Без крыльев

Людмила Миловацкая

«Рожденный ползать летать не может!» – гласит хрестоматийная истина. Значит, «рожденный для полета» – летает? Увы, далеко не всегда! Случается, крылья становятся обузой: красиво, романтично, да больно хлопотно – слишком они большие, слишком светлые. Одно неосторожное движение, поступок, даже мысль – и на белоснежной поверхности грязное пятно! Как же уберечь их от грязи? Разве что снять и положить их в целлофановый пакет до лучших времен. А уж каково жить без них…

Глава 10

— О, какие люди! — широко распахнув руки, Даня обнимал Мишку и Наталью. К матери подошел без слов, прижал к сердцу, поцеловал в висок.

— Вы что, без вещей? — оглядел он просторную прихожую.

— А! Мы их закинули в гостиницу, — оглянувшись на мужа, махнула рукой Наталья.

— Вы что, очумели? Здесь вам места мало?

— Знаешь, мы подумали, зачем стеснять вас? Наталья давно не была в Питере, будем мотаться туда-сюда.

— Ну-ну… Ты тоже сняла номер в гостинице? — Даня зло прищурился, глядя на мать.

Светлана Александровна спокойно посмотрела на него:

— Разумеется, нет, я приехала в гости к сыну.

Данила только кивнул головой.

— Ну что, к столу?

Окинул внимательным взглядом жену — придраться было не к чему. Все, как всегда, на высшем уровне: гладкая прическа, любезная улыбка, платье дорогое, но скромное, как и подобает хозяйке.

— Да, через несколько минут все будет готово!

— Отлично, я умираю с голоду. Пока суть да дело, пойдем в кабинет, поболтаем, — подмигнул Мишке, — выпьем немного.

— Идите-идите, а я помогу Ларисе.

Даня с благодарностью посмотрел на мать. Ему хотелось хоть ненадолго побыть с друзьями наедине.

— До чего я рад видеть вас, ребята! Наливай, Миш, что сидишь, как в гостях. Рассказывайте, как там Москва, как моя невестка, — так они в шутку называли Настеньку, дочку Мишки. — Ёлы, что за жизнь! Когда же мы виделись в последний раз?

— Больше года назад, в день приезда Маши в Россию.

— Он же был и последним, — скривил губы Дэн.

— Да, у нас все по-старому, — не стала заострять тему Наташа. — У тебя-то как? Не ждете прибавления в семействе?

Даниил уклончиво махнул рукой:

— Рано еще, решили немного пожить для себя. И вообще…

Светлана Александровна, пройдя на кухню, бодро спросила:

— Ну, что мне делать?

— Делать ничего не надо, я уже все приготовила. Но, «во исполнение высочайшего приказа», посидим немного здесь. Надеюсь, четверти часа на воспоминания им будет достаточно. Хотите чаю?

Не дожидаясь ответа, Лариса налила в нарядную чашку ароматный напиток. Подала, как в ресторане или офисе, вместе с салфеткой.

— Какой вкусный, — отхлебнув чай, похвалила свекровь. — У меня такой никогда не получается, хотя беру всегда хорошие сорта. Не на рынке, в магазине.

— Хороший чай сейчас лучше брать в чайных клубах, я вам потом приготовлю несколько коробочек. — Лара говорила и все время что-то делала, быстро передвигаясь по просторной кухне. Доставала что-то из огромного холодильника, добавляла в блюда какие-то специи из маленьких хорошеньких баночек, не забывала заглядывать в духовку.

— Хозяйство у тебя в образцовом порядке, — вздохнула Светлана Александровна. — Каждый раз, как приезжаю от тебя в Москву, пытаюсь все так же устроить — чтобы на каждой полочке своя вещь. Хватает в лучшем случае дня на три. Сережа у меня растеряха, да и я не лучше.

— А что мне еще делать? Даня не хочет, чтобы я работала, да и я к этому не стремлюсь.

— Ты присядь, посиди со мной, дай хоть посмотрю на тебя.

Лариса послушно налила в чашку чай и уселась рядом. Светлане Александровне с невесткой было легко общаться. Понимала ее без слов — хоть и красавица она и одевается, как модель, а все равно — девочка из предместья, такая же, как она. Почти такая. Только порой Светлана Александровна ловила себя на мысли, что относится к Ларисе как к старшей по возрасту, — такая она деловитая, спокойная, серьезная. Что ни спроси — все знает, все умеет. Сама она в ее годы была ужасно смешливой. Ей с подружками палец покажи, они и хохотать. А ведь жили все трудно, бедно…

«Нерадостная она какая-то, несчастливая, — невольно вздохнула Светлана Александровна и тут же одернула себя: — Да они сейчас почти все такие. Время им такое досталось.»

