История Донского края
В книге «История Донского края» известных донских историков М. П. Астапенко и Е. М. Астапенко раскрывается экономическая, социальная, военно-политическая история донского казачества, а также история греков, татар, армян, немцев, калмыков, поляков, евреев и других народов, населявших донскую землю в 1550—2013 гг. В книге рассказывается о развитии народного образования, церкви, литературы, искусства, медицины, спорта за этот же период. Книга рассчитана на учащихся старших классов общеобразовательных школ, гимназий, лицеев, колледжей и кадетских корпусов. Она может быть интересна всем любителям отечественной истории, учителям, преподавателям и студентам российских и зарубежных вузов, изучающих историю России, а также широкому кругу читателей, неравнодушных к история славного Донского края. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Оглавление
- Глава 1. Седая старина Донского края
- Глава 2. «Бессменая стража пределов российских…». (участие донского казачества в войнах России. XVI–XVII вв)
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги История Донского края предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 2
«Бессменая стража пределов российских…»
(участие донского казачества в войнах России. XVI–XVII вв)
Обратимся теперь к политической и военной истории донского казачества XVI–XVII веков, истории бурной, многоплановой и интересной…
В начале 70-х годов XVI столетия донские казаки, жившие отдельными группами и городками, объединились в военно-политическую организацию, названную Войском Донским. С 1570 года казачья донская республика вступила во взаимовыгодные отношения с московским государем Иваном IV Грозным, который признавал Дон самостоятельным государством, принимая казачьих послов со всеми почестями, подобающими посланникам иностранных государств.
15. Участие донских казаков в войнах России XVI столетия
В это время донские казаки принимали деятельное участие в войнах, которые вело Русское государство.
То была неспокойная пора для всей нашей страны, и появление сильного христианского войска на ее враждебных южных пределах явилось весьма кстати. “Во дни порабощения России, — писал литератор и общественный деятель России Ф. Ф. Вигель (1786–1856), — ее бессилия и неустройства, на южных пределах ее без ее участия и ведома, сама собой встала живая стена, составленная из ратников, которые удальством своим долго изумляли окрестные края. То, что мудрость человеческая сделала для спасения Рима (военные пограничные поселения) и не спасла его, провидению угодно было то сотворить для нас от берегов Днепра и вдоль по тихому Дону проведена была блестящая черта: она должна была, как межа, означать владения России… Казачье войско сберегло нам половину Украины, помогло взять обратно другую… Его заслуги неисчислимы”[109].
И в самом деле, донские казаки с момента объединения в военно-политическую организацию “Войско Донское” принимают активное участие в основных внешнеполитических военных актах Русского государства и русских царей. Так, уже в 1550 году нападение на южные рубежи Русского государства отразили “вольные казаки великого князя”.
Узнав о намерении царя Ивана IV покончить с Казанским ханством, этим осколком Золотой Орды”, на помощь ему пришли сначала запорожские, а потом и донские казаки. Донцы шли под предводительством своего атамана Сусара Федорова, оставив на Дону часть сил для защиты от нападения турок, крымцев и астраханцев[110].
20 июля 1552 года 150-тысячная русская армия при 159 орудиях подошла к Казани. Город предстал перед россиянами на возвышении во всем своем грозном величии, первоклассной крепостью. Она была обнесена крепкой деревянной стеной с 15 башнями и рвом в 6,5 метра ширины и 15 метров глубины. Внутри Казани располагался Кремль, особо укрепленный высокой дубовой стеной с башнями и земляным валом. В городе укрепился отборный 30-тысячный гарнизон во главе с ханом Едигеем. Вблизи Казани, в густом лесу, татары построили деревянную крепость (Арская крепость), где базировался 25-тысячный подвижный конный корпус князя Епанчи, главной задачей которого были диверсии в тылу русских войск. Общую картину казанских укреплений дополняли и усиливали протекавшая по северной окраине города река Казанка и речка Булак, болотистые берега которой тянулись перпендикулярно Казанке, пересекая сам город. Гарнизон Казани в достаточной степени запасся продовольствием, фуражом, водой и боеприпасами.
Окружив город, русские войска установили туры из хвороста, заполненные землей, поставив в удобных местах пушки. Русло реки Казанки было отведено от стен города, дабы лишить его защитников воды.
Татары активно противодействовали осадным работам русских, делая ежедневные многоразовые вылазки и атакуя россиян в самых неожиданных местах. Муллы ежедневно поднимались на минарет, призывая казанцев к священной войне с “неверными”, обещая покровительство Аллаха. Однако, несмотря на решительное сопротивление неприятеля, русские успешно завершили осадные работы.
Донские казаки влились в состав полка правой руки, которым командовал князь Андрей Курбский. Потекли напряженные дни осады и боев.
Соорудив 13-метровую деревянную башню с 10 большими пушками и гарнизоном стрельцов, русские на специальных деревянных катках подтянули ее к крепостной стене Казани. С высоты башни был открыт огонь “яко с небеси”, опустошая близко лежащие казанские улицы и круша городские стены и круша городские стены.
Донцы, занимавшие позиции на северном участке, обнаружили подземный ход, ведущий из крепости к реке Казанке. По этому ходу осажденные снабжались водой. На совете у князя Курбского было решено сделать подкоп и взорвать тайный ход. Работы провели в высшей степени быстро и аккуратно: подземный ход был взорван одиннадцатью бочками пороха, и осажденные лишились речной воды, пользуясь отныне только городскими колодцами.
Однако борьба продолжалась, и казанцы упорно сопротивлялись, не помышляя о сдаче и делая регулярные вылазки. Особое беспокойство русским войскам доставлял татарский корпус князя Епанчи, базировавшийся в лесном Арском укреплении в пятнадцати верстах от Казани. После одного из таких нападений князя на русские позиции взъяренный царь Иван Васильевич решил покончить с ним, направив к Арской крепостице сильный отряд князя Шуйского. Прокравшись среди болот, русские с двух сторон атаковали укрепление, захватив его в результате упорного боя, рассеяв по окрестностям корпус князя Епанчи, который отныне перестал представлять серьезную опасность для русских. Теперь все усилия русского командования обратились непосредственно на Казань.
Тем временем прошло лето, наступил сентябрь. Казань упорно держалась. Тогда решено было начать широкомасштабные подкопные работы, чтобы с помощью взрывов ворваться в город. Одновременно велось три подкопа, один из них рыли донские казаки. Историк А. И. Ригельман по этому поводу писал в своей книге “История или повествование о донских казаках”: “…Приблизившись к речке Казанке, казаки принялись рыть подкоп под стены города. Затем было спущено в подкоп несколько бочек пороха. Назначив время к поджогу пороха, казаки стали на молитву, прося Господа дать им свое знамение”[111].
Построив свои войска в три линии: донские казаки, части боярских детей и дворян — в первой, главные силы — во второй, полки поддержки — в третьей, царь Иван 1 октября 1552 года направил казанцам ультиматум, предложив сдаться на почетных условиях. Хан Едигей ответил отказом.
На рассвете следующего дня казаки подожгли свой подкоп у Арских ворот, и когда прогремел мощный взрыв, разрушивший часть крепостной стены, ворвались на улицы Казани, завязав бой с ошеломленными натиском татарами. Тут же прогремели взрывы в восточной и юго-восточной частях Казани, и в проломы густой массой полились стрельцы, боярские дети, дворяне. Татары упорно сопротивлялись, и даже неожиданной контратакой сумели потеснить русских, но Иван IV ввел в бой резерв, оттеснив противника к ханскому дворцу, где завязался центральный узел обороны. Потерпев полное поражение и здесь, татары, числом около шести тысяч человек, кинулись вниз, переплыли Казанку, но были добиты войсками князя Курбского, в состав которых входили и донские казаки. Хан Едигей был взят в плен. Казань пала.
Оставив в поверженной татарской столице гарнизон, состоящий из стрельцов, боярских детей и казаков, царь Иван с основными силами двинулся в обратный путь.
Взятие Казани и присоединение Казанского ханства к Московскому государству имели исключительное значение для русских, открывая перед ними широкие перспективы для движения на восток. Поэтому событие это было широко отпраздновано по всей Руси и прежде всего в Москве, где в память о “Казанском взятии” соорудили Покровский собор (храм Василия Блаженного) — выдающийся памятник русского зодчества.
Высоко оценив роль донских казаков во взятии Казани, царь Иван IV хотел одарить донцов казной, но, как отмечал историк А. И. Ригельман, “донцы ничего того не взяли, а просили, чтоб только пожалованы были рекою Доном до тех мест, как им надобно, что царь им и не отказал. Он им реку оную пожаловал и грамотою утвердить изволил, с крепким подтверждением и даже заклятием о ненарушимости ее “во веки веков”[112].
Позже это важное событие в русской истории, в котором посчастливилось участвовать донским казакам, было воспето в казачьих песнях.
После покорения Казанского ханства настал черед Астраханского царства, вставшего на пути полного овладения россиянами бассейном Волги и северной акватории Каспийского моря. Весной 1554 года русские войска двинулись на Астрахань, донцы приняли участие в этом походе. Во главе казачьих отрядов стояли атаманы Федор Павлов, Андрей Щадра и Ляпун Филимонов. Перейдя через переволоку с Дона на Волгу, они влились в передовой отряд армии Ивана Грозного, которым командовал князь Вяземский[113].
Приняв казаков в свое войско, князь велел им идти в авангарде, что они и сделали. Несколько дней спустя недалеко от Черного острова донцы встретили отряд татар во главе с самим астраханским царем Ямгурчеем, здесь же находилась и его семья. В завязавшемся сражении казаки разгромили татар, часть которых ринулась обратно в город, а два других отряда ушли в степь и в сторону Азова.
