Призыв – дело серьезное. Ошибка в ритуале

Любовь Черникова, 2020

Я пошла на преступление, чтобы призвать защитника, который обеспечит мне победу в дуэли. А еще черный диплом с отличием, карьеру во дворце и безбедное будущее… Стоп! А почему в круге призыва вместо шипасто-клыкастого монстра, какой-то мужик? …Кажется, у меня проблема!.. Серьёзная такая. Двухметровая, черноглазая. С квадратным подбородком, боевыми татуировками на плечах и груди, внушительными бицепсами, идеальным прессом и… тлеющими штанами! Очень-очень злая проблема!

Глава 4. Порядок в гардеробной и в личной жизни

Авельен. Дворец правителя Фриденвелта, восемь часов до поединка Ирис по времени Раадрима

Арессандро Дарро Вэллор, правитель Фриденвелта

Обратного перехода мое белье не выдержало, но перенесся я к себе в спальню, а не в церемониальный зал, так что никого не шокировал.

Первым делом направился в гардеробную. Раньше я сюда и не заглядывал дальше крайнего ряда, где хранилась моя повседневная одежда. На каждый день предпочитаю примерно то же, что носил в неспокойные времена юности — что-то простое, удобное и практичное. Наличие подобных вещей мне пришлось отстаивать в неравном бою с Артушем — пожилым гардеробмейстером, что служил еще моему незадачливому отцу, затем мятежнику и вот теперь достался по наследству мне. С детства привыкнув видеть этого ворчливого деда поблизости, я так и не решился его прогнать. Совесть не позволила.

Внимательно осматривая бесконечные ряды полок и вешалок с рубахами, камзолами, штанами и прочим тряпочным добром роскошного вида, прошел до самого конца, поразившись масштабами помещения. Аккуратные стопки нижнего белья обнаружились на одном из открытых стеллажей. Одних трусов здесь оказалось не менее сотни, и все той же «веселенькой» расцветки и подобной ей.

Остро встал вопрос: это все, вообще, для кого?

Я такое точно больше не надену даже под прицелом боевого заклятья. Та девчонка, небось, до сих пор хихикает, когда вспоминает мой казус.

От этой мысли слегка разозлился:

— Старый болотный швыпень! — выругался, нелестно помянув слугу, и сгреб аккуратно сложенные стопки исподнего в охапку.

Артуш явился ровно в тот момент, когда я уже успел нарядиться в «позорище», как он именовал свободного кроя штаны и рубаху, которые я предпочитал сложному домашнему туалету из нескольких предметов. Старик так и не смирился, каждый раз донимая меня гундежом о моде и приличиях.

Долгое мгновение гардеробмейстер шокировано наблюдал, как под веселый треск огонька в камине догорают последние трусы в нелепую розочку.

— А… О! — вышел он из ступора.

Старческие глаза, подведенные темным, сверкнули праведным гневом, когда он бросился к камину и голыми руками выхватил последний оставшийся лоскут. Прижал к груди, точно дитя.

— Д-д-да как вы могли! — гневно затряс он отвислыми, словно у пса, брылями. — Ваш батюшка никогда бы так не поступил! Уж он-то знал толк в моде! Относился к туалетам с уважением! Преумножал и лелеял! Д-д-да… Да он собирал эту коллекцию на протяжении всей жизни! А я ее бережно хранил…

Губы старика предательски дрожали. Тоже подкрашенные, как мне показалось…

Я прикрыл глаза, подавляя желание швырнуть в огонь старого модника вместе с лоскутом, что тот баюкал в ладонях, и ровным тоном поинтересовался:

— Артуш, хочешь сказать, что наряжаешь меня в музейные экспонаты?

— Да! То есть нет, но… Ваш отец предпочитал этот фасон, а вы… Вы все уничтожили!

— Ты искренне полагаешь, я обязан донашивать запасы белья моего отца?

