Дважды войдя в одну воду

Людмила Волынская

Едва успев окончить школу, Андрей столкнулся с непредвиденной проблемой будущего отцовства. Став случайным свидетелем разговора отца с неизвестной женщиной, он узнает о ранее скрываемых взаимоотношениях в семье. Рассчитывая на поддержку отца, Андрей по его просьбе знакомится со старшей сестрой своей матери. Это-то знакомство неожиданно и сыграло важную роль в устройстве его будущей семейной жизни.

1

Упершись спиной в стену больничного коридора, Светка понуро опустила голову. Так жалко выглядела она сейчас в синем полинялом халатике с хвостиком собранных на затылке огненно-рыжих волос.

Запах медикаментов, приглушенные голоса, тихие шаги запахнутых в больничные халаты и в собственные тревоги женщин — все это разом на фоне брызжущего весельем лета отдавало казенщиной, навевающей такую тоску, что выть хотелось. Даже не верилось, что еще вчера в клубе она вместе с друзьями, которые звали ее Рыжей Кошкой, выводила своим худеньким телом немыслимые буги-вуги. Вчера она была Рыжей Кошкой, независимой и строптивой, с копной непослушных волос, с неизменными в любое время года конопушками на вздернутом носике, в зеленом топе и потертых бедровках, с множеством браслетов на запястье. Вчера было весело. Вчера у нее была еще детская жизнь. Сегодня судьба перекинула ее во взрослую жизнь, будто с одной стороны улицы на другую, резко, безо всякого перехода. Был, правда, у Светки маленький переход. Но, во-первых, появился он не так давно, во-вторых, до сего дня он был неощутимый и незаметный, вроде подземного. Поэтому Светка могла себе позволить еще оставаться в детской жизни, на той стороне улицы, где было комфортно и привычно. И рассчитывала она пробыть там еще месяцев пять-шесть, чтобы свыкнуться с мыслью, что рано или поздно ей придется перейти на другую сторону. А вот как все получилось.

Дуся, Светкина мать, вытирая платком покрасневшие от слез глаза, время от времени с упреком поглядывала на дочь. Она только что вышла из ординаторской, где молоденькая докторица с важным видом маститого эскулапа объявила ей, что она в скором времени может стать бабушкой, если дочь ее впредь будет осмотрительнее. Что слова?.. Уже сам вид этой врачихи был живой насмешкой над ней, несчастной матерью-одиночкой, вырастившей на свою голову эту кикимору. Сама родила ее в шестнадцать, и этой столько же. Проклятье какое-то, что ли? Какая из нее бабка в тридцать три года? Она, можно сказать, только-только сама из гнезда вылетела, куда все шестнадцать лет кормежку таскала, надеясь, что из дочери что-нибудь путное получится, и можно будет, наконец, со спокойной совестью заняться своей личной жизнью. Она только-только скинула из себя лягушачью кожу в виде опостылевшего за много лет имени. Взяв первые буквы своего полного имени Евдокия, она стала теперь Евой вместо Дуси. Во всяком случае, именно так она представлялась теперь новым знакомым в ресторане, куда недавно устроилась официанткой. Мечта, а не работа. Вкалывала, правда, как ломовая лошадь, но ей к такой работе было не привыкать. Зато и деньги появились, и ухажеры. Хоть Дуся на мужиков и не падкая была, но один все же запал ей в душу. Такого и не захочешь, заметишь. Уж больно красив был. И на нее глаз положил. Положил, Дуся это сходу просекала. Думала, Светка подросла, можно свою жизнь устроить. И вот, на тебе. Не успела она еще толком в образ войти, как это известие о Светкиной беременности на корню срубило все ее мечты. Дуся опять всхлипнула в платок, но, видя, что от дочери слова не дождется, начала первая:

— Что молчишь? — буравя Светку стальным укором, c опаской произнесла она. — Мать на работу, а ты и рада стараться? Где башка твоя дырявая была? Мало я в нее вдалбливала, что от этих гулянок ничего, кроме дерьма не дождешься?

Видя, что дочь снова отгородилась от нее своим ослиным упрямством, Дуся вскипела от обиды.

— Кошка она, видите ли… Курица ты глупая, и мозги у тебя куриные! Чего ты молчала, чего ждала, я спрашиваю? И аборт не сделаешь, поздно уже, — всхлипнула она в платок.

Видя, что Светку не прошибешь никакими словами, она лишь вздохнула.

— Кто отец-то хоть, знаешь?

Светка шмыгнула носом и отвернулась.

— Андрей, — коротко ответила она, да и то еле слышно.

Дуся нахмурилась. Час от часу не легче.

— Суслик, что ли? — настороженно спросила она.

Светка кивнула.

— И что он? — неопределенно спросила Дуся, так как и сама толком не знала, чего ожидать от этого пацана. — Это же умудриться надо — среди пятисот тысяч городского населения выбрать для своего ребенка именно такого папашу! — нервно хмыкнула она, хлопнув ладонями по коленям.