Атаману Павлову удалось настигнуть в районе Базцыж — Мачака и захватить в плен царских жен и дочерей. Самого Ямгурчея, сопровождаемого только двадцатью всадниками личного конвоя, другая группа казаков гнала до самого Азова, где он и нашел временный приют у тамошнего коменданта.
Вскоре князь Вяземский взял Астрахань, поставив здесь царем знатного татарина Дербыша, который год спустя задумал изменить России и переметнуться к крымцам. Но донской атаман Ляпун Филимонов, не дожидаясь свершения изменнических планов Дербыша, явился с храбрыми казаками под стены Астрахани. Изменники пришли в ужас, оставили город, рассеявшись по улусам. Казаки преследовали их… Сам Дербыш в 1557 году бежал в Азов. Пришедший в Астрахань с государевыми войсками стрелецкий голова Черемысинов привел испуганный народ к присяге и, таким образом, Астрахань навсегда была присоединена к России[114].
Присоединение Казани и Астрахани с их владениями к Московскому государству открыло россиянам широкий путь на восток, в глубины Сибири. В последующее время туда ринулись отряды во главе с донскими казаками Ермаком, Дежневым, Хабаровым и вышли к Тихому океану и североамериканскому континенту.
Теперь взоры царя Ивана Грозного обратились на Запад, где спокойствию Русского государства угрожал Ливонский орден, закрывавший выход России в Балтику. Началась изнурительная Ливонская война, продлившаяся с перерывами 25 лет (1558–1583 гг.). В ее сражениях приняли участие и донские казаки.
Главной целью кампании 1558 года русское командование ставило захват побережья Балтийского моря от Нарвы до Риги. Основной удар наносился по Риге, куда в качестве авангарда были высланы казачьи конные сотни и легкая русская кавалерия. После взятия русскими войсками крепости Сренск началось наступление на Дерпт. Осада этой сильной крепости велась полками князя Андрея Курбского, который в своих записках отмечал, что в составе его войска находилось до 10 тысяч казаков. Дерпт был взят, а вскоре пала и важная в стратегическом отношении крепость Нейхаузен и двадцать рыцарских замков. Н. М. Карамзин, касаясь участия донцов в Ливонской войне, отмечал, что государевы “воеводы, не занимаясь осадою больших крепостей Вендена, Риги, подступали единственно к маленьким городкам. Немцы уходили от них. Один Шмельтин не сдавался”. Сколько ни штурмовали его воеводы, но взять не смогли. И тогда “казаки наши разбили ломами каменную стену его и долго резались на улицах с отчаянным неприятелем”.
Военные действия продолжались. Боясь усиления Москвы в Прибалтике, в войну на стороне ливонцев выступили Польша и Швеция. По приказу царя Ивана IV в Можайске для действий против Польши было сконцентрировано 37-тысячное войско, в составе которого насчитывалось более 6 тысяч казаков во главе с атаманами Яновым, Черкашениным и Ермаком Тимофеевичем.
В 1563 году русские войска в результате энергичной осады и штурма взяли город Полоцк. В этих боях особо отличились казаки атамана Михаила Черкашенина, а сам атаман “оказал чудеса храбрости”, что отметил Н. М. Карамзин в пятой главе восьмого тома своей “Истории государства Российского”. После падения Полоцка королевская Рада предложила заключить перемирие, что и было принято Москвой.
Вскоре в Польше королем стал энергичный и талантливый полководец Стефан Баторий, который возобновил войну с Россией. Под натиском превосходящих сил поляков русские войска стали оставлять занятые города. В 1581 году армия польского короля осадила русский род Псков. В его обороне приняли участие и донские казаки во главе с уже упоминаемым нами атаманом Михаилом Черкашениным. Борьба за город отличалась особым ожесточением и упорством, поляки несли большие потери, погиб ближайший советник короля Стефана Бекеш. Но и русские теряли своих воинов: в одном из ожесточенных боев, как сообщает “Писаревская летопись”, пал атаман Черкашенин[115].
Простояв под Псковом тридцать две недели, Стефан Баторий вынужден был снять осаду ввиду невиданного упорства русских и уйти восвояси. Этот успех россиян под Псковом помог царю Ивану IV добиться более благоприятных условий мира, в целом невыгодного для Русского государства.
В общем, в этот нелегкий для России период, как отмечал историк Сухоруков, “по гласу призывающего отечества отборные дружины казаков, к войне всегда готовые,… несколько раз служили под знаменами российскими на севере и на западе, а в конце сего столетия, в 1593 году, с однородцами своими уральскими казаками, составляли передовой отряд в российской армии, выступивший под начальством князя Александра Засекина к невскому устью противу шведов…”[116].
В 1598 году казачьи сотни, несшие сторожевую службу на юге Русского государства, в одном из сражений с татарами захватили пленных, от которых узнали о намерении крымского хана идти со своей конницей и семитысячным отрядом турецкого султана на Русь. Сообщив об этом новооскольскому воеводе князю Солнцеву, донцы помогли сорвать эту попытку хана опустошить южнорусские пределы.
Обращаясь к этой странице донской истории, выдающийся русский поэт Иван Никитин писал:
Русь помнит те былые годы,
Когда свой гибельный удар
Сын дикой степи и свободы,
Бросал ваш предок на татар.
Когда от Дона до Урала
И вдоль днепровских берегов
Внезапной молнией сверкала
Казачья сабля меж врагов.
Особой печатью в истории донского казачества отмечено время освоения могучих просторов Сибири. “В покорении Сибири, — пишет выдающийся русский писатель Валентин Распутин, — казаки сыграли роль исключительную, почти сверхъестественную. Только сословие людей дерзких и отважных, не сломленных тяжелой русской государственностью, чудесным образом смогло сделать то, что удалось им”.
16. Смута и донские казаки. 1605–1612 гг.
В начале XVII столетия Русское государство испытало страшные потрясения, связанные с польско-шведской интервенцией, движением самозванцев, вошедшим в историю России под названием Смутного времени. В этих событиях приняли участие и донские казаки.
Надо отметить, что с воцарением на русском престоле Бориса Годунова (1598 г.) отношение Москвы к донцам резко переменилось. Царь, видя в казаках своевольников, лишил их государева жалованья, определенного в свое время царями Иваном Грозным и Федором Иоанновичем. Отныне Годунов не признавал казаков равноправной стороной и перестал принимать казачьи посольства. Воеводы пограничных с Доном городов получили строгий приказ царя перехватывать казаков, идущих без государева разрешения на Русь и сажать их в темницы. Все эти меры, не всегда несправедливые, озлобили донцов, и когда на западной границе появился “истинный” царевич Дмитрий, сын Ивана Грозного, казаки отправили туда атамана Андрея Корелу, чтобы он узнал: настоящий ли это сын Грозного царя?
“Прибыв в Краков, где воевода сандомирский представлял самозванца сейму, Корела, — отмечает историк Сухоруков, — прежде всего старался разведать, не ложно ли кто-нибудь называет себя царевичем. Но, видя от всех польских вельмож и от самого короля Сигизмунда отличный прием и царские почести, оказываемые Отрепьеву, и сам признал его истинным сыном русского царя, именем всех своих собратьев бил ему челом, как законному государю, представил дары и обнадежил в верности и преданности всех казаков”[117].
А. С. Пушкин по-своему увидел эту сцену в своей драме “Борис Годунов”, когда на вопрос самозванца атаману Кореле: “Ты кто?”, тот отвечает:
Казак:
К тебе я с Дона послан
От вольных войск, от храбрых атаманов,
От казаков верховых и низовых…
Самозванец:
Я знал донцов: не сомневался видеть
В своих рядах казачьи бунчуки.
Благодарим донское наше войско.
Мы ведаем, что ныне казаки
Неправедно притеснены, гонимы;
Но если бог поможет нам вступить
На трон отцов, то мы по старине
Пожалуем наш верный вольный Дон[118].
Признав Лжедмитрия “истинным” государем, донцы через сокольничего Семена Годунова велели передать царю Борису в Москву: “Объявите гонителю нашему Борису, что мы скоро будем к нему с царевичем Дмитрием”[119]. Встревоженный этой информацией царь, забыв о прошлых преследованиях донцов, направил к ним на Дон своего посла Петра Хрущова с известием о смерти настоящего царевича Дмитрия много лет назад и с предложением служить ему, царю Борису. Однако казаки не поверили царскому посланнику и, заключив его в оковы, отправили к Гришке Отрепьеву, который с войском двигался на Москву.
Поддержанный донскими казаками и обманутыми массами простого московского люда, самозванец, после скоропостижной и неожиданной смерти царя Бориса, утвердился на царском троне, торжественно короновавшись в Успенском соборе Кремля 30 июля 1605 года. Об этом периоде русской истории В. О. Ключевский, великий русский историк, писал: “В… годы Смуты всего больше вреда наделали государству казаки, которые врывались в его пределы с польскими отрядами. Но казаки, которые приходили в Московское государство с берегов Днепра, Дона и Терека под начальством князя Трубецкого, Заруцкого, Лисовского, Сапеги не принадлежали к старому домовитому казачеству. Это были, в большинстве, недавние гости южно-русских степей, голытьба, как их тогда называли, т. е. беглые или не тяглые люди из Московского государства, недавно укрывшиеся в степях и теперь возвращавшиеся в Отечество, чтобы пограбить”[120].
Однако вскоре казаки разобрались в политической обстановке и решительно поддержали русское ополчение, во главе с князем Дмитрием Пожарским и Кузьмой Мининым пришедшее освобождать от поляков Москву. Вскоре сюда же подошел польский гетман Ходкевич с огромным обозом, где находилось продовольствие для запертых и порядком оголодавших в Москве поляков. Оценив обстановку, Ходкевич решил нанести первый удар по ополчению Пожарского и Минина, занимавшего позиции у Новодевичьего монастыря. Донские казаки в это время укрепились в Замоскворечье.
