Не унывай!

Людмила Иванова, 2018

Кто не знает Шурочку из фильма Э. Рязанова «Служебный роман»? А Клавдию Матвеевну из картины Г. Бежанова «Самая обаятельная и привлекательная» с ее неизменной фразой «Настойчивость и инициатива в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях!»? И пусть ее героини не были главными, но именно такие роли сделали Людмилу Иванову всенародно любимой актрисой. Она была, подобно Ф. Раневской и Р. Зеленой, «королевой эпизода», привнося в любой спектакль или фильм озорные, веселые нотки. Созданные ею образы мгновенно запоминались и никого не оставляли равнодушным. В этой книге актриса рассказывает о работе в театре «Современник», в котором играла почти шестьдесят лет, о своей жизни и уникальной семье, об известных актерах, о преподавательской и режиссерской деятельности.

Любовь

С детства я всегда была влюблена. Влюблялась в героев книг, а позже и в героев спектаклей.

Однажды меня повели в детский театр на спектакль «Белеет парус одинокий». Гаврика играла тетенька, еще там была девочка в розовом платьице, ее тоже играла большая тетенька. Обмануть меня им не удалось. В детский театр после этого я не ходила. До той поры, пока там не появился замечательный спектакль «Друг мой, Колька», поставленный Анатолием Эфросом.

Но я влюблялась не только в героев книжек и спектаклей — я была влюблена в наш сад на даче и в кусты сирени, где прятались мои качели, в ландыши — их моя бабушка принесла из леса и посадила в тени, и в пионы, которые расцветали в мой день рождения, в июне. Когда мы уехали в эвакуацию в город Миасс, я влюбилась в Уральские горы, в лес и могла одна, в восемь лет, бесконечно бродить по берегу горной реки, подниматься по тропинке на высокую гору и сидеть на вершине, обдуваемая ветром, и думать. И мне было не скучно.

А уже в школьные годы, конечно, я влюблялась в учителей. Долго была влюблена в учителя математики — впрочем, как и все девчонки в классе. И в театр, который стал моей радостью, моим счастьем. Наша школа находилась недалеко от Театра Красной Армии, и я смотрела там все спектакли. В «Давным-давно» мне казалось, что я Шура Азарова и это я убегаю из дома на войну. Любовь Ивановна Добржанская великолепно играла — мы, зрители, плакали, смеялись. Конечно, я была влюблена в Ржевского, которого играл Даниил Сагал. А «Учитель танцев»! В Альдемаро был влюблен весь зал.

Спасибо моей маме — она была настоящей театралкой и показала мне все театры, всех знаменитых актрис и актеров. Во МХАТе я видела Тарасову, Еланскую, Степанову, Андровскую. В театре Вахтангова — Мансурову, в Ленкоме — Серову, в Малом — Пашенную, Зеркалову. И все они играли про любовь!

Я и в Большом театре слушала все оперы. Музыка тоже помогала мне жить. Я училась в музыкальной школе им. Шапорина на Самотёке. Я уже не помню, как звали учителя по музыкальной литературе, но мы называли его Сыроежкой. Он был такой невзрачный, худенький, с рыжеватыми волосами, но именно он открыл нам прекрасный мир музыки, играл и пел нам оперы, сонаты, симфонии. Однажды в мае он сыграл нам на рояле соль-минорную симфонию Моцарта. Эта божественная музыка произвела на меня такое впечатление, так взволновала меня! Я вышла на улицу, напевая. Только что прошла гроза, Неглинка «вышла из берегов» — видно, где-то прорвало трубу. Вся Трубная площадь и Самотёка были затоплены, люди шли по колено в воде. И я пошла. Вода была довольно холодная, но я шла совершенно счастливая и думала: «Пусть я даже простужусь, заболею и умру — я уже слышала соль-минорную симфонию Моцарта!»

Наверное, эта влюбленность в театр, в музыку и привела меня на сцену.