Я найду тебя, где бы ты ни была

Людмила Алимова, 2021

Они познакомились, когда им было по три года. Тогда он впервые получил от неё по лбу, детской лопаткой. Фразу: «Девочек бить нельзя, их любить нужно!» Антон запомнил на всю жизнь. Сколько раз она делала ему больно, игнорировала, прогоняла, не хотела разговаривать, но он добился её расположения. У неё не было выбора, ведь их судьбы были связаны на небесах. И вот, наконец, подростковые войны закончены, перемирие, любовь, но их снова разлучают. Какие же испытания их ждут? И сколько ещё раз предстоит Антону доказывать свою любовь?

Первая встреча

-Девочка поиглай со мной.

— Неть!

— Девочка, ну поиглай со мной.

— Неть!

— Девочка, ну давай поиглаем?

— Неть!

Мальчик трёх лет, увидел абсолютно рыженькую девочку и поспешил к ней, обрадовавшись, что на песочнице он будет не один. А вот девочка, с двумя хвостиками-кисточками, прямо как у белочки, не особо обрадовалась, назойливому мальчишке. Не обращая внимания на приставалу, продолжала насыпать лопаткой песок в ведерко. Вокруг неё уже были готовы около десяти башен из песка, но она продолжала утрамбовывать песок в ведёрке и переворачивать, делая новые башенки, или куличики.

— Мама смотли!

— Молодец солнышко. — женщина присела рядом с девочкой и погладила её по голове. — Что ты сделала на этот раз, башню или куличик?

— Неть, это толтик. — малышка встала и пошла рвать одуванчики.

— Девочка ты куда? — мальчик увидел, что девочка наконец-то, отвлеклась от песочницы и поспешил за ней, чуть ли не спрыгивая с катающийся качели. Мама мальчика, еле успела поймать сына, чтобы он не шмякнулся на землю.

–Девочка, ты куда, за цветочками?

Девочка всё также ничего не отвечая, начала срывать желтенькие одуванчики. А когда находила белый и пушистый, который уже отцвёл, дула на него и радовалась белым зонтикам, которые пускала по ветру.

— Девочка, вот ещё цветочек. — мальчик протягивает малышке, найденный одуванчик.

Девочка принимает и направляется к песочнице, ведь у неё там, тортик ещё не доделан. Мальчик снова крутится рядом, надеясь, что его примут в игру, но девочка на это не настроена. «Не чего мне мешать, мне и одной не плохо играется.»

— Девочка, давай вместе иглать?

— Неть!

— Девочка, а что ты делаешь?

Молчание в ответ, она не собирается с ним разговаривать. «Вот же пристал!»

— Девочка, ты что, толтик делаешь?

— Да. — всё же отвечает малышка, а про себя думает: «Какой догадливый и приставучий.»

Мальчик берёт лопатку и ведерко, причём совсем без спроса и начинает насыпать в него песок.

— Отдай! — рыженькой девочке, совсем не понравилось, что трогают её игрушки и она готова отвоевать своё.

— Я тоже хочу поиглать! — не сдаётся пацан и тянет лопатку на себя.

— Отдай, моё! — кричит девочка, не уступая наглому мальчику. Но мальчик сильнее, ещё немного и он отвоюет её игрушку. Девчушка помогает себе кулаком, мальчик тоже поднимает руку, готовый стукнуть в ответ жадную девчонку, но тут поспевают мамы и разнимают детей.

— Ты что? Нельзя бить девочек! — мама грозит ему пальцем, забирая из рук чужую лопатку. — Чужие игрушки, тоже трогать нельзя! Сначала, нужно спрашивать разрешения!

— Она жадина! — кричит малец, изо всех сил стараясь не заплакать. Косится на девчонку, которая вытирает заплаканный нос рукавом, размазывая по лицу песок.

Успокоившись мальчик садится на другой край песочницы и наблюдает за вредной девчонкой, которая показала ему язык, уже раза три. Подождав, когда на него перестанут обращать внимание и мамы снова начнут разговаривать друг с другом, подходит и снова спрашивает:

— Ну почему ты такая вледная, а? Ну поиглай со мной.

