Сюрприз для оборотня

Людмила Анатольевна Мороз, 2022

Оборотни. Кто они? И где их можно встретить? Как убить? Всё это узнала за время маминого отпуска маленькая девочка. Лес манил и настораживал. Что скрывалось в его глубинах? Об этом вы узнаете. Книга первая. Продолжение следует. Содержит нецензурную брань.

Глава первая.

Ветер принес на прозрачных крыльях соленый аромат моря и горькой полыни. А потом дохнул теплом и улетел вдаль, по дороге шелестя листьями сонных тополей. Ночь понемногу переходила на другую сторону земли. Звезды постепенно тускнели. А на дальнем горизонте вспыхнула узкая, похожая на лезвие ножа, полоска зари. Серая громада междугороднего автобуса замирает у бровки тротуара. К автобусу подбегает белокурая девочка.

— Мама, это наше такое большое такси? Правда?

— Нет, это рейсовый автобус. Едем в гости к бабушке! — Женщина устало дергает ручку чемодана, — уф, тяжелый! Кирпичей туда тетя Клава напихала, что ли? — Сердито морщит лоб, резким рывком открывая дверцу автобуса, и втаскивая за собой поклажу. За ней вбегает девчушка, и прыгает на свободное сиденье. С любопытством осматривается. Все было необычно.

— Ура, едем к бабушке!

— Да не кричи ты так громко! Это не наши места! Нужно пройти дальше! — Недовольно хмурится мама, невысокая, немного полноватая шатенка лет тридцати. Вчера последний рабочий день участкового терапевта, заполненный больными, справками, больничными, результатами анализов и прочей больничной белибердой вымотал основательно. Она была настолько уставшей, что вещи помогала собирать соседка, одинокая соседка. Тетя Клава сокрушенно вздыхала, застегивая дорожный чемодан. Скучно одной. Дача, оно конечно, хорошо. Но никакие цветы не заменят человеческого общения.

Елена окидывает усталым взглядом салон автобуса. Сегодня первый день заслуженного за год работы отпуска. Усталость не отпускала, поэтому женщина все еще злилась на всех, и все раздражало.

— Мамочка, а где наши места? Куда нам садиться?

— Да оставайтесь там, где угнездились, если вас эти места устраивают! — Ворчит водитель, сплевывая окурок в открытое окно водительской кабины. Несмотря на раннее утро, глаза скрывают черные очки. «Ой, совсем как терминатор! Такой же большой и очень страшный!» — Девочка настороженно, но с любопытством, как маленький зайчонок, покосилась на него.

— Мест на всех хватает, дамочка! — Мужчина осматривает почти пустой салон. — Закрывай дверь, Санек, да поехали. — Кивает напарнику, тощему, как жердь, парню в синем комбинезоне. Подождав, пока усядутся пассажиры, плавно нажимает на газ. Автобус, заурчав, мягко, словно огромный кот, трогается с места. Девочка, посмотрев на серое небо, махает рукой:

— Прощайте, мои милые, не скучайте! Я скоро к вам вернусь!

— С кем ты это прощаешься? Ведь нас никто не провожает. — Ворчит мать. Однако голос звучит устало, вяло, без всякого выражения. По всему было видно, что женщина смертельно устала от провинциального поселочка. От работы на полторы ставки, от привычного окружения. И хочет несколько дней отдохнуть душой и телом от набившей оскому бытовухи.

— Прощаюсь вон с большими тополями, что остались на площади. И наверняка знаю, что деревья будут за мной очень скучать.

— С тополями? Да они ведь не живые, что они могут чувствовать, гнилые деревяшки! Это всего лишь старые деревья. — Женщина удивленно вскидывает брови. — Если они ничего не чувствуют, то как они будут скучать по тебе?

— Разве? А я всегда думала, что деревья живые. Только разговаривают тихо, что не все слышат, и не все понимают. — Лицо Алеськи заметно погрустнело. А в глазах появилась дикая тоска, как будто у подраненного олененка. — Мама, почему ты такая скучная, и не веришь в сказки?