Кажется, гардеробмейстер, уже начал что-то понимать, но не пожелал смириться и предпринял новую попытку:

— Почему же донашивать? Они новые! — исполнившись энтузиазма, он принялся снова меня пилить: — Ваше всемогущество, положение обязывает вас выглядеть подобающе истинному владыке Фриденвелта. Вот ваш батюшка…

Упоминания об отце застили глаза красной пеленой. Я утратил все уважение к этому человеку, когда он позволил погибнуть моей матери.

— Замолчи, если не желаешь сейчас же отправиться вслед за моим батюшкой! — рявкнул я. — И чтобы завтра же здесь не осталось ни одних даже самых завалящих портков, унижающих мое достоинство. Свободен! — я не желал продолжать этот бесполезный разговор, который вообще не должен был случиться.

Выгнав чересчур привязанного к прежнему хозяину слугу, позвал Гансо, поручив ему побыстрее найти старику замену посовременнее.

— Я так рад, что вы вернулись, вашество! — искренне обрадовался мой секретарь, когда я закончил раздавать указания.

Не стал ему пенять за фамильярное обращение, только покачал головой. Расценив мое молчание, как одобрение, Гансо принялся болтать:

— А куда вы вчера так внезапно подевались? Никто и не понял, что произошло. Теперь столько пересудов и домыслов ходит. Один нелепее другого. Поговаривают даже, что вас похитили, вашество! Но как вы утерли нос этим айсам напоследок! — он использовал презрительное название айосанрийцев.

— Гансо!

— Простите, ваше всемогущество. Принцесса Айосанрийская глубоко оскорбилась вашим поступком и заперлась в выделенных ей покоях вместе со своим отцом.

— Стражу у покоев поставили?

— А как же! — расплылся в улыбке секретарь.

— Вот и ладненько. Вот и хорошо. Сообщи им, что невеста может забирать свои розовые халлы и отправляться на все четыре стороны в поисках нового жениха.

— А обряд? — растерялся Гансо.

— Он не был завершен и не имеет силы.

— Прекрасно! Вы же знаете, я изначально был против этого союза. Только… Как же теперь наши отношения с Айосанрией? Война?

— На войну с Фриденвелтом они не отважатся, — бросил я усмехнувшись. — Но обострения не миновать.

— Для них же хуже, — серьезно кивнул Гансо и сообщил: — Я осмелился направить разведчиков… — он многозначительно приподнял бровь.

— Молодец, — похвалил я слугу.

Внезапно ощутил, как сильно устал. Непростой вечер мне выдался. Зарядка целого ожерелья, борьба с призывательницей, обратный переход. Истощение магических сил показалось особенно острым. Надо лечь и хорошенько выспаться.

— Гансо, распорядись, чтобы меня не беспокоили. Не будить, пока сам не проснусь, если только нам войну не объявят или не случится что-то равное по важности. Донесения агентов оставь на столе в кабинете. Посмотрю позже.

Перед глазами поплыли круги.

— Будет сделано! — щелкнул каблуками секретарь и удалился, предварительно заботливо задернув портьеры на окнах.

С облегчением я упал на кровать и раскинул руки, глядя в блаженную темноту. Ароматная магия Раадрима коварна. Там я чувствовал себя всемогущим, а вернувшись, ощутил упадок сил. Словно дышал полной грудью, а теперь очутился среди ядовитого болотного марева. Похоже, требуется время, чтобы заново привыкнуть к родной магии. И, как известно, лучше сна для этого ничего не придумали.

Закрыв глаза, неожиданно вернулся мыслями к молоденькой призывательнице, оставленной в заброшенном особняке. Она задела во мне струну, о существовании которой я и не подозревал. Разбередила забытые ощущения. Разворошила почти потухший костер и подбросила в него сухих сучьев.

А еще покусилась на мою свободу, и не важно — по незнанию или намеренно. Не стоило об этом забывать.

Решив, что займусь последствиями ритуала завтра, когда восстановлюсь, уснул. Разбудили меня шорох ткани, тихое дыхание и едва заметный запах духов.

