9
— Мой милый мальчик! Как я рада тебя видеть! Как ты чудесно выглядишь! — ЭлДжей расцеловала сына в обе щеки.
— Я тоже очень рад тебя видеть, ма. Давай зайдем?
— Да. Но ты уверен, что тебе это по карману? — ЭлДжей оглядела ресепшен отеля «Савой», который они проходили, направляясь в гриль-зал.
— Абсолютно. Мои дела идут достаточно хорошо, ма. Я долго ждал, когда сумею пригласить тебя сюда, — с усмешкой ответил Дэвид.
ЭлДжей с удивлением увидела, что метрдотель тепло поздоровался с ее сыном и провел их к уединенному столику в углу зала.
— Дэвид, ты что, часто тут бываешь?
— Мой агент, Леон, всегда приглашает меня сюда пообедать. Ну, мам, как — закажем шампанское?
— Ты уверен, Дэвид? Это должно быть безумно дорого, — сказала ЭлДжей, усаживаясь поудобнее.
Дэвид подозвал официанта.
— Принесите нам, пожалуйста, бутылку «Вдовы Клико». Сегодня нам надо отметить.
— Что именно, дорогой?
— Что BBC в своей мудрости наконец решила сделать для меня мою собственную радиопрограмму.
— О, Дэвид! — ЭлДжей в восторге захлопала в ладоши. — Это же просто чудесно! Я безумно за тебя рада.
— Спасибо, ма. Программа будет выходить по понедельникам, вечером, между шестью и семью. Я буду ведущим, и мы будем каждую неделю приглашать разных комиков и эстрадных певцов.
— Ну, должно быть, твои дела и впрямь идут неплохо, раз ты можешь позволить себе поить свою мать шампанским на ланче в «Савое».
— Ну, надо заметить, BBC как раз особо не платит и никто пока не озолотился, работая у них, — ответил Дэвид с иронией. — Но я начал делать много других вещей. Так что все вместе набегает. Леон думает, я смогу получить небольшую роль в фильме студии «Шеппертон», потом еще «Ветряная мельница», и…
— А ты все еще должен там работать, Дэвид, милый? Ну просто я подумала… Ты же знаешь, это место никогда мне особо не нравилось.
— Пока да. Вспомни, ма, именно они дали мне работу, когда больше никто не хотел. В любом случае я хочу быть уверен в работе до тех пор, пока не увижу, что у меня есть надежные контракты минимум на полгода и что программа на радио имеет успех. Хотя название этой программы тебе не понравится.
— Да? Как же она называется?
— «Приколы Таффи».
— Господи! Это дурацкое прозвище так и прилипло к тебе, да? Но для меня ты все равно всегда будешь Дэвид, мой милый.
Принесли шампанское, и официант разлил его в два бокала. Дэвид приподнял свой.
— За тебя, мам. За всю твою помощь и поддержку.
— Вот глупыш! Я же ничего не сделала. Ты всего добился сам.
— Мам, ты очень много сделала. Когда я в первый раз сказал, что хочу стать комиком, ты не стала издеваться надо мной, каким бы нелепым это тогда ни казалось. И когда я после войны уехал в Лондон попытать счастья, ты не стала ругать меня, что я безответственный.
— И я очень рада, что у тебя все так хорошо получилось. За тебя, дорогой. До дна, как говорится. — ЭлДжей сделала глоток шампанского, но ее лицо тут же стало серьезным. — Дэвид, я должна спросить тебя: что ты все же думаешь обо всей этой ситуации с Оуэном и Гретой? Ты же, как и я, прекрасно понимаешь, что их предательство лишь немногим меньше, чем преступление. Эти двое украли у тебя твое законное наследие. Я уверена, что, если бы ты обратился в суд, у тебя был бы очень большой шанс. В конце концов, эти дети родились меньше чем через шесть месяцев после того, как Оуэн впервые увидел Грету. И доктор Эванс должен знать правду. Он же принимал роды.
— Нет, мам, — твердо ответил Дэвид. — Мы с тобой оба знаем, что доктор Эванс никогда не будет свидетельствовать против Оуэна. Они знакомы сто лет. И, кроме того, теперь, когда моя карьера наконец двинулась в нужную сторону, подобный скандал может погубить ее, не дав ей начаться. И я в любом случае очень доволен своей жизнью. Лучшее, что я сделал, — это уехал из Марчмонта. И у меня есть все, что мне нужно, правда. А как поживают Оуэн и Грета?
