Хромое счастье. Повести и рассказы

Людмила Егорова

Оно разное, это счастье, но никогда не бывает бесконечным. Мы его ищем, ждем, а оно пролетит кометой, и кто-то успеет схватить его за хвост, а кто-то и не заметит. Потому чаще всего люди называют его «трудным», «горьким», «запоздалым», а вот радужных эпитетов маловато. Об этом и рассказы, собранные в книге члена Союза литераторов РФ, члена Российского союза писателей Л. Н. Егоровой «Хромое счастье».Автор иллюстрации: Л. Н. Е

Попытка выйти замуж

Хорошо, когда ты хозяин своим мыслям, поступкам. Когда сам себе хозяин, а не живешь с ощущением, что постоянно надо с кем-то соглашаться, уступать, одобрять, поддерживать, мило улыбаться. Нет, ситуации бывают разные, и нередко надо делать все это, и это нормально. Только для этого должны быть определенные условия. Оля — женщина приятная во всех отношениях: симпатичная, в меру округлая, с обожженными перекисью локонами и ямочками на щеках. Ей пятьдесят, она торговый работник и ее любят и уважают. В молодости у нее, как и у всех нас, были ошибки, душевные потрясения, сказочные мечты и такие же надежды. Что из этого свершилось? За плечами Оленьки, как душевно зовут ее коллеги, два брака, взрослый сын и двое внуков. Квартира, работа, машина. Конечно, хотелось бы, чтобы муж был один и навсегда, а к квартире дача и ежегодные туры в знойные страны. Но есть то, что есть. И она довольна. И жизнь прекрасна. Правда, подружка Рита в какой-то момент начала учить жизни.

— Оль, ну что ты одна да одна? Чего такому добру пропадать? Уже два года одна — не скучно? — хихикала она, подталкивая Оленьку в бок.

— Станет скучно — собаку заведу, — посмеивалась та в ответ. — Ну, зачем мне еще кто-то? Рита, дорогая, мне так сейчас хорошо! Оба брака Ольги закончились разводами, нервотрепкой с алиментами, дележкой нажитого. И пытаться «исправить» положение еще раз желания не было. А вот Рита считала, что надо обязательно попробовать еще разок: а вдруг это будет счастливый билетик? И напирала на Олю все сильнее. Да и коллеги все чаще стали с улыбками спрашивать о личных планах на ближайшее будущее. Оля по-кошачьи щурилась, смеялась и отшучивалась. Но постепенно мысль эта начала казаться вполне осуществимой. Другое дело — надо ли ей это? Конкретно Оля ответить себе не могла, да и как на такой вопрос ответишь? А вдруг встретится принц, о каком можно только мечтать? Кто же откажется? Правда, на пятидесятилетних принцы особо не бросаются, им молодых с ногами от ушей хочется. Хотя годы — это опыт и мудрость, и не только житейские, и умные мужчины это понимают.

* * *

Вадим Петрович был мужчина в самом расцвете лет — ему было пятьдесят три года — и он находился в активном поиске. Но искал он не работу или деньги, а женщину, у которой есть и работа, и деньги. И надо же было этому покорителю женских сердец (как он считал) пересечься с Ольгой! Он обратил на нее внимание в магазине, когда женщина неторопливо двигалась от стеллажа к стеллажу, толкая перед собой продуктовую тележку. Вадим зашел взять пачку сосисок на ужин. А Оля стояла в колбасном ряду. Она плавным движением брала упаковку с колбасой, рассматривала этикетку, на мгновение задумывалась, возвращала ее на место и меланхолично тянулась за другой. Пухлые маленькие ручки, длинные яркие ногти, крупное кольцо, а обручального нет. Симпатичная, ухоженная, никуда не спешит и, похоже, не бедствует. Мечта, а не женщина! — Простите, что помешал! — Он сделал вид, что по невнимательности наткнулся на тележку и смущенно улыбнулся. Оля рассеянно взглянула на него: средний рост, средняя упитанность, средний возраст, средняя внешность. Как бы удивился Вадим Петрович, услышь он ее мысли! Она улыбнулась в ответ уголками губ, и уже собралась отойти, как мужчина заговорил снова: — Вы не пробовали эти сосиски? Я обычно беру копченые, но вот захотелось изменить меню, — и он вопросительно уставился на Ольгу. Неожиданно она поняла, что этот «средний» мужчина, как сказал бы внук, «клеится» к ней. А еще она вспомнила Риту с ее нашептываниями, коллег, свои сомнения, и, улыбнувшись уже шире, с готовностью подхватила разговор. Оказалось, он живет недалеко от ее работы, вместе с родителями в их квартире. Инженер-энергетик, но сейчас активно ищет работу (пандемия, сокращения, увольнения). А еще он один — «так сложилось». Вадим не назначал Оле свидания, но еще несколько раз «случайно» встречал, то в том же магазине, то у входа в ее офис, и они неспешно проходили некоторый отрезок пути к ее дому вместе, говорили о пустяках, мило улыбались друг другу. А спустя три месяца он переступил порог ее квартиры. Вадим Петрович придирчиво осмотрел ее, похвалил планировку, одобрил мебель, отметил уместность пары офортов на стене в зале, удовлетворенно хмыкнул, заглянув на застекленную лоджию, и постарался сделать все, чтобы его оставили ночевать. Уходя утром, он ничего не обещал, но Ольга и не ждала, что поклонник прямо завтра заявится с чемоданами. Она даже не четко представляла, насколько он вообще ей нужен. Причем, именно он.

