Время нелюбви. Книга 2

Людмила Алексеевна Миловацкая

Новая книга прозаика Людмилы Миловацкой является продолжением ее романа «Накануне эры Водолея». Героям нового романа выпало жить в постперестроичный период. Остаться самим собой, не предать свои идеалы в эпоху перемен – нелегкое испытание для любого человека. Нашим героям, хоть и не без потерь, удалось справиться с вызовами странного времени. Остались ли они прежними? Что приобретено и что безвозвратно утрачено? На этот вопрос каждый отвечает по-своему.

Глава 2

— Кристиночка, если что, сразу звони, а лучше все бросай и сразу же возвращайся, — в сотый раз повторяла Арцвик Левоновна.

— Не беспокойся, бабушка! Я же еду туда не сама собой, а от фирмы. И потом, должен же в нашей семье хоть кто-то зарабатывать! — весело отмахнулась Кристина.

— Хорошо, что тебя не слышит дедушка! — горестно покачала головой Арцвик Левоновна. — Дожили: женщина, девушка — главный добытчик в семье. Зарабатывать деньги — мужское дело!

— А женское — правильно их истратить, — не переставала отшучиваться Кристина.

— Ты летишь одна или с группой? — спросила Елена.

— Нас будет шесть человек: пять девушек, которые прошли по конкурсу, и сопровождающий, представитель фирмы.

— Счастливая ты, Кристинка! Вырвешься отсюда, мир повидаешь, себя покажешь! Завидую белой завистью, — обняла девушку Ирина.

— А что за фирма? Известная? — поинтересовалась Елена.

— А кто ж их разберет! Сейчас модельным бизнесом только ленивый не занимается! — в сердцах ответила Тина. Весь вечер она была не в духе и даже не старалась скрыть своего недовольства решением дочери.

— Все как-то вдруг, второпях. Надо бы узнать об этой фирмешке побольше, посоветоваться с юристом, проверить контракт! Иван, что ты молчишь?

Иван молча пожал плечами и взялся за бокал.

— Да ладно тебе, мам! — Кристина поцеловала Тину. — Сейчас другие времена: хочешь не хочешь — надо крутиться. Кто не успел — тот опоздал! Можно, мы пойдем с девчонками в мою комнату, поболтаем, посплетничаем?

— Иди, иди, — похлопала по руке Тина. — Только не вздумайте там курить!

— Мам, ты что! Знаешь же: я не курю, — на ходу бросила Кристина.

Глядя ей вслед, Ирина вздохнула:

— Ну, какие же они сейчас все хорошенькие, как будто их всех по одному лекалу выстрогали. Как им повезло — весь мир перед их ногами!

— Красивые ноги — это хорошо, гораздо важнее того, что у девочки хорошая голова на плечах, — заметила Лена. Ей хотелось сказать что-то успокоительное Тине, но подходящих слов не находилось, у самой сердце не на месте: молоденькая девчонка одна, без родителей, едет в чужую страну. Как их еще там примут? — Хорошо, что Кристиночка французский язык знает, хоть как-то сможет объясняться с итальянцами.

— Ленка, не будь занудой! Вон, твой Лешка уехал в Америку, теперь как сыр в масле катается!

— Кто бы мог подумать, что Алексей уедет из страны, — покрутил головой Иван. Он был рад сменить тему разговора. Идея дочери уехать на работу в Италию ему казалась неудачной. С другой стороны, Кристина — достаточно взрослый человек. Сейчас многие делают карьеру за границей, совсем молодые люди, девушки в том числе. Вряд ли он имеет право ограничивать ее свободу.

— Да уж, удивил нас твой Лешенька, — поддержала мужа Тина. — Так много рассуждал о России, ее предназначении, столько красивых слов и вдруг…

— Вовсе и не вдруг, все шло одно к одному: в последнее время Леша часто общался со своей матерью, а она очень плохо относится к советской власти.

— Странно… Сколько ей лет? Наверняка не больше пятидесяти! Я понимаю недовольство тех, кто жил при старом режиме, а эта родилась и жила в советское время… Откуда что берется? — Арцвик Левоновна неодобрительно покачала головой.

