Любовь со второго взгляда

Люси Эллис, 2018

Молодой русский олигарх Николай Воронов покупает для своего дедушки старинный особняк в отдаленной английской деревушке, куда очень любят приезжать туристы. Здесь он знакомится с Сибиллой, которая работает в местном отделении Фонда исторического наследия. Сибилла стремится превратить особняк в туристический центр, и Воронов-старший помогает ей, заодно решив женить внука. Однако Николай категорически против. Вот только устоять перед красотой и бесхитростным очарованием Сибиллы он не может…

Глава 3

— Отвечай! — гаркнул он.

Она едва не подпрыгнула, но сдержалась — сказывались постоянные тренировки: она часто проводила экскурсии для детей и умела предотвращать хаос.

— Думаю, вам надо успокоиться, — заявила она, хотя сердце ее колотилось так, что впору ей самой было последовать своему совету.

Он достал телефон.

— Что вы делаете?

— Звоню в полицию.

Этого еще не хватало!

Сибилла, не раздумывая, рванулась в попытке выхватить у него телефон. Не самый разумный поступок, конечно, но, если в дело вмешается полиция, вся деревня об этом тут же узнает. А ее свекры и так считают, что она живет неправильно. Что стало еще одной причиной переезда к ним ее и Флер.

Конечно, он не позволил ей выхватить телефон, и труда для него это не составило. Такой здоровяк! Сибилле он напоминал какого-то северного бога. Она не удивилась бы, если бы он в порыве гнева метнул в нее молнию. Но он только смотрел на нее сверху вниз, как на расшалившегося не в меру щенка.

— Пожалуйста, не надо, — пролепетала она. — Это просто недоразумение.

— Нет! — выплюнул он по-русски. — Я хочу, чтобы ты немедленно убралась из моих владений.

Сибилла, не веря своим ушам, помотала головой.

— Вы что же, не позволите мне объясниться?

И снова по-русски:

— Нет.

Она шагнула к нему и положила ладонь ему на предплечье.

— Пожалуйста, выслушайте меня. Я не нарушитель. В жизни ничего не нарушала.

В этот момент из Эдбери-Холл вывалилась толпа членов Фонда наследия, жужжа, словно потревоженные осы. Сердце Сибиллы готово было выскочить из груди.

— А это еще кто такие, черт побери?!

— Комитет Фонда наследия, — проскрипела Сибилла. Что за напасть! Она должна предупредить их!

Быстро обернувшись, Сибилла рванула было к ним, но, не заметив чемодан, лежавший у ее ног, споткнулась и второй раз за этот вечер чуть было не нырнула лицом в снег. Однако сильные руки предотвратили падение, обхватив ее за талию. Инстинктивно она обвила руками его за шею… Ох, не стоило ей этого делать! От контакта с его сильным телом ее словно пронзило электрическим током.

В панике Сибилла отпрянула, но русский здоровяк держал ее крепко.

— Прекрати метаться, — сердито потребовал он, и она повиновалась. Отчасти потому, что ее лицо оказалось совсем близко от его лица, и это оказалось ужасно волнующе.

— Не могли бы вы… отпустить меня? — пробормотала она куда-то ему в шею, поскольку он почему-то решил, что пообниматься с ней — хорошая идея.

Идея была плохая. Она так долго не входила в столь близкий, несмотря на немалое количество слоев ткани между ними, контакт с мужчиной, что вдруг впала в легкую эйфорию от его приятного, такого манящего запаха, от тепла его большого, крепкого тела.

Секс ее не интересует? Ну да, как же… Получив столь ясное послание из самых глубин своей личной вселенной, она почувствовала себя лгуньей.

— Пожалуйста, — взмолилась она, подняв на него глаза и тут же встретившись с ним взглядом. Его лицо было так близко, опасно близко, что она могла разглядеть, как густы и пушисты его золотистые ресницы, а радужная оболочка словно вспыхивала всеми красками северного сияния. Хотя минуту назад глаза его были льдисто-серыми — в этом она могла бы поклясться.

Дыхание у нее перехватило, потому что эти необыкновенные глаза смотрели в упор на ее губы — так, словно он хотел поцеловать ее. Или это она себе просто возомнила?

Паника нахлынула на Сибиллу с новой силой.

