Стрелы ангелов. Рассказы

Людмила Дудка

Если приблизиться к раненому животному, оно поведет себя непредсказуемо. Люди с эмоциональными ранами поступают так же.Марк Гангор

Все будет чики — пуки!

Говорят, что у каждого человека есть своя жизненная тропка, по которой он худо-бедно двигается, шагает твердо, уверенно, а, может быть, ползет, задыхаясь от удушья. Тропа, конечно, бывает разной, и никто не застрахован от падения и ушибов, от ошибок ценою в извинение, в потерю здоровья или ценою в жизнь. Такой вот расклад получается. Вот об этом Санька постоянно и думал долгими ночами, когда прокручивал мысленно свою непутевую жизнь, как кинопленку. И почему у других все так складно выходит? Вот ведь одноклассник Мишка Порыцаев звезд в школе с неба не хватал, а подишь ты, коммерсант, черт его дери, сопля… Драться никогда не умел, за себя постоять не мог, а теперь первый человек в их захудалом долбанном городишке. Машина у него как танк, а дворец? И жена — просто модель! Чего она в Мишке-то нашла? Росточком — тьфу ты, сморчок, да и только, а теперь такой важный, толстый, чистый колобок. Но катится этот колобок по своей жизненной тропке как-то так удачно, плавно, дорога у него ровная, без колдобин.

У-у, как ненавидел Санька Мишку, хотя, если уж начистоту, то Мишка даже помогал ему, по крайней мере не кичился ни богатством, ни нынешним положением в городе. Все это так, но именно поэтому его Санька больше всего и ненавидел. А что у Саньки? Юлька, первая в городе красавица, после трех лет семейной жизни бросила его и уехала в столицу, где вскорости очень удачно определилась. Планы-то у Саньки были огромные — куда там!.. Аттестат был хороший — маман подсуетилась, если бы кто из одноклассников увидел тот аттестат, ахнул: там одни пятерочки и четверочки, хотя учился Санька не ахти как, зато поступил в престижный вуз. Тут уж подсуетился батя — у него связи в универе, опять же на лапу дал кому надо, все схвачено было. Правда, учеба сразу как-то не заладилась… Но родители для единственного сына сделали все, что могли… А деньги в этой бандитской стране могут многое.

Санька в армии, в отличие от Мишки, не служил. Нашли дурака — долг родине отдавать. Ничего он никому не должен! Какой родине? Это все училка по литературе распиналась про патриотизм, а сама в одной юбке по полгода ходила, вечно сумками дурацкими с тетрадями обвешана… С таким пафосом стихи читала! Призывала быть честными, милосердными, а у самой глаза как у побитой собаки, и муж от нее сбежал, наверно, не вынес учительского напряга. Распиналась дура в своей школе: «Деточки, перед вами весь мир, дерзайте!» А чего ж сама — то не дерзала? Просидела в этой школе, состарилась раньше времени, злая стала…

И чего он школу эту дурацкую вспомнил? И нужна ему эта училка? А вот как назло, как ему в чем-то не повезет, так и вспоминаются ее елейные словечки: « Детки, жить надо по совести». Да пошла бы она со своей совестью: первое, что он сделал, когда окончил школу и получил аттестат, так это сжег все тетради, которые она так тщательно и придирчиво проверяла. Вот уже двенадцать лет, как он не заходил в школу, не приходил ни на один вечер встречи выпускников. Видеть никого не желает! Тошнит и от школы, и от учителей, пропахших нафталином!

А все начиналось так славно! Университет кое-как добил, практически не появляясь на занятиях. Но все было чики — пуки! Жил на широкую ногу в большом городе, квартиру родители купили любимому чаду. Ох, и погулял он тогда! Хорошее было время! Сколько попили с друзьями! А сколько девчат перебывало в его постели!.. Первый облом случился, когда его привлекли за наркоту — да было бы за что! так, баловались… Он прошел просто свидетелем — батя отмазал, но в ухо Саньке врезал, несмотря на то, что сыну уже было за двадцать.

Пришлось в спешном порядке возвращаться в родной городишко, начинать заниматься каким-нибудь делом. Отец куда только ни пристраивал Саньку — все у него не ладилось. Ну, не везло ему: начальники — сволочи, а работать Санька не привык. Потом батька взял его в свой бизнес, тут тоже как-то не заладилось. Вот пить он бросил после того, как чуть не насмерть задавил женщину — все обошлось, но он струхнул тогда капитально: ужасный визг тормозов и… думал, что у самого сердце остановится. Но обошлось. У тетки той ушибы были сильные, но маман организовала лечение, путевочку в санаторий, деньжат тетке подкинула, и все чики — пуки.

А потом Санька влюбился, втрескался капитально, напрочь… Что интересно — Юлька была его одноклассницей, все годы, что они вместе учились, он никогда не обращал на нее внимания, мало того… просто недолюбливал, потому что училась она на отлично, вот была вся такая аккуратненькая, правильная… На классных собраниях вечно критиковала Саньку и за учебу, и за поведение…

Но именно эта девушка и перевернула всю его жизнь. Раньше они никогда не симпатизировали друг другу. Как же, отличница, гордячка и задавака! Она не жаловала его своим вниманием. А после института Юлька приехала работать в родной город. Это было несколько лет назад. При редких встречах дальше дежурного «привет» дело не шло.

