Теперь или никогда

Людмила Астахова, 2011

Есть тайны, которые не только жгут руки, но и дотла сжигают сердца. Хрупкий мир Империи обречен рухнуть, едва лишь тайное станет явным. А людям придется сделать выбор. Оставить все как есть или восстать, сохранить Империю – или возглавить кровавый мятеж? Стать бешеным зверем – или найти свою тропу? Убить врага – или протянуть ему руку и назвать братом? Остаться верным – или шагнуть на узкую дорожку между изменой и страхом? Наступил час перемен. Боги и духи молчат – они не вправе вмешиваться. Времени на сомнения не осталось. Решать должен человек.

Рэналд эрн-Конри, лорд-секретарь Собственной Е. С. О. Канцелярии

Над островом Конрэнт ярился ветер, гремел жестяными отливами под крышей, выл в каминной трубе, нес с близкого моря тяжелые черно-серые тучи, брюхатые бесконечными холодными дождями, которые будут без устали литься и литься, выбивая по зеленовато-коричневой черепице крыши ритм, схожий с рокотом украшенных траурным крепом барабанов. Тех самых, чья дробь сопровождает шаги приговоренного по мокрым доскам эшафота или — по узкому треугольному двору к глухой кирпичной стенке с выбоинами от пуль…

Конри поморщился, резким движением головы отбрасывая навязчивую мысль о том, что ничем иным, кроме петли на шее или ряда черненых дул перед глазами, все его игры не кончатся. Отбросил, запретил… но страх никуда не делся, он был повсюду, он врос в плоть и струился вместе с кровью по жилам. Вечный, неутолимый страх пса, который знает, что — неверен. И жар от сгорающих в камине сосновых поленьев не помогал унять мерзкий озноб, контрабандная кадфа^[7] пополам с бренди не согревала, а собственная власть казалась уже не более реальной, чем мимолетные водяные узоры на толстом витражном стекле. Скоро, уже совсем скоро дыхание Морайг станет ледяным, и дожди сменятся снегопадами, и мало найдется даже среди детей Волчьей луны мореходов, готовых рискнуть и побороться со свирепыми зимними бурями моря Кэринси. И тем паче вряд ли сыщется курьерский корабль, способный пройти по такой погоде проливом Беруин и достигнуть скалистых берегов Тэлэйт.

А значит, ждем до весны. Потому что в том деле, поистине тайном, деле, опасно близком к тончайшей грани между служением и предательством, эрну Конри не на кого рассчитывать, кроме посвященной эрны лейтенанта Кэдвен. Только наивные простаки, вроде обывателей или армейских и флотских чинов, ни разу не имевших дел с разведкой, могут считать, что псы из «своры Конри» служат лорду-секретарю. Как бы не так. Нет никакой «своры Конри», есть только — Свора Вилдайра, и любой из подчиненных Конри, не раздумывая ни мгновения, сам повяжет начальника и бросит его к ногам истинного Хозяина, если дознается о том, что замыслил «всесильный шеф» поистине всесильной Канцелярии… Любой, кроме Грэйн эрн-Кэдвен. И вовсе не потому, что гордая владетельница нищего имения по соседству испытывает к своему шефу и тайному любовнику какие-то нежные чувства. О нет! Рэналд эрн-Конри достаточно пожил и немало повидал людей — и женщин! — чтоб не обольщаться на этот счет. Право же, вздумай вдруг девушка в него влюбиться, это было бы совсем неудобно. К чему нужна влюбленность, зачем, скажите на милость, беззаветная преданность, щенячьи взгляды и подвиги во имя? Все это ненадежно, все — эфемерно, а меж тем есть поводок и ошейник гораздо более прочный, тот, с которого не сорвется даже такая бешеная сука, как дочка Сэйварда. Даже два, а то и три, с запасом. Первый — ее отец, верность чести которого заставила девицу забыть, что у нее самой когда-то тоже была честь. Второй — ее Кэдвен и ее люди, эта маленькая преданная стайка, которую она вокруг себя собрала, которыми сама себя связала. А третий — их тайная и постыдная для нее связь, благодаря которой Грэйн точно никуда не денется — и никому никогда о том не расскажет. Огласка погубит не только карьеру эрны лейтенанта, огласка покроет злосчастное имя Кэдвен таким слоем грязи, который не смыть будет и ее правнукам, буде таковые случатся.

Ради этого — настоящей, реальной власти! — можно и потерпеть кислые гримасы подневольной любовницы, ее холодность и молчание. Разумеется, только лишь для забав на столе или на диване лорд-секретарь подобрал бы себе кого-нибудь погорячее, но, право же, самые горячие профессиональные ласки женщин в белых платьях не идут ни в какое сравнение с этим ощущением полной и абсолютной власти не только над телом, но и над самою эрной Кэдвен.