— Мне достаточно этих сказок на работе! — Раздраженно бурчит женщина. — Хватит фантазировать! Ты лучше вздремни. Дорога не близкая. Нам ехать несколько часов. Бабушка встретит вечером. А может, и ближе к ночи. Хочешь, возьми яблочко? А, может, дать конфетку? Или шоколадку?

— Дай, пожалуйста, яблоко! — Вздыхает девочка. Она отворачивается от окна, потому что все стало скучно и неинтересно. За стеклом, все было затянуто густым туманом, похожим на белое молоко. Но детское сердечко долго не помнит обид и зла. Через пару минут с наслаждением Алеся грызёт яблоко. Все грустные мысли остались за дальним поворотом дороги. А впереди колышется бесконечная мгла. Белая, и густая, словно деревенское молоко. Плотную дымку всего на пару-тройку метров разрезают лучи противотуманных фар. Девочка откидывается на спинку сиденья. Яблоко было уже съедено, а хвостик от него засунут в карман. И под мерный шум мотора хотелось помечтать о чудесной стране, полной света, магии, цветов. И, может, сказочных единорогов. Алеся внимательно смотрела вперед. Малышке казалось, что они плывут в огромной подводной лодке внутри океана из молока и меда. Но неожиданно из глубины души улетучилось чувство покоя, словно там не было. А в груди, в самой середине, начало нарастать странное напряжение, к которому примешивался ледяной, похожий на ежа, ужас. Во рту проявился яркий привкус меди. И она знала, что может случиться что-то нехорошее. Неожиданно перед лобовым стеклом из тумана проявилось лицо безобразной старухи. Оно было больше похоже на череп, обтянутый тонкой кожей, исказилось зловещим оскалом.

— Ой, мама! — Выдохнула девочка. С детского личика исчез природный румянец. Вся кровь отхлынула к сердцу. Щечки покрываются молочной бледностью. На лбу проступает капельками росы нервная испарина. Она нервно облизывает сухие губы кончиком языка. Мать прикасается рукой ко лбу дочери.

— Маленькая моя, что с тобой случилось? Обратно голова разболелась?

— Мама, мне очень страшно! — Задрожав, словно в лихорадке, роняет на пол недоеденное яблоко. А потом резко вскакивает и бежит к водителю.

— Чего тебе, мелкая? — На загорелом лице мелькает усмешка, больше похожая на оскал огромного волка, чем на улыбку. Девочка смотрит на него широко открытыми глазами. А них плещется чёрной водой безграничный ужас. Острая боль в груди нарастает, словно что-то быстрое, похожее на молнию, пронизывает всё тело от головы к груди. Она еще больше побледнела. В отчаянии сжимает кулачки так, что побелели костяшки пальцев. Попыталась сглотнуть горьковатую слюну. А потом выкрикнула, вложив в этот крик все отчаяние души:

— Стойте! Там смерть! — Это был крик, отчаянная мольба человека, попавшего в беду. Водитель от неожиданности вздрагивает, и нажимает на педаль тормоза. Громада автобуса, всколыхнув туман, послушно замирает перед пересечением другой дороги.

–Эй, мамаша! Заберите немедленно шустрого ребенка! — Водитель оглядывается. Сняв очки, царапает злобным взглядом женщину. — И внимательнее следите за отпрыском, чтоб по салону не моталась и под ногами не путалась! Елена вздрогнула, немного сжалась под ледяным взглядом. Она уже хотела позвать Алеську к себе, как вдруг туман немного расступился. И в той прогалинке, что появилась перед ними, неожиданно пронеслась огромная, огромная черная тень фуры. Мужчина ощутил, как зашевелились корни волос на голове. Он вытирает мокрый от пота лоб и крестится. — Матерь Божья! Мы были на главной дороге…. Откуда, только этот клоун нарисовался? — И оглядывается на девочку. А потом задумчиво чешет подбородок. — А ты, пигалица, откуда все знала? Откуда?