Атаки поляков продолжались весь день, и хотя русским ополченцам удалось отбиться по всем пунктам, но они были настолько изнурены, что, как отмечают историки, “у воинов руки опустились и о дальнейшем сопротивлении уже не приходилось думать”.
Казачьи атаманы Межаков, Романов и Козлов, внимательно и напряженно следившие за ходом битвы, были недовольны позицией невмешательства, занятой князем Трубецким, который являлся верховным начальником казаков. Наконец, атаман Феофилакт Межаков подошел к Трубецкому и проговорил, сурово глядя на князя:
— От вашей нелюбви Московскому государству пагуба становится! — и, обернувшись к своим казакам, скомандовал: “На коней!” Стремительный удар свежей казачьей конницы решил исход битвы в этот день: понеся потери, Ходкевич отступил, укрывшись за телегами в обозе.
23 августа 1612 года над позициями противника стояла тишина: неприятели зализывали раны, готовясь к решающему сражению. Ополчение князя Пожарского занимало позиции у церкви Ильи Обыденного, казаки стояли у Лужников, устроив здесь рвы. 24 августа с утра поляки широким фронтом начали наступление. Войсками левого фланга непосредственно командовал сам Ходкевич, в середине шла конница Зборовского, пехота Граевского и Неверовского, справа двигались сотни Конецполького и запорожцы гетмана Ширяя. На сей раз главный удар Ходкевич нацелил на донских казаков, надеясь разгромить эту, по его мнению, главную силу “московитов”.
Превосходящими силами запорожцы и поляки сумели выдавить донцов из неглубоких рвов, занять их и продвинуться к церкви Святого Климента. Весьма довольный достигнутым успехом, Ходкевич велел своим офицерам разместить в церкви часть груза из обоза и поставить охрану, предполагая продолжить наступление. Однако казаки, перестроив свои ряды, стремительной и мощной контратакой вышибли поляков из церкви, захватив оставленные там припасы.
Наступило тягостное затишье, но по всему было видно, что поляки готовятся к новой атаке. Межаков отправил к князю Пожарскому гонца, чтобы узнать, почему его воины не участвуют в сражении. Князь отправил к казакам келаря Троице-Сергиева монастыря Авраамия Палицына с известием, что его ополченцы настолько физически измотаны прошедшими боями, что пока не в силах биться с поляками, и просил казаков пока самостоятельно вести бой. Палицын, прибыв в казачий лагерь, обратился к донцам с проникновенной речью:
— Братия православные христиане! Вы первыми начали доброе дело борьбы с ляхами и крепко стояли за веру православную, за что раны и глад многие из вас приняли. В сей тяжкий час постойте еще, братия, за веру православную и государство русское и не уходите на Дон восвояси. А коль надобно вам заплатить за сие, то отдам я вам казну монастырскую, ибо боле у меня ничего нет!..
— Нам казны не надобно, отче! — хмуро ответствовал ему атаман Межаков. — Мы не пойдем на Дон до тех пор, пока не выручим Москву от ляхов! К бою, братья-казаки!
Донцы с криками “ясак” врубились в ряды поляков, круша их направо и налево. Пришли в движение и ополченцы князя Пожарского, набравшиеся сил после отдыха. К полудню казаки пробились к обозам противника, захватив четыреста возов с припасами. Ходкевич, у которого из многотысячного войска осталось не более четырехсот боеспособных воинов, приказал начать отступление, что и было сделано с наступлением темноты. С великим трудом прорвавшийся в Кремль с тремястами бойцами полковник Неверовский сообщил эту нерадостную весть осажденным там собратьям, добавив к голодавшим там ртам еще триста новых едоков.
Русские плотно обложили Кремль, и 15 сентября князь Пожарский предложил осажденным здесь полякам сдаться, но те ответили отказом. 22 октября донцы мощным ударом со стороны Китай-города вышибли занимавших там позиции поляков, загнав и их в Кремль. Для осажденных наступили лютые дни: испытывая страшный голод, они вынуждены были пожирать мертвых собратьев, не брезгуя кошками и собаками. Наконец, их физические и моральные силы истощились, и 24 октября 1612 года они объявили о готовности сдаться на милость победителя. На следующий день со скрипом отворились все ворота Кремля, казаки и ополченцы с радостным гомоном вошли туда. Поляки, сложив оружие на площади перед Успенским собором, с тревогой ждали решения своей участи. Всех пленных разделили на две части: те, кто попал к князю Пожарскому, позже были обменены на русских пленных во главе с митрополитом Филаретом, отцом будущего царя Михаила Романова. Поляки же, доставшиеся казакам, в большей части были истреблены обозленными донцами. Их имущество частью передали в казну, частью распределили между казаками и ополченцами.
Донские казаки отличились и в последующих событиях этого смутного периода. Именно “казацкие атаманы, а не московские воеводы, — писал историк В. О. Ключевский, — отбили от Волоколамска короля Сигизмунда, направлявшегося к Москве, чтобы воротить ее в польские руки, и заставили его вернуться домой”[121]. Именно к этому времени и относится появление известной русской поговорки: “Пришли казаки с Дону, погнали ляхов до дому”[122].
17. Восстание Ивана Болотникова и донские казаки. 1606–1607 гг.
В годы Смуты донские казаки приняли участие в первой крестьянской войне под предводительством Ивана Болотникова, которая явилась одним из крупнейших социальных движений в истории России, потрясшим основы всего государства. Одной из причин этой войны была попытка угнетенных слоев тогдашнего русского общества освободиться из-под гнета бояр, дворян и царя. Имелись, впрочем, и другие причины восстания, ибо в нем на стороне Болотникова сражалась и часть дворян, недовольных боярством и царем.
Донские казаки наряду с другими социальными группами русского государства приняли участие в восстании Болотникова. Историк И. И. Смирнов, автор обширного исследования под названием “Восстание Болотникова”, прямо указывает, что наряду с холопами, крестьянами, стрельцами и посадскими людьми в восстании Болотникова участвовали и донские казаки[123].
Говоря о причинах участия донцов в восстании, Смирнов считает, что это, в основном, была боязнь воцарения самодержавно-крепостнических порядков на Дону. Далее он отмечает, что “наиболее яркими представителями мятежного казачества является Илейка Муромец, выходец из городских низов, затем казак, и, наконец, самозванный “царевич Петр”. Но и в биографии самого Ивана Исаевича Болотникова период жизни у казаков сыграл важную роль, так как именно с бегства к казакам холоп Болотников начал свою борьбу против феодального гнета”[124].
Болотников, будучи в молодости холопом князя Андрея Телятевского, бежал от него в степь к казакам. Здесь, на Диком поле, он был захвачен в плен татарами и продан на одном из невольничьих рынков в Турцию. Проплавав несколько лет гребцом на галерах, он был освобожден немецкими моряками, разбившими турок на море, и попал в Венецию. “После скитаний, — дополняет эту картину историк Р. Г. Скрынников в своей книге “Минин и Пожарский”, — Болотников попал к украинским казакам, которые оценили храбрость и распорядительность недавнего невольника и выбрали его атаманом”[125]. Вскоре Болотников встал во главе нарастающего народного восстания.
Что касается другого руководителя повстанцев — казака Илейки Муромца — то он, как отмечал И. И. Смирнов, “казаком стал около 1603–1604 гг. и на протяжении двух-трех лет своего превращения в “царевича” участвовал с казаками в походах на Терек и в Тарки; затем, по возвращении с Терека в Астрахань, его “взяли казаки Донские и Волжские”, с которыми он плавал по Волге и, наконец, вновь оказался на Тереке, где и был провозглашен казаками “царевичем”[126]. Отсюда отряд Илейки Муромца двинулся на соединение с Болотниковым, который уже стоял под Калугой, двигаясь на Москву.
Главный отряд донских казаков в войске Болотникова состоял под командой донского атамана Юрия Беззубцева[127]. Численность этого отряда документы не уточняют, как и нет возможности определить и общее количество казаков в войске Болотникова. “Несомненно, однако, — отмечает И. И. Смирнов, — что число казаков в войске Болотникова было весьма значительным, что следует хотя бы из того факта, что взятые в плен Василием Шуйским в сражении 2 декабря 1606 года 6–10 тысяч человек были именно казаки”[128]. Впрочем, в данном случае речь идет не только о донских, но и о терских, волжских и запорожских казаках.
В составе армии Болотникова находился и еще один небольшой отряд казаков, которым командовал атаман Федор Нагиба[129].
Когда в конце октября 1606 года войско Болотникова осадило Москву, где заперлись царь Василий Шуйский с боярами и войском, казаки стали одной из активных сил в сражении за Москву. Борьба здесь была долгой и изнурительной, одно время даже казалось, что Болотников вот-вот захватит столицу, но царю все-таки удалось удержать город в своих руках.
2 декабря 1606 года под Москвой произошло решительное сражение между царскими войсками под командованием талантливого воеводы М. В. Скопина-Шуйского и повстанцами Болотникова, на стороне которого дрались донские казаки атамана Юрия Беззубцева. Сражение было жарким, и ни одна из сторон долгое время не имела перевеса. И вдруг в решающий момент боя на сторону царских войск перешел дворянин Истома Пашков с дворянской частью своего отряда. “У Болотникова, — писал Н. М. Карамзин, — остались казаки, холопы, северские бродяги, но он бился до совершенного изнурения сил и бежал с немногими к Серпухову”[130].
