Время нелюбви. Книга 2

Людмила Алексеевна Миловацкая

Новая книга прозаика Людмилы Миловацкой является продолжением ее романа «Накануне эры Водолея». Героям нового романа выпало жить в постперестроичный период. Остаться самим собой, не предать свои идеалы в эпоху перемен – нелегкое испытание для любого человека. Нашим героям, хоть и не без потерь, удалось справиться с вызовами странного времени. Остались ли они прежними? Что приобретено и что безвозвратно утрачено? На этот вопрос каждый отвечает по-своему.

Глава 6

Звук звонка отозвался в сердце Алексея учащенным ритмом, он поспешил к двери:

— Сашка!..

Друзья долго обнимались на пороге дома. В комнату вошли, не разнимая рук.

— Ну, рассказывай, как ты тут, — стараясь справиться с волнением, Александр вынул из кармана большой носовой платок, громко высморкался, с подчеркнутым любопытством стал оглядываться вокруг.

— Все нормально: сыт, пьян и нос в табаке. Одно нехорошо — скучно! Ну что мы стоим, присаживайся, я — напротив: хочу попривыкнуть к твоему новому образу.

— Что, не нравится?

— Наоборот — супер! Ты и раньше был хорош, а сейчас… Персона с обложки глянцевого журнала.

— Скажешь тоже, — улыбнулся явно польщенный Александр. — Вот ты действительно здорово изменился. Увидел бы на улице, не узнал. Я не говорю о прикиде, но взгляд, жесты, манера говорить… Американец или европеец, короче — типичный «западник»!

Хлопнув друг друга по рукам, друзья расселись в кресла.

— Елки, вот время летит! Кажется, только вчера в московской кафешке сидели, сухонькое потягивали, и вдруг… Ты ведь тогда никому ничего толком не объяснил, метался, как в угаре.

— Так оно и было. Раздумывал до последней минуты, надеялся, что Елена передумает, ждал ее.

— Не жалеешь, что уехал?

— Жалею, но будь передо мною выбор, сделал бы то же, — твердо ответил Алексей. — Предложение, какое поступило мне тогда, дважды не повторяется. В Америке наши профессора на лаборантской ставке не редкость, а тут и должность нормальная, и перспективы…

— Но в твоем институте тоже были хорошие перспективы.

— То-то и оно, что «были». После смерти Самуила тему закрыли, лабораторию растащили, я остался не у дел. А тут как раз подоспело письмо от Максика: всемирно знаменитый институт готов подписать со мной контракт.

— Не обманули американцы-то?

— Нет, все в соответствии с подписанным договором: занимаюсь высокой наукой. Клеточные технологии — дело серьезное. На пальцах такую науку не сделаешь!

— Ну, а как дела у Макса?

— Сейчас сам у него расспросишь, обещался подойти к трем часам, так что скоро увидитесь.

— Он все так же пунктуален?

— Да, слышишь звонок? Это он!

Александр бросился к двери, в прихожей раздался его радостный возглас:

— О-о-о! Забурел, забурел!

Хрестоматийная фраза вызвала у Макса мальчишескую улыбку, он молча обнял друга.

— Давайте, давайте за стол, ребята, — Алексей выставил бутылку виски.

— Я же привез вам нашу, московскую, — встрепенулся Саша.

— Дело, — потер руки Макс.

Разлив водку по рюмкам, Алексей поднялся:

— Ну что, за встречу?

Друзья засиделись в гостях допоздна. Алексей уговорил их остаться до утра:

— Саш, ты ведь забронировал номер?

— Да, все оплачено.

— Вот видишь, номер за тобой, можно не суетиться, а Макс теперь у нас человек свободный, отчитываться не перед кем.

— Ты ушел от Татьяны? — удивленно взглянул на друга Саша.

— Нет, это она от меня ушла.

— Шутишь!

— Какие шутки! Татьяна у нас женщина серьезная!

— Что, пизнес-леди? — хохотнул Сашка.

— Вот именно. Бизнес у нее пока небольшой, но с ее характером, работоспособностью дело пойдет, да и муж новый поможет.

— Вот даже как! Он американец?

— Разумеется. У Татьяны все спланировано: решила стать стопроцентной американкой — и станет. Можно не сомневаться. Впрочем, я не в обиде, каждый устраивается, как может.

— Во как! Стало быть, у нас клуб холостяков-разведенцев.

— А что, компания получилась знатная. Давайте выпьем за нас.

— Нет, предлагаю выпить за жен, которые бросают своих мужей, — пафосным тоном возразил Макс. — Как там… «Пусть пребывают они в спокойствии и неге…»

— Не знаю, как наши с Максом жены, а Ленке не до неги, — буркнул Александр.

Алексей поднялся, подошел к окну, не оборачиваясь, спросил:

— Ты давно видел Елену?

— Давно, первое время часто ей звонил, предлагал помощь. Но она так ни разу не захотела встретиться со мной и от денег категорически отказывалась.

Алексей молча кивнул головой:

— Если она не берет моих денег…

— Это она зря. Ты себе представить не можешь, как трудно живется в России.

— Почему же не могу? Вон телевизор, как посмотришь на ночь нашу передачу, считай, не заснешь.

