Сиреневый туман

Людмила Андреевна Евсюкова

О судьбе девушки, которая с детства боготворит переселенца Борю из Ленинграда и мечтает о счастливой жизни с ним. Но судьба играет с ней шутку: приемные родители выдают замуж за проходимца. О тяжелом детстве этой малышки, приемных родителях, предвоенных и военных годах в селе Михайловском, голоде, мытарствах, борьбе за достойное будущее. О несчастной любви, которую героиня не могла отстоять в юности. Как итог: супружество без тепла, разбитое сердце, и, наконец, возрождение к жизни с любимым.

Глава 10. Детские воспоминания. Знакомство с Борей

В то время все жили примерно одинаково: у каждой семьи недостаточно продуктов и не во что одеться. Из Михайловского пришла как-то осенью первая переселенка. У нее в чемоданчике были вещи и обувь, но, как она сказала, нечем кормить троих детей.

У мамы Жени в чулане нашлось немного картошки, кусочки вяленого мяса и баллон молока. За это женщина отдала ей валенки для Лизы. У мамы Жени тоже не было обуви, но что для матери собственные беды перед потребностями ребенка?!

Лиза воображала перед подругами, гордо вышагивала перед ними, кривя нос, глядя на их тряпичные чуни, которые всего день назад носила сама.

— Вот у меня обувь, это да! А ваша обувка ничто перед валенками.

— Да гадость твои валенки, Лизка! — завистливо говорила Бородинова Вера.

— Такая же тряпка, как и наши. Где всегда снег и мороз, они подошли бы. А в наших краях с грязью и слякотью — ерунда, поддакивала ей Чепурная Анюта.

Лиза сквозь зубы прорычала:

— Сами вы — ерунда. Знаете, как в них тепло!?

— Дай померить? — просили девчонки. И натягивали на свои ноги. Потом нехотя соглашались:

— Может, и так, но воду держать не станут! — снова поддела Верка.

— А пошли на реку, проверим! — ухмыльнулась Анюта.

Девчонки, большие и поменьше, отправились на реку, что протекала метрах в пятидесяти от дома Лизы. Морозов больших не наблюдалось — лед еще был тонкий. Все по дороге с завистью смотрели на обновку. А Лиза шла впереди, задрав голову.

— Вот убедитесь, с этой обувью я никогда не заболею, — горделиво хвасталась она.

Лед трещал, но маленькая Лиза продвигалась вперед.

— Видите, ноги еще сухие! — крикнула на берег, хотя уже почувствовала влагу на подошве.

— Ты ногой-то топни, топни! Поймешь, кто прав, — не успокаивалась Анюта.

— Ну, и вот! — Девочка топнула ногой и провалилась в реку.

Валенки и одежда напитались жидкостью, теперь она не могла поднять ни руки, ни ноги. Ее тянуло на дно. Хоть речка и не была глубокой, тяжесть не позволяла Лизе самостоятельно выбраться из воды. Она хваталась за края полыньи, тонкий лед — раскрашивался, и снова оказывалась в ледяной воде.

— Давай руку! — слышался голос Верки. — Или вот за шарф хватайся!

— Да не стой же на месте! Иди к берегу! — вторили ей девочки.

— Честное слово, не могу даже пошевелиться, меня в ил затягивает, — вытирала слезы Лиза.

— Ну и сиди там сама, раз не хочешь слушать, что старшие говорят, — обиделись девчонки.

— Если бы было все так, как говорит эта задавака, она бы хоть руки протянула, — скривилась Анюта.

— Как пить дать, снова издевается над нами.

Подруги с криками разбежались по домам. По счастью рядом гулял незнакомый мальчишка года на три старше бедолаги.

Он выломал жердину от сухого дерева, лег на лед почти на берегу и заорал:

— Эй, ты! Чего забралась на тонкий лед? Жить что ли надоело?

— Да я хотела доказать, что валенки не боятся воды. А сама провалилась, — плакала Лиза.

— Хватайся за палку. Буду тянуть на берег, а ты не бросай жердину. Так, смотришь, и вытащу из полыньи. Тогда ползи по льду. Иначе снова провалишься.

Он немало повозился с девочкой, пока не оказалась, вся мокрая и дрожащая, на берегу.

