Время нелюбви. Книга 2

Людмила Алексеевна Миловацкая

Новая книга прозаика Людмилы Миловацкой является продолжением ее романа «Накануне эры Водолея». Героям нового романа выпало жить в постперестроичный период. Остаться самим собой, не предать свои идеалы в эпоху перемен – нелегкое испытание для любого человека. Нашим героям, хоть и не без потерь, удалось справиться с вызовами странного времени. Остались ли они прежними? Что приобретено и что безвозвратно утрачено? На этот вопрос каждый отвечает по-своему.

Глава 3

— Ну что, принес деньги?

Ирина стояла на пороге квартиры руки в боки. Всем своим видом она демонстрировала решимость захлопнуть дверь перед носом бывшего мужа, скажи он «нет».

— Ирушенька, постой, — вцепившись мертвой хваткой в дверь, начал Дима. — Ты же знаешь, что сейчас за времена. Зарплату не выдают уже два месяца.

— Меня это совершенно не касается! Ты занимал деньги полгода назад, за это время в твоем институте зарплату уже раза три давали, я узнавала у людей.

— Ириш, но кушать-то хочется каждый день, а не три раза в полгода. И потом, были особые обстоятельства… Может, пустишь в дом? Я тебе все объясню. — Дима умоляюще посмотрел на бывшую жену.

Ира не успела вовремя отвернуться. Синий взор бывшего мужа оказал свое колдовское действие. Пытаясь унять разом зачастившее и сладко занывшее сердце, машинально прижала руку к груди.

— Стоит ли посвящать общественность в наши дела. — Дима протиснулся в освободившийся проем двери. Ирине ничего не оставалось, как прикрыть ее.

— «Наши»?! Слава богу, у меня с тобой нет никаких дел уже больше двух лет! И общественность тебя хорошо знает, ее уже ничем не удивишь!

Визит мужа закончился обычно: Ирина накормила его обедом, напоила коньяком из своих старых запасов, да еще снова дала денег взаймы.

После его ухода Ирина долго сидела на диване, приходила в себя. В который уже раз клятвенно обещала: «никогда, ни за что не пущу его на порог дома»! Обещала и не верила себе. Допив остатки коньяка, по-мужицки вытерла ладонью губы и произнесла вслух:

«Как же он хорош, сволочь! Как хорош!»

Ирина прилегла на диван, свернулась калачиком. Из прикрытых глаз полились горячие слезы. Она их не вытирала. На душе было тихо и спокойно, в голове звучала какая-то милая полузабытая мелодия.

«Да, он чертовски хорош, но и я тоже! Иначе зачем бы ему ко мне все время возвращаться? Не из-за денег же? А если даже и так… сколько их у меня? Кот наплакал! Зато настроения, здоровьишка женского он мне точно подбавил. Ну и бог с ним! Только бы нашу фирмешку не прикрыли!»

Сладко потянувшись, Ирина накрылась пледом и почти сразу уснула.

Будильник утром не зазвонил. Чтоб не опоздать на службу, пришлось брать машину. А что делать? Начальник предупредил строго-настрого: не опаздывать!

«Одни расходы из-за этого паразита», — привычно ругнулась про себя Ирина.

Своей работой Ирина очень дорожила. До этого она работала в закрытом предприятии — в «ящике». Деньги там платили неплохие, зато дисциплина…

Ужасно хотелось вырваться оттуда, но ни в одно учреждение, связанное с работой с иностранцами, ее не брали: по правилам, после работы в секретных учреждениях должно пройти не меньше пяти лет. Но не на ту нарвались. Ирина перевернула всю Москву, перебрала всех своих знакомых в поисках возможности обойти это положение. И нашла.

Одна из подруг, Алина Зельдер, работала в невзрачной, на первый взгляд, фирмочке с громким названием НЕФТЬТРАНСПРОГРЕСС. Между тем занимала она очень симпатичный особнячок в одном из укромных переулочков Москвы. Больше половины сотрудников были евреи, и Ирину это очень устраивало. Ее мама, всю жизнь проработавшая в роддоме с соответствующим контингентом сотрудников, часто говорила: «Запомни, дочка, жиды и евреи — разные понятия. Евреи — восточный народ, древний и мудрый, а жиды — понятие наднациональное. Это те, кто за деньги мать родную продаст. Такие есть в каждой нации, среди русских их не меньше, чем среди евреев. А с ними так: полюбят кого — работать одно удовольствие, а если невзлюбят — лучше сразу уходить».