Ну, случилось, и что? Это же не повод требовать от него жениться? Да и на принца он не тянул. Скорее, на его коня, и даже не белого, а так, водовоза. Но на безрыбье и рак — рыба, зато можно будет заткнуть рот Рите, коллегам, да и для себя небольшое приключение лишним не будет.

* * *

Их отношения были похожи на какую-то вяло текущую болезнь. Например, насморк. Сначала он раздражает, потом привыкаешь шмыгать носом, а потом перестаешь замечать, что насморк давно закончился, а ты все шмыгаешь по привычке. Еще через три месяца Вадим Петрович принес к Ольге чемодан с вещами, и теперь у нее в шкафу висели его рубашки, лежали его полотенца, в ванне красовался его халат в шотландскую клетку, а под ним стояли мягкие тапочки. И в квартире несильно, но пахло мужчиной. И ей это было приятно. И уже не так бросалась в глаза его вечно блестящая лысина, глубокие морщины на лбу и у рта, чмоканье при еде, привычка вальяжно валяться на диване, оставляя ей краешек и другие не очень приятные особенности поведения.

— И я не без греха, — говорила себе Оля и старалась не раздражаться. Она снова после работы спешила по магазинам за продуктами, потом крутилась у плиты, по субботам устраивала стирку-уборку. Уже не так часто к ней заглядывали сын и внуки, и она выбиралась к ним не каждые выходные. Семья — это не просто так! Хотя какая семья? Оля не была влюблена в Вадима Петровича. И чем дольше длился их роман, тем больше она понимала, что это и не роман, а как в песне — «одно название». Но за это время она привыкла к нему. К хлопотам по хозяйству, к вечерним ожиданиям его прихода, к фырканью, доносящемуся из ванной во время его купания и шарканью тапочек. К сладковатому запаху его одеколона и уже ставшему привычным — тела. И это привыкание сглаживало острые углы. А их хватало. Уже два года, как они жили вместе, а он так и не нашел «достойной его» работы. В любую минуту мог уйти к родителям и оставаться там и день, и неделю. Мог капризно прокомментировать «припозднившийся» ужин, или слишком скромный на его взгляд завтрак. Он не приглашал Ольгу в гости к родителям даже на праздники, и не горел желанием поближе познакомиться с ее близкими, стараясь заранее уйти из дома в дни, когда сын с внуками навещали мать. Да и со своей дочкой познакомить не спешил, хотя говорил, что относится к ней очень хорошо и отношения у них доверительные. Правда, номер телефона на всякий случай дал. А в остальном все хорошо. Но замуж не зовет, да как-то и не тянет. Но привычка…

* * *

Тот день Оленька решила отметить праздничным столом со свечами и шампанским. Сходила к парикмахеру, сделала ногти и купила новое платье. Что за дата? Два года их с Вадимом Петровичем совместного проживания. Не любви пламенной и страстной, а именно проживания, когда никто никому ничем не обязан. Ей хотелось встряхнуть его, заставить взглянуть на нее пристальнее, возможно, принять какое-то решение. Она устала смущаться, когда у нее спрашивали:

«Это ваш муж?» или «А вы замужем?» Что отвечать, чтобы не соврать самой себе? Что это любовник, приходящий и уходящий? И переводить разговор на другую тему в ответ на вопросительный взгляд сына. И расхотелось лишний раз встречаться с Ритой, уверенной, что штамп в паспорте — пережиток прошлого.

— Зачем тебе это? Чтобы потом опять все делить?

— Но зачем заводить отношения заранее настраиваясь на их недолговечность? — спорила Ольга.

— Мне и одной было прекрасно! Но вот нас стало двое, и это уже другая жизнь, это ответственность, Рита! И я хочу, чтобы ее чувствовали обе стороны. Пусть не великая у нас любовь, но если мы решили, что вместе нам должно быть лучше, чем поодиночке, то для этого должны стараться оба! А у меня чувство, словно мною пользуются, как банковской картой — с меня берут, берут и даже спасибо не говорят! Давно накрыт стол, и Оля все чаще вскидывает глаза на часы: ведь просила же быть дома, несколько раз напомнила, что готовит ему небольшой сюрприз.

