Дыхание бури

Ляна Лесная (2024)

Обычной девушке не место в мире фантастических существ, даже если ей посчастливится стать истинной парой оборотня. Ей всегда будет грозить опасность, потому что оборотень слишком юн и не принимает свою сущность. Вот и Ане не повезло. Она встретила любовь всей своей жизни, но ему пришлось отдалиться, чтобы сохранить её жизнь.Через несколько лет судьба сталкивает их вновь. Но чувства Александра остыли.Или ей это только кажется?Вторая книга цикла

Глава 2. Решение стаи

Александр

Члены стаи собрались вечером на поляне у костра. К нам с отцом многие отнеслись недоверчиво. Одни хмуро оглядели меня с ног до головы, другие даже не удостоили ни единым взглядом, отца тоже игнорировали. С самого начала было понятно, что нас не примут, но слово вожака стаи Ратмира стало решающим.

Стая собралась вокруг костра, здесь были и молодые и взрослые волки, пришли даже старики, вроде моего деда, у которых уже давно не было сил на то, чтобы совершать оборот, но они имели большое уважение среди молодых, как самые мудрые и прожившие долгую трудную жизнь. Мы с отцом сидели поодаль от остальных, не удостоенные приглашения к костру, но прекрасно слышали, о чём говорили оборотни.

Речь держал дед:

— Собратья, вот поглядите, вернулся непутёвый! — сказал он, простирая руку в сторону Святослава, но, не называя его ни по имени, ни сыном. — Кто этому рад?! — все молчали. — Вся стая в смятении, вас более меня волнует, кого он привёл с собой. И чувства вас не обманывают. Видать настали трудные времена, раз на нашу землю стали приходить кощеи!

— Но мой сын не кощей! — вспылил отец, вскочив на ноги и нервно сжимая до хруста пальцы в кулаки. Он подскочил к костру. Глаза его сверкали. Образ то и дело подёргивался дымкой, словно он готов был совершить оборот и подраться с остальными, чтобы доказать свою точку зрения.

— Он настоящий волк! Парень переродился поздно, когда ему было уже семнадцать лет, но до этого жил, как обычный человеческий ребёнок и никогда не употреблял в пищу крови, — продолжал он.

— Что бы ты ни говорил, мы чуем вампирское отродье! — выкрикнул кто-то из молодых волков.

— Ему самое место среди кровососов! — добавил ещё кто-то.

Я на них не смотрел, отвёл взгляд, понимая всю тщетность попытки присоединиться к своим. Уж они-то своим меня вряд ли когда-нибудь посчитают. Зря мы проделали этот путь. Быть мне волком-одиночкой.

— Ты, щенок, причисляешь парня к кровососам, даже не зная, сколько он от них перенёс! — жёстко с рычащими согласными рявкнул отец. — Он ненавидит их так же сильно, как мы вами, если не больше! Многие из вас ещё даже не видели кровососа в живую, вас берегут, готовят, а мой юный сын уже сражался с ними! И мог погибнуть, потому что рядом с ним не было братского плеча. И теперь вы говорите, что волк не может прийти к своим, таким же волкам? Ратмир! Ведь, ты же сам нас позвал!

— Да, я говорил, что вы можете вернуться и жить среди подобных себе, — спокойно ответил Ратмир. — Я знаю, что твой сын волк. Но я должен выслушать всех членов стаи, а так же, что скажут старики.

— По какому праву ты позвал их сюда? — Прогрохотал мой дед.

— По праву вожака! Все вы знаете, что я много лет искал Святослава, чтоб наказать. Годы шли, а о нём не было вестей, словно в воду канул. Оборот он тоже не совершал, и с годами росла уверенность, что его больше нет, потому что невозможно не использовать дар. И, вдруг, впервые за много лет, он совершает оборот, я понимаю, где его искать, но это место далеко. У Святослава было много времени, чтоб снова затаиться, но он и не думал прятаться, он ждал нас. Знал, что я могу убить, но не стал убегать. Там был и его сын, который уже в младенчестве по преданию должен был голыми руками душить медведей и каждую ночь выкашивать по деревне. Но он не показался мне чудовищем. Это обычный мальчик. Больше всего меня поразило то, что этот мальчик готов был умереть. Конечно, я не смог сделать то, что должен был. Этот мальчик показался мне ещё большим волком, чем был я сам, но то, что было у него на душе — вселенская боль, от того, что он другой, чем кто бы то ни было — ещё более прибавило к нему уважения. Поэтому я позвал их в стаю. А теперь вам решать.

— Я не согласен! — рявкнул мой дед.

— Ладно, Ратмир, я понимаю, почему ты так поступил, но разве можем мы принять их в стаю. Неизвестно, как этот юноша себя поведёт, — сказал один из волков, рыжий мужчина лет тридцати, сидящий напротив Ратмира.

— Что если до поры до времени он волк, а потом проявится жажда крови? — добавил другой, примерно такого же возраста, но светловолосый волк.

— Что же, давайте спросим у него самого, что он думает об этом, — предложил один из старших, и все волки, и молодые, и старые, даже глубокие седовласые старики повернули свои головы в мою сторону и уставились на меня строгими глазами.