А однажды тропинки их жизненные пересеклись-таки. В ресторане было шумно, весело, Санька с компанией отмечал свое 25-летие. Гуляли широко, комфортно, спиртное лилось рекой, много танцевали, шутили, смеялись… Он заметил в конце зала знакомых девчат-одноклассниц. Они чинно и благородно пили кофе, о чем-то оживленно беседуя, не обращая внимания на окружающее празднество. Вообще, Санька поначалу хотел пригласить девчат к своему столику, потом передумал… хотел просто подойти и угостить бывших одноклассниц шампанским… но и от этой мысли отказался. Как вдруг заметил, что от соседнего столика в сторону девчат, пошатываясь, пошел местный Казанова неопределенных лет. Он пригласил Юльку танцевать. Как же! Пойдет она танцевать с пьяным!.. Так и получилось. Гордо плечиками повела, фыркнула и отрицательно кивнула головой.

Казанова прилюдного позора не стерпел и грязно выругался. Нет, вот этого простить ему Санька не мог. Все что угодно мог стерпеть, но только не оскорбления этой девчонки, которой гордилась школа, в которую тайно были влюблены почти все мальчики их бывшего 11-А класса.

Санька давно заметил за собой такую странную особенность — умение мысленно сгруппироваться и совершить поступок. Э, да что там вспоминать — он заставил пьяного донжуана так же прилюдно извиниться перед Юлькой. О, это была еще та сцена!..

Юлька сломала его, приступом ее взять не получалось. Ухаживал долго, красиво, дорого ухаживал, такие подарки дарил… После свадьбы, на которой гуляло все начальство города и батькины крутые друзья, въехали они с Юлькой в подаренный дом. Когда Юлька была на третьем месяце беременности, он избил ее. Поругались, поскандалили, а ей бы помолчать, так нет — вещи стала собирать, обозвала его тунеядцем, сидящим на шее у родителей, и крапивой на заброшенном поле… Он и врезал ей. Синяк разлился по лицу страшный. У Юльки истерика, выкидыш. Тьфу ты, черт, слово какое дурацкое — выкидыш! А потом Юлька наотрез отказалась беременеть, все предохранялась. Три года они промучились, когда однажды он пришел домой, а на столе записка: «Да пошел ты!..» Надо же, интеллигентная была девочка, отличница, экономист по образованию, красавица… и вдруг такие слова.

Ох, как стыдно и больно было тогда Саньке! Перед дружбанами стыдно. Ничего Юлька с собой не взяла — гордая! А Мишке-заразе повезло с женой. Ему, вообще, везет: троих пацанов родила ему Наташка. Дети такие чистенькие, ухоженные, воспитанные… Санька был у Мишки как-то в гостях. Все прямо так чинно и благородно. Да нет, он не завидует, но злость все ж есть. Чем он, Санька, хуже Мишки? Тот теперь еще и депутат. Уважаемый человек в городе. А Саньке патологически не везет. Открыл при помощи бати свою строительную фирму. Вроде бы и коллектив неплохой подобрался, но что-то застопорилось с заказами, с тендерами… Хватки у Саньки не было. Это так батя считает.

Живет Санька не с родителями, а в том же доме, где начиналась его неудачная семейная жизнь. Были еще у него попытки обрести семейное счастье, но все какие — то неудачные. С Юлькой сравнивал, и это сравнение, эту конкуренцию не выдерживали другие бабы. Вот ведь, зараза, как он прикипел к ней. Ему бы тогда броситься разыскивать ее, может, и удалось бы вернуть назад: ведь любила же она, когда замуж выходила! А он тоже в позу стал. Юльку потерял окончательно.

В доме красиво, вроде уютно, мать постаралась, чтобы у сынка все было чики — пуки… А как-то неуютно на душе у Саньки, одиноко. А тут еще Мишка-поганец предложил ему, своему однокласснику, стать крестным отцом у младшего сына… Мишка этот как укор Саньке. Родители у него алкаши были, сам Мишка в школе вечно голодный ходил, в столовке Санька отдавал ему свою порцию и отворачивался — ну не мог он спокойно смотреть, как давится Мишка, заглатывая пшенку с котлетой. Его в школе обижали, мелкий был ростом, драться совсем не умел, а Саньке жалко его было, приходилось заступаться, потому что батька как-то рассказал, что Мишка в раннем детстве серьезно болел, врачи уже отчаялись вылечить его, и он, батя, помог тогда с лечением. У Мишкиных пьющих родителей денег на здоровье сына не было.