Дольше и мужественней всех держались казаки во главе с атаманом Юрием Беззубцевым. Создав в деревне Заборье укрепление из тройного ряда саней, тесно связанных и облитых водой, казаки отбили все атаки правительственных войск. Скопин-Шуйский от имени царя предложил доблестным казакам перейти “на государеву службу”, обещая взамен жизнь и награды. Донцы, видя, что Болотников их бросил, согласились, сложили оружие и были отвезены в Москву. Здесь из них сформировали особый отряд, который в дальнейшем, оказавшись под Калугой, снова перешел на сторону Болотникова. Именно этот казачий отряд помог воеводе Болотникова князю Телятевскому разгромить 3 мая 1607 года под Калугой, у села Пчельня, войско Шуйского.
Это поражение заставило царя мобилизовать все свои силы на борьбу с повстанцами. Вскоре государевы воеводы Лыков и Голицын нанесли недалеко от Тулы поражение войскам недавнего победителя у Пчельни князя Телятевского. И снова в бою дольше всех держались казаки. “Храбрейшие из злодеев казаки терские, яицкие, донские, — отмечал Карамзин, — числом 1700, засели в оврагах и стреляли; уже не имели пороха, и все еще не сдавались; их взяли силой на третий день и казнили”[131].
Потрепанные войска Болотникова отошли к Туле и укрепились здесь. Сюда, как отмечал профессор С. Ф. Платонов, автор книги “Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв.”, “пришел самозванный царевич Петр Федорович и с ним путивльский воевода… князь Гр. П. Шаховской. Первый из них привел казаков с Терека, Волги, Дона и Донца”[132]. Кроме этих казаков, здесь укрепились и казачьи отряды во главе с атаманами Юрием Беззубцевым и Федором Нагибой. Четырехмесячная плотная блокада Тулы царскими войсками завершилась 10 октября 1607 года капитуляцией Болотникова, которому царь пообещал сохранить жизнь. Сохранение жизней было гарантировано и другим повстанческим вождям. Но царь не сдержал своего слова: казачьего атамана Илейку Муромца повесили вскоре в Москве; Болотникова и атамана Нагибу отправили в Каргополь, где тайно утопили. В живых остался только атаман Юрий Беззубцев, который по документам 1609 года упоминается в качестве “атамана донских казаков”, действовавших в составе отряда гетмана Рожинского, а в 1611–1612 годах участвовал в освобождении Москвы от поляков[133].
18. Выборы царя и участие в них донцов. 1613 год
Интервенты и самозванцы были разгромлены и вышвырнуты из России. Разоренная страна готовилась выбрать себе государя, чтобы начать возрождение порушенной жизни. В выборах государя Всея Руси, акте государственной важности, донские казаки сыграли выдающуюся роль…
… В начале 1613 года в Москву “на собор всей Русской земли” съехались представители всех сословий и социальных групп России для избрания нового государя. Были здесь и казачьи делегаты во главе с атаманом Феофилактом Межаковым.
Вокруг кандидатур нового царя развернулась интенсивная борьба между различными группировками бояр, дворян, прочих сословий, стремившихся выдвинуть своего ставленника. Но единодушно всеми были отвергнуты кандидатуры польского и шведского королевичей: на престол российский решили ставить “природного русского государя”. И вот тут разгорелись споры.
В числе претендентов на трон считались князья Пожарский и Голицын, Воротынский и Мстиславский, но ни одна из кандидатур не набрала нужного количества голосов. И тут “какой-то дворянин из Галича, — пишет В. О. Ключевский, — откуда производили первого самозванца, подал на соборе письменное мнение, в котором заявлял, что ближе всех по родству к прежним царям стоит М. Ф. Романов, а потому его надобно выбрать в цари”[134]. Однако, старое родовитое боярство высказалось против Михаила Романова, раздались сердитые голоса — кто принес это писание? И в этот напряженный момент из рядов донских представителей на соборе вышел атаман Межаков и, подойдя к столу, положил на него свое “писание”.
— Какое это писание ты подал, атаман? — спросил его князь Дмитрий Пожарский.
— О природном царе Михаиле Федоровиче, — ответил Межаков.
“Этот атаман, — замечает Ключевский, — будто бы и решил дело: “прочетше писание атаманское и бысть у всех согласие и единомыслен совет”, — как писал один бытописатель, Михаила провозгласили царем”[135]. “Писание” это, по мнению некоторых историков, являлось “родословной записью Михаила Романова”, в которой подтверждались его приоритетные права на русский престол. О том, что донцы сыграли решающую роль в выборах нового государя, говорили тогда многие. Польский канцлер Лев Сапега сообщил отцу Михаила Романова митрополиту Филарету, находившемуся в польском плену и жившему в доме Сапеги: “Посадили сына твоего на Московское государство одни казаки-донцы!” Избрали нового государя, конечно, не только донские казаки, но голос их на выборах был довольно весомым.
В неделю православия на Красной площади Москвы собрались все выборщики русского государя, чтобы спросить народ о кандидатуре царя. Когда келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын, архимандрит Спасского монастыря Иосиф и боярин Морозов поднялись на Лобное место, собравшиеся, не ожидая опроса, закричали:
— Михаил Федорович Романов да будет царь-государь Московского государства и всей земли Русской!
11 июля 1613 года Михаил Романов венчался на царство в Успенском соборе Кремля. Новый государь наградил казаков, послав на Дон свое “государево жалованье” и первое знамя донцам в знак большого их вклада в победу над поляками и самозванцами в годы великой Смуты.
19. Азовское «осадное сидение». 1637–1641 гг.
Золотыми буквами вписаны в военную историю России и Дона подвиги, свершенные более 360 лет назад в легендарном Азовском «осадном сидении»…
Азов… Теперь небольшой городок в устье Дона, некогда он был сильной турецкой крепостью, вокруг которой многие столетия велась ожесточенная борьба между Россией и Блистательной Портой, как гордо именовали Турцию ее правители.
Изначально город был русским поселением, входившим в X–XI веках в состав Тмутараканского княжества Киевской Руси, затем был захвачен половцами, потом стал одним из городов Золотой Орды. В XIII–XV столетиях здесь располагалась богатейшая итальянская колония Тана, которой в 1471 году завладели турки, превратив город в мощную крепость.
Как любимое дитя лелеяли и берегли турецкие султаны Азовскую крепость, из года в год укрепляли ее и без того мощные фортификационные сооружения. Далеко выдвинутая на север Османской империи, крепость позволяла держать в узде крымских и ногайских татар и обеспечивала становление власти султана над степными просторами Дона и Северного Кавказа. Большое место отводилось Азову в стратегических планах турок по захвату земель по Дону, Волге и Кавказу, в намерении восстановить под своей властью Казанское и Астраханское ханства, сокрушенные русскими при Иване Грозном.
Острой занозой сидел Азов в казачьем сердце. Из этого разбойничьего гнезда на землю донскую постоянно осуществлялись грабительские набеги, и лилась в многочисленных битвах казачья кровь, полыхали в пламени всепожирающих пожаров казачьи городки. И сотни связанных пленников с донской земли печальными колоннами тянулись к Азову, а оттуда поступали на невольничьи рынки обширной Османской империи.
Азов мешал казакам нормально жить и развиваться, надо было выдернуть эту занозу из сердца земли донской. Казаки несколько раз подступали к Азову, несколько раз штурмовали его неприступные стены и башни, всякий раз откатываясь с потерями назад. Однако, намерение покончить с Азовом у донцов оставалось твердым: они ждали только удобного случая. И он приспел…
Весной 1637 года султан Мурад IV решил с помощью крымского хана нанести удар по Ирану, с которым Турция вела затяжную войну. Султан считал, что внешнеполитическая обстановка складывается для него благоприятно и что после заключения в 1634 году мирного договора с сильной Речью Посполитой с севера турецким владениям ничто не угрожало. Русское государство, ослабленное Смоленской войной, тоже не собиралось предпринимать враждебных действий против турок. Удачной войной против Ирана султан надеялся потушить народное недовольство в самой Османской империи. Против иранского шаха султан бросил свои лучшие войска и привлек вассалов. Впрочем, у одного из них, крымского хана, имелись свои планы: с января 1637 года он начал подготовку к походу на молдавского господаря Кантемира. В молдавский поход хан принудил идти и сильное войско ногаев. Азов, таким образом, был лишен мощной поддержки ногаев, крымских и турецких войск.
Мурад IV понимал, что донцы, давно жаждавшие захватить Азов, постараются воспользоваться моментом, чтобы осуществить свою мечту. Однако он и в мыслях не допускал, что «неверные», упаси Аллах, возьмут Азов. Но и осада этой крепости не входила в планы «светоча ислама», поэтому он послал к царю Михаилу Федоровичу Фому Кантакузина — опытного и многознающего дипломата. Основной задачей посла было дипломатическим путем добиться отвода угрозы казачьего нападения на Азов.
В пятый раз ехал многоопытный Фома Кантакузин в Москву. И все предыдущие миссии его были успешными. Надеялся на удачу турецкий дипломат и теперь. Однако, надеждам его не суждено было сбыться, казаки быстро разобрались, в чем состоит его задача, и задержали на Дону, не разрешил следовать далее в Москву. Когда же султанский дипломат-шпион напомнил о своей дипломатической неприкосновенности, донцы заверили его, что пекутся именно о его неприкосновенности и сохранности, ибо в глубоких снегах, что залегли на донских просторах, посол султанский может запросто замерзнуть, не выполнив высокой миссии, порученной ему великим султаном. Кантакузину пришлось согласиться.
А на Дону тем временем шла активная подготовка к походу на Азов. Решение об этом походе казаки приняли на Кругу в январе 1637 года, после чего во все уголки казачьей земли полетели быстроконные гонцы с призывом по весне собираться всем казакам в Монастырском городке для похода под Азов.
Весной 1637 года в Монастырский городок, расположенный между Аксаем и Черкасском и бывший тогда Главным Войском, со всех концов земли донской стали стекаться казаки, русские торговые люди, бобыли. Пришли и запорожцы — верные союзники донцов по совместным воинским предприятиям. Всего набралось 4,5 тысячи бойцов.