— Неть! — резко отвечает девчонка не поднимая головы, остервенело стукая по дну ведра, чтобы получилась ровная башня.

— Тогда я сломаю твой толтик. — назойливый мальчишка, наступает на кучку с одуванчиками, которую так долго делала девчушка.

Девочка поворачивается и видит своё творение. Она делала этот тортик для мамы, украшала красивыми цветочками. А этот засранец, всё разрушил и все красивые цветочки поломал.

Малышка встаёт со слезами на глазах и смотрит, как вредный мальчик топчет то, что не доломал, ровняет всё с землёй.

— Уйди! — отталкивает она его.

Мальчик отходит и пока девочка пытается собрать уцелевшие цветы, наступает на только что сделанную, песочную башню из ведра. Девочка видя всё это, не выдерживает и кидается на пацана с криком. Малец хмурится от обиды, что с ним не поиграли и заставили сделать плохо, продолжает топтать песочную кучку и получает за это лопаткой по лбу, а потом ещё и ещё. Не успевает он понять, в чём дело и уже собирается дать сдачи, но не успевает. Снова прибежали мамы и растащили ребят по разным углам. Немного успокоив детей, вовсе увели по домам.

Антон

— Игнат, меня Алёнка ударила! — бегу к брату с чумазым от песка лицом.

— И за что она тебя ударила? — спросил брат, забив очередной гол в ворота и подойдя ко мне.

— Ни за что, просто так, иди и побей её!

— Ты что, совсем? Ты хочешь, чтобы я девочку ударил?

— Ну она же меня побила!

— Значит сам напросился. — брат снял свою футболку и вытер мне лицо. — Девочек нельзя бить, их любить нужно!

— Вот ещё. — хлюпаю носом. — Она вечно дерётся, за что её любить? Ты что, даже не защитишь меня?

— Знаешь, что мужик? Тебе уже пять лет, с девчонками разбирайся сам.

— И как мне с ней разобраться, если бить нельзя?

— А ты её поцелуй. — хмыкает брат, открывает бутылку с водой и протягивает мне.

— Нельзя с чужими целоваться, микробы же.

— С девочками можно, к ним микробы не пристают. — брат дает советы, принимает от меня бутылку с водой и тоже пьёт.

— А если она меня снова треснет?

— Может треснет, а может и влюбится. Ну всё, меня команда ждёт, а ты, не обижай девчонок. Хочешь пойдём с нами в футбол поиграем?

— Нет, вы сильно пинаете. Мне одного раза было достаточно, только губа зажила.

***

— Что случилось? Кто тебе нос расквасил? — спрашивает Игнат, спеша ко мне, увидев мою разбитую «картошку».

Видимо я очень красивый, потому что у брата, глаза на лоб полезли, когда он узрел меня, красавца такого.

— Это Алёнка. — хлюпаю носом от обиды и боли. Очень больно, нет сил терпеть. — Она меня с горки скинула…

— Какого черта, она что, вообще сумасшедшая? А если бы ты, шею себе свернул! — возмущается брат, снимает свою варежку и прикладывает к моему разбитому носу. Моя куртка вся уже в крови. — Где она? — оборачивается и ищет девчонку глазами. — Стой здесь, я сейчас. — оставляет меня и спешит к горке.

— Игнат, подожди! — спешу за братом придерживая разбитый нос. Неужели он её обидит? Он же сам учил, что — девочек бить нельзя. — Игнат! — не могу его догнать, много снега.

— Эй девочка, ты что, вообще умалишённая? Ты что творишь? — кричит Игнат на Алёну, смотря на неё, с низу в верх.

Алёна стоит на высокой горке, вся бледная и готовая расплакаться. Смотрит на Игната, потом на меня всего в крови и прижимает к груди свою ледянку.

— Я ничего не делала. — лопочет дрожащим голосом, боясь, что её сейчас будут бить.