Лариса, перехватив ее взгляд, ухмыльнулась:

— Да вы не жалейте меня, не надо. Я знала, на что шла, потерплю. Вот увидите, как только рожу ребенка, все изменится.

Светлана Александровна не стала разуверять невестку. Совсем недавно у них с сыном был разговор на эту тему. Даня приезжал в Москву на деловую встречу, которая по каким-то причинам сорвалась, и Дэничка провел целый вечер дома.

Сергей спросил как бы невзначай:

— Может, пора подумать о потомстве?

Даня вскинул на него удивленный взгляд:

— О каком потомстве? Я не хочу плодить чужих детей!

— Почему чужих? Ты что же, сомневаешься в Ларисе? — испугался отец.

— При чем тут она. Я сам себе чужой, разве вы не видите?

От этих слов по сердцу резануло так, что она едва удержалась, чтобы не застонать. Сергей тоже не нашелся с ответом, только побледнел…

–…Да, потерпеть тебе, девочка, придется немало, — Светлана Александровна вновь взглянула на невестку. — Только стоит ли? — В последнее время она много об этом думала. «Вот, говорят, что русские бабы самые терпеливые. Может, это и так, только правильно ли это? Многие ее знакомые женщины сносят то, чего в принципе не должно быть в жизни человека. Чего нельзя видеть детям, что унижает, искажает, уродует душу. Какое там чувство достоинства! А ведь оно должно быть у женщины, тем более у женщины-матери.

Что самое интересное, терпят все не из-за любви к мужу, нет! Сами взвалили на себя непосильную ношу и несут ее обреченно, с остервенением, словно себе и всему свету назло. Мужики, даже самые неумные, непостижимым способом чувствуя это, ведут себя еще гаже. Взять хоть двоюродного брата, сам — от горшка два вершка, лентяй, пьяница! Да еще норовит руки распустить. Начнешь ему выговаривать, стыдить: пожалей, мол, жену… А он свое: «Раз живет со свиньей, значит, ей нравится. Она и прощает не потому, что понимает, любит, а так, неизвестно для чего. Еще и гордится собой, тешится: смотрите, какая кроткая, терпеливая… Тьфу! Глаза бы мои на нее не смотрели! Измучился весь с ней, потому и пью!» Вот и поговори с ним…»

–…на них не стоит экономить деньги, это же наше здоровье, — прихлебывая чай, объясняла Лариса.

«О чем это она? — встрепенулась Светлана Александровна. — Ах да! Фильтры для питьевой воды. Как нехорошо, все прослушала, надо будет потом порасспросить Дэничку. Откуда Лара все так хорошо знает? Какая она все-таки умница».

Светлана Александровна всегда старалась поддержать невестку, никогда не забывала, что благодаря ей Даня сравнительно быстро оправился после развода. Что с ним тогда творилось — вспомнить страшно! Он и сейчас погуливает, а тогда…

Между тем Лариса, взглянув на часы, отставила чашку, встала, выпрямив грудь.

— Ну, хватит им секретничать, у меня горячее готово, — сказала, как отрезала.

Светлане Александровне сразу стало неуютно. «Нет, все-таки они другие… Бесчувственные какие-то или слишком правильные, что ли? Вроде все говорят к месту, с нужными интонациями, с правильным выражением. Так себя ведут очень старые или очень усталые люди — им давным-давно все безразлично, а приличия требуют выказывать интерес к жизни, и они его старательно изображают».

Да, наконец-то нашлось определение, которое она долго не могла подобрать ко многим теперешним молодым по годам людям: старички, старательно изображающие юность. Невольно вспомнилась Маша — та, бедная, наоборот, изо всех сил старается быть взрослой, а, наверное, так и помрет девчонкой. Почему это такое? Сама же себе и ответила: «Жизнь у них, в Америке, намного легче — давно благополучная, сытая, без войн. Человек может позволить себе быть открытым. Нашим-то ребяткам с детского сада приходится отстаивать себя. Может, и хорошо, что Сашенька пока живет с матерью».

Громкий голос Ларисы позвал всех в гостиную. Даня досадливо поморщился — только-только разговорились. В ответ на его укоризненный взгляд Светлана Александровна беспомощно развела руками — с хозяйкой не поспоришь.