21 апреля 1637 года на майдане Монастырского городка, у часовни, состоялся большой казачий Круг. Шумели и волновались казаки, выбирая походного атамана, определяя день выступления под Азов и план осады этой сильной крепости с боеспособным турецко-татарским гарнизоном. Почти единогласно походным атаманом избрали известного вожака Михаила Татаринова. Из Монастырского под Азов пробрались казачьи охотники-разведчики, захватили «языков» и выяснили обстановку в крепости.
Походный атаман разделил казачье войско на четыре полка, в каждом из которых казаки выбрали полковников и есаулов. В тот же день казачья пехота на судах, а конница берегом подошли к Азову и осадили его. К удивлению турок, казаки повели правильную осаду. Они вырыли вокруг Азова рвы, соорудили насыпи, позволявшие метать в осажденных камни и стрелять из пушек. И потянулись дни осады, более месяца не приводя к зримому успеху.
Наблюдая за действиями казаков, находившийся у них в фактическом плену Кантакузин решил, что настала пора действовать и призвать на помощь азовскому гарнизону турецкие силы из Кафы, Керчи и Темрюка. Письма с данными о численности донских казаков, осадивших Азов, должны были доставить в эти города люди из его свиты. Однако тайное стало явным: случайно проговорился толмач Асан. За измену и «за то волшебство» казаки прикончили посла со всеми слугами.
Осада продолжалась, но турки не поддавались, отбивая все приступы казаков. Мало-помалу у донцов стала ощущаться нехватка пороха и свинца, поэтому более чем кстати оказалось «государево жалованье», с которым в конце мая на Дон прибыл царский посол Степан Чириков, который привез порох, ядра, ружья, тут же пущенные казаками в дело.
Понимая, что крепость трудно будет взять приступом, казаки решили подвести под стену подкоп и, взорвав его, ворваться в город. С высоты крепостных стен, уверенные в неприступности Азова, турки посмеивались над казаками, не подозревая, что подкоп приближается к стенам города.
18 июня 1637 года на рассвете окрестности Азова огласил мощный взрыв. Когда рассеялись дым и пыль, в целостной стене зиял огромный провал, куда густой разноцветной человеческой лентой устремились казаки, стреляя на ходу и размахивая саблями и ножами. На улицах крепости разгорелись кровопролитные бои, длившиеся три дня. Турки сражались с отчаянием обреченных, отстаивая каждый дом, торговые лавки, стреляя с крыш и из подворотен. Особенно тяжело пришлось казакам при штурме каменных башен, где укрепились янычары. В одной из них турки продержались еще две недели: казаки взяли башню, когда пал последний ее защитник. Наконец, бои затихли, Азов пал. Казаки освободили 2 тысячи пленных, сидевших в подвалах: часть из них, поблагодарив освободителей, ушла в родные места, другие остались помогать казакам в ремонте стен города.
Известие о падении Азова, дошедшее до султана, поразило его, как гром среди ясного зимнего неба. Возникшее тут же яростное желание немедленно вернуть крепость, отбив ее у «неверных», было погашено отсутствием наличных сил: всё поглотила война с Ираном.
Захватив Азов, казаки начали обустраиваться, решив превратить город в свою столицу — Главное Войско. Пролом в городской стене быстро заделали греки, нанятые казаками. Около трехсот разнокалиберных пушек, находившихся в распоряжении казаков, были установлены на крепостных стенах. Но тревожило почти полное отсутствие пороха, израсходованного при взрыве стены, а также явная нехватка продовольствия. Однако радость великой победы перевешивала все неприятное, и жизнь в новой казачьей столице постепенно налаживалась: шла служба в церкви Иоанна Предтечи, казачья разведка надежно охраняла окрестности, на торговой площади Азова развернулась бойкая торговля захваченным в городе добром.
27 июня 1637 года Азов осмотрел государев посол боярин Чириков, которому казаки предложили передать царю их просьбу принять Азов «под высокую государеву руку». Тогда же специальное казачье посольство отправилось с этой просьбой в Москву. Правительство Михаила Федоровича, хотя и было встревожено перспективой большой войны с Турцией, к которой оно было не готово, тем не менее послало на Дон большое количество боеприпасов и продовольствия, разрешив русским торговым людям свободную торговлю с Доном. Одновременно по дипломатическим каналам царь заверил султана в своей непричастности к захвату Азова.
Взятие казаками азовской твердыни имело огромные последствия для Дона и России. Первым и важнейшим его результатом было прекращение в 1638 году татарских набегов на Русь. Захват Азова отразился и на судьбе ногайских татар: уведенные с родных мест крымским ханом, ногаи в первые годы после падения Азовской крепости стали возвращаться в донские степи. Казаки помогли переправиться им через Дон, снабдив необходимыми предметами быта и продовольствием. Вскоре после этого ногайские мурзы признали верховную власть московского царя. Этим актом было достигнуто ослабление татарской конницы, лишившейся такой боеспособной и подвижной силы, как ногайская кавалерия.
В первые месяцы после падения Азова Западная Европа не верила в свершившееся, ибо слишком невероятным казалось взятие горсткой казаков такой неприступной твердыни, как Азовская крепость. Не верил и персидский шах, ведший тяжелую войну с султаном, и чтобы убедиться в этом, он послал в Азов своих людей. Пронырливые персидские разведчики пробрались на Дон и встретились в Азове с казачьими атаманами. Долго и горячо уговаривали шаховы послы казаков не покидать азовскую фортецию, суля большие деньги и обещая военную помощь. Столь горячая любовь персидского шаха к донцам объяснялась просто: в полыхавшей иранско-турецкой войне Азов оттягивал на себя значительные силы турок, облегчая тем самым положение персов.
Занятый войной с Ираном, султан Мурад IV не мог пока начать активные военные действия против казаков, укрепившихся в Азове, но приказал крымскому хану вернуть азовскую крепость ему, султану. И вассал султана, хан, начал действовать…
19 апреля 1638 года на подступах к Азову появилось крымское посольство. Встретившись с казачьими атаманами, татары решительно и нагло потребовали очистить город. «Не токмо, что город дать вашему царю, а мы не дадим с городовой стены и одного камня снять вашему царю, — спокойно и уверенно отвечали атаманы, — нешто будут наши головы так же валятца около города, как топеря ваши басурманские головы валяютца, тогда нешто ваш город Азов будет». Крымские послы с достоинством и неспешно удалились.
Понимая, что турки и татары на этом не успокоятся, казаки начали готовиться к долговременнной осаде и обороне. К лету 1638 года они усилили прежние крепостные сооружения города, накопив запасы ядер, пороха, свинца и продовольствия. Постепенно восполнялись людские потери, благодаря подходу русских людей из окраинных городов Московии, а также прибытию казаков из Запорожья. Под стенами крепости шла бойкая торговля: боясь замаскировавшихся под торговцев лазутчиков неприятеля, казаки запретили торговлю в городе.
В относительном спокойствии прошел 1638 год, но со следующего лета над казачьим Азовом стали сгущаться тучи войны. К этому времени султан Мурад IV добился значительных успехов в войне с персами, ему удалось захватить их столицу Багдад, оккупировать Месопотамию; прекратилась и морская война с Венецианской республикой. По приказу султана в Кафе, Керчи и Тамани копились запасы продовольствия и боеприпасов, велась интенсивная подготовка судов к походу на Азов. Узнав о мобилизации турецкого флота, казаки подожгли огромные массивы травы и камыша по рекам вокруг Азова, чтобы на ровной степи свободно наблюдать приближение войск и флота султана. Однако, ни в 1639-м, ни через год нападения турок на Азов не последовало, ибо в разгар подготовки широкомасштабной экспедиции неожиданно умер султан Мурад IV.
Новый султан Ибрагим I, брат покойного владыки Турции, решив внутренние дела, продолжил подготовку к походу под Азов. С января по май 1641 года по всей Османской империи, и особенно в пограничных с Азовом городах, шла лихорадочная подготовка к грандиозной по масштабу экспедиции с целью взятия азовской твердыни.
7 июня 1641 года тяжелой поступью уверенных в победе людей огромные массы турок, татар, немцев, валахов, венгров и представителей других покоренных народов, входивших в состав султанской армии, подошли к Азову. Началась беспримерная эпопея, названная историками и литераторами Азовским «осадным сидением».
Исследователи по-разному определяют силы противоборствующих сторон. Знаменитый российский историк Сергей Соловьев считал, что под Азовом Ибрагим I сконцентрировал не менее 240 тысяч бойцов. Историк Борис Лунин определял численность турецко-татарских войск в 150 тысяч. В некоторых исследованиях фигурирует цифра даже в 300 тысяч татар, турок и вспомогательных войск султана! Ясно одно — перевес султанской армии над казаками был оглушающим, ибо в Азове укрепилось всего восемь с небольшим тысяч казаков… Поэтому можно понять и объяснить самоуверенность турецких военачальников, которые планировали с ходу, с первого натиска захватить Азов, уничтожив в нем все живое.
Готовясь к обороне, казаки, кроме укрепления стен, башен и бастионов, приготовили туркам сюрпризы в виде ям-ловушек и подкопов, которые должны были сработать в решающие моменты штурма.
Обложив город плотным кольцом и не сомневаясь в своей быстрой победе, турки послали к казакам «переговорщиков» с предложением сдаться на условиях свободного выхода из города. Казаки ответили отказом, простым и незатейливым по форме, но решительным по существу. Турецкие послы ни с чем вернулись в свой лагерь.