— Теперь побежали! — крикнул он и устремился вперед. — А-то воспаление легких обеспечено!

У Лизы зуб на зуб не попадал от холода, мышцы сводило судорогой, но она старательно выполняли команды мальчишки.

Ноги почти не чувствовала, казалось, что передвигалась по снегу босиком. Они уже не казались ледяными, даже, скорее, горячими.

— Здесь не бывает таких морозов, как на севере. Значит, лед не промерзает на пятнадцать сантиметров. И ходить по тонкому льду опасно, — говорил пацан на бегу.

А девочке было так муторно, что не хотелось ничего отвечать и даже слушать.

Мамы дома не оказалось. Валенки Лиза оставила в сенях за дверью, мокрые вещи бросила в чулане.

— Обычно за иконами прячут лекарство. Поглядеть? — услышала голос пацана.

Лиза кивнула головой, глаза при этом были закрыты. Ей казалось, что вокруг все переливается разными цветами.

Мальчик сунул ей в руки маленькую бутылочку:

— Разотрись хоть немного. Я пошел.

Не открывая глаз, Лиза разделась до нага, потерла ладошками тело. И забралась на русскую печку. От тепла разморило. И так проспала до самого вечера. Проснулась, когда мама вернулась с работы. Мокрые вещи висели над духовкой, валенки сушились в духовке на кирпичах.

— Моя ты зазнайка! — обняла дочку мама. — Зачем надо было доказывать что-то друзьям, не понимаю? Спасибо мальчишке — беженцу из Белоруссии, что у Митяя на постой определили. А-то бы остались мы с папкой без любимой доченьки.

— Все таки проболтался? — от обиды из глаз девочки брызнули слезы.

— Ничего подобного! Подружки твои рассказали ночному сторожу, а он уже нам. В конце рассказа добавил:

— Видел, этот мальчишка приезжий из полыньи вытащил девчонку и до дому бегом доставил.

Бабы зашумели.:

— Ты беги, Женя, домой! Неровен час, заболеет Лизка. Вот я и примчалась.

Она растерла Лизу снова самогоном с ног до головы. И заставила опять укрыться на печке. А наутро девочка сияла, как медный таз, когда увидела у калитки своего спасителя. Он представлялся ей героем, спасшим принцессу от неминуемой смерти.

— Спасибо, что не разболтал о моей глупости, — потупила она глаза.

— Да что, я сам что ли не был в такой ситуации? — Совсем просто, без кривляний и пафоса ответил он. — Кстати, мы даже не познакомились вчера. Меня Боря зовут. Мы с матерью из Ленинграда.

— А я уже знаю, в деревнях новости быстро разлетаются. Меня мама с отцом Лизой зовут.

— А другие иначе что ли кличут? — засмеялся Боря.

— Да ну тебя! — Покраснела Лиза.

Между ними как-то сразу появилась симпатия и паутиной связала их в играх, в походах в школу. Даже при игре в “ войнушку», которая была актуальна в то время, они обязательно оказывались “ русскими», и Борька укрывал ее от пуль и врагов.

Когда “ немцы» переходили к пыткам, выкручивая руки и дубася кулаками, парнишка грудью прикрывал ее, крича:

— Меня, меня пытайте! Оставьте слабую женщину в покое. Что вы детей да женщин мучаете? Попробуйте справиться с сильными мужиками! А, слабо? И кто же вы после этого?

Лизе нравилось быть под защитой мальчишки. Она казалась себе тогда самой настоящей принцессой, неотразимой и особенной.

При походах к школе и обратно он носил ее сумку, рассказывал смешные истории и военные анекдоты. И обязательно дарил полевые цветы, которых встречалось немало. При этом становился на колено и, протягивая Лизе, улыбался во весь рот. Видно было, как сверкали его глаза. А Лиза прикрывала сердечко, чтобы никто не видел, как бешено оно колотилось.

Борис уже тогда знал о ее пристрастии к цветам — она с благоговением останавливалась у тех дворов, где, несмотря на тяжелые времена и отсутствие времени, красовались все те же нежные головки георгинов, маков, роз или ветки цветущей сирени.

