Грубым даётся радость, нежным даётся печаль

Людмила Ивановна Проничкина, 2021

Степана перестала радовать жизнь после того, как отца сослали на рудники, а мать лесоповал. Когда любимая девушка вышла замуж, пока он служил в армии, а на работу в городе не взяли из-за нехватки образования, Был на грани ухода в мир иной. Но бывший уголовник, поведавший, какими способами выживают в тюрьме, вернуло интерес к жизни. Только теперь им руководила не любовь, а жажда подчинения себе других. В жены выбрал старую деву, робевшую перед ним. Когда появилась дочь, полюбившаяся всему селу за восторженный взгляд, с которым она встречала каждого селянина, Степан понял, что его час настал. Так как то, что было мило всем, находилось в полной его власти. Игра на любопытстве и умение подать всё в выгодном для него свете помогли добиться желаемого. Начав трудовой путь с тракториста, дошёл до начальника снабжения торфопредприятия. Радость теперь испытывал от страха, что он внушал. А единственная цель состояла в том, чтобы всеми правдами и неправдами удержать источник вдохновения возле себя.

Жена

Зашли как-то с Ямским в исполком,

Секретаршу записать просили

К председателю их на приём,

Комплиментом так её смутили,

Уронила что на пол тетрадь,

Потом ручка со стола упала,

И осталась под стулом лежать,

Жанна красной, как маков цвет, стала.

— Не найти жены лучше, ты глянь, —

Подтолкнул Степана к столу Генка, —

Боязлива, как горная лань,

Да ещё к тому ж интеллигентка, —

Повернулся к ней: — «О тебе речь,

О таком верно парне мечтала?

Отвечала: — «Спасибо за честь,

Только я ему совсем не пара».

Чем же я тебе не подхожу? —

За живое Степана задела.

Некрасивой себя нахожу,

Зачем вам нужна старая дева?

У него от робости такой

Всё внутри наполнилось гордостью.

Решил, что душа найдёт покой

С женой, обладающей кротостью.

Что она ровней себя ему

Не считает — это очень льстило.

Он сказал: — «По мненью моему

То красиво, что для сердца мило.

А я слушаю только его

На мой взгляд, ты девушек всех краше!»

— Но не может ведь быть ничего

Между нами, раз я тебя старше.

Приходилось ему в первый раз

Видеть искреннее смущение,

Исходящая печаль из глаз.

Порождала в нём вдохновение.

В то мгновение душой отмяк,

Видя, что сама себя стыдится,

И сказал: — «Это сущий пустяк,

Хоть сегодня готов я жениться».

Походило что лишь на игру,

Комплименты, где дарят во флирте,

Перешло тут вдруг шутки черту,

Набрав скорость в безудержном ритме.

Ямской вскрикнул: — «А смог бы ей, брат,

Дать сейчас для печати свой паспорт?

Ставлю я охотничий бушлат

Против шлема десантника на спор!

Из кармана достал пиджака

Степан книжечку с гербом красную:

— «Воля мне совсем не дорога,

Если деву встретил прекрасную».

Там открыла Жанна документ,

Где семейное положение,

Узаконил штамп в один момент

Их семейные отношения.

Улыбнулся Ямской: — «Видишь, друг,

На лад жизнь-то пошла понемногу,

Войдёшь в избранный посёлка круг

И к карьере откроешь дорогу.

Степан видел сам, что повезло,

Ведь стал вхож теперь в управление,

И сулить это уже могло

Ему по службе повышение.

Когда лучше узнал он жену,

Понял, что общего у них мало,

Она не рада была ничему,

Что в досуге его развлекало.

Танцевать не умела в гостях,

В стороне сидела с видом умным,

Говорила лишь о новостях,

Коллектив считала слишком шумным,

На вопрос не находя ответ,

От стыда краснела до макушки,

Еще больше портило эффект,

Что она не смеялась на шутки.

Организм не принимал вино,

И была, как белая ворона,

В праздник, где всё объединено

Веселящей силой самогона.

Поддержать, когда просили тост

Подавая чарку на народе,

Выпивала всю, встав в полный рост,

С видом смертницы на эшафоте.

