Мама, я здесь и с тобой! Невыдуманная история мамы

Людмилла Лютц

Любой, чья жизнь затронута атаксией-телеангиэктазией, изменится навсегда. Независимо от того, является ли диагностированный пациент вашим ребёнком, вашей племянницей, племянником, внуком или другом.Вам придётся отбросить старые предположения и принять новые реальности, потому что мир внезапно изменился, и будущее очень неопределённо.Пришло время внести коррективы физические и психологические, многие из которых чрезвычайно трудны.

В МОСКВЕ

Я приехала в Москву из Латвии. Мои одногруппницы называли меня «девушка с запада», и это было неслучайно. Я очень отличалась от них. И внешностью, и одеждой, и поведением.

У меня были роскошные длинные каштановые волосы, брови, как размах крыльев чайки, глаза как у лани и очаровательная улыбка. Стройную фигуру дополняли красивые ноги. А чтобы подчеркнуть их красоту, я всегда ходила на высоких каблуках.

В 70-е годы прошлого века одеться оригинально и модно было практически невозможно. Но в Латвии в то время выходил журнал «Рижские моды». А шить я научилась в детстве от мамы и бабушки, и используя выкройки из журнала, шила всё себе сама: от платьев, блузок, юбок, до брюк, блейзеров и пальто. Ну а так как я шила и для подруг на заказ, то могла себе позволить покупать и носить только импортную обувь.

Что же касается поведения… Ну вот маленький пример. У нас в Латвии (я часто буду возвращаться в Латвию, потому что там прошли моё детство и моя юность) культура чистоты всегда была на высоте. Через каждые пятьдесят метров стояли или висели на заборах мусорники, и никому в голову не приходило бросить даже билет от автобуса но дорогу или в траву.

Однажды я с моей подружкой Светкой (она была внучкой ректора нашего института) по дороге в институт купили мороженое на палочке и в обёртке. Я доела своё, завернула палочку в обёртку и, не найдя мусорника, положила в сумку.

Светка перестала есть своё мороженое, и внимательно наблюдала за мной, вытаращив глаза.

«Та что делаешь?» спросила она в недоумении.

«Как что?» не поняла я её вопроса.

«Ты зачем мусор в сумку прячешь?»

«Мусорников в окрестности не наблюдаю. Выброшу в институте,» простодушно ответила я.

«Ты из Риги, а я из Москвы!» с этими словами она вытащила из моей сумки обёртку и бросила её в траву.

В нашей группе было много девочек из российской глубинки. И все они мечтали после окончания института остаться в Москве. Выйти замуж за москвича или сделать сногсшибательную карьеру по комсомольской линии. Это в те времена тоже котировалось.

Я всегда говорила: «А меня никакой муж в Москве не удержит, и я обязательно вернусь в свою Латвию!»

Какая же я была самонадеянная! Ведь не зря говорят, что человек предполагает, а Бог располагает. И это сказано про всю мою жизнь. Так или иначе, но в Латвию я вернулась только через тринадцать лет…

Из родильного дома меня с сыном выписали через десять дней. Было начало ноября.

В палату пришла врач и, подавая мне какие-то бумаги, сказала:

«Вот ваша выписка и ребёнка. Постарайтесь как можно быстрее встать на учёт к детскому невропатологу по месту жительства. И он решит, что делать дальше. А пока можете собираться домой.»

На пороге родильного дома нас встретили Дима и моя мама. Когда мы вернулись домой, Дима сказал:

«Мне надо бежать на студию. У меня съёмки. Отпросился на часок.»

«Ну хорошо,» улыбнулась я в ответ. «Иди, конечно, и не волнуйся. Мы справимся.»

«Как ты себя чувствуешь?» спросила мама. Вид у неё был грустный.

Конец ознакомительного фрагмента.