Ирина на новой работе, что называется, пришлась ко двору и по своим внешним, и по деловым качествам. Начальство по достоинству оценило ее трудоспособность, дружелюбие, честность: вместе с положенной инженерской зарплатой она почти каждый месяц получала дополнительные суммы «премии за то, за се»…

Главное, Ирина наконец-то получила возможность общаться с иностранцами. Иностранцы были разные — свои, севовские и западные. Отличались они друг от друга, как земля и небо. Особенно это было заметно по немцам. Западные немцы вели себя уверенней, свободней, разумеется, намного лучше одевались. Гэдээровцы на их фоне выглядели бледновато, зато были своими «в доску». Ирина всегда была далека от политики, но когда «свои» или западные немцы рассказывали о Берлине, ей становилось не по себе. Стена, разделившая народ, семьи, судьбы, представлялась ей уродливым занавесом в театре абсурда, а сама идея дележа огромного города напополам — жутким неправдоподобным фарсом.

«Теперь в Германии все по-другому, у нас тоже», — вздыхая, думала Ирина. — «Вот только хорошо это или плохо — пока непонятно»…

На работу она успела вовремя. Алина уже приготовила кофе, расставляла чашки.

— Ну как? — с порога набросилась на нее Ирина. — Есть что-нибудь новенькое?

— Нет, вот сидим, ждем. Выпей кофейку, — придвинув к ней чашку, Алина зашептала: — говорят, нас хочет купить какой-то крутой бизнесмен. Работает он в основном на внутреннем рынке.

— Жаль, с иностранцами так приятно общаться: улыбчивые, ухоженные, интеллигентные. Что ни говори, а так удобно работать с воспитанными людьми!

— И не говори, подруга. В их присутствии всегда чувствуешь себя женщиной: обязательно пропустят в дверях, подадут пальто, комплиментик отпустят.

— О, способность рассыпаться комплиментами — это особое достижение западной цивилизации. И как у них все это получается — легко и непринужденно. Не то, что наши мужики: скажут чего, потом полдня думаешь: то ли похвалил, то ли посмеялся над тобой.

— Чего говорить, один Шарль чего стоит! Помнишь историю со Стеллкой?

— Как же, как же! Шарль долго ходил вокруг нее кругами, задачка была не из легких: ни кожи, ни рожи, волосы — пакля какая-то, и характерец тот еще! Мы еще посмеивались: нет, эта девушка французу не по зубам.

— Ан нет, Шарль и здесь не оплошал. Как он сказал-то: в ней есть глубоко запрятанный особый шарм.

— Да, Шарль — очаровашка! Но вообще, в последнее время я стала разочаровываться в иностранцах: «витрина», безусловно, красивая, а за ней…

— Чаще всего — ничего, глухая стена, — понимающе улыбнулась Алина.

— Вот-вот! У наших же смотришь: рожа простецкая, язык корявый, а приглядишься — за скромной витриной есть дверка, за ней другая, а за ними выход в бесконечность…

— Хорошо говоришь, подруга! Согласна с тобой в общем и целом. И свобода их хваленая — тоже «на любителя». Во внешнем проявлении, там, где это недорого стоит, — пожалуй, а на деле зажаты не меньше нашего: как они беспокоятся о своем денежном положении!

— Еще бы, от этого зависит практически все: и в каком районе будешь жить, и у какого врача лечиться, и в какую школу пойдут дети. А о болезнях просто стараются не думать: это ведь серьезные денежные проблемы.

— В общем, перейдя на внутренний рынок, мы не так много потеряем, — утешали себя девушки. — Среди новых русских джентльмены тоже встречаются! Вопрос в другом: оставит ли новый хозяин старых сотрудников? Что, если нет?

— О таком даже думать страшно!