— Он что, сам слетел? — кричит мой брат. — Сейчас я столкну тебя с этой горки, расскажешь, понравилось тебе или нет.

Брат делает шаг по направлению к лестнице, чтобы забраться на горку, но я задерживаю его, хватая за рукав. Не могу поверить в то, что он готов обидеть девочку, пусть даже из-за меня.

— Стой! Не трогай Алёну! Я сам виноват, хотел отнять у неё ледянку чтобы скатится с горки и поскользнулся. — стойко преграждаю путь брату двумя руками.

Его варежку уронил и кровь снова хлещет из носа. Брат резко остановился увидев моё состояние. Быстро поднял ледяную варежку и снова заткнул ею мой нос.

— Пойдём домой, лётчик испытатель! — взял меня за руку и потащил, не забыв при этом дать мне подзатыльник.

***

— Класс, познакомьтесь — это ваша новая одноклассница Алёна, прошу любить и жаловать! Алёнушка присаживайся за последнюю парту, рядом с Антоном. Антон, освободи половину парты, хватит сидеть посередине. — учитель говорит, а я пялюсь на рыжую девчонку, с кучей веснушек на лице.

Смутно знакомое лицо, не могу вспомнить. Двигаюсь на правую половину уступая новенькой. Она подходит и останавливается. Не сразу понимаю почему она стоит, никак не могу вспомнить где я её видел.

— Какой стул можно взять? — спрашивает тихом голосом, обводя класс глазами.

— Ах, да! — наконец соображаю. — Бери мой. — двигаю свой стул на её сторону, а себе иду искать другой.

Алена

Как же мне плохо! Как же я скучаю по маме, по своим друзьям и одноклассникам. Эта новая школа, новые люди. Примут ли они меня, найду ли я среди них друзей? Как же мне плохо без мамы.

— Я — Антон. — мальчик, с которым меня только что посадили, протягивает мне жвачку. — Будешь?

— Нет, спасибо. — отказываюсь, потому что мне не до него.

Сначала жвачкой угостит, потом жди от него какой-нибудь пакости. Будто я не знаю, как новеньких встречают. Это не первый и не второй, а седьмой класс, уже сформировался, наверняка у них тут свои правила. Когда я в городе училась, к новеньким относились «не особо приветливо».

На удивление, пока меня никто обижать не пытался, девочки были приветливы, а мальчишкам вообще было не до меня. Учителя тоже вроде ничего, хоть меня и пугали, что в деревне ноль образования, но это вовсе не так. Преподаватели ничем не хуже, что были в городе, может даже лучше, потому что к каждому находили подход. Может ещё потому, что численность в классах, в половину была меньше, чем в городе.

Меня посадили с мальчиком, который до моего прихода, по-видимому чувствовал себя королём всей парты. И самое бесящее то, что он и продолжал себя чувствовать таковым, теперь уже к нашей парте.

Заметила что Антон постоянно жуёт жвачки и лепит их под парту. Зачем он это делает я не знала, может трудно до урны дойти, а может просто копит, про запас, чтобы потом по второму кругу пожевать. Но пока что он постоянно открывал всё новые жвачки, а фантики прятал… Да везде он их прятал, в книгах, в рюкзаке у ребят за соседними партами, пока те не видят. Иногда скручивал фантик и крутил головой, намереваясь куда-нибудь пристроить мусор. Часто поглядывал в мою сторону, несколько раз дотрагивался до моей книги и пролистывал в ней страницы.

Я постоянно была на чеку, отодвигала свои учебники подальше, и пенал перекладывала на край стола. Хорошо сумка висела с боку на крючке, хотя, нужно проверить карманы, вдруг найду «подарки».

Ещё этот Антон, постоянно отвлекал меня своими разговорами, а я не особо хотела с ним говорить. Что он только не придумывал, чтобы привлечь моё внимание:…

Рисовал себе синяк под глазом! Спросите как, да ещё так натурально?

Растушевав карандашом несколько слоев на бумаге, стирал всё это дело пальцем, и размазывал у себя под глазом. Идиот! Потом просил чтобы я оценила.