— Не знаю…. Я ничего не знаю! Как-то так получилось. — Губы девочки мелко, мелко задрожали. — Просто так. Получилось. Я разве сделала что-то плохое? — Она смотрит на водителя, растерянно моргая. Из глаз покатились крупные, как дождевые капли, слезы. Шофёр вылезает из-за баранки, подошел к ней. Неожиданно приобнял за плечи, вытирает слезы и шепчет:

— Не плачь, не плачь, малышка. Ты хорошая девочка. Это я, дурак! Ну, прости, малость погорячился. Сорвался, на тебя накричал. Не зря ты меня остановила. Ты только что спасла все наши шкуры. Алеся хотела было вырваться, но водитель продолжал, — А ты, мелкая, подожди, не выдирайся, не обижу! — Открывает дорожную сумку. И достаёт большую шоколадку в золотистой обертке. — Возьми, это тебе! — Мужчина попытался изобразить какое-то подобие улыбки. Однако его глаза оставались все такими же холодными, как стальные очи терминатора.

— Спасибо! — Девочка неожиданно для себя порывисто обнимает его. И торопливо, как будто боялась, чтобы никто не перебил, добавила, — ты очень хороший. Только глаза у тебя почему-то злые. А ты все равно хороший! — Она хватает угощение, и как испуганный зайчонок, убегает к матери.

— Санек, ты уже выспался. Садись за руль. Мне нужно вздремнуть с часок — другой. Потом поменяемся.

— Ага! — Кивает напарник, занимая водительское место. А старшой усаживается рядом. Прикрыв глаза, пытается заснуть. Но не получается. В голове бьётся подраненной чайкой одинокая мысль: «Не узнала! Не мудрено, почти семь лет не виделись, если не больше!».

Автобус продолжает намеченный путь.

— Алеся, а ты что там видела? Что или кто тебя так напугал? — Шепчет мать. Она ещё раз тронула лоб. — Малыш, да ты вся горишь! Девочка кладет шоколадку в сумку. Настроение было напрочь испорчено. Долина чудес, жители, чудеса, всё растворилось вместе с туманом. Мечты улетучились, точно предутренний сон. Во рту пересохло, и очень хотелось спать. Алеся бесцветным голосом отвечает:

— Мамочка, дай, пожалуйста воды.

— Может, компота выпьешь? Тётя Клава сварила свой фирменный, из смородины. Все хвасталась, что знатная смородина уродилась у нее на даче.

— Не хочу компота. Дай, пожалуйста, простой воды!

— Ну, как знаешь! — Мать роется в сумке, достаёт пол-литровую бутылочку. — Бери!

— Спасибо. — Девочка припала к горлышку, и выпила все, до последней капли.

— Так что ты там видела? Что тебя так напугало? — Не отступала Елена.

— Что такого видела? — Задумывается девочка. Серые глаза слегка расширяются от страха. — За стеклом видела огромную старуху в белом плаще. А вместо лица был череп. Мать скептически ухмыляется. И с недоверием качает головой:

— Ну, ты и фантазерка! Девочка сердито хмурится. И обиженно шепчет:

— Мама, ты же знаешь, не люблю врать! Но это правда, видела злую старуху!

— Ладно, Бог с той старухой, моя любимая упрямица! Слава Богу, все обошлось. И мы все живы и здоровы! — Мать целует влажный и слегка липкий от пота лоб дочери. И вздыхает. «Видно, от нашего родового проклятия дочурке далеко не уйти! А, может, это вовсе не проклятие, а еще наше спасение? Спасение видеть на несколько шагов вперед? И знать больше, чем другие, чтоб потом суметь все исправить? А, впрочем, жизнь покажет, проклятие это, спасение или благословление!». — Подумала, засыпая под мерное урчание мотора. Рядом прикорнула малышка. То, что она увидела, утомило. Алеся оставшуюся часть дороги крепко спала.