Что за безумец рискнул нарушить покой моей спальни?

Матрас чуть прогнулся под невеликой тяжестью тела.

Женщина? Интересно, зачем она здесь? Пришла, чтобы соблазнить или прикончить за нанесенную обиду? Я мгновенно понял, кто именно решил меня навестить, но продолжил старательно делать вид, что крепко сплю.

Ощутив легкое дыхание на лице, почувствовал кожей движение воздуха и с легкостью перехватил руку с зажатым в ней кинжалом. Старинная вещица с круглым, мутным от времени халлом в навершии рукояти. От нее так и разило древней магией, но для меня она не представляла угрозы.

Даже как-то унизительно! Принцесса могла бы прихватить что-нибудь поэффективнее. Зачарованный топор там или кувалду мгновенной погибели. Ну или папочкин родовой меч на худой конец.

— Какого болотного демона ты тут делаешь, Ваэлла? Собиралась заколоть меня этим?! — я презрительно покосился на магическую зубочистку, зажатую в ее хрупком кулачке и, ожидая объяснений, взглянул в глаза несостоявшейся убийце.

Вместо ответа бывшая невеста хитро вывернула руку и умудрилась-таки оцарапать мне кожу на плече самым кончиком кинжала. Выступила малюсенькая капелька крови, и глаза принцессы победно блеснули.

— Алто! Аггас! Амбгэго! — выкрикнула она уже знакомые слова.

Мгновение. Другое. Ничего ровным счетом не происходило.

— И? — я вопросительно изогнул бровь.

Принцесса растерялась и повторила фразу единения судеб, которую я совсем недавно слышал в другом мире от другой девушки. И там она хотя бы сработала, как полагается, если уж на то пошло.

— Тепегь ты пгинадлежишь мне, Агги, со всем своим Фгиденвелтом! — рыжеволосая красавица гордо задрала подбородок.

Впрочем, говорила она без особой уверенности.

— Угу. И с потрохами. И со всем тем, что в них находится, тоже, — криво усмехнулся я, отпустив не самую светскую шутку.

— Что? — недоуменно захлопала ресницами принцесса.

Вздохнув, взялся двумя пальцами за тонкое лезвие, без труда выдернув кинжальчик из рук девушки. Отшвырнул куда-то в дальний угол.

Проводив полет оружия взглядом, Ваэлла возмутилась:

— Это семейный агтефакт года Мигта! С ним нельзя так обгащаться! — зло сузила она глаза.

Хоть в спальне и царила темень, это не слишком-то мешало нам обоим. Уверен, принцесса Айоснарийская видит в темноте не хуже фелиса. Ламеянские корни дают о себе знать. Она и кровушкой поди не брезгует, судя по зло оскаленным клычкам. Того и гляди, в глотку вопьется!

— Позволь поинтересоваться, и что же семейный артефакт рода Мирта делает в моем дворце, Вэлли? Не помню, чтобы разрешал приносить сюда столь опасные вещи.

Принцесса не нашлась, что ответить и сменила тему, вернувшись к изначальному разговору:

— Теперь ты мой и только мой, Агги! Повегь, все это гади нас! Я не позволю тебе отвеггнуть меня и нагушить мои планы!

Кажется, она и сама не осознала, что чуть ранее упомянула о Фриденвелте, который они с папашей пожелали прибрать к рукам под предлогом нашей свадьбы. А меня, значит, привязать и вертеть, точно бык хвостом? Хитро!

Захватчики под предводительством мятежника Эакима Гарлифа, не жалея проливали кровь, пытаясь удержать отнятую у моего нерадивого отца землю. Мне пришлось рано повзрослеть, чтобы обрести крылья и показать, кто здесь истинный правитель. Шла война, и это было почти честно. И тут — на тебе! Пожаловали хитроумные айосанрийцы, со своими коварными замыслами по захвату Фриденвелта, когда я уже сделал всю самую грязную работу. Угу.