Сначала увидев это чудо разрисованное, я удивлялась (вроде бы, когда урок начинался, с его лицом всё было в порядке… Откуда?), потом привыкла. Ещё у него была тетрадь с рисунками. Красивые между прочим! Бывали дни, когда он забывал свою тетрадь, и тогда он рисовал на себе: на руках, иногда даже на голове. Но так как сам не видел своей макушки, снова меня отвлекал…

— Алёна, дорисуй пожалуйста татуировку.

— Зачем ты себе голову исчертил, ты что больной? — не могла понять, своего странного соседа.

Бывало, я отказывалась ему помогать, тогда он предлагал исчертить меня, нарисовать мне татуировки, синей пастой. Когда он меня очень сильно доставал, приходилось идти у него на поводу, чтобы отстал. Чертила у него на голове, за что потом оба получали замечания от учителя.

Бывали моменты, когда я вообще не реагировала на него. Очень интересная тема урока, или я была занята чем-то важным, в общем, не до него было. Тогда ему было особенно скучно, и он спал… Не так, чтобы спал-храпел, просто лежал на парте и бездельничал. На теле и голове место не оставалось, да и я не хотела быть у него, холстом для рисования, тогда он рисовал на парте. А на субботниках отмывать её, почему-то приходилось мне.

Мог молча взять меня за руку, или подвинутся ко мне в плотную так, что наши коленки соприкасались. В такие моменты, я вообще его не понимала, резко отдергивала руку и отодвигалась от него.

Зачем он трогает меня? Мне не нравится когда лезут в моё собственное пространство.

Вечно тащился провожать меня до дома. Болтал о чем-то, а я шла молча и думала: — Когда же ты отстанешь от меня, в школе надоел и после учебы от тебя покоя нет. Видя, что я молчу, не говорю с ним, Антон тоже стал молчать, но также ходил рядом, провожал до калитки, попрощавшись шёл дальше.

А мне и домой-то, не особо хотелось идти. Дома вечно отец с дядей пьяные и тётка злая, потому что уставшая. Папа с горя пил, а дядя поддерживал его, за компанию. В такие моменты всё ложилось на тёткины плечи, и хозяйство и дом. Я приходила, запиралась в своей комнате которую мне выделили и сидела там, делала уроки или плакала, скучая о маме.

Антон

Не знал как подступиться к ней. Какая-то она вечно хмурая, мало разговаривает, очень редко улыбается. Не всегда получается заинтересовать её чем-нибудь. Пытался угостить шоколадкой, не берёт, стал подкидывать ей в рюкзак, так она на следующий день, всё приносила обратно. Больше я не предлагал, просто кидал угощение сразу в сумку, потом отнекивался: Мол — это не моё! Когда она перестала их возвращать, я почувствовал что одержал верх. Надеюсь она их не выкидывает в мусор, а съедает.

Алена всегда молчала, и я не мог толком с ней поговорить. Ни слово не мог вытянуть из неё, рассказать и спросить. Почему они переехали? Почему она такая… будто у неё что-то случилось? Раньше она такой не была. Или была? Просто столько лет прошло, может я вообще обознался, хотя нет, уверен что это она.

Как-то летом, после окончания седьмого класса, я уезжал ненадолго в город, к брату, а по приезду узнал что Серёга крутится вокруг моей Алёнки, гуляют вместе, на лавочке сидят. Бесило то, что она разговаривала с ним, над шутками его смеялась, а мне хоть бы раз просто так улыбнулась. За год, лишь несколько раз видел её улыбку и то, чего только мне это не стоило. Что только не придумывал, чтобы она обратила на меня внимание. А с этим прыщавым, чуть ли не за ручку.

Тогда подумал:

–Ни фига не дам вам гулять.

Стал везде с ними таскаться, всегда между ними вклинивался. Видел, что Серёге это не нравится, а мне было «фиолетово» до его мнения. Обидно было то, что Алёна нос воротила, снова серьёзной становилась. На кривой козе не подъедешь, блин!

