Детский сад, штаны на лямках

Люся Лютикова, 2011

Когда рождаются дети, в доме исчезают: порядок, деньги, спокойствие, отдых – и приходит СЧАСТЬЕ! У журналистки Люси Лютиковой пока нет своих детей, зато есть талант – влипать в самые невероятные истории. Вот и теперь, черт ее дернул спасать незнакомку, чуть не угодившую под колеса машины! При ближайшем рассмотрении несостоявшаяся самоубийца оказалась Еленой Алябьевой, бывшей Люсиной одноклассницей. Лена обезумела от горя: органы опеки забрали у нее ребенка. Как будто этого мало, на следующий день Алябьеву еще и обвинили в убийстве! Но Люся Лютикова не верит в виновность подруги и начинает собственное расследование…

Глава 9

Супруги Нащекины непонимающе уставились на меня.

— Колготки? — переспросил Никита. — Какие еще колготки, говори толком!

— Колготки на шее у инспекторши Махнач. Ленка сказала, что ее задушили красными детскими колготками. А у самой Ленки — мальчик. Откуда тогда взялись красные колготки?

До Никиты с Алкой по-прежнему не доходило.

— Ни одна мать не наденет на сына красные колготки, — терпеливо объясняла я. — И вообще не купит такие колготки. У Ленки их в природе быть не могло. По-моему, это доказывает, что она невиновна.

— Глупости, — презрительно скривилась Алка. — Как выяснилось, Алябьева — безработная алкоголичка, у нее не было денег на одежду для ребенка. Скорей всего, шмотки ей отдавали знакомые, среди них затесались и красные колготки. Только и всего.

Но я стояла на своем:

— Я собственными глазами видела, как Ленка собирала вещи для Костика. Они все были чистые, в хорошем состоянии, общая цветовая гамма — серо-синяя. Если бы там были красные колготки, они бы выделялись на общем фоне ярким пятном, я бы их обязательно заметила. Не было там таких колготок!

Никита наконец-то проникся моими словами.

— Подожди, Люся, не горячись, дело серьезное, — сказал он. — Подумай хорошенько и ответь: ты можешь со стопроцентной уверенностью утверждать, что разглядела каждую вещь, которую Лена брала с собой?

— Нет, — нехотя призналась я, — со стопроцентной — не могу.

— Сколько времени ты смотрела на вещи?

— Секунд пять, может — десять.

Никите не надо было ничего говорить, я и сама понимала, что мои свидетельские показания сомнительны. Но я сердцем чувствовала: не могла Ленка убить! Сегодня утром она была настроена решить проблему с соцзащитой, а не еще больше усугубить свое плачевное положение.

— Эх, жаль, что я видела только ноги инспекторши! — сокрушенно вздохнула я. — Ну почему я побоялась посмотреть на ее лицо! Теперь не мучилась бы неопределенностью!

— О чем ты? — не понял Никита.

— Верхняя часть туловища покойницы была скрыта столом. Это Ленка мне сказала, что Махнач задушили красными колготками. Но я лично не видела, какого они были цвета.

— И были ли вообще, — встряла Алка. — Может, Алябьева, того… тюкнула тетку молотком по башке, а тебе заливала про удушение колготками. Знаешь, с нее станется, не зря она в психушке…

Муж с ненавистью глянул на нее, и под его взглядом Алка осеклась.

— И еще остается загадка, — продолжала я, — кто вторая жертва? Унганцев сказал, что Ленку обвиняют в убийстве двух человек. И мне интересно, кого еще она убила и, главное — когда успела?

Никита достал мобильник и принялся щелкать кнопками.

— Кому ты звонишь? — дернулась супруга.

— Никому. Ищу знакомых в прокуратуре. Или тех знакомых, у кого может быть выход на прокуратуру. У нашего главбуха, кажется, есть связи в компетентных органах…

Ой, у меня же тоже есть! Есть связь с компетентными органами, и довольно длительная. Уже несколько лет я дружу с капитаном полиции Русланом Игоревичем Супроткиным. Дружба плавно переросла в любовь, мы несколько раз чуть было не поженились, но досадные случайности все время тормозят процесс. Правда, Руслан служит в столичном ГУВД, но, думаю, для него не составит труда добыть сведения у подмосковной прокуратуры. Все-таки коллеги, в одной системе работают. Я вышла на кухню и набрала номер капитана.

Супроткин сразу же взял трубку.

— Привет, я не в Москве, — сказала я.

— А где ты? — оторопел капитан.

— В своем родном городе, я же тебе говорила, что уеду сюда по делу на два дня. Ты что, забыл?