24 июня на рассвете начался интенсивный обстрел города из мощных штурмовых орудий. Затем волна за волной на крепостные стены полезли янычары, исступленно крича: «Алла! Алла!» Почти сразу туркам удалось захватить часть Азова — Топраков. Однако тут же сработало сразу несколько мин-ловушек, и казаки яростной контратакой выбили деморализованного взрывами врага из только что занятого ими Топракова.
После перегруппировки снова последовали мощные атаки разъяренных неудачей янычар, но казаки остудили горячие головы османов, многие из которых навсегда остались лежать в глубоких азовских рвах. Поняв безуспешность попыток взять Азов с ходу, турецкий главнокомандующий Гуссейн Дели-паша велел насыпать земляной вал, что и было сделано в короткий срок. Однако казаки сумели подвести под него подкоп и взорвать вместе с пушками и пушкарями. Упорный Гусей-паша велел насыпать новый, еще более грандиозный, вал, который своей вершиной должен был превзойти высоту крепостных стен Азова. С высоты этого вала турки планировали обрушиться на казаков и раздавить их своей массой.
Тысячи турок и татар днем и ночью, сменяя друг друга, сооружали вал, который медленно, но неуклонно рос, приближаясь высотой к вершине азовских стен. В лагере османов царило радостное оживление, войска султана воспрянули духом, готовясь к решительному штурму. Сверху на радостную суету турок угрюмо и напряженно смотрели казаки, готовясь к смертельной схватке.
Положение осажденных в Азове казаков было тяжелым. Город дымился от пожаров, возникших в результате ожесточенных турецких бомбардировок, большая часть зданий была разрушена. На строгом учете находились оружие, порох и продовольствие. Особенно страдали от недоедания дети, их желтые бескровные лица, тоскливые взоры и мольбы о еде заставляли сжиматься от боли и страданий окаменелые, казалось, сердца казаков. И еще упорней и яростней сражались донцы на стенах крепости с напиравшим врагом.
Наконец турки соорудили грандиозный вал и, установив на нем мощные пушки, стали беспрерывно обстреливать крепость. Снова ураганным всесокрушающим огнем прокатился по городу артиллерийский вал. Зловещее зарево пожаров повисло над дымящимся Азовом. В эти страшные дни обстрелов и штурмов все защитники города не сидели без дела. На стены шли все, кто в состоянии был держать в руках оружие; раненые и больные в изнеможении опускались у полуразрушенных зубцов крепостной стены, готовясь свалить хоть одного противника, прежде чем самому испустить дух. Усталые, оборванные и обожженные, казаки не теряли присутствия духа. Поправляя окровавленные повязки, с глазами, горевшими неукротимым огнем мести, казаки занимали свои боевые места, готовясь к схватке.
Женщины и дети ухаживали за ранеными, подносили бойцам пищу и боеприпасы, тушили пожары, участвовали в земляных работах. Многие жены казаков наравне с мужьями стояли на крепостных стенах, поливая турок и татар горячей смолой и кипятком.
Шестнадцать суток днем и ночью грохотала турецкая артиллерия, посылая смертоносные снаряды в крепость, заставляя казаков зарываться в землю. Одновременно с обстрелом турки повели несколько подкопов к крепостным стенам, но казаки, угадав намерение врага, рыли навстречу свои подкопы, взрывая турок…
Мрачную картину разрушений и опустошений являл собой Азов к началу осени 1641 года. Местами почти до основания были разрушены крепостные стены, рухнули от беспощадной канонады старинные башни. Центральным участком обороны к этому времени стал «четвертый земляной городок».
…Главнокомандующий турецкой армии Гуссейн-паша находился в мрачном расположении духа. Многочисленные атаки его армии были отбиты «неверными», десятки подкопов, что вели янычары под Азов, взорваны на полпути этими дьяволами в казачьем обличье. Воины Аллаха не успевали хоронить своих единоверцев, и в турецком лагере от гниющих трупов стоял невыносимый смрад. В этой ситуации с большой неохотой шли янычары на стены неприступного Азова, где даже дети и женщины становились опасными бойцами. А татарский хан вообще отказался посылать своих воинов на крепостные стены, твердя, что его конники не приучены брать штурмом города.
Гуссейн-паша и сам видел, что продолжать дальнейшую осаду при полной деморализации войск султана нет смысла, и он осмелился донести об этом в Константинополь. Но преславный султан Ибрагим — да продлит Аллах его жизнь! — прислал короткое письмо, от которого с Гуссейн-пашой сделалось плохо. В том послании было сказано: «Паша! Возьми Азов или отдай свою жизнь!» И Гуссейн-Дели снова бросил свои силы на непокорный Азов.
Для казаков наступили самые тяжелые дни. Атаки следовали одна за другой; сменяя друг друга, турки изматывали казаков, у которых некому было сменять защитников, и они вынуждены были без отдыха отражать яростные штурмы османов, неизменно выходя победителями из многочисленных схваток на стенах города.
Тогда Гуссейн-паша снова предложил казакам крупный денежный выкуп за оставление Азова, но донцы ответили отказом. Не взяли они денег и за возвращение туркам их убитых военачальников, заявив, что им, казакам, не дороги деньги, а дорога слава воинская…
…Сентябрь подходил к концу. Осень вступила в свои права: пошли дожди, а за ними наступили и холода. В турецком лагере снова начались раздоры и распри. А Гуссейн-паша, страшась за свою жизнь, упорно гнал на стены города спешенных татар, но те так же упорно отказывались лезть на верную гибель, исступленно повторяя: «Не городоимцы мы!» Крымский хан дерзко говорил с главнокомандующим, припоминая ему бессмысленную гибель своей гвардии в начале лета и грозя уйти из-под Азова, потому что в его владения вторглись польско-литовские войска и забрали большой полон. Гуссейн-Дели тут же отправил султану жалобу на строптивого хана, надеясь, что часть вины за неудачу под Азовом падет на него.
…Наступило 26 сентября 1641 года. Азов стоял разрушенный, но грозный и неприступный. Казаки собрали Круг и решили, что держаться уже нет сил и необходимо совершить ночную вылазку в турецкий лагерь, чтобы пробиться к Черкасску. Темной ночью казачьи сотни одна за другой двинулись на турок. Но вместо боевого лагеря они увидели догоравшие костры, брошенные повозки, разбросанное оружие: турецкий лагерь был пуст, враг покинул его!..
Отступление турок и татар больше походило на бегство. По дороге в Крым скончался от ран хан Бахадур-Гирей. Не выдержав ожидания страшной встречи с султаном, умер по дороге от разрыва сердца Гуссейн-паша. Оставшиеся в живых турецкие военачальники были преданы суду и наказаны. Турецкие государственные деятели недоумевали: «Как отсиделись такие малые люди от множества людей?» И не только отсиделись, но и победили, нанеся турецкой армии огромный урон. По самым скромным подсчетам, под Азовом турки, татары и другие народы, участвовавшие в сражении за него, потеряли около 25 тысяч бойцов, в то время как потери казаков составили около 3 тысяч человек.
…Осень вовсю гуляла на донских просторах, обильно поливая землю холодным дождем, но в душах казаков цвела весенняя бурная радость: они победили, показав величайшую крепость казачьего духа! Однако, донцы понимали, что весной будущего года турки с новыми силами подступят к Азову, и снова предстоит неравный бой, исход которого трудно предсказать. Нужны были новые силы и поддержка Московского государства, куда и направилась 9 октября 1641 года легковая казачья станица во главе с атаманов Наумом Васильевым. В Москве, обрисовав положение в Азове, израненном, но не покоренном, казаки предложили царю: «Государь! Мы взяли Азов своею кровию, возьми от нас этот город себе в вотчину». Михаил Федорович уклонился от прямого ответа, пообещав собрать Земский Собор для решения столь важного вопроса. Земский собор, заседавший в Москве с 3 по 13 января 1642 года, решил: дабы удержать Азов в своих руках, необходимо послать в город десятитысячное войско, содержание которого обойдется в 201 тысячу рублей — огромную по тем временам сумму. Кроме того, царя и бояр пугала перспектива затяжной войны с Турцией. Решено было оставить Азов…
27 апреля 1642 года бояре передали атаману Науму Васильеву государев приказ покинуть Азов. 23 мая царская грамота с этим приказом была зачитана на казачьем Кругу в Азове, после чего казаки со слезами на глазах и с болью душевной покинули город. Вскоре в устье Дона вошли турецкие корабли с войском…
…Азовская военная эпопея, воспетая в многочисленных исторических и литературных произведениях, навсегда вошла в историю России, навечно оставшись в памяти потомков, ибо мужество и героизм обладают удивительным свойством не исчезать в потоке быстролетящего времени…
20. За Дон, за Русь святую
(донцы в войнах России XVII века)
В течение всего неспокойного XVII столетия донские казаки участвовали во всех больших и малых войнах, которые пришлось вести Русскому государству. Казаки “умели храбро биться и великодушно умирать за свою родину”, — восхищенно писал В. Г. Белинский, — им не в диковинку было побеждать сильного врага с малыми средствами”.
Особенно прославились донцы в этом столетии своими морскими и сухопутными походами против турок и татар, отбивая у них российских и западноевропейских пленников. Донских казаков в этот период можно было видеть в составе войска Богдана Хмельницкого, ведшего тяжелейшую войну с поляками.
Сильные отряды донских казаков принимали участие в дальнейших походах русского войска, сражаясь против шведов в русско-шведской войне 1656–1661 годов. В этот же период (1656–1667 гг.) россияне вели войну с поляками, в боях с которыми активно сражались донские казаки.