— Не имею ни малейшего представления. С тех пор как я уехала, я не общаюсь с Оуэном. Мэри писала мне время от времени, но и от нее уже несколько месяцев ничего не было. Честно, Дэвид, я не понимаю, как ты можешь так спокойно относиться ко всему этому. Я лично не могу, — пробормотала она, делая большой глоток шампанского.
— Ну, может быть, это потому, что я никогда и не рассчитывал унаследовать Марчмонт. Когда я подрос, я понял, что Оуэн не любит меня. Хотя я никогда не понимал почему.
ЭлДжей стиснула зубы. Она никогда не рассказывала сыну про свои отношения с Оуэном и не объясняла причин вытекающей из них антипатии к Дэвиду. И не собиралась делать этого и сейчас.
— Право, не знаю, Дэвид. Достаточно сказать, что вся эта ситуация довольно мерзкая. Может быть, уже сделаем заказ? Я умираю с голоду.
Они прекрасно пообедали супом из лобстера, ягнятиной на ребрышках и фруктовым салатом. За едой они обсуждали формат будущей радиопрограммы Дэвида.
— А что насчет женского общества? Не подобрал еще какую-нибудь новую заблудшую сиротку? — спросила ЭлДжей, приподнимая бровь.
— Нет, ма, я слишком занят сейчас своей карьерой, мне даже подумать об отношениях некогда. Лучше расскажи мне, как живется в Глостершире.
— Ну, я никогда не была любительницей игры в бридж и пригородных сплетен, но не мне жаловаться.
— Признайся, мам, — Дэвид посмотрел ей в глаза, — ты же скучаешь по Марчмонту?
— Возможно. Хотя, конечно, немногие женщины в моем возрасте скажут, что скучают по подъемам в пять утра и дойке чертовых коров, но это хотя бы давало мне какой-то смысл в жизни. А теперь я только и думаю, как бы еще протянуть все это свободное время. Может, я немного и сдала, но все же я еще не выжила из ума. А Дороти так просто кремень. — ЭлДжей помолчала, а потом вздохнула. — Да, черт возьми! Я страшно скучаю по этому месту. Мне так не хватает возможности смотреть ранним утром на вершины гор, встающие из тумана, и слышать журчание ручья по соседству. Там так красиво, и… — Ее голос прервался, и Дэвид заметил слезы у нее на глазах.
— Мам, мне так жаль, — он протянул руку и накрыл ее руку своей. — Послушай, если это столько значит для тебя, то я могу начать бороться за Марчмонт. Прости, что я думал только о себе. Это всегда был в большей степени твой дом, нежели мой, и теперь ты потеряла его — и все потому, что я послал к тебе Грету.
— Господи, Дэвид, только не вздумай винить себя за то, что просто хотел помочь девице, попавшей в беду. Никто не мог предвидеть того, что случилось. И вообще, — ЭлДжей вытащила из сумки носовой платок и поспешно вытерла глаза, — не слушай меня, я выпила слишком много шампанского, и я просто глупая старуха, которая только и смотрит, что в прошлое.
— Ты уверена, что не можешь снова вернуться в Марчмонт?
— Никогда. — ЭлДжей неожиданно жестко взглянула на сына. — А теперь мне правда надо успеть на обратный поезд. Он отходит в три, и Дороти впадет в панику, если я не вернусь, когда обещала.
— Конечно. — Дэвид подал знак официанту принести счет. Ему было так тяжело видеть мать расстроенной. — Было так чудесно повстречаться с тобой.
Через пять минут он проводил мать к выходу и посадил в такси.
— Пожалуйста, береги себя, мам, — сказал он, целуя ее на прощание.
— Ну конечно. Не беспокойся обо мне, милый. Я крепка, как старые ботинки.
Дэвид смотрел вслед такси, испытывая неясную тоску. С годами у него все чаще возникало ощущение, что за прохладными отношениями матери и Оуэна крылось больше, чем было видно взгляду.
Но он, черт возьми, ничего об этом не знал.