— О, так ты сейчас находишься в этом знаменитом городе! — воскликнул Руслан.

— Впервые слышу, что он чем-то знаменит, — буркнула я.

— Ну как же, ведь в нем родилась бесподобная Люся Лютикова!

— Да, точно, это единственное светлое пятно в его истории.

— Восхитительная Люся Лютикова! Обожаемая Люся Лютикова! Талантливейшая Люся Лютикова! — заливался соловьем Руслан.

Количество восторженных эпитетов в мой адрес настораживало.

— Что случилось? — подозрительно спросила я.

— Абсолютно ничего.

— А-а-а, — догадалась я, — ты провинился и заглаживаешь вину, так? Ну, колись, в чем дело!

— Ладно, угадала. Мы с тобой договорились на выходных съездить на строительный рынок, так вот — я не смогу, много дел навалилось.

Как я уже упоминала, у меня роскошная квартира в центре Москвы, которая досталась мне с роскошным же ремонтом в наследство от незнакомого человека. Однако время идет, ничто не вечно под луной, и ремонт потихоньку ветшает. Недавно я обнаружила в гостевом туалете плесень. Ремонтники вынесли неутешительный вердикт: старую ванну, пораженную грибком, надо выкинуть, на ее место поставить новую и заново обложить плиткой. Чтобы оценить размер грядущего материального ущерба, я и хотела съездить на строительный рынок.

— Так нечестно, — заныла я, — мы уже три раза откладывали! Ты обещал!

Вообще-то я не очень расстроилась, без гостевого туалета можно прекрасно жить. Но я хотела, чтобы Руслан до конца прочувствовал свою вину, тогда он обязательно поможет мне в деле Ленки Алябьевой.

— Извини, малыш, так получилось. Проси взамен что хочешь.

— Прощу тебя, — капризно сказала я, — если кое-что узнаешь.

— Если это не тайна следствия, то узнаю.

— Именно тайна следствия. Мою бывшую одноклассницу обвиняют в двух убийствах. Началось с того, что вчера у нее забрали ребенка…

Рассказывая эту историю третий раз за день, я чувствовала себя персонажем какого-то нескончаемого мексиканского сериала.

— Короче, — подытожила я рассказ, — ты должен выяснить два вопроса. Первый: колготками какого цвета была задушена Махнач? И второй: кто другая жертва?

Руслан помолчал секунд десять, так что я даже подумала, что связь прервалась, потом сказал:

— Ну, со второй жертвой понятно, но зачем тебе знать цвет колготок? Это что-то меняет?

— Да, меняет! Если колготки были красные, то Ленка невиновна! Не могло у нее в доме быть красных колготок, потому что у нее мальчик! Вот скажи, ты в детстве носил красные колготки?

Руслан рассмеялся.

— Честно — не помню. Я вырос в советское время при всеобщем дефиците, так что, возможно, и носил, просто потому что в продаже не было синих колготок. Но на моей сексуальной ориентации это никак не отразилось. Кстати, а ты сейчас во что одета?

— В джинсы.

— А сверху что?

— Водолазка.

— Какого цвета?

— Голубая.

— Так-так, давай рассуждать логически. Девочки носят юбки, а ты — брюки. Девочка должна быть в розовом, а ты — в голубом. Поздравляю, Люся, ты — мальчик!

— Не надо передергивать, — надулась я. — У взрослых все по-другому, к ним неприменимо это правило. Правда жизни состоит в том…

— Правда жизни состоит в том, — перебил меня Руслан, — что цвет одежды, если это единственный аргумент, не может служить доказательством невиновности в убийстве. Вчера я опрашивал свидетеля, здоровенный такой, колоритный мужик килограммов сто двадцать весом, с бородой. И что ты думаешь? Он встретил меня на пороге своей квартиры в розовом халате. С драконами. Мне теперь не верить ни одному его слову?

Мне надоело спорить, поэтому я сказала только:

— Ты все-таки узнай.

— Ничего не обещаю, — ответил капитан, — но постараюсь.

Пока я разговаривала на кухне по телефону, с улицы вернулись замерзшие няня с Наденькой. Выглядели они как две синюшные советские курицы.

Алка бросилась растирать щеки дочери шерстяной варежкой.

— Если моя малышка после этого заболеет, — злобно сказала она, — Алябьевой мало не покажется!

Трудно придумать что-либо хуже, чем разлука с собственным ребенком и обвинение в двойном убийстве, но глядя на перекошенное Алкино лицо, я не сомневалась, что ей удастся.