— Пожалуйста, отпустите меня, пока все это не вышло из-под контроля!

Однако Ник считал, что у него как раз все под контролем. Сначала он избавится от людей, которые направляются к нему, а потом выяснит, как обстоят дела с охраной в доме его деда.

Но перво-наперво надо разобраться с проблемой, которую он держит сейчас в руках. Свежее личико, глаза, которые, казалось, искали его взгляда, пухлые чувственные губы, раскрепощающие фантазию мужчины. Она источала нежный цветочный аромат, который мешал ему сосредоточится. Недолго думая, он усадил ее прямо в снег и приказал:

— Не двигайся!

Подошел к кабине внедорожника и включил фары — яркие лучи тут же высветили дюжину незваных гостей, внезапно очутившихся словно на сцене.

— Я Николай Александрович Воронов! — объявил он зычно. — Если вы через две минуты не уберетесь из моих владений, вас арестуют за незаконное проникновение!

Как и предполагал Ник, реакции ждать не пришлось. Незваные пришельцы испугались и побежали.

Он подобрал свой чемодан и повернулся к несчастной девице, которая, очевидно, собиралась разрыдаться. В темноте она больше не походила на чувственную сирену, а стала похожа на нелепого снеговика.

— Можешь последовать за своими друзьями, — коротко кивнув в сторону улепетывавших, сказал он, повернулся к ней спиной и направился к дому.

Мокрый снег повалил с новой силой. Ник пошел к боковому входу, смутно маячившему фонарями сквозь плотную снежную пелену, напомнив ему о книге «Хроники Нарнии», которую когда-то читал ему дедушка. Неудивительно, что старик так любит это место. Для Ника же это просто очередной инвестиционный проект. Он толкнул плечом тяжелую дубовую дверь.

Хруст снега за спиной и сопение — очевидно, девушке нелегко было таскать на себе защитное обмундирование, — сообщили ему, что незваная гостья следует за ним. Он, конечно, дождался эту несчастную Рапунцель, поскольку не имел привычки захлопывать двери перед носом женщины.

— Чего тебе надо?

— Хочу объясниться.

— Мне это не интересно.

Она нерешительно топталась перед ним в ярком круге света. Лыжная маска в виде шапочки почти полностью скрывала ее роскошные волосы, щеки разрумянились от мороза, карие глаза блестели, но его взгляд особенно притягивали пухлые розовые губы.

— Вообще-то… скорее всего, вы хотите поговорить именно со мной.

Ника так и подмывало сказать ей, что она похожа на рождественского ангела, но, конечно, он сдержался. Дал ей время собраться с мыслями.

— Я здесь работаю.

Ничего себе! И какого черта она не сказала об этом сразу?!

— Я Сибилла. Сибилла Парминтер.

Нику понадобилось несколько секунд, чтобы в сознании связать стоявшую перед ним девушку с той женщиной, о которой говорил его дед. Да уж, он недооценил старика. Тот подготовил для него сладкую ловушку.

Он быстро шагнул к ней и, прежде чем она успела запротестовать, стащил с ее головы лыжную маску.

Льняные волосы длиной почти до талии тяжелой волной упали ей на плечи и спину.

— Что вы делаете?! — воскликнула она, вскинув руки, словно пытаясь защитить голову.

В электрическом свете волосы Сибиллы необыкновенно сияли. А может быть, Ник так сильно устал, что самая обычная женщина показалась ему божественно прекрасной.

И этот золотоволосый ангел ведет дела его деда и печется об английском историческом наследии!

— Нельзя вот так просто распускать руки! — возмутилась она, откидывая назад волосы и глядя на него так, словно он серый волк, готовый наброситься на нее. В глазах ее он увидел страх, но знал, как справиться с ним.

— Зови меня Ник.

— Ник, — несмело повторила она, отступив от него на шаг. — Что ж, я все-таки хотела бы объясниться. Может, я завтра зайду?

— Думаю, тебе стоит остаться здесь.

— Но вы только что выгоняли меня.

— Буду рад, если останешься. Так что ты делала во дворе?

Сибилла стояла, растерянно моргая, и не знала — бежать ей или все же остаться. То он ее толкает, то обнимает, да еще уставился на ее волосы как завороженный… Все это как-то нервировало. Но люди рассчитывают на нее, нельзя подвести их.