— Кстати, переключи на нашу программу, сейчас должны быть новости.

Увидев знакомую заставку, Александр удовлетворенно вздохнул:

— О, оказывается, здесь все как у людей, смотришь наше телевидение?

— Да вот, смотрю и удивляюсь, — поморщился Алексей. — Нигде в мире журналисты не ведут себя так беззастенчиво. Ребятки даже не пытаются скрыть свою ангажированность. В стране творится черт-те что, и все молчат, правозащитники тоже. А уж у кого, у кого, а у них работы должно быть невпроворот.

— Я наше телевидение почти не смотрю, — отвернулся от экрана Александр. — Помните, что советовал профессор Покровский своему ассистенту?

— Не читать советскую прессу во время обеда? — вспомнил Максим.

— Во-во! Его рекомендации снова актуальны.

— Удивительно, о насущных проблемах: безработице, бездомных детях, разбазаривании природных богатств — никто не говорит, ни одного хоть сколько-нибудь серьезного экономического анализа, — не мог остановиться Алексей. — Зато для всякой дряни — лучшее эфирное время. На всех каналах мелькают одни и те же рожи — «новые русские»! Откуда они появились?

— Но-но, поосторожнее с рожами: я ведь в некотором роде тоже «новый русский», — со смехом возразил Александр. — Но чтоб ты знал, сейчас формируется новый тип элиты — образованных, по-настоящему деловых людей…

— Как же, как же! Видели! Клерки с лицами роботов, «белые воротнички» американского образца двадцатилетней давности. Смешно! Почему они такие важные, почему пренебрегают опытом прошлого? Ведь исторические аналогии напрашиваются сами собой: каждый новый строй порождает новых «хозяев жизни». Их выдвигают на первый план, дают возможность повыступать, почувствовать себя небожителями, парней распирает от ощущения своей значимости, а потом — хлоп! Они в одночасье стали неправдоподобно пошлым вчера. Сколько раз это повторялось: аристократы, буржуа, революционеры, партийцы… Марионетки в неведомо чьих цепких руках!

— Ну, Алеха, ты даешь! — серьезно посмотрел на него Александр. — Похоже, и вправду, «большое видится на расстоянии»… А ну их всех на фиг, переключи на местную программу.

С минуту посмотрев кадры известного триллера, Александр усмехнулся:

— Любые ваши кошмарики перед нашими буднями — невинные сказки про Машеньку и медведя. Кстати, раз уж речь зашла о девочках… Судя по наличию в твоей квартире женских шмоток, ты отнюдь не отшельник?

— Нет, Эдит моя подруга, мы вместе работаем. Она очень приятная женщина, но мне не хотелось бы о ней говорить.

— Не хочешь, и не надо, — не стал настаивать Александр. Разлив водку, поднял до краев наполненную рюмку: — Предлагаю помянуть тех, кто ушел из жизни, но всегда будет с нами. За наших родителей.

Друзья, не чокаясь, выпили.

— Да, а как дела у Сергея? Вы видитесь? — в один голос спросили Макс и Алексей.

— Видимся, но редко: Сергей получил приход в Подмосковье.

— О, стало быть, с карьерой у него все нормально? Постой, приход получают только женатые священники, — вспомнил Макс.

— Более того, чтобы получить сан, надо быть уже женатым, — уточнил Александр.

— Значит, Сергей — единственный женатик среди нас? Ты видел его избранницу? — с нескрываемым любопытством спросил Алексей.

— Видел и ее, и двоих детишек.

— И когда это он успел! — развел руками Макс. — Молоток Серега! Кстати, говорят, у священнослужителей самые крепкие семьи.

— Слава богу, хоть где-то в России остался порядок, — горестно вздохнул Алексей. — Ну, давайте, за него, за его семью, за детишек…

Разошлись спать только под утро. Александр, лежа на просторном диване, прислушивался к себе: надо же, столько приняли на грудь, и вроде ничего… Прикрыл глаза. «Да, отвык я столько пить, отвык столько говорить, не спать по ночам. Отвык от нормальных человеческих отношений, откровенных разговоров, от нормального дома». Положив ладонь под голову, повернулся на бок: «Дожили, в Америке чувствуешь себя спокойнее, чем у себя дома».

«Дожили», — строго смотрел на него отец и качал головой.

«Докатились», — вторил ему Петр Иванович, Лешкин отец.

— Вы же уже у… ушли из нашего мира, — удивился Александр.

— Как же, уйдешь от вас. Кому же защищать нашу землю? Пока не появятся новые ратники, будем стоять, как стояли на фронте.

— А что вы можете сделать там? — не мог удержаться от вопроса Александр.

— Как что? Молиться!

— Ты же был неверующим, пап.

— Дурак ты, Санька. Хоть и умный, а дурак! — ответил за отца Петр Иванович. — Если чего не знаешь, лучше помолчи, а еще лучше, сходи к Сергею, другу своему. Он тебе поможет…

В чем должен помочь Сергей, Саша не услышал. Его разбудили голоса друзей. Саша взглянул на наручные часы: ничего себе! Уже восемь часов, а казалось, только что закрыл глаза. Как летит время! От командировочных деньков оставалось всего двое суток. Или целых двое суток… У времени, проведенного в обществе родных людей, иной отсчет.