— Вэлли, — вкрадчиво заговорил я, едва сдерживая клокочущую в груди ярость. — А ты знала, что заклятие единения судеб действует в обе стороны?

— В обе? — глаза девушки удивленно распахнулись.

Похоже, это для нее стало новостью.

— Угу. Как только я выполню свою часть ритуала, мы навсегда будем вместе.

Нарочито раздевающим взглядом уставился на ее грудь, а затем резко повернулся, подминая под себя беззащитную принцессу. Ваэлла удивленно пискнула, оказавшись в невыгодном и весьма щекотливом положении. И, похоже, слегка запаниковала.

— Нет! Ты не посмеешь! — от возмущения она захлебывалась воздухом.

Наклонился к самому ее уху:

— И кто же мне помешает? Ты по доброй воле пришла в спальню мужчины, должна осознавать последствия.

— Неотесанный мужлан! — выкрикнула принцесса с ноткой истерики.

— Твоя правда. Такой я и есть. Да и где мне было отесаться-то? На болотах людям как-то не до манер. Все по-простому. К дереву прислонил, подол на голову и…

Девушка забилась подо мной, пытаясь вырваться, но кричать не рискнула. Это навело меня на мысль.

— Твой отец знает, чем ты сейчас занимаешься, Вэлли? Учти, жениться я на тебе уже не смогу, что бы между нами ни произошло.

— Как это? — принцесса резко перестала сопротивляться и строить из себя невинность.

Легкое, и даже чем-то приятное покалывание на груди напомнило: шутки шутками, а ритуал девчонке Ирис удался.

— Дал обещание другой, — пожал я плечами, искренне веселясь в глубине души.

Глаза Ваэллы гневно вспыхнули, когда и она заметила активную брачную татуировку на моей груди. Вспыхнули в прямом смысле слова: засветились во мраке двумя красными точками.

Брр! После стольких лет среди болот я привык на подобное реагировать определенным образом. Так, чтобы обладатель светящихся из темноты глаз больше не встал. Вот спросонья отреагируешь по привычке, и получится, что жену ненароком укокошил…

— Амбр-р-рэго! Доминуссс! Пэаро, Аррессс! — вдруг выдала помятая принцесса Айосанрийская. На этот раз ее голос звучал низко и глухо, с рычаще-шипящими нотками. Даже грассирование куда-то подевалось.

На краткое мгновение сознание помутилось, и я ощутил себя в липкой паутине, но в тот же миг активировалась природная защита, сжигая наведенные контролирующие узы дотла.

— Нет, детка, это так не работает. Только не со мной, — покачал я головой.

Зато теперь понятно, как именно она прошла мимо стражи. Не почуралась вытребовать свадебный подарок еще до моего возвращения, и пустила в ход розовые халлы, чтобы усилить природные способности ламеянки.

— Вижу, ты уже начала пользоваться моим подарком?

По злобному выражению на красивом лице понял, так оно и есть. Иначе силы внушения у принцессы не хватило бы даже на то, чтобы я заметил ее попытку повлиять на мой разум.

Контроль над разумом — особенность урожденных ламеянок, доступная далеко не всем из их племени. Это значит, что в Ваэлле материнской крови больше, чем она желает показать. Тут я впервые задумался, а не таким же способом ее мать из весьма скромного рода заполучила в мужья правителя Айосанрии? Возможно, в этом ей помог ее дар?

Неожиданно перед глазами снова поплыло, но на этот раз Ваэлла была ни при чем. Отступившая было слабость навалилась с новой силой, а еще неимоверно захотелось пить. Состояние — кошмар! Как будто всю ночь с троллями кутил.

Игры кончились. Стараясь не выдать своего состояния, отпустил девушку и поднялся с постели, направившись к столу. Графин с водой и чистые стаканы превратились в главную цель. Руки слегка подрагивали, когда попытался налить, и я оставил эту затею. Обливаясь, сделал несколько жадных глотков ледяной влаги прямо из графина, чувствуя, как жажда понемногу отступает. Но не слабость в членах.