— Фонд наследия собирается здесь по вторникам вечером. Я секретарь. Точнее, заместитель секретаря. — Она сделала глубокий вдох. Честность — лучшая политика. — Я единственная, кто умеет стенографировать. Мы не используем записывающих устройств.

— Так ты не управляешь фондом?

— Нет.

Он стряхнул с плеч пальто и оглядел просторную прихожую, словно ожидая, что ему на помощь бросятся слуги.

— Значит, не управляешь, а просто секретарь. И давно?

— Около года. Мистер Воронов был так добр…

— Что оказалось тебе на руку.

— Нет, вовсе нет…

Сибилла утратила способность соображать, едва его дорогое, явно сшитое на заказ пальто соскользнуло с его плеч, открыв шикарную стать. Дорогой свитер графитового цвета красиво обрисовывал широкие плечи и стройную накачанную талию. Темные джинсы обтягивали длинные мускулистые ноги. К тому моменту, когда ее взгляд достиг его крупных ступней, обутых в ботинки ручной работы, Сибилла буквально ослепла и онемела.

Поймав ее непреднамеренно оценивающий взгляд, Ник, в свою очередь, оглядел ее с головы до ног… и у Сибиллы мелькнула паническая мысль, что она-то, конечно, в отличие от него выглядит отнюдь не блестяще. И… о боже… вряд ли у него возникнет желание переспать с ней…

— Потрудись объяснить, с какой целью ты выпрыгнула на меня из темноты?

Она вдруг осознала, что он нравится ей, и почувствовала себя девочкой-подростком, оказавшейся наедине с симпатичным парнем. Как глупо, особенно если учесть, что ей уже двадцать восемь!

— Я не выпрыгивала! Это вы швырнули в меня чемоданом!

— Я думал, что ты из обслуги — вышла меня встретить. И вообще, я подумал, что ты мужчина.

— Ч-что? — жалко промямлила она, чувствуя себя настоящей глупой овцой.

— В темноте мне так показалось. Твоя одежда в стиле унисекс ввела меня в заблуждение.

— Какой еще унисекс? Это же бежево-розовый цвет!

Выражение его лица ясно дало ей понять, что он не в теме.

— В розовый обычно одеваются женщины, — пояснила она.

Очевидно, он все еще пребывал в недоумении. Она шумно вздохнула.

— Понимаете, это женская куртка большого размера…

— Было темно, — нахмурившись, повторил он.

В попытке поднять самооценку, упавшую от его комментариев ниже пола, Сибилла напомнила себе, что она высокая и да, было темно… К горлу ее подкатил ком. Темно — но не настолько же!

Сибилла почувствовала себя еще хуже, когда он легко стал подниматься по лестнице, а она, задыхаясь, последовала за ним. И как только люди покоряют горы в таком тяжелом облачении?!

Добравшись до верха, она с трудом перевела дух.

— Тебе не помешали бы тренировки, — заметил он, глядя на нее сверху вниз. — Ты не в лучшей форме.

В самом деле? И это он говорит ей? Единственное время, когда ей удается присесть, — тихие послеобеденные часы в архиве, где она работает.

— Вы разве не собираетесь подняться к дедушке? — спросила она, хотя на самом деле ей ужасно хотелось сказать, что у нее нет больше желания объясняться. Единственное, чего она хочет, — оказаться поскорее дома и принять горячую ванну, где она сможет спокойно чуть-чуть поплакать.

— Он подождет.

Он подождет? Да что же это за внук такой? Понятно какой. Отсутствующий. Если бы он не был таким, она не оказалась бы в столь дурацком положении.

Сибилла последовала за Ником через длинную галерею. Она регулярно водила здесь экскурсии — рассказывала об истории дома и его особенностях. Ей подумалось, что мистер «я-думал-ты-мужчина» вряд ли пришел в восторг, знай он об этом.

В центре комнаты стояли шесть стульев стиле короля Якова, дожидаясь, когда им найдут место.

— Это что за черт? — осведомился он, обходя их.

— Они вам не нравятся? — радостно усмехнувшись, спросила она. — Ваш дедушка нашел их на чердаке. Мы пока не решили, куда их поставить.

— Мы? — Он обернулся к ней. — Тебя так интересует обстановка этого дома?