— На речку? Окей, вместе идём.

— В клуб? Куда же вы без меня, ребята?

— С Серёгой хочешь потанцевать? Ни фига не получится, я везде первым буду. Вот только и со мной не особо стремилась в пляски пускаться. Садилась на лавочку, а я рядом с ней. Со мной не хочет и с другими не дам! Вот такой я, эгоист!

Когда в восьмом классе она демонстративно пересела от меня за другую парту, меня это вообще взбесило.

— Какого лешего я опять должен сидеть один, я с ней хочу?! У кого я списывать буду? — пошёл за ней. Она конечно же не обрадовалась, а я и не ждал. Но очень надеялся, что рано или поздно, добьюсь её внимания, это стало делом чести.

Перед новым годом позвал её в город. Игнат как раз должен был приехать со своих сборов. Мы планировали немного повеселится в городе, потом вернутся обратно к бабушке и уже новый год встретить вместе.

Пригласил я Алёнку, погулять по городу, хотелось сходить на елку, с ледяной горки покататься. Предполагалось, что будет весело. Отказалась ведь! Сказала что не отпустят. А когда я решил поговорить с её отцом и отпросить, призналась, что не хочет никуда со мной ездить, и вообще, чтобы я отстал от неё. «В общем, с новым годом тебя, Антон, и отвали.» — Поздравила блин!

В общем-то я привык к тому, что она постоянно динамит меня, даже в какой-то мере это забавляло, подогревало так сказать инстинкты к завоеванию. Но перед праздником, как-то не особо приятно было услышать: — «Иди ты в…!». Я и подарок приготовил, хотел, чтобы она порадовалась хоть чему-нибудь. Да и просто, хотел наконец поговорить с ней.

Я был очень рад увидеть брата. Мы редко видимся и когда мы вместе, это самое лучшее время. Он лучше всех на свете, — мой друг, отец, мать, всё в одном лице. Когда мамы не стало, мы переехали к бабушке, а отец нас очень редко навещал, он работал спортивным тренером в другом городе, и вообще как-то отдалился что ли. Во всяком случае, я с ним не особо находил общий язык. Игнат был более близок к отцу, а я так — самый маленький и несмышлёный. Хотя я уже давно не маленький, но во мне почему-то не видели взрослого, и это жутко бесило.

Где мы с братом только не лазили: и на горках, и в кино, и в торговый центр заглянули, раскрутил Игната на обновки. Поели в кафе и решили пойти на каток…

Отгадайте кого я там увидел? Алёнку собственной персоны, да ещё и с козлом Серёжей. Как же я был зол, меня прямо наизнанку вывернуло. Я даже про брата забыл, надел по скорому коньки и поехал навстречу к сладкой парочке. Этот упырь так и норовил взять её за ручку, чего я никак не хотел допускать. Как всегда эффектно появился, вклиниваясь между ними:

— Ну привет, сладкая парочка. — поздоровался, слегка отталкивая, упыря Серёжу локтем. — Какая встреча, правда? Как же я рад вас видеть! С наступающим, друзья!

Меня, впрочем как и всегда, были «не рады» видеть. Да и по фиг! Главное, что я им не дам держаться за руки.

С Сергеем у нас началось настоящее соревнование. Видимо ему тоже надоело, что я постоянно им свидание обламываю. В общем дошло до того, что мы подрались. Этот урод повалил меня и сев сверху, успел врезать мне в нос.

Аленка стала оттаскивать его, кричала «хватит», вдруг поскользнулась и я с ужасом заметил, как этот кабан падает на неё сверху. Попытался встать, но быстро не получилось, меня шатало из стороны в сторону, болела черепушка и нос.

Появился Игнат и оттащил этого борова, который так мягко приземлился на девчонку. Алена не двигалась, я еле подполз, потому что головокружение никак не проходило. Игнат хлопал Алёнку по щекам, а у меня сердце замерло, я чуть не заплакал, когда она наконец-то очнулась.