— Даю два часа на то, чтобы собраться и покинуть Фриденвелт, — со стуком поставил опустошенный наполовину сосуд. — По прошествии этого времени заточу вас с отцом в темницу за покушение на мою свободу, даже если мне это будет стоить войны со всем народом Айосанрии, в чем я глубоко сомневаюсь, — слова падали точно камни.

Георг Третий не слишком-то популярен среди собственных подданных, ему скорее революцию устроят, чем допустят военные действия против Фриденвелта.

— Ты не посмеешь! — прошипела Ваэлла.

— Желаешь проверить? — изогнул бровь в ответ.

— Я могу забгать кинжал? — поджала пухлые губки принцесса, перейдя на вежливый до изморози на стенах тон.

— Нет.

Она не стала спорить, поняла — бесполезно. Вот и умница. Лишь остановилась на пороге:

— А Кагибианский двогец? Он мой?

— Вышлю его стоимость в золотом эквиваленте.

Оставлять айосанрийцев на своей территории я не собирался.

— Да подавись своим двогцом, Вэллог! — похоже, от плевка в мою сторону принцессу удержало лишь воспитание.

— Не забудь ожерелье, Вэлли. И расходуй экономно. Оно пригодится, когда станешь уговаривать другого идиота взять тебя в жены.

Ответом мне стал оглушительный хлопок дверью — от него мою бывшую невесту и воспитание не смогло удержать.

Спать окончательно расхотелось, но бодрости я не чувствовал, вдобавок начался озноб. Кидало то в жар, то в холод, как будто я снова подхватил болотную лихорадку во время похода.

А не было ли на кинжале Ваэллы яда? Я не чувствителен к большинству их, как любой, кто умудрился выжить на болотах, но всегда можно подобрать такой, что подействует. Отдернув несколько занавесок, впустил в спальню дневной свет и, доковыляв до угла, в который отшвырнул кинжал, осмотрел ритуальное оружие. Понюхал и проверил магией — никакого яда.

Нет, не стремилась Ваэлла меня прикончить. У нее были совершенно иные мотивы, куда более интересные.

Сил, чтобы пересечь спальню, гостиную и добраться до выхода не осталось. Похоже, я все-таки надорвался, и магия Раадрима восполнила мой резерв лишь на время. Теперь еще и крылатое солнце на груди пекло, словно свежее тавро, наводя на мысли, что связь с магичкой Ирис не последнюю роль играет в моем нынешнем состоянии.

Догадка мне не понравилась. Ненавижу от кого-то зависеть, тем более от взбалмошной иномирянки с неизвестными мне целями. Боевой демон ей, видите ли, понадобился!

Осторожности меня научил Эаким Гарлиф, убив мою семью. Не проверив, я не имел права отметать любые варианты, но мне требовались помощники и… лекарь.

Отправив за Гансо магический вестник, едва не надорвался. Даже покрылся испариной. Слегка отдышавшись, дотянулся до тайника с заветной шкатулкой и обвешался защитными и боевыми артефактами, точно новогоднее дерево. Мало ли какие еще сюрпризы меня впереди ожидают. Пока не выясню окончательно, что происходит, не стоит пренебрегать личной безопасностью. Прав герцог Шантэр, когда говорит, что в ином дворце опаснее болотной трясины. Так и есть.

С десяток артефактов на шее, кольца на всех пальцах, браслеты и наручи в три ряда. Боевой пояс и верный меч. И все это на фоне простых холщовых штанов. Пропитавшуюся потом рубаху я снял и бросил, в таком нелепом виде встретив ворвавшегося ко мне секретаря. Следом за ним топал сапогами отряд личной гвардии во главе с командиром Бером Стэбом. Если они и посчитали мой вид странным, то старательно этого не заметили.