Вообще, Санька знал за своим отцом слабость: тот был жалостливый, людям часто помогал, хотя мать и пилила его за это, она была посуровее в этом отношении. А батя, при всей его жесткости, имел сердце — так о нем говорила бабушка. Его уважали в городе. Батя очень переживал, что у его непутевого сына все наперекосяк выходит, что деньги, которыми он оплачивает очередные наполеоновские планы сына, идут прахом. Строительная фирма разваливается на глазах, люди стали уходить в фирму конкурентов. И вот Санька уже который день не в себе, все о жизни думает и сам себе удивляется: это когда ж такое было, чтобы его мысли такие посещали, прямо философские, черт возьми, все Санька мучается над вопросом, почему ему не везет…

А что это говорил вчера ему отец? Но сын не слушал, так как горько напился после пятилетнего зарока. Он на больную голову все пытался поймать нить разговора с отцом… Что же он говорил?.. О, вспомнил! Отец видел училку в поликлинике, ему не понравился ее вид, сказал, что она серьезно больна, а от ее бывших коллег узнал, что те собирают ей деньги на операцию, да и не факт еще, что эта операция поможет.

И зачем он сказал это сыну? Ведь знал, сколько крови она попила у Саньки! Постоянно названивала родителям, жаловалась, оставляла после уроков, заставляла переписывать классную работу… Эти дурацкие нравоучения, советы, а теперь вот заболела, и спровадили ее из школы вместе с советскими лозунгами о долге, чести, совести, вот еще вместе с ее патриотизмом. Эх, каждый только за свою шкуру и печется, а она застряла где-то на рубеже веков. Он еще в прошлом году слышал, что у нее не складывались отношения с директором: все лезла, наверно, с своими советами, правдоискательница… Наверно, не только учеников, но и коллег своих достала! Дура! Ох, как он сейчас был зол на нее! Сколько лет прошло, обида детская так и осталась. А вот Юлька ее боготворила — как же, отличница! В гости к ней домой ходила, они часами могли общаться. Он потом, кстати, узнал, что училка отъезд Юльки не одобрила, говорят, что сказала, мол, поломают судьбы оба себе, так как такая любовь шрамы на всю жизнь оставляет. Ну, не знает Санька, как там у его бывшей, поговаривают, что счастлива, вроде замужем, а вот только у него без нее стежка эта самая, судьбы тропиночка, все с ямками да изгибами — муторно на душе, иногда завыл бы с тоски. Баб кругом полно, дом, машина, а в доме том Юльки нет…

Он вспомнил некстати, что постоянно сравнивал Юльку с училкой — ну, просто рок какой-то! В дневнике у него каждую неделю эти дурацкие тупые записи: «Не учил, не готов к уроку, сорвал урок». У, как батя кипел! Стыдно за сынка было, а вот маман поддерживала сына, тоже не любила школу, даже на выпускной вечер они с отцом не пришли: мать категорически отказалась, а отцу одному идти вроде как и неудобно.

Ночь, кажется, подошла к концу — за окном порозовел рассвет… Санька обратил внимание, что за несколько часов выкурил почти пачку сигарет — это уже перебор! Чего это он так расклеился?! Подумаешь, кругом придурки! Будет и на его улице праздник! Обязательно будет…

Звонок разбудил Михаила, который поспешил с телефоном в прихожую, чтобы не тревожить жену и детей:

— Да. Кто это? Ты, Александр? Что-то случилось?

— Ты извини, что рано звоню, но у Риммы Васильевны, ну, у нашей Риммочки, у нее диагноз нехороший. Что-то там учительство собирает… В общем, через часок подъезжай ко мне, обмозгуем, что делать. У моего отца в онкоцентре связи есть. Ей обязательно надо помочь, а то она загнется — ты же знаешь, она никогда свое здоровье не берегла. Отец мой сказал, что видел ее — маленькая, сгорбленная, как старушонка, так ей ведь нет еще и шестидесяти — оно, конечно, такая болячка кого хочешь согнет… Подъезжай, мы должны помочь! Все у нее будет чики — пуки!..

Санька почувствовал какой-то неожиданный прилив сил, настроение улучшалось, хотелось что-то делать, с кем-то говорить… Он вдруг решился позвонить той, которую любил, но отчаянно боялся услышать ее недовольный голос, понимая, что она навряд ли захочет разговаривать с ним…

— Кто это? Кто это? Не молчите!

— Это я, Юлька…

— Саша, ты? Что-то случилось? У моих родителей что-то не так? Да? Они вчера не звонили мне!

— У них все в порядке! Тут это… такое дело… Римма Васильевна заболела, ну…я решил позвонить тебе… Извини, что побеспокоил.

— Все нормально, спасибо, что сообщил, я приеду, обязательно приеду, а вы с Мишкой ее одну в беде не оставляйте — я же понимаю, что если ты позвонил, то у нее серьезный диагноз! А как ты живешь?

— Хорошо живу: все у меня чики — пуки! А что мне… это ты у нас семейный человек, а я без тебя как крапива на заброшенном поле — помню, как ты обо мне именно так сказала!

— А ты, оказывается, злопамятный… Только я не замужем!

И все, она отключилась, наступила напряженная тишина, Саньке показалось, что он не только оглох, но и потерял дар речи, и почему-то стало трудно дышать — он рванул ворот рубашки… Юлька! Юлька! Юлька!..