Она восторгалась всегда:

— Какая прелесть! В стране война, боль и слезы, а хозяева напоминают, что эти беды не вечные. Пройдет немного времени и снова наступит мир, вернется в нашу жизнь красота и гармония.

Боря как-то пришел к Лизе. У забора стояла ее мать.

— Представляете, теть Жень, у теть Тони за домом ощенилась собака. — Заговорил он. — Несколько дней щенки ползали вокруг нее, тычась носами в живот в поисках молока, а теперь растут не по дням, а по часам. Значит, нашли, что искали — Он мечтательно улыбался, некоторое время молча.-. Надо же! Война войной, а жизнь все равно продолжается, правда, теть Жень!?

— Да, Боря, природа берет свое.

— А вчера из укрытия показался пушистый малыш. Он покачивался на лапках, и все равно продвигался вперед, познавая мир за порогом. Дошел до края порожка. И кувырком полетел вниз. Лиза тогда подскочила к комочку:

— — Какой он мягкий, — раздался ее возглас, — и пушистый. — На лице ее появилась радость, — У меня такое ощущение, будто это вовсе не щенок, а облако спустилось с небес.

— — И чего ж в нем небесного?

— — А он кажется невесомым, — отозвалась Лиза.

— — Странно, Борик, а мне дочка ничего о этом не рассказывала.

— — Забыла, может?

— — Кто знает, авось и запамятовала.

— — Она была вчера такой трогательной и озабоченной, заглянула в щенячье укрытие:

— — Да тут их много, на любой вкус найти можно: и рыжики, и серо-рыжие, и бело — рыжие. А один вообще черный, как ночь.

— Я сказал ей:

— — Лиза, положи кутенка к матери, — там у него и пища, и тепло.

Она сначала прижала малыша к своей щеке, он таким тепленьким оказался.

И только потом выполнила просьбу.

— Иди, малыш к маме, хватит с тебя пока одного приключения, — прошептала кутенку, опуская в укрытии возле собачки. Та обрадовалась, начала облизывать любознательного малыша, а он стал тереться об ее шерстку.

— Хотите посмотреть на них?

— Пошли, поглядим на твое чудо — облако, — согласились тетя Женя и подошедшая к калитке Лиза..

Когда оказались у закутка собаки с выводком, вне коробки гуляло уже двое малышей, а третий выглядывал из укрытия. Потом и он осмелился, стал тоже топать по подстилке, покачиваясь на слабых ногах. А первые два начали задирать друг друга, толкаясь и даже кусаясь.

— Во, дают! Не успели на свет появиться, уже бои устраивают! — засмеялся Борька. — Что же потом будет?

— Так они с детства тренируются! — улыбнулась тетя Женя.

— Вот молодцы! Поэтому никто не может обидеть — всегда во всеоружии.

Дети учились тогда в Тутовской школе, до куда идти приходилось пять километров по бездорожью и грязи в непригодной для этого одежде и обуви. Лиза заболела лихорадкой. Пока добиралась до школы, еще терпимо. А ближе к третьему уроку ее начинало трясти. Учительница Ирина Михайловна вела девочку в канцелярию, укладывала на сдвинутые стулья и укрывала всей одеждой, какую находила там. Лежала Лиза до тех пор, пока жар не спадет. Так продолжалось до нового года.

Безденежье и лишения, когда не в чем посещать школу и с питанием проблемы, привели к тому, что к весне она еще и скарлатиной заболела. Провалялась в постели несколько месяцев, пропустила учебную программу. И потом долго плакала, когда сказали, то она осталась на второй год.

— Да не плач ты так, подумаешь лишний год ребенком побудешь, учась в школе, — шутил тогда Боря. — Я же знаю, что ты самая лучшая. Нет никого умней.

Это утешало ее, как пилюля.

— Мамка моя вот тебе сапоги передала резиновые и платок теплый. — Принес как-то сверток Боря. — В твоих калошах по здешней грязи по колено ходить, — никогда не выздоровеешь. И платочек байковый тоже не спасет от морозов и вечных здешних ветров.

— А как же тетя Лида?

— А у нее еще есть! Не волнуйся.

Лиза подумала тогда, как здорово иметь настоящих друзей, с которыми и беды не страшны и радость в удовольствие.