— Вашество, вы целы? — заорал, как потерпевший, Гансо, подскочив первым, но встретившись со мной взглядом, стушевался и кашлянул. — Простите, ваше всемогущество. Переволновался.

— Бывает, — кивнул я и обратился к Стэбу: — Что с охраной, Бер? Почему по моей спальне посторонние шастают с холодным оружием наперевес? — я демонстративно поигрывал зажатым в пальцах кинжальчиком, держа его за самый кончик лезвия.

— Караульные на местах, но странное с ними, ваше всемогущество, — матерый черноусый оборотень-медведь, габаритами превосходящий почти всех своих подчиненных, ответил глухим басом, от которого, кажется, каменные стены вздрогнули. Дали же боги мужику голос! — Как будто кто-то украл их разум. Вроде бы здесь, а вроде и нет. Мы не стали без опытного мага их трогать, а то мало ли…

— Защитные артефакты?

— При них, но не сработали. Может, разрядились?

Ругаясь про себя, поднялся и вышел в гостиную, стараясь не показывать, что ноги подгибаются от слабости и хочется мне только одного — прилечь и свечку в кулаке зажать.

— Несите их сюда.

— Артефакты?

— Гвардейцев!

Сей миг в гостиную привели похожих на сомнамбул ребят, надежных и знакомых мне еще по прежним временам. В их верности я ни на миг не сомневался. Ногами они перебирали самостоятельно, а вот остекленевшие взгляды рассказали о многом. Чтобы привести караульных в себя, применил простейшее средство: влепил по увесистой оплеухе каждому.

— А что, так можно было? — удивленно поинтересовался один из стражников, но тут же сник под суровым взглядом командира.

Оба освобожденных от контроля принцессы гвардейца кривились, моргали и не понимали, что происходит, и где они находятся.

— А…

— Э…

— Вы подверглись ментальной атаке ламеянки, — пояснил, упреждая вопросы.

— Откуда здесь взялась ла… — Гансо тут же спохватился, вспомнив, кем была мать Ваэллы. — Принцесса ламеянка?!

— Она самая, — подтвердил я.

Гвардейцы наперебой закивали и сморщились. После такой мощной ментальной атаки их головы, должно быть, раскалывались от боли.

— Бер, отправь их к лекарю и смени охрану по всему дворцу. Тех, кто был на постах, пусть проверят маги. Им могли отдать отложенный приказ, — распорядился я.

Когда нас с секретарем оставили одних, я тяжело опустился на кровать и попросил:

— Гансо, вызови Абсида Консунта. Срочно.

Секретарь хотел было что-то сказать, рассмотрев мое состояние, но не стал тратить время. Кивнув, бегом вылетел за дверь.

Вернулся он минут через десять в сопровождении седобородого старца с медного цвета кожей, крючковатым носом и в традиционной остроконечной шапочке из дорогой парчи, расшитой бисером, без которой я его никогда не видел. К тому времени я уже лежал пластом и едва мог шевелиться и говорить от слабости.

Иррантиец Абсид Консунт тоже служил еще при моем отце, но в отличие от гардеробмейстера, от него было куда больше толку. Осмотрев, он напоил меня тремя разными зельями, и стало получше. Я даже смог сидеть и разговаривать, опираясь на подушки.

Через полчаса в моей спальне собрался настоящий консилиум.

— Это акклиматизация. Нельзя невозбранно перейти в другой план мироздания и вернуться в столь краткий срок. Следовало бы выждать сутки-двое, но и этого времени недостаточно, чтобы обойтись без последствий, — авторитетно заявлял убеленный сединами врачеватель.

Как и остальные, он внимательно выслушал рассказ о моих приключениях и о попытке Ваэллы меня привязать, использовав древний обряд. Умолчал я только о том, что ритуал единения судеб уже состоялся, а татуировка на груди спряталась, повинуясь одному моему желанию. Моя личная жизнь — это моя личная жизнь.