Растерянно смотря на присутствующих, не сразу сообразил, что сказать. На меня смотрели десятки пар глаз, кто с презрением, кто укоризненно, словно я собирался сделать какую-то гадость, а не просто произнести несколько слов. От напряжённого внимания не сразу собрался с мыслями. Мне помог Ратмир, приободрив меня словами:

— Александр, тебе слово.

— Я не знаю, что сказать, — хрипло произнёс.

— Убеди нас в том, что ты не кощей.

— Как мне убедить вас в том, в чём сам не уверен? Я полукровка, и этого не исправить. Я всегда буду на перепутье, всегда на острие. Но кто бы что ни говорил, вампиров я ненавижу, так же как и вы. Но даже вы в волчьей ипостаси едите сырое мясо с кровью. А я не переношу даже её вида.

— У него стоит барьер! — сказал Ратмир, Сущность оборотня блокирует все проявления вампира.

— А что если он окажется среди вампиров? Что если в этом окружении вампирская сущность заблокирует оборотня в нём? — проговорил хмуро один из взрослых мужчин, такого же примерно возраста, что и мой отец, коротко подстриженный с почти белой головой.

— Он уже оказывался среди вампиров, но ненавидел их так же сильно, как и мы с вами! — сказал мой отец.

— Кто бы говорил! Как мы с вами! — засмеялся тот же белоголовый волк. — Ты же любишь их, Святослав!

— Да, я любил женщину! Но любить — это не преступление!

— Любить вампира — преступление!

— Она выросла на моих глазах! Я полюбил её ещё до того, как узнал, что она вампир! И что же мне было делать? Ведь, ты же, Олег, тоже любишь, разве не можешь понять того, кто тоже любил?

— Твоя любовь уродлива! И ты стал уродом, влюбившись в вампира. И твоё порождение — не станет ли оно нам всем погибелью?

— Прекрати, Олег, — рявкнул Ратмир. — Мы здесь обсуждаем другое. А то — кому кого любить — личное дело каждого. Всё-таки я предложил Святославу и его сыну Александру вернуться в стаю, хотя даже не предполагал, что вы все к этому отнесётесь отрицательно. Решать вам, но прошу прислушаться к моему мнению. Святослав и так достаточно наказан — он прожил в одиночестве восемнадцать лет, это ли не кара для волка — оказаться вне стаи. Кто-нибудь из вас желал бы себе такой участи? Думаю, он понимает свою вину, и понимает, что его наказала сама жизнь. А Александр кажется мне нормальным молодым волком, и я не думаю, что он может кому-то навредить.

— А что ты скажешь, когда в нём взыграет жажда и он укусит кого-нибудь, — прогрохотал обиженно мой дед.

— Вряд ли это когда-нибудь произойдёт, но мы будем пристально за ним следить, — ответил Ратмир.

— Давайте голосовать! Я хочу поддержать Ратмира. Пусть они останутся, — сказал один из молодых оборотней.

— Да, посмотрим, на что способен полукровка! — крикнул ещё кто-то.

— Хорошо, — проговорил один из пожилых оборотней. — Пусть остаются! Но пусть этот мальчик знает, стоит ему только подумать о крови — его ждёт жестокая смерть.

— Я не знаю, долго ли смогу выдерживать этот кощеев смрад, поэтому голосую против. Я и так из последних сил сдерживаю оборот.

— Это поможет нам научиться самоконтролю. Когда упырь жил среди нас, мы быстро научились контролировать себя, а молодые волки слишком несдержанны, — высказался мужчина средних лет.

— Да, согласен, но так же другое может сыграть нам на руку. Он сможет внедряться к ним, вампиры будут считать его своим до поры, пока он не превратится и не оторвёт им головы, если он настоящий волк.

— Значит, всё решили, и к мнению старика не прислушались, — проговорил мой дед. — А где же, по-вашему, они будут жить?

— У тебя, Игорь, дом большой, а живёшь ты один. И всё же ты не чужой им. Это твои сын и внук. Поэтому хочешь ты или нет, придётся тебе потесниться.

— Да ни за что!

— Куда же, по-твоему, их девать?

— А куда хочешь.

— Я собирался предложить тебе учить Александра, вроде как, внук твой, теперь придётся самому заняться, — проговорил Ратмир.

— Ладно! Только с условием! — отозвался дед. — Пусть никто не вмешивается, и возьму я его одного.

— А как же Святослав?

— Мне всё равно. Моего сына здесь нет. Он умер восемнадцать лет назад. Я давно оплакал его. Пусть всё останется по-прежнему, — горько проговорил старик, глядя сыну прямо в глаза.

Святослав, не мигая, смотрел на своего отца и проговорил:

— Что же, ради того чтоб ты учил моего сына, я согласен уйти. Меня в своё время ты хорошо обучил, отец.

— Не смей называть меня отцом! — узловатый палец деда Игоря взлетел и указывал на Святослава. — Сначала докажи, что достоин!

— Как мне стать достойным, отец? Что мне сделать, чтобы ты простил?

Итак, я поселился у деда, вроде бы в доме, но не совсем. Игорь был настолько «рад» моему существованию вообще, что разрешил мне поселиться у него в сенях, постелив туда ворох сена. Там я и лёг спать, после такого длинного, полного разочарований и трудностей дня. Отец в этот же день ушёл.

А я так и не успел спросить его, как он встретил мою мать. Почему он, тот кто с молоком матери всосал непримиримую ненависть к вампирам, смог полюбить враждебное существо?

Ответ я увидел во сне…