В 1677 году, когда Турция, подстрекаемая Францией, двинула огромную армию под украинский город Чигирин, две тысячи донских казаков во главе с атаманами Кирилловым, Самарениным и Минаевым храбро дрались с басурманами в грандиозном и победоносном для русских Чигиринском сражении. Одновременно другие казачьи отряды регулярно совершали нападения на Крым и Анатолийское побережье Турции, не давая басурманам покоя. За подвиги, свершенные в Чигиринском сражении, донцы получили в 1679 году жалованное государево знамя. На нем был изображен крест с насекой и копьем; с правой стороны креста виднелось солнце, слева — луна. Сверху креста шла надпись: «Иисус Назаретянин — Царь Иудейский», а снизу: «Сие знамя великий государь пожаловал атаману и всему Донскому Войску при победе на врагов Божиих и противящихся на мя, лета 7182 января в 22-й день».
В дальнейшем, вплоть до окончания войны в 1681 году и заключения Бахчисарайского мирного договора, донцы сражались с турками и татарами на юге России, оттягивая значительные силы басурман с украинского театра войны. По условиям мира с Турцией к России отошла вся Украина. Бахчисарайский мир с Турцией не прекратил, однако, татарских и турецких набегов на южнорусские земли, ибо уже в следующем, 1682-м году татары разорили Качалинский и Паншинский городки на Дону. Ввиду этого Россия согласилась примкнуть к антитурецкой коалиции, главными участниками которой были Польша и Австрия.
В сентябре 1683 года в знаменитой битве под стенами Вены, когда польский король Ян Собеский нанес поражение 200-тысячной турецкой армии под командованием визиря Кара Мустафы, “донские казаки, — отмечал историк Исаакий Быкадоров, — были не только участниками, но и главными виновниками победы, составляя главное войско — отборную пехоту”. Турки, в панике оставив пушки и богатый обоз, поспешно ушли из-под Вены.
С 1687 года Россия возобновила активные боевые действия против турок и татар, организовав два похода в Крым, в которых приняли участи и донцы.
Весной 1687 года отряд донцов в главе с войсковым атаманом Фролом Минаевым ушел в первый поход князя Василия Голицына против крымского хана. По пути движения к русской армии казаки, к которым присоединились союзные отряды калмыков, столкнулись близ урочища Овечьи Воды с тысячей конников, посланных из-под Перекопа крымским ханом для добывания сведений о численности и направлении движения русской армии.
Обнаружив противника, казаки некоторое время выжидали, определяя численный состав татарского отряда, а потом после короткой перестрелки стремительно атаковали их, разрезав боевое построение врага надвое. В последовавшей за этим кровопролитной схватке казаки разгромили противника. “Поле сражения усеяно было татарскими трупами — писал историк Сухоруков, — коих найдено на месте пятьсот человек, кроме убитых при преследовании; причем взяли в плен пятьдесят человек, забрали весь их кош и отбили 90 человек пленных российских людей». Татары, однако, в большое сражение с русскими войсками не ввязывались, применяя тактику изнурения неприятеля. С этой целью они подожгли во многих местах степь, оставив русскую конницу без корма и воды. На военном совете, созванном 17 июня в шатре князя Василия Голицына, решено было вернуться назад ввиду бесперспективности продолжения похода. Возвратились на Дон и казаки.
Следующую попытку прорваться в Крым русские предприняли через год. В феврале 1689 года 150-тысячная русская армия под начальством князя Василия Голицына сосредоточилась на сборных пунктах. Донских казаков вновь возглавил атаман Фрол Минаев, которому предписывалось с 3 тысячами казаков действовать против татар в авангарде армии. 15 мая 1689 года русские приняли бой с татарами близ урочища Зеленая Долина, на севере от Перекопа, и разбили их. Пять дней спустя армия подошла к крепости Перекоп. Голицын не решился штурмовать ее, вступив в переговоры с ханом, который этого и ждал, опасаясь активных действия русских. В то время как шли бесплодные переговоры с ханом, казаки Фрола Мигаева разгромили несколько мелких отрядов татар, шнырявших в окрестностях Перекопа, и, выйдя на лодках в море, захватили несколько неприятельских судов.
…И эта попытка князя Голицына усмирить крымского хана не принесла успеха. Победа россиян над турками и татарами пришла в 1696 году под Азовом.
21. С Петром Первым под Азовом. 1695–1696 гг.
С полным и твердым воцарением на российском престоле Петра I во внешней политике России произошли решительные перемены. «России нужна вода! — заявил царь Пётр. — И клянусь всемогущим Богом, Россия будет иметь ее!» Эти слова стали девизом всей жизни царя-реформатора, обратившего свой взор на юг, на берега Азовского моря. Наступила знаменательная эпоха борьбы за Азов.
Приняв в феврале 1695 года решение о взятии Азова, Петр I направил в Черкасский городок атаману Фролу Минаеву грамоту с требованием готовить казачье войско в поход под Азов. К маю 1695 года исполнительный Минаев собрал в Черкасске и его окрестностях более 5 тысяч доброконных казаков. Ждали прихода государя Петра Алексеевича, который и прибыл в казачью столицу на рассвете 25 июня. Атаман с ближними старшинами встретил царя хлебом-солью и орудийным салютом[136].
После трехдневной стоянки в Черкасске петровский флот ушел к Азову. Фрол Минаев, проводив государя, двинулся к Азову во главе пяти тысяч казаков левым берегом Дона.
…Обложив Азов со всех сторон, Петр 1 поставил казачьи полки Минаева сдерживать натиск татар со стороны степи. Активные боевые действия начались в конце июня. Русская артиллерия обрушила на крепость массированный огонь, саперы день и ночь рыли подкопы, стремясь подвести под Азов мощный пороховой заряд. В один из дней было подорвано два таких заряда, и государевы войска пошли на штурм крепости. Однако, турки сумели отбиться.
На военном совете, заседавшем сразу же после этой неудачи, Пётр предложил приостановить активные нападения на Азов и прежде всего захватить башни-каланчи, стоявшие по обеим берегам Дона и препятствовавшие подвозу боеприпасов и продовольствия.
— Имеются ли добровольцы, господа военная консилия? — спросил Пётр, обращаясь к собравшимся.
— Имеются, государь! — откликнулся стоявший недалеко от царя атаман Минаев. — Мои казаки, твои верные подданные, государь…
Темной ночью 14 июля 1695 года две сотни донских казаков, бесшумно подобравшись к каланчам, миной-петардой взорвали железные ворота одной из башен и в завязавшейся схватке с янычарами захватили ее. Через день добровольно сдался гарнизон второй башни…
Радости царя Петра не было предела. Он обнял и расцеловал Минаева, велел построить героев-казаков. Поочередно обняв каждого из них, государь вручил им по червонцу, преподнеся по доброй чарке вина. Салют в честь донцов потряс окрестности Азова…
Захватив башни-каланчи, Петр полагал, что сможет в ближайшее время штурмовать город и захватить его. Однако, атака на крепость, предпринятая несколько дней спустя, была отбита с большими потерями для россиян. Петр велел своим инженерам подготовить несколько надежных подкопов под крепость, назначив общий штурм на 27 июля.
Фрол Минаев, с казаками прикрывавший штурмующие войска с степной стороны, видел, как после пушечной канонады густые массы пехоты двинулись на стены Азова, как окуталась крепость дымом и дрогнула от выстрелов своих орудий, как после двухчасового боя россияне начали отходить. В этот момент из степного марева, словно привидения, вырвались татарские всадники и с диким гиканьем понеслись на казаков. Фрол Минаев лично повел своих конников навстречу басурманам. Под лазурью июльского неба разгорелось кровавое побоище. Звон сабель, крики раненых, хрип умирающих, стоны ухающих орудий — все слилось в единый кошмарный вой. Час длился весь этот ужас, наконец, казаки сломили татар. Петр велел трубить отбой, чтобы подобрать раненых, отпеть и упокоить убитых.
И эта попытка захватить Азов закончилась неудачей.
Несколько дней спустя атаман Фрол Минаев был приглашен на военный совет к государю. В шатре Петра I уже находились генералы гордон, Головин, Лефорт. Пыхнув трубкой, Петр, увидев Минаева, начал:
— Господа военная консилия! Азов-город в крепком обложении, раскаты и башни, где были пушки, и вся пушечная стрельба, отнята и сбита. И в каменном городе, как доносят лазутчики наши, все разбито и выжжено как от пушек, так и от бомб, и жильцов там никого нет, ибо все вышли в вал, который против наших обозов. Однако ж, находясь в столь бедственном положении, комендант тамошний Муртаза-паша отказался сдаться на почётных для басурман условиях. Сей узел азовский разрублен может быть токмо дерзостным штурмом, коий я и предлагаю совершить пятого дня сего месяца августа. Прошу высказываться, господа!..
Первым начал Лефорт:
— Государь, поддерживая решение ваше о штурме Азова, хочу добавить, что нынешней ночью перебежал к нам из крепости грек, коий сообщил, что в Азове из семи тысяч гарнизона тамошнего почти третья часть выбыла убитыми и ранеными, ко всему надобно учесть, что басурмане испытывают недостаток в съестных и боевых припасах. Сей грек-перебежчик сообщил тако ж, что сапёры Муртаза — паши заложили контрмины для уничтожения наших подкопов. Вчерашнего дня мы обезвредили одну таковую мину на кладбище. Штурмом довершим мы победоносную сию осаду!..
— Согласны, государь! — раздалось несколько голосов, в числе которых выделялся бас генерала Головина. Лишь Патрик Гордон, укрывший голову роскошным париком, сумрачно молчал и заговорил, когда стих одобрительный шум военачальников, ратовавших за немедленный штурм:
— Неразумно, государь, свершать столь опасное предприятие, не подготовившись к оному, — Гордон встал, лицо его, обычно спокойное и невозмутимое, покрылось пунцовыми пятнами, голос зазвенел от волнения. — Нельзя предпринимать штурма, не сделав предварительно пролома в крепостных стенах, не имея достаточно лестниц и фашин. Бомбардировки крепости еще недостаточно ослабили врага, чтобы мы могли предпринять штурм!