— Понимаете, Арес, магия Раадрима особенная. Она делает нас намного сильнее. Когда я был совсем юным, мы хаживали в гости к раадримцам. А они, соответственно, к нам. Я хорошо помню то опьянение, что дарует их магия. То состояние абсолютной силы. И момент, когда приняли запрещающий закон. С нашей стороны выступал ваш отец. Именно его магическая печать стояла на тех документах. Закон вызвал вспышку негодования среди знати, а простому люду это и раньше было недоступно, но бунта удалось избежать, хоть казне обошлось это не дешево.

— Мой отец рискнул принять столь непопулярное решение? — уточнил я, припомнив, как родитель боялся любого порицания и стремился казаться хорошим для всех.

— Нет. Это была инициатива раадримцев. Они были против нашего присутствия в своем мире. Ему лишь оставалось согласиться.

— Могу понять. Меня так и распирало, пока был там. Никогда еще таким могущественным магом себя не чувствовал. Даже портал обратный выстроил на едином дыхании.

— Потому и откат такой сильный накрыл, — подтвердил Абсид Консунт. — И то, что вы чувствуете сейчас — только начало, ваше всемогущество. Будет намного хуже. Зря вы так расстарались ради айосанрийки, — он недовольно тряхнул длинной бородой, заплетенной по традиции его родины во множество тонких косичек.

За розовые халлы сердится. И правильно, я сильно сглупил, когда повелся на слабо, как мальчишка.

— Может статься, что я не переживу последствий? — задал прямой вопрос, и по долгому пристальному взгляду пожилого иррантийца понял ответ.

— И что бы вы порекомендовали нашему мальчику? — нахмурился сидящий в глубоком кресле герцог Шантэр, которого тоже вызвал Гансо.

Только герцог имел право невозбранно называть меня так в узком кругу.

— Посоветую вернуться в Раадрим как можно скорей и пройти полную адаптацию, — не замедлил с ответом лекарь. — Неделя, а лучше месяц. Полагаю, этого хватит.

Повисла тишина. Присутствующие были слегка шокированы таким советом. И я в том числе.

— Но как же запрет?

Магический запрет действовал для всех и для огнекрылых в первую очередь.

— В законе была оговорка на этот счет, я точно помню. Мятежник Гарлиф тогда еще притворялся другом и советником вашего батюшки. Он-то и предложил добавить один пункт, который подразумевал исключение для правителя. Его предусмотрели нарочно, чтобы сохранить возможность все переиграть. Ваш батюшка последовал этому совету, но он и не подозревал, что Гарлиф предусматривал лазейку для себя.

Мы с Шантэром переглянулись.

— Но ведь Гарлиф уничтожил все документы. Вы уверены, что нарушение не навлечет беду на Авельен?

— Я сам не видел договор, но мне о том пункте сказывал ваш батюшка лично. А теперь вы правитель Фриденвелта. А раз так, не стоит отказываться от столь простого решения проблемы, — улыбнулся старый лекарь. — Это не только облегчит ваше состояние, но сделает вас сильнее и устойчивее к магии обоих миров. Подумайте как следует, ваше всемогущество. Времени остается все меньше и меньше. Мое снадобье скоро перестанет действовать, а новая порция вам не поможет.

Гвалт поднялся такой, словно в моей спальне присутствовала группа адептов первокурсников, а не три мудрых человека. Абсид Консунт настаивал на своей версии. Гансо верил в то, что я выдержу и выступал против возвращения в Раадрим. Кто бы мог ожидать, что самый младший из присутствующих такой перестраховщик? А герцог Шантэр напоминал сломанные весы, стрелка которых лихорадочно мечется из одной стороны в другую, — с такой скоростью он приводил доводы за, и сам же их опровергал.

Я терпеливо выжидал, пока ближники успокоятся. Иногда стоит давать людям выговориться. Слово взял герцог, как мой советник:

— Арессандро, мальчик мой. А почему бы и нет?