Вскоре, мы оба, оказались в больнице с сотрясением, а у меня от удара по носу ещё и фонари под глазами. Какой же новый год без фонариков, правда ведь?

Это были лучшие каникулы в моей жизни, я их провёл на одной территории с Алёнкой. Пусть даже и в разных палатах, но виделись мы по нескольку раз в день. Каждый раз я был рад встречи, а она как всегда нет.

Алена

Позвали на обед, я выбрала столик в самом углу, наивно надеясь, что меня не заметят.

— Привет! Давно не виделись. — Антоша садится рядом, как всегда радостный, будто пятёрку за четверть получил.

— Да уж, очень давно, целый час! — отвечаю не поднимая головы, остужая горячий суп, или как это называется… бульон с одной картошкой?!

— Всё равно, я уже успел соскучиться!… Скажи, почему я тебе так не нравлюсь? — спрашивает уже серьёзно, не сводя с меня пристального взгляда.

— Ты мне, вовсе, ни не нравишься, просто… — я осеклась.

— Просто что?

— Ничего! Отстань! — вдруг захотелось плакать. Не доев свой обед (хотя очень хотелось кушать), я сбежала из столовой.

В первый день, ко мне приехала тётя, привезла вещей и кое-что из еды (которой хватило на два дня), больше никто не приезжал, потому что было далеко. Теперь приходилось кушать в столовой, всё что там давали. Вскоре я привыкла к кашам, хотя до этого меня никто не мог заставить съесть даже ложку, а теперь было очень даже вкусно.

Антон каждый раз что-нибудь подкидывал мне. Он вообще вечно меня конфетами кормит, постоянно нахожу у себя в сумке сюрпризы. Сначала возвращала, потом привыкла, стало даже интересно, — что на этот раз, придя домой, обнаружу в своем рюкзаке.

Вот и в больнице, куда мы попали по его вине, он меня не забывал, каждый день угощал. Сначала приносил в столовую, я отказывалась, потом приходил в палату, я опять не брала, гордость не позволяла. В итоге, он просто заглядывал в мою палату и кидал на постель что-нибудь вкусненькое. Не зависимо оттого, была я на месте или нет. Надо мной уже посмеивались те, кто делил со мной больничную комнату:

— Смотри! — говорили они. — Опять твой друг заглядывал.

И я находила на постели, очередное послание от одноклассника. А сейчас он не дал мне пообедать, теперь ходить голодной до вечера, пока на ужин не позовут.

Сегодня выписывают всех, кто находится в моей палате, теперь куковать мне одной. Ну и ладно, так даже лучше! А то одному — спать хочется, второй — ходит туда-сюда дверьми хлопает, третий — кроватью скрипит, да пакетами шуршит.

Хочется кушать! Интересно, что мне сегодня Антон подкинет?

— О, у тебя тоже всех выписали? — сквозь сон, слышу голос одноклассника. — Вставай, полдник пропустишь, там запеканку дают. — заходит как к себе домой.

Видимо я так крепко уснула, что вообще ничего не слышала. Всё же в тишине спится намного лучше, да и на голодный желудок видимо тоже.

— Кажется ты палаты перепутал. — встаю, поправляя выбившиеся волосы. — Твоя жилплощадь дальше. — умываюсь и спешу на запеканку.

Надеюсь мне оставили. Как-то не хорошо мне, от голода уже начинает кружится голова и желудок скручивает.

— Кстати, я тоже один остался. — не отстаёт от меня. — Может ко мне переедешь? — одноклассник делает заманчивое предложение.

Только этого мне не хватало! Соседа по парте я как-то ещё терплю, но сосед по кровати — это уже слишком.

Стараюсь не обращать на него внимание, мне нужно поесть. Ещё немного, и я наговорю ему кучу гадостей, потому что когда я голодная, я злая.

До самого вечера, Антон, не вылезал из моей палаты. Его уже и медсёстры два раза гнали, он всё равно возвращался и доставал меня своими разговорами. Если честно, с ним всегда весело, только…

После отбоя, когда в коридоре погасили свет и многие уже спали (да и я уже собиралась), дверь открылась и ко мне пожаловал одноклассник, собственной персоны. Да не один, а со своим одеялом!

