Энни из Грин Гейблз

Люси Мод Монтгомери, 1908

Искренняя, щемящая, открытая и добрая книга! Это больше чем просто детский озорной роман, больше чем роман взросления – это настоящее знакомство с интересным добрым и хорошим человеком, с маленькой выдумщицей Энни из Грин Гейблз, той, что живет в глубине каждого из нас. Человек не может очень долго оставаться печальным в таком интересном мире, ведь правда?

Глава 7. Энни читает молитвы

Когда Марилла повела девочку наверх спать, она строго сказала: — Вчера я заметила, Энни, что вы разбросали одежду по полу, когда готовились ко сну. Это — очень нечистоплотная привычка и в моём доме — непозволительная. Как только вы снимете ту или иную вещь, сложите её аккуратно на стуле. От неопрятных девочек и вовсе нет никакого проку.

— Я так терзалась вчера, что не думала об одежде, — сказала Энни в своё оправдание. — Сегодня всё будет по-другому. Нас учили в приюте, как следует обращаться с одеждой. Временами, правда, у меня всё вылетало из головы, когда я торопилась нырнуть в кровать, чтобы поскорее насладиться игрой воображения.

— Теперь вам придётся быть внимательнее, если вы, конечно, останетесь здесь, — предостерегла Энни Марилла. — Вот это, уже — куда ни шло. Прочтите молитвы и — в кровать!

— Я… я никогда не читала молитв — заявила Энни.

Марилла взглянула на неё, потрясённая до глубины души.

— Как?! Что вы такое говорите, Энни? Вас никогда тому не учили?! Господу угодно, чтобы маленькие девочки, и не только, молились. Вы ведь знаете о Господе, Энни?!

— Бог — это духовное, бесконечное, вечное и неизменное начало мудрости, силы, святости, справедливости, добра и правды, — мгновенно отозвалась девочка, пуская в ход своё красноречие.

Марилла вздохнула с облегчением.

— Слава богу, кое-что вы уже знаете… Вы — не совсем пропащая душа. Где вы этому выучились?

— В воскресной школе, в приюте. Они заставляли нас учить весь катехизис, и мне это очень нравилось. В этих словах кроется нечто замечательное: «бесконечное», «вечное», «неизменное»… Это потрясающе! Столько гармонии, словно в органной музыке! Не стихотворение, но звучит не менее поэтично, вы согласны?

— Мы не о поэзии сейчас говорили, Энни, — давайте вернёмся к молитвам! Знаете ли вы, что это дурно — не читать молитвы перед сном? Вы — испорченный ребёнок!

— Когда у тебя рыжие волосы, конечно, проще быть плохой, чем хорошей… — слегка обиженно сказала Энни. — Люди с нормальным цветом волос и не знают настоящих проблем… Миссис Томсон говаривала, что Господь создал меня рыжеволосой со специальной целью, и я… немного дулась, прости, Господи. К тому же за день я так выматываюсь, что мне уже не до чего бы то ни было… Люди, на чьё попечение сбрасывают близнецов, едва ли находят время для вечерних молитв. А вы так не считаете?

Марилла решила, что религиозным воспитанием Энни нужно заняться немедленно. И так столько времени было потеряно!

— Пока вы под нашей крышей, вы должны молиться, Энни!

— Раз вы этого хотите, конечно, я буду, — кивнула Энни в знак согласия. — Всё сделаю, чтобы вам угодить! Но вы бы сказали мне, как это делается! Когда я буду собираться ко сну, представлю, что на моём месте — некто, сведущий в молитвах. В самом деле, пора мне научиться этому.

— Встаньте на колени, — немного смущённо сказала Марилла.

Энни встала на колени рядом с коленопреклонённой Мариллой и серьёзно взглянула на неё.

— Почему люди обязательно стоят на коленях, когда молятся? Если б я действительно собиралась помолиться, я бы вышла в чистое поле, одна; или ушла бы в глухой лес. А там я бы посмотрела в небо, высоко-высоко, в бездонную его голубизну. И тогда пришло бы ощущение готовности к молитве… Итак, что нужно говорить?

Смущение Мариллы ещё больше усилилось. Нужно было начинать с азов, с того, чему учат малышей: «И сейчас, когда я отхожу ко сну». Но иногда, как уже и отмечалось ранее, в ней проявлялось чувство юмора, которое, в общем, сродни ощущению полноты бытия. Вдруг ей стало ясно, что эта маленькая, веснушчатая грешница, страдавшая от дефицита воспоминаний розового детства и отлучённая от материнских колен, не чувствительна к господней любви, так как медиум человеческой любви никогда не передавал её этой девочке!

— Вы достаточно взрослая, Энни, чтобы помолиться за себя, — сказала она, в конце концов. — Поблагодарите Бога за всё, что он для вас делает, и смиренно просите о том, чего хотите.

— Постараюсь, — пообещала Энни, пряча своё лицо в подол Мариллиного платья. Милосердный Отец наш небесный, — кажется, так говорят в церкви священники, но и для приватной молитвы, думаю, подойдёт, — она на секунду замешкалась, поднимая голову вверх. — Милосердный Отец наш небесный, благодарю тебя за Белоснежный Путь восторга и за Озеро Сверкающих вод, и за Бонни, и за Снежную королеву. Я, в самом деле, так благодарна за них! Это — благодеяния, за которые я могу благодарить тебя сейчас, и… всё пока. А что касается желаемого, то всего сразу и не перечислишь, так что скажу о двух самых важных для меня вещах. Первое, Господи, помоги мне остаться в Грин Гейблз!! И, второе, Отче, — сделай меня красивой, когда я вырасту! Остаюсь преданная Вам, Энни Ширли!

— Ну как, я всё сделала правильно? — спросила она с жаром, поднимаясь с колен. — Могла бы и поречистей, но не было времени подготовиться.

Бедную Мариллу чуть удар не хватил на месте, но она почувствовала, что эта экстраординарная петиция была произнесена скорее по незнанию, нежели умышленно, с целью проявить непочтение. Нет, конечно, нет! Она уложила бедное дитя в кровать, твёрдо решив завтра же научить его молитвам, и уже покидала комнату, захватив с собой свечу, когда Энни вдруг окликнула её.

— Я только что подумала, что должна была сказать: «Аминь!», вместо «остаюсь преданная Вам»! как вы считаете? Ведь именно так заканчивают молитвы священники? Я чувствовала, что нужно поставить что-то в конце, но всё перезабыла, вот у меня и вырвалось… Вы думаете, здесь есть какая-то разница?

— Я? Нет, я так не думаю! — сказала Марилла и строго добавила: — А сейчас спать! Будьте хорошей девочкой! Доброй ночи!

— Сегодня я тоже могу сказать: «Доброй ночи!» Она ведь действительно — добрая! — произнесла Энни, сворачиваясь в клубочек эдаким тихим котёнком среди уютных подушек.

Марилла ушла на кухню, устойчиво поставила свечу на стол и воззрилась на брата.

— Мэтью Катберт, сейчас — самое время, чтобы кто-нибудь удочерил это дитя, которое на грани грехопадения. Можешь ли поверить, что она никогда не читала на ночь молитв? Завтра же отправлю её к пастору и возьму «Рассвет Дня», вот что я сделаю! И, как только я смастерю ей приличный наряд, она отправится в воскресную школу. Предвижу, что хлопот у меня будет «полон рот». Да, да, но невозможно жить в этом мире, не разделяя чьих-то забот! До сих пор я вела довольно-таки растительное существование, но теперь этому — конец: пришло моё время помогать другим! И я сделаю всё, что в моих силах!