«Уж полночь близится, а Германа все нет», — нервно бубнит Оля, набирая его номер телефона. Тот долго отвечает гудками, но вот послышался голос Вадима Петровича.

— Не жди меня, — быстро говорит он, стараясь опередить ее вопросы. — У меня наметилось серьезное дело, так что я сегодня переночую у родителей, а рано утром уезжаю недели на две в N-ск. Там завод, мне предложили должность. Надо съездить посмотреть. Так что, думаю, ничего с сюрпризом не случится, если увижу его позже.

— Но почему не позвонил сразу? Не предупредил, что будешь у родителей, что собираешься уезжать? Значит, если бы я сейчас не позвонила, то и не узнала бы, что тебя уже в городе нет? Это, по-твоему, нормально?

— Оля, не начинай! Ничего страшного не происходит. Ну, завертелся, забыл позвонить. Позвонил бы утром. Ты же должна понимать, как это для меня важно! Как уехал, так и приеду, а что ночую у родителей — так у меня здесь документы, нужные вещи. Женщина грузно осела на диван.

Вот, значит, как… Молодец, проявился, показал, где ее место и какова цена. Она больше не хотела его слышать. Хотя, нет, она все же проверит свою догадку, и побежала искать в сумочке номер телефона его дочери. С трудом дождавшись утра, позвонила. Женский голос ответил быстро.

— Извините, что беспокою, — старалась говорить спокойно Оля, — но мы с Вадимом Петровичем хорошие давние друзья, и он сказал, что в случае чего, могу вам позвонить.

Дело в том, что мы, бывшие однокурсники, собирались вчера встретиться, посидеть, поговорить, а он не пришел, хотя обещал. И не позвонил, и я не дозвонилась.

Может, что случилось? Или какая срочная командировка? — Почему не позвонил — не знаю. Отец жив — здоров, и о поездке куда-нибудь разговора не было. Видимо, закружился и забыл. С ним такое редко, но бывает, — со смешком ответила трубка.

Оля окинула взглядом неубранный с вечера стол, подошла к зеркалу и внимательно посмотрела на себя — моложавую, симпатичную:

— Оленька, тебя элементарно бросили! Тебя! Два года посидели на шее и решили сменить обстановку и шею. Видно, подвернулась потолще, в смысле обеспеченнее. Женщина быстро подошла к столу, налила в рюмку коньяк:

— За тебя, глупая! За тебя! Затянувшаяся интрижка подошла к концу. Будь честна: ты же в глубине души понимала, что примерно так все и закончится. Вот только не ожидала, что первый шаг сделает он. Нет, ничего страшного не произошло, и его уход не повод лить безудержные слезы, но… Но какое мерзкое ощущение… грязь и непорядочность. Добился доверия, пожил в свое удовольствие, да и ретировался! Благо есть куда — родители всегда дитятку примут, сколько бы ему не было. Примут, поймут, поддержат, одобрят, накормят-напоят. Ладно, бог с ними. А себе нельзя дать раскиснуть! Ты не такое пережила, и теряла не таких. Пусть не сложилось ни с одним, но была любовь, было счастье. А что было сейчас?

* * *

Проснувшись следующим утром, Оленька долго прислушивалась к себе:

что она чувствует? Боль утраты? Обиду? Отчаянье? Опустошенность? Удивительно, но ни одно из этих чувств ее не беспокоило.

Она встала, приняла душ, заварила кофе и вышла на лоджию. Хорошо! Как хорошо и спокойно! Как после затяжной болезни. В доме тихо. Никуда не надо спешить, что-то делать, говорить. Ушел? Или кто-то увел? А может это ангел-хранитель оградил меня от печального будущего? Ведь все, что с нами происходит, не случается просто так! Все имеет значение — и встреча и расставание. Все верно! Ведь я не любила его, но была готова согласиться на брак. Видела, что он иждивенец и эгоист, но закрывала глаза. Понимала, что ничего хорошего из возможного брака не получится, но чего-то ждала. Шла на поводу чужих убеждений и советов. Ты мозги отключила, любезная, и поплыла неизвестно чему навстречу. Согласилась быть хоть с кем, только не одной. Потому что так делают многие? Потому что сейчас модно быть востребованной в полтинник? Вот и получай! Оля глубоко вдохнула свежий утренний воздух, и пошла паковать чемоданы Вадима Петровича: на новом месте ему обязательно пригодятся халат в эффектную шотландскую клетку и мягкие тапочки. Время дам средних лет, все еще ждущих принцев, не пройдет никогда, как не исчезнут Вадимы Петровичи, предлагающие исполнить их ожидания.