— Я не могу оставить Фриденвелт. Не сейчас, — склонялся я к мнению Гансо, который полагал происходящее происками айосанрийцев.

Секретарь довольно кивнул вихрастой головой и поджал губы.

— А я считаю, сейчас самое время взять передышку. Арессандро, ты сделал все, что мог. Выбил и обезглавил мятежников, навел порядок в государстве. Тебя признали и уважают. Соседи еще под впечатлением от твоих побед, и никто не осмелится напасть на Фриденвелт в твое отсутствие.

— Которое не обязательно афишировать, — хитро сощурился старый иррантиец.

Я нахмурился, взвешивая их слова, а герцог, как бывало в детстве, жестом попросил меня дослушать не перебивая.

Шантэр заменил мне отца, так что наши привычки никуда не делись. А еще он никогда меня не подводил, в отличие от родного отца.

— Ты никогда не жил обычной жизнью, Арес. Тебе слишком рано пришлось повзрослеть и взять в руки оружие, так почему бы не устроить передышку? Отпуск?

— Отпуск? — я недоуменно изогнул бровь.

— Да. Или каникулы. Называй это, как тебе больше нравится.

Я задумался, вспомнив, как мы с Лаллой меч… Как я мечтал отдохнуть и оторваться по полной, когда война закончится. И вот она закончилась, а забот стало только больше. И вдруг меня осенила еще одна мысль:

— Что было бы, если Ваэлле удалось осуществить задуманное?

— Было бы очень и очень плохо. Вы не смогли бы находиться одновременно здесь в Авельене рядом с ней и там в Раадриме. Это бы вас убило.

Теперь намного понятнее, отчего я так быстро сгораю, ведь обе мои «причины» — в Раадриме, а я здесь.

— Уговорили, я отправлюсь в Раадрим. Недели будет достаточно? Я мало что знаю о местных обычаях, и могу вызвать подозрения. Что мне грозит, если раадримцы поймут, кто я такой?

— Ничего хорошего, полагаю, — нахмурился герцог Шантэр.

— Придется проявить смекалку, — развел руками лекарь. — Вы же как-то умудрялись выжить здесь, пока на троне Фриденвелта сидел мятежник? Если это окажется невозможным по какой-то неучтенной нами причине, просто затаитесь и поживете где-нибудь в уединении.

— А как же договор? Что, если мы ошиблись, и за нарушение на меня или, что гораздо хуже, на Авельен обрушится кара?

— Уверен, это бы уже случилось, но — нет. А столь могущественному магу и опытному стратегу и тактику, как вы, не составит труда во всем разобраться на месте.

Ну да, мне ведь даже выходить не обязательно. Представил, как дни напролет стану бродить по тому особняку, любуясь на запустение и тоскливо глядя в окно. Нет уж! Затворником я точно быть не собираюсь, а лучше разузнаю побольше о мире, о магии, о людях, которые там живут, раз выдалась такая возможность.

— Говоришь, та девушка, что тебя вызвала, адептка магической академии? — задумчиво поинтересовался герцог Шантэр. — Ты и сам не столь далек от того возраста, когда ее заканчивают. Даже омолаживающие чары не потребуются, чтобы сойти за старшекурсника.

— Академия магии? — я удивленно вскинул брови. — Вы предлагаете мне отправиться туда?

— Почему нет? Найдешь магичку, позовешь на свидание. Попробуешь вкус нормальной жизни, не озираясь по сторонам в поисках очередного предателя и не думая о государственных делах ежеминутно. Развеешься и повеселишься. Наверстаешь упущенное… — вдруг хитро подмигнул советник.

— Приударьте за той крошкой, вашество! Она ведь не знает, кто вы на самом деле и будет с вами искренней, — выпалил Гансо и смущенно покраснел.

Да уж, подобное мне не пришло бы в голову.

— А заодно научитесь чему-нибудь новому и полезному, — предположил с истинно иррантийской мудростью лекарь.