Накануне эры Водолея. Книга 1

Людмила Миловацкая

Действие романа происходит в 80-е годы прошлого столетия в нашей стране. Об этом времени сказано много и многими, и суждения эти столь противоречивы, что можно подумать: речь идет о разных странах и чужих людях. Автор не предлагает свою версию недавнего прошлого России. Это роман о преданности своему делу, о настоящей дружбе и большой любви – об истинных человеческих ценностях, что присущи людям любой эпохи. Это еще одна глава из саги о Великой стране и ее жителях.

Глава 10

— Заходите, Алексей.

Генрих Моисеевич не без труда поднялся из-за стола.

— Вы по поводу диссертации? Ольга Тарасовна мне говорила. Почту за честь быть вашим рецензентом.

— Благодарю. И вот, пожалуйста, — Алёша протянул из кармана Ольгину записку.

Генрих Моисеевич, не стесняясь его присутствия, торопливо развернул её, пробежал глазами по строчкам.

— Спасибо. Вам, наверное, кажется смешной наша переписка?

— Нисколько. Все знают, что у вас чрезвычайно досужая секретарша. Подзывает к телефону по своему усмотрению.

— Ну что ж, поговорим о деле. Присаживайтесь. А может, кофейку? — С удовольствием.

— С коньком? — полуспросил, полуутвердил Генрих Моисеевич, приоткрывая запертый на ключ ящик стола.

— Не откажусь.

— Слова не мальчика, но мужа.

Генрих Моисеевич налил небольшое количество благородного напитка в пузатые бокалы. Прежде чем выпить, немного покрутил его. Ощутимо тяжелая, бронзовая с золотистыми искрами жидкость медленной волной прошлась по радужной поверхности стекла. Воздух наполнился запахом нагретой солнцем земли, винограда и ещё чего-то очень древнего, настоящего, дорогого.

— Чудесный коньяк.

Невольно повторив манипуляции Генриха Моисеевича, Алексей сделал маленький глоток, задержал его во рту. Маслянистая жидкость не обжигала, позволяя различить десятки составляющих восхитительного вкусового букета.

— «Двин», отличный коньяк. Как ни странно, я научился пить его в Европе. Там наливают коньяк в большие, как этот, бокалы.

Это даёт возможность в полной мере насладиться его запахом. Удивительно, что в Армении его пьют маленькими рюмочками.

Остро взглянув на Алексея, Генрих Моисеевич неожиданно спросил:

— Вы нас осуждаете?

— Осуждать кого бы то ни было — не в моих правилах. Женщин — тем более.

— Это делает вам честь. Что ж, за тех, для кого слово «честь» — не пустое слово. За вас.

Допив коньяк, Генрих Моисеевич искоса глянул на бутылку, но потом решительно запрятал её в стол.

— Нуте-с, давайте посмотрим вашу работу. Насколько я понимаю, здесь, в основном, экспериментальные материалы.

— Нет, есть и клиника.

— Любопытно, с этого, пожалуй, и начнём. А вы, чтоб не скучать, можете посмотреть новые журналы. Вы читаете по-английски?

— Стараниями матушки читаю и вполне прилично говорю.

— Замечательно. В «Вирхов архиве» есть интересная статья, как раз по вашей теме. Иммунология сегодня — это самый увлекательный научный роман с продолжением. Открытия сыплются, как из рога изобилия. Уверен: в ближайшее время на этой тучной ниве появятся и достойные плоды, пригодные для нашего брата, практика.

Генрих Моисеевич возводил на себя напраслину. Все знали: он, как никто из практикующих хирургов, интересовался всем новым в науке и не боялся применять это новое в своём деле.

Доктор Ветров в институте занимал видное, даже особенное место. Больные боготворили его, коллеги любили или тайно ненавидели удачливого собрата. Женщины просто обожали…

О его любовных историях ходили легенды. Они были многочисленны, разнообразны и красивы. Уникальность была в том, что почти все дамы знали о его романах, но прощали ему всё.

— Ну что ж, коллега, весьма зрелая работа. В части практического применения слабовата, но это мы поправим.

Генрих Моисеевич опустил голову на сложенные под подбородком руки и внимательно посмотрел на собеседника:

— В вашей работе таится огромный потенциал. Типирование — это начальный этап, крохотный шаг на дороге, ведущей к удивительным возможностям в практической медицине, в хирургии в частности.

— Вы имеете в виду трансплантацию органов?

— Не только и не столько органов. Но отдельных тканей, даже групп клеток.

Алексей затаил дыхание. Профессор озвучил сейчас смутные, невнятные ещё мысли, которые бродили в его голове, как молодое вино, и не могли оформиться. Сейчас все они выстраивались в чёткий ряд: цель, направление поиска.

— Вероятно, надо будет несколько изменить, усилить экспериментальную работу? — предположил Алёша.

— Ничего этого не надо, Сейчас ваша задача: как можно скорее получить степень. От Ольги Тарасовны вам придется уйти. Я сам с ней поговорю. Она женщина умная, поймёт, отпустит. Будем работать вместе.

— У вас на кафедре?

— Нет, в другом институте. Похоже, что заниматься практической хирургией мне скоро не придётся. Может, это и к лучшему.

На этом разговор прервался.

— Генрих Моисеевич, вам уже дважды звонила Корсакова, просила напомнить, что сегодня в два — защита, — сказала заглянувшая в кабинет секретарша.

— Эх, как некстати! Придётся идти. Это дама из вашей лаборатории? Ну и как вам её работа?

— Вполне, — со спокойной совестью ответил Алексей. Работа действительно соответствовала всем требованиям, предъявляемым к соискателям кандидатской степени. Делал её для своей пассии сам Санорский, так что можно было не сомневаться: всё пройдет гладко.

— Куда же я задевал вопросы, которые должен задать диссертанту? Не хватает, чтобы я их потерял. Избави Бог задать незапланированный вопрос. Диссертантка в обморок упадёт, а с Санорским ссориться — себе дороже.

Перебирая в руках кипу бумаг, Генрих Моисеевич усмехнулся:

— Вижу, вас всё ещё удивляют наши научные, вернее сказать, околонаучные игры.

— В общем-то нет, но я не ожидал, что и вы участвуете в них. Мне казалось, что вы очень требовательны к соискателям учёной степени.

— Друг мой, к настоящим учёным, к их исследованиям, выводам и предложениям я всегда отношусь серьёзно. Это чревато последствиями. А ситуация, подобная этой… Наталья Сергеевна — женщина неглупая. Чётко знает, где без вреда для дела сможет получать дополнительные деньги. Будет себе сочинять отчёты о проделанной работе, печатать на машинке статьи шефа. За это её будут включать в них. Надо же как-то жить одинокой женщине!.. А вот эти проклятущие вопросы.

Ветров засунул бумажку в карман халата. Озорно взглянув на молодого человека, подмигнул:

— К тому же Наталья — восхитительная хозяйка. Обещала закатить знатный банкет после защиты. Он будет у вас в лаборатории? Надеюсь, там ещё сумеем поговорить.