до полуночи извивалась со своим (впрочем, теперь ей приходилось делить его с Вероникой, но в понедельник, четверг и воскресенье была ее очередь) блондином как на танцплощадке, так и в кабинке уборной. А когда, оставив Конана, немного пьяная и очень довольная, явилась домой, то, не без труда отперев замок, скинула туфли, одежду и приняла душ, зашла на кухню выпить перед сном бокальчик любимого красного полусладкого. Где и наткнулась на разъяренного Сигизмунда.

— Непрос-стительно, — проскрежетал Подкарпатский, швыряя в лицо Алене свежий, воскресный выпуск «Власти тайн». Зрачки вампира горели холодным зеленым пламенем, он возвышался над ней огромной могучей тенью, и темные густые локоны, пахнущие шампунем ее матери, струились у него по плечам, мускулатуре которых позавидовали бы и Игорь, и Конан. В этот вечер Сигизмунд соответствовал всем ее представлениям об истинной мужской красоте.

Алена подхватила газету и, справившись с колышущейся перед глазами мутью, сосредоточила взгляд на странице литературного раздела.

«Божечки, — подумала она, не в силах поверить тому, что там увидела. — Божечки мои, Вероника, подружка-верстальщица, как же так, божечки святы!..»

Она пыталась что-то лепетать в оправдание, но Подкарпатский не стал ничего слушать или говорить. Молча распахнул гигантские крылья, стремительно прыгнул к ней и одним движением больших и невероятно сильных рук оторвал женщине голову.

Голова с глухим стуком упала на пол, вслед за ней полетели, планируя, мятые газетные листы. А тело редактора осталось стоять, зажатое в объятиях писателя. Лицо вампира склонилось к дыре, которой теперь заканчивалась шея Алены, и струи крови, толчками вырываясь из порванных жил и сосудов, ударили в жадно распахнутый рот упыря алым фонтаном.

Несколько капель упали и на страничку газеты, где, прямо под псевдонимом автора (Семен Карпов, Карпаты), красовалось, набранное красивым готическим шрифтом с вытянутыми литерами и эффектными засечками, название его рассказа:

УКСУС ВАМПИРА