— Так или иначе, слова ее, по-видимому, не прошли для Алексея даром, — ответила Лена.

— Надо думать: мать есть мать! — пригорюнилась Ирина. — А тут, как на грех, и на работе неразбериха: умер научный руководитель Алексея. Под него, под его имя, выделялись деньги, а без него…

— Обидно и знакомо до боли! — горько усмехнулся Иван. — Кто доверит важное дело какому-то сопляку с кандидатской!

— У Леши было столько интересных идей, планов, — в который уже раз рассказывала Елена, — и все в одночасье рухнуло. Тут как раз позвонил его давний друг, Максим. Слово за слово, Леша рассказал ему о своих трудностях. Максим ответил, что в Америке знакомы с его работой и шеф не раз говорил о своей заинтересованности в приезде молодого ученого. В общем, через некоторое время пришло письменное предложение приехать в институт. Макс звонил чуть ли не через день, уговаривал Алексея, меня… Говорил: вы узнаете, что такое настоящая свобода. Ты — талант, от заказов не будет отбоя, ну и все в том же духе…

— Зря ты его не послушала, поехали бы всей семьей. Жила бы сейчас, горя не знала, нам с Тинкой приглашение сделала бы! — горестно подперлась рукой Ирина.

— Ты же знаешь, Лена не могла уехать из-за отца, — с упреком сказала Арцвик Левоновна. — Представь, что бы у него началось на работе, решись Лена уехать!

— Какая разница? Ведь через год его все равно турнули с работы. Я имею в виду, прикрыли его контору, — извиняюще взглянув на подругу, поправилась Ирина.

— Кто ж знал, что так все обернется? — ответила за подругу Тина. — Ни один фантаст не мог предположить, что с нашей страной произойдет такое!

— А я вас предупреждала! Помните астрологический прогноз «Эра Водолея»? — с удовольствием напомнила Ира.

— Как же, как же, помним, как ты распиналась про новую эру. «Эпоха Водолея — это время России, ее величия!» — передразнила подругу Тина. — А что на поверку? Разруха, нищета, срам повсеместный. Глаза бы мои не смотрели! Была великая страна, а теперь…

— Снова гражданская война! — неожиданно вырвалось у Елены.

— Ну, уж ты скажешь, — возразила Ирина.

— А что, я согласен с Леной, — вступил в разговор Иван. — Во всяком случае, методы у наших реформаторов — совершенно революционные: первым делом захватили «телеграф, телефон» — то бишь средства массовой информации; потом — материальные средства: золото партии, нефть, газ… Большевики говорили: грабь награбленное, а эти почти впрямую: воруй, сколько можешь! А чтобы сподручнее воровать было, поделили страну на отдельные куски — зоны влияния.

— Точно, все мы теперь живем, как на зоне, по понятиям, — усмехнулась Тина.

— Ладно мы! Детей жалко! Какая им досталась жизнь, не позавидуешь, — покачала головой Арцвик Левоновна.

— Ну, положим, не все так плохо, посмотрите, везде на ответственных постах, в прессе, на телевидении, везде очень молодые люди. Разве мы в свое время могли мечтать о таком, — возразила Ирина.

— Дорогая моя, а ты знаешь, что на телевидении в Америке подавляющее большинство ведущих не моложе тридцати, — с укоризной взглянула на нее Арцвик Левоновна. — И это понятно: для того, чтобы вещать о серьезных делах, советовать что-либо людям, мало иметь образование. Необходимо иметь какой-никакой жизненный опыт. Другое дело спорт, балет — там действительно необходимы свойственные юности биологические параметры.

— Ир, ты меня удивляешь, — раздраженно произнесла Тина. — Разве непонятно, почему сделана ставка на молодых? Это ведь тоже классика революции: разделив поколения отцов и детей, власть имущие намного упрощают свою задачу. Они используют болезнь роста юных людей: опыт предыдущих поколений им ни к чему — мы и сами с усами! В этом возрасте человек слышит только себя, ощущает себя центром вселенной, короче, пребывает в полном неадеквате. Кинули им кость: «Бери от жизни все!». Вот они и «купились» за рубль, за двадцать!