«Ты можешь сколь угодно ненавидеть и презирать меня и себя, девица, но все равно никуда, никуда ты не денешься. Потому что на твоей шее — крепкий ошейник Гордости, в моих руках — надежный поводок Верности, а чтоб ты все-таки не бросилась однажды, метя в мое горло, — я прикармливаю тебя по-настоящему интересными заданиями, службой, которая тебе нравится, жалованьем, без которого твои люди подохнут с голоду в бесплодном и нищем поместье. А еще — иногда отпускаю тебя побегать на воле. Вот как сейчас. И ради всего этого ты не осмелишься бунтовать, не бросишься к ногам Священного Князя в поисках защиты и пулю в лоб себе не пустишь тоже. А значит — именно ты мне и нужна, Грэйн эрна Кэдвен, именно ты и только ты. И если то, что я затеваю, сорвется… висеть нам с тобой на одной перекладине. Уж я позабочусь».

Конри быстро допил довольно-таки мерзкую на вкус остывшую кадфу, которая с добавлением бренди стала, кажется, еще гаже, и зажег спиртовку, чтобы сварить еще. Никаких слуг не должно быть в этом кабинете, никаких посторонних… никого, кто мог бы хоть краем глаза увидеть, хоть тоненькую струйку учуять запаха… Чего?

Заговора.

Он чуть не облился горячей и черной «имперской смолой», когда наконец-то смог хотя бы мысленно признаться самому себе, произнести это…

Заговор. Государственная измена. Преступление против Князя и богов. Или еще точнее — предательство.

Заговор все-таки предполагает наличие еще заговорщиков, кроме него одного, а это невозможно. Заговорщиков-ролфи не бывает. Кресло Священного Князя незыблемо, потому что он — Священный Князь. Богини-луны — не публичные женщины, они верны Вилдайру Эмрису так же, как он сам верен им, а потому — никаких заговоров, никаких дворцовых переворотов. Тут вам, господа, не Синтаф. Можно втихомолку огрызаться и покусывать собратьев по Своре за уши, но только до тех пор, пока вожак не скажет: «Гр-р-р!» Поэтому — никаких сторонников, никаких тайных обществ и ночных восстаний. Только сам, всегда сам, на свой страх и риск. И благодарение богам, что живет под тремя лунами дура по имени Грэйн эрн-Кэдвен, которой и впрямь некуда деваться. В меру умная, по-настоящему бешеная — то, что нужно.

Конри отпил махонький глоточек обжигающей кадфы и отставил чашку. Придвинул к себе отчет резидента из Эббо и еще раз, с каким-то сладострастием даже, внимательно перечитал его. А потом чуть дрожащими пальцами погладил приложенную к отчету страничку дешевой желтоватой бумаги, испещренную угловатым руническим письмом. Староролфийский — тяжелый язык, он словно специально создан для древних кровавых сказаний и замшелых тайн. И даже здесь, на Архипелаге, далеко не каждый сможет прочитать хотя бы ту строку, что не зашифрована. И уж тем более никто не поймет, насколько они важны, эти несколько слов.

Никто, кроме Священного Князя, Вилдайра Эмриса. И — его пса Рэналда эрн-Конри.

«Писано посвященной Глэнны, хранимо Аслэйг эрн-Акэлиэн».

Аслэйг эрн-Акэлиэн! Ха! Да кто ныне под тремя лунами помнит это имя? Вилдайр Эмрис, его Княгини-супруги — и Конри. Нелегко — не просто быть трусом, но и признаваться в этом самому себе. Никаких тайн от собственного отражения, верно, эрн Рэналд? Трус и рогоносец, но не предатель, нет, не предатель. Только не предатель. Повторять это изо дня в день, словно заклинание, словно молитву. Богини слышат, луны видят. Они всегда и все видят. Разве не Морайг заглядывала в окно спальни, когда он наконец-то получил вожделенную Элайн, уступленную Кэдвеном? Богиня, одно из имен которой — Неверная, не только освещала путь беглянке Элайн, помогая леди Конри без помех ограбить супруга и отбыть на материк, но и отвернулась, когда Кэдвен сполна расплачивался за свое дурацкое благородство! Богини все видят и читают в сердцах посвященных. Бессмысленно отрицать — он ведь предал, уже предал однажды, и для Вилдайра Эмриса нет в том никакой тайны. Священный Князь знает цену своему лорду-секретарю. Кто предал друга, предаст и государя, если достанет на то храбрости… И однажды, возможно уже скоро, Вилдайру надоест служба его пса, и Конри получит такой пинок под зад, от какого не сможет уже оправиться.