Как будто это преступление… Сибилла отступила на шаг.

— Нет. Меня интересует прошлое.

— И почему же?

Слегка взволнованная тем, как он смотрит на нее — хотя и с подозрением, но все же, очевидно, как на женщину, она замялась с ответом.

— Не знаю. Просто так…

Ответ этот по-видимому его не впечатлил. Стоит попытаться получше.

— Если бы вы выросли в современном безликом доме, как я, тоже видели бы красоту в старинных вещах.

Он смотрел на нее скептически.

— Это было самое бездушное место на земле. С раннего возраста я всегда знала, что есть места и вещи куда лучше. Более… значимые.

Сибилла вздохнула, осознав, что сказала несколько больше, чем следовало.

— И почему же мебель более значимая, если она старая?

— Потому что у старых вещей есть истории, с ними связанные. А предметы мебели, сохранившиеся до наших дней, были сделаны искусными мастерами. Художниками.

— Да ты романтик, — заметил он, и снова так, словно это было преступлением.

— Нет, я практик. Хотя полагаю, что в детстве я читала книги о других детях, которые жили в старинных домах, и представляла, что когда-нибудь тоже буду.

— Неужели?

Ника так и подмывало спросить, а представляла ли она, как живет в его доме.

— Ничего особенного, — заметила она, защищаясь, — так делают многие дети. А у меня к тому же была на то веская причина.

Ник подумал, что сейчас услышит ее душещипательную историю. Она явно нервничала в его присутствии и от этого становилась все разговорчивее.

— Мне куда больше любопытно, почему тебя так интересует этот дом, — проворчал он.

— Нет, вы спросили, почему меня интересует прошлое.

Так. Возможная аферистка с лишним весом, да еще и зануда.

— Старые дома, несчастное детство…

— Я не говорила, что у меня было несчастное детство. Я сказала, что дом был бездушным. А мы были единственными жившими в нем людьми. Какая ирония.

— В чем же?

Она попыталась сложить на груди руки, но в толстой куртке это оказалось не так-то просто.

— В том, что женщина, растившая меня, была одержима генеалогией. Своей, конечно, не моей.

— Тебя удочерили?

Она молча кивнула, ее миловидное личико застыло.

В пятнадцать лет Ник узнал, что его отец — вовсе не его, и с тех пор его жизнь разделилась на «до» и «после».

— И когда ты это выяснила?

Она взглянула на него, словно раздумывая — отвечать или нет.

— Мне было двенадцать. Тогда мои приемные родители развелись.

— Должно быть, тебе нелегко пришлось.

— Да. Еще тяжелее было, когда они отослали меня.

— Отослали?

Она совсем помрачнела.

— Устроили меня в престижную закрытую школу и там оставили на шесть лет.

Он чуть не рассмеялся. Такая, значит, у нее история?

Избалованная девочка из состоятельной семьи жалуется на школьные годы, проведенные в закрытом интернате. Ну что ж, ему жаль ее. Надо отдать ей должное, она неплохо играет.

— Зато они тебе дали хорошее образование.

— Да, образование они дали мне хорошее, — бесцветным голосом согласилась она, опустив глаза и глядя на свои сложенные ладони. — Но я так редко видела их, а теперь и вовсе нет.

— Печальная история, — резюмировал он, и что-то в его тоне дало ей понять, что не очень-то он ей поверил.

Сибилла вдруг почувствовала себя совсем неловко.

— Да, наверное. Сама не знаю, зачем это все вам рассказала. Не уверена, что вам это вообще интересно.

— Ты удивишься, но мне интересно.

Сибилла не нашла, что на это ответить, да еще не сумела побороть искушение и снова уставилась на его широкие плечи и вспомнила, какой он сильный, как уверенно не дал ей упасть и обнимал ее.

Он поймал ее взгляд, и между ними вдруг что-то вспыхнуло.

— А что интересует вас, мисс Парминтер?

Сибилла осознала, что ее интересует и что этого не должно произойти. Она почувствовала, как жар заливает ее лицо.

— Вообще-то миссис, — в замешательстве поправила она его. — Миссис Парминтер.

— Ты замужем?

Она молчала, не зная, что ответить.

— А твой муж знает, что ты бродишь по ночам с другими мужчинами?