Но эти слова, похоже, задели Светку куда больше оскорблений матери.

— У меня вообще никакого не было, — отрезала она, снова потупив взор.

Дуся вскипела.

— Это ты мне?.. Это ты мне такое говоришь?! — тыча себя пальцем в грудь, вытянула она по-гусиному шею. — Я тебе сотни раз говорила, что зарезали твоего отца. В поезде зарезали, когда из заработков возвращался. И деньги украли, которые на свадьбу вез. И фотографию показывала, — вдруг, что-то сообразив, она сменила тон: — А на что это ты намекаешь? Думаешь, как я, одиночкой? Запомни, я твоего Суслика из-под земли достану! И посажу за совращение малолеток!

— Мне со вчерашнего дня шестнадцать, — попыталась вставить Светка. Зря попыталась.

— А вот это вот! — тыча пальцем в Светкин живот, взвизгнула от негодования Дуся. — Это он тебе уже сегодня сделал, а?! Ничего, я на него управу найду, и стервь эту, мамашу его, заставлю на тебе жениться!

От возбуждения она перепутала, кто на ком должен жениться. Но сейчас это меньше всего волновало и ее, и Светку.

Старые жильцы коммуналки до сих пор помнили, как Светкина мать Дуся Нечаева и мать Андрея Маша Суслина когда-то враждовали между собой, что твои Монтекки и Капулетти. Яблоком раздора между ними стал Суслик старший. Началось все с того, что из соседней комнаты в коммуналке Суслиха, как поговаривали соседи, выжила старшую сестру, рассчитывая таким образом расширить свою жилплощадь. То история отдельная, и долго еще смаковали бы ее жильцы, не случись тотчас после нее другая, затмившая собой первую. Вместо ожидаемого расширения жилплощади в качестве новой соседки семейство Суслиных получило языкастую задиристую Дуську Нечаеву. И все бы ничего, если бы в придачу к своему характеру молодая соседка не обладала завидной внешностью и игривым нравом, на которые вполне мог клюнуть Суслик старший. Почуяв опасность, Суслиха развернула в дебрях коммуналки партизанское движение, вследствие чего в скором времени ни для кого из соседей не было секретом, что якобы существующий Дуськин муж был плодом ее собственного воображения, а попросту — чистым враньем. Когда слух об этом дошел до Дуськи, та, с малых лет наученная детдомовской жизнью, врезала Суслихе прямо при всех на нейтральной территории — общей кухне (рассаднике тараканов, сплетен и прочей заразы), чтобы та не совала нос в чужие дела. Результатом этой перепалки стали затянувшиеся испорченные отношения не только между ними, но и между остальными жильцами, ставшими на защиту враждующих сторон. Много воды утекло с тех пор, откровенная вражда между ними сначала сменилась мелкими пакостями, а потом и вовсе сошла на нет. Теперь они воспринимали друг друга, как неотъемлемый атрибут своей жизни — вроде тараканов, сплетен и прочей заразы. Да и поумнели обе, во всяком случае, настолько, чтобы оставить в покое пестрое прошлое, больше заботясь о том, чего ожидать в обозримом будущем. Дети-то подрастали, а на его туманном небосклоне ни у той, ни у другой не спешила вырисовываться хоть какая-нибудь надежда на улучшение жилищных условий. Лишь подряхлевший Суслик старший нет-нет да и напоминал обеим о пережитом позоре. Поэтому не было ничего удивительного в том, что перспектива такого родства могла привидеться обеим женщинам разве что в ночных кошмарах.

Неизвестно, до чего бы договорилась Светкина мать, если бы из ординаторской не вышла та самая «врачиха».

— Женщина, что же вы до сих пор дочь в коридоре держите? — подходя к ним, с упреком произнесла она. — Раньше надо было выяснять отношения. А сейчас ей покой нужен и постельный режим.

Взяв Светку под руку, она повела ее в палату.

Светка покорно пошла за ней, молча кивнув матери на прощанье.

Дуся посмотрела вослед дочери, и сердце заныло от жалости.

— Доченька, я тебе соки и фрукты принесу, — крикнула она вдогонку, но Светка уже скрылась за дверью.

«Какая из нее мать?» — вздохнула Дуся, зная, как нелегка материнская ноша, под которую поспешило подставить свои неокрепшие плечи ее неразумное чадо.

Понемногу растрепанные Дусины чувства стали укладываться в определенные целенаправленные мысли. Нет нужды уточнять, против кого они были направлены. Переведя взгляд на часы, Дуся прикинула, что до начала работы еще вполне успеет заскочить домой, чтобы отыграться на ненавистном Суслике, так вероломно искалечившем жизнь дочери, да и порядком нагадившем в ее собственной жизни. В том, что Суслик бездельничает дома, Дуся не сомневалась. По отношению к Суслику сомневаться можно было лишь в том, что в скором времени он сумеет обеспечить хотя бы себя самого, не говоря уже о жене и ребенке.