Накануне эры Водолея. Книга 1

Людмила Миловацкая

Действие романа происходит в 80-е годы прошлого столетия в нашей стране. Об этом времени сказано много и многими, и суждения эти столь противоречивы, что можно подумать: речь идет о разных странах и чужих людях. Автор не предлагает свою версию недавнего прошлого России. Это роман о преданности своему делу, о настоящей дружбе и большой любви – об истинных человеческих ценностях, что присущи людям любой эпохи. Это еще одна глава из саги о Великой стране и ее жителях.

Глава 7

После собрания студенты не расходились. Для обсуждения сегодняшних событий собрались в свободной аудитории. Мнения разделились.

— Допрыгался Митька. Говорили ему — не зарывайся. Можешь для себя делать что угодно, но зачем дразнить комиссию? — высказывалось большинство ребят.

— А по-моему, Дмитрий молодец. Он пишет так, как видит, — попыталась защитить его Верочка Сизова. Все знали, что эта тихоня обожала бунтарей всякого рода. Митька был её кумиром с первого курса.

— И кому он что доказал? — махнул на неё рукой «многообещающий талант» Толик Сорокин. — У каждого из нас есть свои работы, не для широкого показа, и все прекрасно понимают: кесарево — кесарю!

— Верно! — подхватил Сережа Тихомиров, самый взрослый в группе парень. — Димка просто дешевый позёр — захотел посмеяться над нашими преподавателями, показать их косность, зависимость от конъюнктуры. Но не дурак же он в самом деле, все прекрасно понимают правила игры. Преподаватели и так смотрели сквозь пальцы на его выкрутасы. А он подставил всех их.

— Ну ты скажешь! Что сейчас тридцать седьмой год? — возмутился Витька Сазонов.

— Нет, слава Богу! Но отстранить Пал Андреевича от преподавания, а самого Митьку в психушку — запросто! И стараться особо не надо. Послушать его — и правда подумаешь, все ли у него дома. Видели его коллекцию, портреты работяг?

— А что, мне нравится, — пожал плечами Толик. — Никто не будет спорить, что натуру Димка изображает с фотографической точностью, и техникой старинного письма он овладел в совершенстве. Картинки получаются знатные. Жутковатые конечно — нечто в стиле Брейгеля. Между прочим, его знают даже иностранцы. Говорят, что купили у него несколько вещей.

— А мне противны Димкины выходки, — неожиданно зло бросила Тина. — Это не художественный приём, а дешёвый фокус. И исказил он не образ советского человека, а образ человека вообще. Он поставил себя выше их, показал, что они — быдло!

— И поделом! Обыватели ничего не хотят понимать! — снова вступилась за своего кумира Верочка. — Думаешь, Дима им не показывал портреты? Показывал! Смотрели, и всем очень нравилось. Главная похвала — похоже, как на фотографии.

— А ты знаешь, что он простых женщин называет махрютками?

— А почему бы и нет? Смешно и точно. Ты, Тиночка, прекраснодушествуешь потому, что никогда не выезжала за пределы Москвы, разве что, в чудный город Ереван, — Толик, сложив руки на груди, с усмешкой уставился на девушку. — А я, когда служил в армии, сподобился повидать периферию — настоящую, не киношную. Как-то раз наш сержант нажрался водки и пригласил меня к себе домой (он был местный). Поставил бутылку самогона, собрал местных пьянчуг да непотребных баб и потребовал, чтобы я зарисовал их компанию. Я взял да и нарисовал их такими, как они есть. А сержант — ничего, не обиделся! Говорит: «Всё очень хорошо, только вместо бутылки самогонки нарисуй шампанское». Вот это был сюр! Страшно!

— Они получились у тебя страшными потому, что ты их боялся. Не сочувствовал, не пытался понять, почему они такие. Извини за банальность, но художник тем и отличается от ремесленника, что может подняться над сиюминутными обстоятельствами, способен разглядеть в каждом, даже изуродованном жизненными обстоятельствами человеке личность!

— Верно, Тиночка, молодец! — поддержал её Сергей. — Главная задача художника — отразить первозданную человека, его живую душу.

А Митька не только не защитил своих героев, он их предал. У тех же рыбаков есть жены, дети. Может, сейчас они ещё чего и не понимают, но придёт время — разберутся что к чему. И что тогда? Каково им будет смотреть на своих отцов-дегенератов?!

— Они доверились художнику, как дети, — тихо сказала Елена. — Да, у них ещё не развит художественный вкус, воображение. Но разве это их вина?

— Димке в этом смысле просто повезло. Иначе бы ребята ему так накостыляли, в другой раз будет неповадно издеваться над людьми!

Аргумент Сергея показался слишком тяжеловесным, но убедительным. Дискуссия на этом закончилась, перерыв — тоже. Впереди ещё целый учебный день.