После страстной речи шотландца на минуту установилась гнетущая тишина. Минаев видел, как нервно подергивались черные усики государя, который заговорил, иронично глядя на Гордона:
— Зело опаслив стал ты, Патрик! Не для сей канители прибыли мы сюда, чтобы топтаться под стенами Азова, боясь схватиться в прямом бою с басурманами. Завтра штурм! — помедлив, он спросил: — Имеются ли охотники, господа генералы?
Фрол Минаев, до того молча слушавший царя и генералов, подал голос: «Имеются, государь! Две с половиной тыщи моих казаков изъявили беспременное желание первыми пойтить на приступ Азова-города. Столь же казаков оставляем в резерве и то потому, что мы их определили для сбережения лагеря нашего со стороны степи, откуда все время налетает басурманская конница, государь».
— Добре, Минаич! — просиял Петр. — Пусть сей порыв сынов Дона найдет воспреемников в рядах солдат российских. Господа генералы, приказываю в помощь казакам атамана Минаева выделить по полторы тыщи человек от каждой дивизии российской. Приказываю от моего имени объявить по полкам, что за каждое взятое басурманское орудие рядовым будет заплачено по десять рублей, а господ офицеров ждет за сей подвиг особливая награда. Теперь обсудим диспозицию… — царь придвинулся к карте Азова, лежавшей на столе, генералы окружили его плотным кружком. — Бутырский и Тамбовский полки имеют целью овладение угловым бастионом на левом фланге, — Петр потухшей трубкой показал это место на карте и продолжал: — Господину генералу Головину надлежит со своею дивизиею овладеть укреплениями, кои находятся на правой стороне, ближе к реке Дону. — Петр поднял глаза на Минаева, порывавшегося что-то сказать, и добавил: — Тебе, Минаич, со своими казаками предстоит напасть лодками на нижнюю часть крепости и по суше приблизиться к Азову, дабы споспешествовать общему успеху. С Богом, господа!
…Предрассветная тишина 5 августа 1695 года. Солнце еще не выкатилось из-за горизонта, на траве лежит обильная роса, в сероватом небе поют ранние птахи, степь звенит цикадами. Тишина… Мгновение спустя зарокотали сигнальные трубы: то в русском лагере сыграли зорю. Ночное спокойствие сменилось возбужденными людскими голосами, ахнули русские пушки… Бутырцы и тамбовцы, таща за собой длинные штурмовые лестницы, спорым шагом ринулись на приступ. Одновременно Головин ввел в бой свои полки… По водной глади стремительно заскользили казачьи лодки Фрола Минаева. Одна, другая, десятая, двадцатая… Они быстро причаливали к берегу, и четыре сотни донцов пошли на приступ. Крепость объялась пламенем, тяжко ухнув, громыхнули по нападающим турецкие пушки. Янычары с криками «Алла!» высыпали на стены, отталкивая рогатками штурмовые лестницы, густо облепленные русскими солдатами. Лестницы медленно валились в глубокие рвы, на дне которых вперемешку лежали убитые и раненые россияне.
Поскольку полки Головина стояли в садах, ожидая приказа, и не поддержали штурм, то турки получили возможность бросить на Тамбовский и Бутырский полки новые силы, окончательно отбив их атаку. Вынуждены были отступить и казачьи полки Минаева. Провал штурма удручающе подействовал на всех.
Петр, однако, не падал духом и не терял надежды взять Азов в эту кампанию. Подготовившись, он назначил генеральный штурм на 25 сентября. В приступе участвовала тысяча казаков, отобранных по жребию, остальные охраняли русский лагерь от возможного нападения татар. Однако, и этот штурм завершился неудачей… Стало окончательно ясно, что Азов в этом году не взять: нужен флот. Второго октября русский лагерь опустел, только в башнях-каланчах остался казачий гарнизон, имевший приказ держаться до весны, до подхода свежих русских сил.
Основательно подготовившись к осаде Азова за зиму, Петр I весной 1696 года снова появился на Дону, в Черкасском городке. Накануне прибытия царя атаман Минаев поручил полковнику Леонтию Поздееву предпринять поиск в Азовское море. 2,5 тысячи донцов на легких стругах, несмотря на яростный артиллерийский огонь турок, сумели напасть на турецкую флотилию и потопить два больших корабля противника, шедших в Азов с боеприпасами, вооружением, продовольствием и янычарами. Затем казакам удалось захватить десять полугалер с столько же посадить на мель. В Черкасск было доставлено 50 тысяч червонцев, сукна на 4 тысячи человек, много пороха, свинца и холодного оружия.
15 мая 1696 года четыре галеры, на одной из которых плыл Петр I, бросили якорь у черкасской пристани. Прояснив с помощью разведчиков полковника Леонтия Поздеева обстановку под Азовом, царь принял решение двигаться к Азову всеми силами флота, конницы и пехоты.
7 июня к Азову подошли главные силы русской армии, среди которых находилось 15 тысяч украинских и 5 тысяч донских казаков. По диспозиции, разработанной Петром I, донские казаки Минаева заняли левый фланг. Здесь же стояли запорожцы. Позиция эта считалась весьма опасной, потому что сюда постоянно направлялись атаки татарской конницы, пытавшеся прорваться к Азову со сторон Кагальника.
Шли дни осады, россияне методично наращивали успех, и по всему было видно, что турки долго не продержатся. Петру I удалось полностью блокировать Азов, лишив его гарнизон подкреплений и подвоза продовольствия и боеприпасов. После месяца боев турки были поставлены в безвыходное положение. Кризис наступил 17 июля, когда 2 тысячи донских казаков во главе с атаманом Минаевым внезапным натиском ворвались на земляной вал, составлявший внешнюю линию азовской обороны. Сбив оттуда ошеломленных янычар, казаки стали преследовать противника. Достигнув каменной крепости, турки сумели закрепиться, а потом, перегруппировавшись и получив подкрепление, бросились в контратаку. Донцы, заняв угловой бастион, отразили все атаки басурман, значительно ухудшив их общее положение.
Царь, довольный успехом казаков, назначил общий штурм на 22 июля. Но брать город приступом не пришлось: 18 июля 1696 года, осознав полную безнадежность своего положения, комендант крепости сдался на условиях свободного выхода из Азова. Азов стал русским городом. Россия получила выход в Азовское море.
18 августа 1696 года в Черкасске был салют и сожжен фейерверк в честь этой победы россиян: то был первый салют в честь военной победы русского оружия, победы, огромный вклад в которую внесли донские казаки.
22. Степан Разин
Легендарной личностью русской истории является Степан Тимофеевич РАЗИН, названный А. С. Пушкиным «единственным поэтическим лицом русской истории».
Он родился на Дону около 1630 года. Историки по-разному определяют место его рождения. А. И. Ригельман (1720–1789) считал, что Разин родился в станице Зимовейской (казачий городок Зимовейко). Однако, есть версия, что родиной знаменитого мятежника является станица Старочеркасская (бывшая столица Дона город Черкасск). Да и в исторических песнях утверждается, что
У нас то было, братцы, на тихом Дону,
На тихом Дону, во Черкасском городу
Породился удалой добрый молодец
По имени Степан Тимофеевич Разин[137].
Отец Степана, Тимофей Разя, происходил из воронежских людей. Придя на Дон в поисках вольной жизни, он проявил себя как отличный воин и руководитель, став казачьим старшиной. О матери Разина известно только то, что она была восточной женщиной: турчанкой, татаркой или персиянкой. Крестным отцом Степана являлся Корнилий Яковлев, знаменитый казачий атаман того периода.
Было у Степана два родных брата. Старший, Иван, был повешен в 1665 году под Киевом за самовольное оставление боевых позиций. Младшего, Фрола, казнили в Москве, на Красной площади в 1676 году как «вора и изменника».
Степан Разин несколько раз побывал в составе различных казачьих посольств в Москве и посетил знаменитый Соловецкий монастырь, молился святым чудотворцам Зосиме и Савватию — исцелителям душевных и телесных ран.
В 1661 году Разин, как знающий калмыцкий язык (по данным его современников он владел восемью языками), был включен в состав казачьего посольства, которое провело успешные переговоры с калмыками.
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- Глава 1. Седая старина Донского края
- Глава 2. «Бессменая стража пределов российских…». (участие донского казачества в войнах России. XVI–XVII вв)
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги История Донского края предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
118
В дальнейшем атамана Корела с отрядом казаков являлся ударной силой в войске самозванца, отличившись в боях под Кромами и во взятии Москвы. Шведский дипломат и историк Петрей де Ерлезунд называет Корелу «волшебником». После захвата Москвы Лжедмитрием I, осыпанный золотом и почестями, он занял почетное место при самозванце. Ему с отрядом казаков была поручена охрана Кремля, но в царском окружении он чувствовал себя чужаком, отводя душу в московских кабаках. В конце концов он спился и, как сообщает И. Масса, исчез с политического горизонта к исходу 1612 года.
121
Российская императорская фамилия. Из лекций по истории государства Российского В. О. Ключевского. М., 1990. С. 4.
136
Атаман Фрол Минаевич Минаев был интереснейшей личностью того времени. Свою боевую деятельность он начинал в рядах разинского войска, потом был избран станичным атаманом. В 1675 г. он в качестве походного атамана донцов ходил в Крым в составе дипломатической миссии князя Черкасского. В 1680 г. Минаева избрали донским войсковым атаманом, и он занимал эту должность, с небольшими перерывами, до конца ХУП века. В конце жизни он ушел в монастырь под именем схимника Филарета. Скончался в 1700 году, последнее упокоение нашел на Преображенском (Ратном) кладбище Черкасска (ныне станица Старочеркасская).