— Ты чего тут забыл? — опешила я.

— Подумал, тебе страшно будет, вот и пришёл. — раскладывает свой, «не маленький» узелок, на ближайшую ко мне кровать.

— Ты зачем припёрся? — хлопала глазами и смотрела, как он быстро упаковывает свои пожитки в шкафчик. — Мне вообще не страшно, я уже практически спала!

— Если честно, мне страшно! Я боюсь спать один. — смеётся и застилает свою пастель.

— Ты прикалываешься?

— Нет. — ложится на бок, подперев руку под голову.

— Иди в свою палату, — не сдаюсь. — Я сейчас медсестёр позову!

— Алёнка, ну что ты в конце концов, как не родная, мы же за одной партой сидим?!

— Может тебя со мной, на одну кровать уложить ещё?

— Давай. — радуется, будто я уже предложила ему.

— Идиот! — встаю и направляюсь к двери. Антон тут же соскакивает и задерживает меня встав в дверях. — Уйди с дороги! — повышаю голос забыв о том, что многие давно уже спят.

— Не кричи. — шепчет мне. — Что ты так взбесилась, я же ничего плохого тебе не сделал?! Да я вообще тебе, никогда ничего плохого не делал, а ты вечно злишься на меня, как на врага. — опускает руки и явно обидевшись идет к своей кровати. Хватает подушку и кидает на середину кровати, потом одеяло, собирает края простыни в узел и забирает свою пастель. Проходит мимо, задев своим узлом, подходит к двери…

— Я думала ты умер. — выпаливаю то, что так давно грызло душу.

— Что? — останавливается и резко оборачивается. — Когда это я умирал?

У меня не остается сил, закрываю лицо ладонями и спешу к своей кровати.

— Эй, ты чего? — кидает свой узел обратно на кровать и садится рядом, а я не могу остановить рыдания. — Алёна не плачь, я пока не собираюсь… — осторожно и не уверенно обнимает меня за плечи и притягивает к себе.

Я благодарна что он рядом, мне действительно нужно многое ему рассказать.

— Ты помнишь меня? — спрашиваю, утираю мокрый нос. — Мы ведь жили по соседству.

— Конечно помню. — хмыкает. — Как тебя можно забыть, ты же меня вечно била?! Я думал, это ты не помнишь меня, и поговорить никак с тобой не мог. С тебя ведь и слово не вытянешь.

— Ты помнишь, когда мы виделись в последний раз? — спрашиваю затаив дыхание.

— Конечно, ты скинула меня с горки, и я сломал себе нос. — смеётся, показывая на свой ровные нос.

— Вообще-то, ты сам свалился. — отстраняюсь от него и бью его легонько по руке. — Нечего было отнимать то, что принадлежит мне.

— Ну ладно, сам. Но ты всё равно жадина! — грозит мне пальцем и смеётся.

«Какой же он всё-таки, классный и симпатичный, а когда смеётся, так вообще милашка.» — думаю про себя, но вдруг вспоминаю главное, о чем хотела сказать и настроение сразу ухудшается.

— У тебя тогда, было столько крови… после этого, я не видела тебя. Думала, что с тобой что-то случилось и в этом, винила себя. Ругала себя, что пожалела эту чёртову ледянку… — хлюпаю носом, опустив голову, снова текут слёзы.

— Да всё со мной нормально, я живее живых! — расставляет руки по сторонам, показывая свою силу.

Я продолжаю хлюпать носом, Антон становится серьёзным.

— Мамы не стало… мы переехали к бабушке…

Я заплакала ещё сильнее. Я знала это, узнала у тёти. Но сейчас, почему-то было особенно грустно, вдруг вспомнилась и моя мама, и я не могла остановиться. Почему мы с ним такие несчастные?

— Да хватит уже моросить, успокойся. — протягивает руки и прижимает меня к себе. — Не плачь. — гладит меня по голове.