— В том, что поколение «пепси» купилось на такую малость, нет ничего удивительного: нужная информация давит на них отовсюду. Включи утюг, услышишь: «если ты умный, почему бедный»? Такая мощная агиторка коммунистам и не снилась, — усмехнулся Иван.

— Да, ничего не скажешь, — подумав, подтвердила Лена. — Кто-то очень грамотно составил программу по уничтожению страны. Раньше все заварушки начинались в больших городах, провинция долго держалась в стороне, оставаясь оплотом здравого смысла, основой генетического фонда нации.

— Главный удар нанесен по провинции неслучайно. Производство встало, колхозы разрушены, нормальной работы нет. А по телевизору показывают такие соблазнительные картинки с вполне понятным подтекстом: неважно, как ты добудешь деньги. Стыдно быть только бедным! — в раздумье произнесла Арцвик Левоновна. — Но что пользы от этих разговоров, пойду лучше подогрею чайник.

— Ладно, с молодыми все ясно, — продолжила разговор Тина, — а чего у людей нашего возраста крышак съехал? Всегда считали, что у советиков — «облико морале»!

— Ну, знаешь ли… Всегда и везде были, есть и будут разные люди, с разными наклонностями, — спокойно ответил Иван. — Гениев и злодеев не так много. Большинство людей подчиняется программе, заданной государством. В Союзе было стыдно быть плохим человеком, тем более вором, мошенником. Теперь все иначе: формируется новое общество — общество потребителей.

— Жарко как стало, и пить хочется, — обмахиваясь салфеткой, сказала Лена. — Что-то Арцвик Левоновна с чаем задерживается, пойду помогу.

Елена бодрым шагом направилась на кухню, но на пороге нерешительно остановилась: Арцвик Левоновна стояла с заварным чайником в руках и смотрела в окно. Лена подошла к ней.

— Что вы там такое увидели?

— Ничего интересного, просто задумалась, вспомнила Вазгена.

— Царство ему небесное, — прошептала Лена.

— Да-да… Рано он ушел от нас. В наше время без мужчины трудно жить.

— А Иван? Разве он не опора семьи? По-моему, он очень старается, помогает Тине по дому…

— Деточка, с домашними делами в состоянии справиться любая женщина.

— А мужчина должен быть добытчиком, зарабатывать деньги? — не скрывая своего удивления, спросила Лена.

— Это было бы совсем не лишним, но дело даже не в этом. Мужчина несет ответственность за семью. Он, а не жена, должен принимать все решения.

— Слава богу, у Тины голова крепко сидит на плечах. Ни ума, ни характера ей не занимать! Тина всегда хотела быть главной хозяйкой в семье.

— Это от молодости, от неопытности. Откуда бы ей знать, каково нести груз ответственности за все, что происходит в доме, живя за спиной отца. Иван был очень хорош в прежнее, мирное время, когда все было более или менее предсказуемо, спокойно. А во время перемен во главе семьи должен быть настоящий мужчина. Был бы жив Вазген, разве позволил бы уехать внучке одной в чужую страну? Цыкнул бы на нее, послушалась бы как миленькая.

Лена шмыгнула носом, хотела напомнить, какой «послушной» была Тина, но промолчала. Тем более что в главном она была вынуждена согласиться с Арцвик Левоновной: от того, что Тина стала верховодить в семье, никому, прежде всего ей самой, лучше не стало.

— Ничего, скоро в вашей семье вырастет еще один настоящий мужчина.

— Да, слава богу, Ашот весь в деда. Ну, пойдем в гостиную, нас, наверно, уже заждались.

Прощаясь с Кристиной, Елена едва сдерживала слезы. Позволила себе расплакаться только на улице.

— Ты чего это, может, лишнего выпила? — забеспокоилась Ирина. — Давай возьмем такси, я заплачу.

— Нет-нет, не надо. Я и сама не знаю, почему так грустно на душе. Давай немного пройдемся, может, полегче станет.

— Давай пройдемся, только недолго: в семь часов ко мне должен явиться мой бывший благоверный, долг отдать. Опоздаю хоть на минуту, скажет, что заходил, да дома не застал! Ищи тогда ветер в поле!