А потом болела голова,

Уводить приходилось с праздника,

И сидела всю ночь, как сова,

Не смыкая глаз, возле тазика.

Её мучила мигрени боль

После праздников тех суток трое,

Недовольство росло исподволь

На его с ней постигшее горе.

А когда к себе звали гостей,

То конфуз был на грани позора.

Привечать не пыталась друзей,

Избегала с ними разговора,

Была пресной, невкусной еда,

Так как мало добавляла соли

И приправ не клала никогда.

Ели, будто против своей воли.

Походили борщи и супы

На рецепты из книг лишь немножко,

Так же, как и блюда из крупы,

Удавалась ей только картошка.

Когда с ней оставались вдвоём,

Не горел интерес к общению,

О чем-то думала о своём,

Стремясь только к уединению.

И казалось, что брак нужен ей

Для того, чтоб сказали селяне,

Что в семье их всё, как у людей,

Что Степан души не чает в Жанне.

Не выказывала теплоты,

А лишь только услужить готовность,

От растущей в душе пустоты

Давать знать о себе стала злобность.

Если он насмешкой оскорбит,

Её это будто не сердило,

Но с укором вдруг так поглядит,

Словно искренне жаль его было.

В безответном смирении том

Милосердие видел монашки,

В другой раз в жгучем взгляде прямом

Вдруг усматривал ведьмы замашки.

И казалось бормотанье слов

У иконы старой, деревянной

Пережитком из древних веков,

А она сама — бабой отсталой.

Вопрошал, в улыбке рот скривив: —

— Эти доски тебе помогают?

Отвечала: — «То лики святых,

Они силу души укрепляют.

Ты без веры, котёнком слепым,

Всё туда-сюда лишь мыкаешься,

К настоящей же цели большой

Никогда не выкарабкаешься.

Человеку придать может сил

Только высший отец наш небесный

К нему взор если бы обратил,

То совет получил бы полезный.

— Да сил столько у меня внутри,

Что сумею свернуть я и горы!

— Только дров не наломай смотри,

Строя жизнь без нравственной основы.

Потерял если ориентир,

Ни к чему твои ухищрения.

Силы сколько бы ни применил,

Вся уйдёт лишь на разрушения.

Не задаёшь если ты вопрос,

Хороши ль дела твои для бога,

Всё пойдёт тогда на перекос,

И ошибок наделаешь много.

-–

Как-то странно сочетались в ней

Беззащитность, схожая с юродством,

И пытливый взгляд ярких очей,

Осаждающий зло благородством.

Лицедейством казалось ему

Слыть хорошей семьёй стремление.

Равнодушна была ко всему,

Кроме общества о ней мнения.

Ну, а в целом считал, повезло,

Жена совестлива и скромница,

Ничего не делает на зло,

Поселковых сплетниц сторонится.

Не искал теперь Степан любви,

Считал, что много эмоций лишних,

Было важно, чтоб в разрез не шли

С его волей желания ближних.

Ни к чему, чтоб нас кто-то любил,

Лишь бы слушался беспрекословно,

Во всём верным и преданным был,

Жизнь бы шла тогда гладко да ровно.

Нужно женщину в узде держать,

А не то сядет тебе на шею,

Попрекать станет да помыкать,

Заниматься начнёшь только ею.

Ты с послушной уверен в себе,

Не выводят из себя капризы,

А любовь преподносит тебе

Зачастую одни лишь сюрпризы.

Похвалить если при всех жену,

То улучшишь о ней лишь мнение

Будет страшно оставить одну,

Не дадут покоя сомнения.

Чтобы к ней не возник интерес,

Твердить надо лучше непрестанно

Похвалам людским в противовес,

Что жены поведение странно.

И двояко можно понять речь,

Она то ли тебя старается

От опасности предостеречь,

То ли шутки шутить пытается.

Тяжело найти общий язык,

Нужна выдержка очень большая,

Но настолько уже к ней привык,

Что мила для сердца и такая.

Будешь выглядеть, как альтруист,

С душой жертвенной и благородной,

И, увидев, что ты гуманист,

Не обделят любовью народной.

Теперь так на жизнь смотрел Степан,

Трезво и без сантиментов лишних,

В голове имея чёткий план,

Подчинить чтоб своей воле ближних.