Немного так посидев и успокоившись, я снова отстранилась от него. Я ещё не разу с мальчиками не обнималась, и тем более не рыдала у них на груди.

Посмотрела на Антона, у него тоже блестели глаза, но он быстро попытался это скрыть.

— Наконец-то мы с тобой поговорили! — на его лице снова появилась улыбка и он попытался меня пощекотать.

— Да уж! — я хихикнула и отсела от него ещё дальше. Антон будто что-то понял и пересел на свою кровать.

— Так, почему ты раньше не поговорила со мной? — он принял серьёзное выражение лица и смотрел на меня внимательно, ожидая ответа. Всё так же пряча глаза я не знала, что ответить.

— Сама не знаю. Просто я столько лет думала, что… а тут вдруг ты живой, или кто-то очень похожий на тебя и с таким же именем. Я не знаю… я растерялась. Потом обида ещё… Всё думала: — Если это ты, то почему ничего не сказал что уезжаешь, почему не попрощался? Еще ты постоянно напоминаешь мне о маме. Мама была жива когда мы жили по соседству, но вот ты вернулся, ты оказался живым и невредимым, а мама не возвращается. — у меня снова полились слёзы.

— Твоя мама тоже умерла? — спросил охрипшим голосом, прикрыв рот рукой. — Я до последнего не хотел в это верить. Специально ни у кого не спрашивал, чтобы не услышать это слово.

Теперь уже, мы оба рыдали, он закрыл своё лицо руками, а я обняла свои колени и прижалась к ним лбом.

Вдоволь наревевшись, стали поедать его шоколадные конфеты и болтать. В основном говорил Антон, снова меня смешил, я освободила душу и мне стало легче. Всё-таки я разрешила остаться в своей палате, и мы ещё долго не могли уснуть, разговаривали.

Утром на нас наорала медсестра и погнала переселенца в свою палату. Антон очень упрашивал медсестру разрешить его переезд, потом придумал легенду, что мы брат с сестрой. Но в это никто не поверил, и ему пришлось уйти. А под покровом ночи так же, как в прошлый раз пришёл, и на следующий день тоже. А в понедельник нас выписали.

Теперь мы всюду были вместе. Вот так очень не заметно я стала его девушкой, а он мои парнем…

Как-то быстро у Антона не стало отца, хотя я видела его всего лишь раз. А потом и бабушки, единственного человечка, который заменил парню всех. Я утешала Тошу как могла, всегда была рядом, была его верным другом.

В моей семье тоже многое изменилось. Мой отец перестал пить и стал часто ходить к нашей новенькой учительнице, по английскому «Помочь по хозяйству». Алла Михайловна живёт одна, в доме нужно много чего подчинить, а без мужских рук не как.

Учебный год подходил к концу, мы с Антоном решали куда будем поступать после школы. Я всегда хотела быть врачом, а он не мог определиться. Антон вообще планировал устроиться на работу, а ещё, научиться набивать татуировки, потому что ему это нравилось.

Выпускной бал по окончанию девятого класса у нас проходил в городском ресторане. Родители сняли помещение на всю ночь, чтобы все повеселились и пошли встречать рассвет.

Мы танцевали всю ночь на пролёт и не отходили друг от друга ни на шаг. Обнимались, украдкой целовались. После того как встретили рассвет, все очень устали и хотели спать. Хотелось, чтобы был не рассвет, а закат и постелька рядом, с тепленьким одеялом.

Антон предложил немного поспать (в доме где они когда-то жили с родителями, а теперь, эта квартира его и брата), а потом поехать в деревню. Я согласилась, потому что сил и правда не было. Но когда мы оказались одни в уединённом месте, куда точно никто не придёт, сон пропал.

Нет, мы уснули, но прежде у нас случилось то, что в принципе, не должно было случится в пятнадцать лет. Но это случилось, и мы оба в этом участвовали, оба были инициаторами и у обоих это было в первые. Только вот я даже не думала, что расхлёбывать всё это, мне придется одной…