Или Элайн, беглая леди Конри, все-таки впутает его в одну из своих проклятых игр и не оставит ему выбора. Вилдайр не потерпит, если лорд-секретарь Собственной Канцелярии окажется связан с кучкой эмигрантов, плетущих пусть нелепые, но все же заговоры. И тогда пригодятся эти по крупицам собираемые тайны. Старые грешки, старые женщины. Под тремя лунами след остается после любого из шагов. И разве это измена — припасти в рукаве лишний козырь, чтобы в один несчастный, но неизбежный день, когда Священный Князь решит, что очередной шеф его Канцелярии более уже не нужен…

Страх, только страх заставил Рэналда Конри самого себя переплюнуть по части хитростей и умения отыскивать спрятанное. Если бы не страх, как бы он узнал, что давным-давно, в бытность Вилдайра старшим сыном и наследником императора Синтафа, встретилась цесаревичу-смеску та, что превратила его — в ролфи. Посвященная Глэнны Аслэйг эрн-Акэлиэн. Конечно же, во времена владычества диллайн и их Предвечного ролфийские богини-луны не в силах были даровать немногим Верным своим силы противостоять магии эсмондов… но все-таки посвященные были. В глубокой тайне и забвении, в бедности и безвестности, но были. Для всех Аслэйг Акэлиэн оставалась всего лишь одной из кастелянш огромного императорского дворца в Санниве, и никто не заподозрил связи меж нею и полукровкой-наследником, а если и заподозрил, то не придал значения. И очень зря. Вилдайр любил и помнил ее всегда, так, как способны только ролфи, и до сих пор зажигал огонь для возлюбленной, сгинувшей в кровавой неразберихе Великого Раздора…

А она — не сгинула. А она, оказывается, осталась жива… и родила дочь. Ту самую, в чьем доме и хранилась столько лет пресловутая тетрадка, до которой теперь столько охотников.

Плевать на бумаги, все равно они зашифрованы, а ключ был ведом наверняка лишь самой Аслэйг — да, может, еще Вилдайру. Плевать, их все равно не используешь. Хотя заполучить их, конечно же, необходимо. Но главное — здесь, главное — это имя!

Конри снова пролистал отчет. Да, все верно. Ее звали Тарвен Акэлиа, ту умершую женщину… Таррвэйн. Точно так же, как мать Вилдайра.

Есть древний-предревний обычай, коему до сих пор следуют почтительные дети-ролфи: первенец, если это сын, получает имя отца своего отца, а девочка — имя матери отца. Называя свою дочь Таррвэйн, эрна Аслэйг практически заявила всем, имеющим уши, — вот дитя Священного Князя. Его единственное дитя, умершее от… Конри снова сверился с отчетом. От чахотки, в нищете и безвестности. Но прежде чем сгинуть в Эббо, Таррвэйн эрн-Акэлиэн успела в свою очередь породить потомство…

Надо все проверить. Надо отыскать и тетрадь, и… Лорд-секретарь аж задохнулся от такого предположения. Найти наследника, кровь от крови Священного Князя, найти и завладеть!

Разумеется, возникает вопрос: а зачем? Наследник Вилдайра — вовсе не наследник Ролэнси, даже если все верно и таковой и впрямь существует, самое большее, на что он мог бы претендовать, — это именоваться наследником Лэнси, то бишь — владения, в пределах которого стоит Эйнсли и окрестности. И все. Окажись внук Вилдайра в руках Конри, это не принесет лорду-секретарю ни особенных возможностей, ни каких-то перспектив. Ничего, кроме — безопасности. На тот случай, если Священный Князь ткнет лорда Конри в делишки его беглой жены, словно щенка, напрудившего лужу, у шефа Канцелярии будет страховка. Может, карта в рукаве, может — кинжал, а может статься, что и прощение — кто знает?

Но сперва надо все выяснить, проверить… добыть архив Аслэйг — мало ли чего там понаписала посвященная Глэнны!

Конри снова бережно разгладил бумажку с копией и ухмыльнулся. Хитрец этот агент… как бишь его? Святоша! Нечто очень забавное доносит о нем из Эббо эрн Оринэйр. Где же? А, вот!

И лорд-секретарь, периодически хмыкая, погрузился в чтение. Настроение у эрна Конри улучшилось прямо-таки стремительно, настолько занимательные вещи писал об этом агенте военный атташе посольства в Эббо эрн Оринэйр. Полукровка-диллайн, да еще и бывший тив, да к тому — незаконнорожденный отпрыск одного из иерархов Эсмонд-Круга! Что же подвигло смеска вдруг с такой страстью возжелать превращения в ролфи? Ведь даже имя сменил, этот… Удэйз. Шеф ролфийской «канцелярии» не удержался от язвительного смешка. Ты бы еще «эрном» Апэйном представился, Святоша! Одни только, мягко говоря, необычайные пристрастия кандидата в ролфи чего стоят. Надо же такое придумать: обряжать девок в ролфийский женский мундир, связывать, топить, а только потом… употреблять. Экий затейник. Ну-ка, ну-ка… а и в самом деле, откуда взялись подобные фантазии? Лорд-секретарь пролистал досье к началу и, уже не сдерживаясь, заржал в голос. Ай да Гончая! И тут отметилась!

А отсмеявшись, подумал вдруг, что так просто подобные совпадения не случаются. И вопрос о том, кого именно послать в Эббо, отпадает сам собой. Воля богов, неужели не ясно?

Примечания

7

Кадфа — горячий напиток, аналог кофе.